ФБ

Деанон

У деревни Канна стоит маленькая водяная мельница. Неподалёку от мельницы растёт дуб.
Как-то на траву под дубом присел заморенный тренировками и беготнёй Кикутиё. Не то дремля, не то бодрствуя, он смотрел, как вертится мельничное колесо, и неожиданно для себя разразился речью:
- Дуб, приятель, ты торчишь здесь круглый год, ворон считаешь, а какая, собственно говоря, от тебя польза? Посмотри, все вокруг трудятся! Вот, например, мельница. Сам видишь, как она занята. Не может бездельничать, раз уж рис созрел. Вот и крутится, как веретено у пряхи. Посчитай, сколько колесо сделает оборотов, пока твой лист упадёт на землю? Раз, два, четыре... уф, сбился. А за год сколько? Не думаешь ли ты, что мельница вертится для собственного удовольствия? Она же из сил выбилась! Однако работает для людей: дробит зерно, мелет муку. За то время, пока мы живём в Канне, она смолола столько коку дробленного и клейкого риса, что пальцев не хватит пересчитать, а ещё просо, ячмень, гречку... Всего и не упомнишь. Вот результат её трудов. Каково? Проделать такую работу даже крестьянину не под силу. А вы, ваша милость, годитесь только на то, чтобы важно развесить свои ветки надо мной. Хи-хи, бездельник и гордец, прямо-таки настоящий самурай! С утра до вечера стоишь ты здесь истуканом и ровным счётом ничего не делаешь. Мне тоже нечем гордиться, но за тебя просто стыдно! Что, приятель? Есть у тебя оправдания, - тогда выкладывай их!
Выговорившись, Кикутиё опрокинулся на спину и закрыл глаза.
Несколько секунд прошли в молчании. Потом тихонько зашелестели листья: ш-ррр... Это дуб начал свою речь.
- Ты так меня отчитал, что я готов сквозь землю провалиться. Но теперь выслушай ответ. Ты говоришь, будто я бездельничаю, сплю среди бела дня. А ведь и я кое-что в жизни делаю. Над моей головой - синее небо. День за днём, ночь за ночью тянется моя голова к этому небу. Под моими ногами - великая земля. День за днём, ночь за ночью пробираются мои корни в глубины земли. Вокруг меня - воздух. День за днём, ночь за ночью я всё шире расправляю плечи. Рост - это и есть моя работа. В моей тени находят прохладу те, кто принёс на мельницу рис. Под моими ветвями ищут защиты от дождя прачки. Мои корни укрепляют берег, чтобы река не размыла его. Мои жёлуди кормят животных. Но я хочу рассказать тебе о другом.
Здесь я одинок, однако у меня много товарищей на других берегах. Один из них был срублен год назад. Он стал крестьянской тележкой, черенком лопаты, подошвами гэта и огромной кипой листов бумаги. Теперь он возит грузы и шагает по каменистой дороге. Другой мой товарищ превратился в резные столбики храма, ширмы для богатого дома и водосточные трубы бани. Кто-то сделался мельничным колёсом, а кто-то - императорским чайным столиком. Кем только не стали мои старшие братья, какую только работу они не выполняют! Никто не знает своей судьбы. Как-нибудь да сложится она. А пока не пришло время, я молча расту, и только. Суетись, делай своё заметное глазу дело, а я буду расти.
Дуб замолчал. Жёлудь, оторвавшийся от ветки, падая, попал Кикутиё точно в лоб. Ветер тронул листья, и солнечные зайчики побежали по траве. Кикутиё, помотал головой, окончательно проснулся и, кряхтя, отправился на поле помогать крестьянам с уборкой риса.
А Горобэй, спрыгнув с дубовой ветки, почесал затылок и пошёл к своему отряду.

@темы: 7 самураев

---

Уттави. Осень

Змей вышел на высокое металлическое крыльцо маяка и ухмыльнулся. Восемь ноль ноль, а крыльцо, похожее своей дырявчатостью на пол подводной лодки, полностью в тени. Это означало, что на остров Уттави пришла осень, и скоро начнут съезжаться покинувшие в августе маяк жители.

Сначала, прихватив с собой Мартышку, в первых числах августа уехал Сверчок. Он сказал, что мальчик уже большой, и ему надо показать, как минимум, Лондон и Париж. Вернувшись, он собирался отдать Мартышку в пятидневный колледж, услугами которого в стране, расположенной на тысяче островов, пользовались многие, даже те, кто жили на материке. Не с каждого хутора можно было каждый день ездить на учёбу.
Узнав об этом, Чабрец растерялся - отпала официальная необходимость его присутствия на острове. Но Змей, за время службы на флоте разучившийся теряться, быстро нашёл выход из положения. Он отправился в город и вернулся оттуда всклокоченный, но довольный, с новым штатным расписанием: теперь смотрителю маяка полагался помощник (одна вторая ставки). Чабрецу пришлось уехать, чтобы сдать дела, уволиться из системы образования, повидаться с друзьями из прошлой жизни, а, заодно, купить новый компьютер и кое-что из приятных мелочей. По меньшей мере, надо было запастись подарками на дни рождения, Рождество и Новый год.
Бамбук, оставшийся со Змеем наедине, вскоре заскучал и был выпихнут на курорт к девушкам. По этому поводу едва не произошёл спор с рукоприкладством.
- Змей, ты издеваешься? Я для того целый год на море пялился, чтобы и в отпуске это делать?
- Видишь ли, девушки имеют такое свойство или повадку - с наступлением тепла они сбиваются в стаю и мигрируют ближе к прибрежным зонам жарких стран. Как опытный охотник, ты должен бы это знать. А куда ты хочешь поехать?
- В горы, в скалистые снежные горы, - изнывая от палящего солнца, ответил Бамбук.
- В горах водятся девушки, в основном, спортивные, которые могут за неправильный комплимент руку оторвать. Тебе давно руки не отрывали?
- Отцепись.
- Непременно поезжай на морской курорт. А то у тебя от воздержания организм сбоит.
Бамбук пошёл красными пятнами и сжал кулаки.
- Я тебе сейчас докажу, что ни черта он не сбоит.
Змей только улыбнулся, обнажив клыки и сощурив страшные глаза.
- Видишь, насколько я прав: полная потеря инстинкта самосохранения. Езжай, а то и основной инстинкт отвалится. Он уже начал это делать.
Бамбук растерялся и даже где-то испугался.
- Что это вдруг ты так решил?
- Последние полгода ты даже не замечал, что Сверчок на тебя практически перестал орать, а вместо этого норовит на рыбалку увязаться, хотя ни хрена с неё не приносит, или, вот ужас, в мастерскую заглядывает.
- Да?
- Да. Езжай. Сверчок вернётся из бледного Лондона и субтильного Парижа, а тут ты весь такой загорелый и мускулистый.
Бамбук скептически посмотрел на свои коричневые, шелушащиеся от загара руки. Змей хмыкнул.
- Это не загар. Сейчас ты похож на сиамского кота - руки и морда чёрные, а тушка белая, как молоко.
- Ах, морда?! - завопил Бамбук.
- Хорошо, - согласился Змей, - лицо. Правда, я никогда лиц у котов не видел.
Короче, Бамбук, собрав рубашки попестрее, отправился к тёплому морю.
Змей со вкусом потянулся и, спустившись с крыльца, отправился гулять под вполне ещё тёплым солнцем. Вдали зеленели, как, впрочем, и всегда, мачтовые, вечно поющие свою песнь сосны. Декоративные кусты, окружающие здание маяка, покрылись редкими пока брызгами красного и жёлтого цвета. Все цветы, кроме астр и хризантем, отцвели. Из тени, где ещё пряталась ночь, тянуло холодом.
Гулять Змею было особенно негде. В лес заходить он боялся - там под каждым деревом, а иногда и прямо на тропинке росли крепкие, блестящие грибы. Боровики, рыжики, сопливые маслята. Увидев в середине августа первый белый гриб, Змей страшно обрадовался и немедленно пожарил с яичницей. Потом, на свет божий вылезли осторожные, хитрый рыжики и яркие, наглые маслята. Змей иногда собирал их все подряд и варил густой суп, иногда устраивал тематическую охоту на определённый сорт и солил, сушил, мариновал. Потом Змей утомился готовить, объелся супа и перестал брать в лес ведро. Приходилось самые аппетитные экземпляры грибов складывать в карманы. Одежда быстро пропахла неистребимым грибным духом.
Спасла Змея от грибного нашествия рыбалка. Поймав первую рыбу, он едва не съел её сырой, но вовремя одумался: тут увлекаться не следовало, иначе грибная лихорадка грозила перейти в рыбную.
Змей вышел к морю, разделся и со вкусом искупался. Вода уже сделалась холодной и кусачей, но Змей купался даже зимой, когда ртутные волны оставляли на берегу кружево льда.
Со стороны моря к острову подбиралась дымка, в белом мареве тонули вершины гор. Однако Змей знал, что никакой стены тумана на море нет, воздух там так же чист, как и на острове. Только большое расстояние делало его белым. Впрочем, ночью, скорее всего, придётся переключить маяк на полную мощь и спать под скорбный низкий вой сирены. Вернее, не спать. Отлично понимая моряков, Змей легко жертвовал сном.
Из кучи сложенной одежды глухо зазвонил телефон. Чабрец.
- Привет, я уже в городе. Весь в сумках и коробках. Ты не мог бы меня забрать.
- Здравствуй! - обрадовался Змей. - После полуденного сеанса связи заберу. А ещё лучше, найми прямо сейчас кого-нибудь, а то к вечеру встанет туман. Как у тебя с деньгами?
- Нормально. Я хотел нанять, чтоб тебя не беспокоить, но из-за прогноза погоды никто не хочет плыть, говорят, что на обратном пути можно заблудиться.
- Вот как? - Змей прикинул время и варианты развития событий. - Жди меня на четвёртом причале.
Змей включил маяк, включил сирену, от первых звуков которой Сверчок хватался за сердце, а Бамбук ронял посуду или инструменты. Ещё несколько минут ушло на то, чтобы заполнить баки большого катера. Уж если рисковать, то по-крупному. В катер полетели бутылка минералки, плед и пара плащ-накидок. По дороге к городу видимость была вполне приличной. После тёплой встречи и взаимного любования, Змей повёл катер в туман. Он матерился в полголоса, изо всех сил прислушивался, пытался определить, откуда исходил заунывный вой, и благодарил судьбу за то, что Чабрец не болтает от страха, как эту делают очень многие. Ни вопросов, ни упрёков, ни фальшивого оптимизма. К счастью вой постепенно усиливался, вскоре показались очертания здания, и катер уткнулся в знакомый причал. Змей с облегчением повернул голову - Чабрец, завернувшись в плед, сладко спал. Его вера в мореходные способности Змея была безграничной.

@темы: Сказочное, Уттави

---

Два пьяненьких сотрудника пишут отчёт. Один печатает, другой диктует:
- ...точности слежения. Слежение от слова «слежка», а не «слизать».

@темы: работа, блин!, личное

---

Пройден боевой квест: я отдала документы на десятилетний загранпаспорт. Все мои "секреты" уже утеряны. Паспорт должны дать. И мужу, и дочке. Потом дядя мужа пришлёт вызов в Латвию, а это дармовая шенгентская виза. Хрен я теперь поеду в санаторий. )))))

@темы: Сказочное, личное

---

Ребёнок для Императора (Второе название: И дети у них пошли...)

В кабинет Годжуна, полностью соответствуя уставу, вошёл рядовой Северной армии. В Северной армии, вообще, всё и всегда происходило в полном соответствии с уставом. Правда выражение лица рядового было перекорёженным и не разглаженным, но про выражение военного лица в уставе ничего не написано, отдаётся оно на волю случая и судьбы. Отрапортовав, рядовой протянул Годжуну пакет.
- Где расписаться в получении? - обмакнув перо в чернильницу, спросил дракон. - Какой номер депеши?
Солдат, пристально разглядывая носки своих сапог, сказал только:
- Не могу знать.
Годжун понял, что инструкций на этот счёт Довэнь не дал, и солдат теперь даже под пыткой будет молчать. Годжун повертел пакет в руках. Вместо привычной печати с изображением черепахи чёрную кляксу сургуча украшал оттиск пальца. Так Довэнь помечал личные секретные письма. Годжун удивился и решил выжать из посыльного хоть что-нибудь.
- Ждать ответ приказано? - спросил он.
- Нет, сэр! - ответил рядовой.
Пришлось посыльного отпустить.
- Можете идти.
Довэнь в письмах, как и во всей своей жизни, являлся эталоном обстоятельности. Годжун уселся поудобней, вскрыл конверт и приготовился читать длинное послание. «Пиздец!» - летящим почерком было начертано на обрывке бумаги. Годжун на всякий случай перевернул обрывок другой стороной, посмотрел на просвет, а потом вывернул наизнанку конверт.
- Что-то информации маловато, - пробурчал дракон себе под нос, встал и пошёл к Довэню выяснить, что конкретно имелось в виду, потому что пиздецов в армии пруд пруди, и все они имею разную степень суровости и важности.
Выяснить ничего не удалось. Довэня на месте не оказалось. По пустому кабинету главнокомандующего Северной армией метался Тигр. Увидев Годжуна он прекратил метания и бросился к Дракону.
- Что за дела?! - приветствовал Тигр коллегу. - Ты хоть чего-нибудь понимаешь?
- Где Довэнь? - в свою очередь поинтересовался Годжун. - Записки возмутительные пишет, а сам прячется где-то.
- Дежурный мне сказал, что Довэня срочно вызвали к Императору.
- И он решил нас об этом оповестить? Или тут случайное совпадение?
Годжун сунул неприличную записку Тигру под нос. Тигр отмахнулся.
- Убери, у меня своя такая есть.
Стихии помолчали, обдумывая ситуацию. Вернее, просто помолчали. Первым высказался Годжун. Он спросил:
- Что связывает меня, тебя, Довэня и Императора?
- Парад, - уверенно ответил Тигр.
Никаких праздников, могущих быть в ближайшее время, Годжун не помнил.
- В честь чего?
- В честь какой-нибудь неожиданной радости.
- Неожиданными бывают не радости, а гадости. Ладно, пусть. Тогда, где Феникс?
Тигр выдвинул другую версию, правда уверенности у него поубавилось:
- Может быть, затевается войсковая операция?
- Феникс, спрашиваю, где?
Впрочем, отсутствие Феникса легко объяснялось.
- Если операция будет проводиться на севере и флагах, то Феникс не нужен.
- Это какая же должна быть операция, чтобы Довэнь матерные записки рассылать начал? - с большим сомнением в голосе спросил Годжун. - Почему он нас официально не пригласил, а только ахнуть успел и к Императору побежал?
Тигр скептически хмыкнул.
- Ну, матерные, что такого? Сгоряча вырвалось. Материться он умеет, сам слышал. Кстати, ты тоже слышал.
- Так, - сказал Годжун и надолго замолчал.
Тигр подождал, подождал, да и встряхнул дракона за плечи.
- Эй, Жунь, ты умер что ли? Или со страха в оцепенение впал?
- Нет, просто вспомнил повод, по которому Довэнь ругался на меня последний раз. Тогда понятно, почему здесь нет Феникса.
Тигр разъярился и затряс дракона изо всех сил.
- Говори, когда «тогда», глист обморочный!
- Пожаловали? - громыхнуло от двери. - Не тряси это чучело! А то он прямо здесь родит! Жемчужину!
Стихии воздуха и воды обмерли. Первым очнулся Тигр. То есть, первым очнулся дракон, но он догадался промолчать.
- Ничего он не родит. Довэнь, ты здоров? - спросил Тигр и немедленно получил ответ.
- Придётся родить!!! Час назад я был здоров, а теперь серьёзно болен! Сейчас и ты заболеешь! Читайте, это мне Император недавно прислал.
«Уважаемый Довэнь. Я к вам - с упрёком. Нехорошо с вашей стороны: совершенно случайно, от посторонних ками я узнаю о том, что год назад вы женили младшего брата, и теперь его супруга ждёт ребёнка. Нельзя быть настолько замкнутым и нелюдимым. Когда ребёнок родится, пригласите брата на Небеса. Мне очень хочется увидеть вашего племянника или племянницу. Впрочем, зайдите ко мне, лучше обсудить этот вопрос лично».
Довэнь подождал, пока стихии прочтут, и спросил страшным голосом:
- Кто из вас проболтался о женитьбе? Откуда взялась беременная жена? Отвечайте, а то обоих порешу!
- Кхе, - сказал Годжун.
Чиго признался:
- На одной вечеринке речь зашла о смешанных браках. Новый Феникс горячо отстаивал их недопустимость. Я вспомнил Фэя, представил его на сносях и не удержался. Пошутил.
- Как именно пошутил? - поинтересовался Годжун.
- Сказал, что брат Довэня женился на духе огня, и скоро у них родится дух вулкана.
- Смешно. Особенно громко, когда подмена обнаружится, будут смеяться фениксы. Да и нам мало не покажется.
- Впервые в жизни не знаю, что делать, - сказал Довэнь и рухнул в кресло. - К счастью, Император согласился, что торопиться не надо, пусть брат приезжает, когда у ребёнка появится первый зуб. Изверги, посчитайте кто-нибудь, сколько мне жить осталось.
- Год протянешь, - утешил Довэня Годжун. - Может быть, со временем Император забудет про ребёнка?
- Как же, забудет. Он специально прикидывается немощным и глупым, чтобы лишний раз подданные не приставали, - пробурчал Довэнь.
- А какие проблемы? Пусть Тай-камуй и Фэй через год найдут ребёнка какого-нибудь зубастого и с собой привезут, - предложил Чиго. - Можно даже не ребёнка, а зверёнка. Всё равно никто не знает, какие дети получаются у духов землетрясений и духов огня.
Довэнь мотнул головой.
- Твоё предложение не может быть принято. И Ши, в смысле Император, относится ко мне, как к другу, и хочет сделать ребёнку дорогой подарок. Я на подлог не пойду.
Тигр, чувствуя за собой вину, не сдавался:
- Бывает, что дети так и не рождаются. Ну, это...
- Рассасываются, - подсказал Годжун.
Довэнь грохнул кулаком по подлокотнику кресла.
- Ты о моём племяннике, между прочим, говоришь! Извинись или сам сейчас рассосёшься!
- Тяжёлый случай, - шепнул Годжун.
Довэнь одумался, сообразив, что племянника у него как раз нет, но не уступил.
- Узнав о выдуманном несчастье И Ши сначала сам огорчится, а потом начнёт меня утешать. Я знаю точно, что не смогу этого выдержать, непременно во всём признаюсь.
Годжун заявил решительно:
- Безвыходных ситуаций не бывает! Вызывай сюда брата и Фэя. Вместе будем выкручиваться. Без них, в любом случае, ничего не выйдет.

В кабинете Довэня никогда не проводились совещания, поэтому там не было стульев. Единственное кресло занимал Фэй. Просто потому, что претендентов на кресло больше не оказалось. Рядом, на массивном столе помещался понурый Тай-камуй. Сам Довэнь, не в силах оставаться неподвижным, ходил от стены к стене. Из угла за ним пристально следил сидящий в позе лотоса Чиго. Годжун облюбовал подоконник. Он бездумно смотрел на падающие листочки и тосковал о мирной жизни простого военного, не отягощённого заботой о чужом потомстве. Грядущее казалось беспросветным.
- Насколько я понял, - прервал молчание Тай-камуй, - на данный момент у нас имеются: в прошлом - болтливый Тигр и в настоящем - принципиальный Черепаха. Что, при таком раскладе, следует ждать от будущего? Тигр, скажи что-нибудь, раз ты так любишь это дело.
- Усыновите ребёнка, - предложил Тигр. - Близкого родственника.
Тай-камуй, не час и не два проспоривший с братом, устало сказал:
- Я не против усыновления, но Довэнь пошёл на принцип.
- Обман доверившихся - самый страшный грех, - отрезал Довэнь. - Кстати, родственников у нас нет. Ни близких, ни дальних.
Довэнь прекратил хождение по комнате и предложил:
- Возможно, стоит обратиться к медикам.
Годжун вздрогнул и проснулся.
- После истории с Ли Тотеном хрен какой учёный признается, что имеет дело с генетикой. Резюме: Фэй должен родить ребёнка. Это единственный логически верный вывод.
- Альтернативная у тебя логика, - буркнул Фэй. - Каким я его местом рожу?
Чиго выразил общее мнение:
- Жунь, объясни, зачем ты это брякнул?
- Одну вещь вспомнил.
- Забудь эту вещь, - посоветовал Фэй.
- Есть такое животное - морской конёк. Он может по собственной инициативе менять пол, если обстоятельства вынуждают. Поверь, Фэй, обстоятельства тебя не просто вынуждают, они берут тебя за горло.
Годжун ещё раз представил себе гибельные последствия разоблачения и умолк.
- Ну! - крикнул Тигр.
- Я могу превратить Фэя в морского конька, а он сменит себе пол быстро и безболезненно.
- И что?
- И он того... забеременеет.
Тигр и Черепаха переглянулись. Тай-камуй тяжко вздохнул и признался:
- Я понимаю, что мы с Фэем вас всех подвели и должны стараться исправить ситуацию, но даже из чувства долга я не смогу трахнуть морского конька. Чисто физически.
Годжун согласно кивнул.
- Это можно понять. Тебя я тоже превращу. И вы сможете бодро и с энтузиазмом...
- Ржать! - подсказал Тигр.
Тай-камуй пожал плечами.
- От того, что я превращусь в морского конька, я не начну любить морских коньков.
Годжун огорчился.
- На вас не угодишь.
Довэнь смотрел на жизнь оптимистичней.
- Есть другой вариант. Ты превратишь Фэя в морского конька...
- Тоже мне «другой», - фыркнул Фэй.
- ...он преобразуется, и ты вернёшь ему облик феникса. Тай, ты можешь трахнуть женщину-феникса.
- Ну, - смутился Тай-камуй, - если только ради всеобщего блага.
- А дальше? - заинтересовался Феникс.
- А дальше, - продолжил вместо Довэня Годжун, - в женском виде ты родишь ребёнка. Потом я снова превращу тебя в морского конька, и героически погибну в бою. Ты останешься плавать в озерце, а ваш с Тай-камуем общий ребёнок будет кормить тебя крошками и травкой.
- Годжун!!! - заорали стихии хором, а Тай-камуй спрыгнул со стола.
- Я всё это говорю для того, чтобы вы осознали ценность моей жизни и не пытались выпихнуть за окно.
- Приступаем к выполнению плана, - объявил Довэнь.
- Что бы с вас, духи земли, за спасение потребовать? - промурлыкал Годжун. - Мелкий дух свадьбу заныкал. Пусть честь по чести пригласит и отпразднует. А ты, Довэнь, подари-ка мне горсть александритов, чтобы на приличные бусы хватило. Диких камней, я их сам ограню.
- Наглец, - сказал Довэнь.
- Ага, - ответил Годжун.
- Идёт, - согласился дух земли, сообразив, кому будут подарены переливчатые бусы.
Довэнь пошёл к двери.
- Ты куда? - заволновался Феникс.
- Ванну набрать. Или ты предпочитаешь задохнуться без воды?
- Прямо сейчас? Я боюсь!
Тай-камуй вынул Феникса из кресла и строго сказал:
- Чем быстрее - тем лучше. Надо, Фэй! Не трусь, будь мужчиной. В смысле - женщиной.
Годжун напомнил:
- Если вскроется, что вы с Небес дёрнул, нам, стихиям, конечно, влетит за недонесение, но не сильно. Самое большее - из главкомов погонят. А Тай-камуя могут и казнить.
Фэй понуро пошёл за Довэнем.
- Разденься, недоразумение! - крикнул Годжун.
- Как это «разденься»?! - возмутился Тай-камуй.
Годжун, разминая пальцы, сказал:
- Я слабо себе представляю морского конька в трусах. Интересно будет на это посмотреть.
Тигр заинтересовался процессом.
- А какой он будет величины, коньки, вроде бы, маленькие очень.
- В соответствии с массой тела. Крупный для конька, но у Довэня большая ванна.
Феникс разделся и полез в воду.
- Горячей добавь, - попросил он Довэня. - Не хватало ещё простудиться. И розовой эссенции.
Годжун пощупал воду.
- Не надо, в самый раз. Точно, как на экваторе океана. Станешь коньком - температура тебе понравится, а вот розовая эссенция - совсем наоборот.
Феникс шмыгнул носом и улёгся в воду. Годжун сосредоточился. Ванна полыхнула белым светом, через секунду свет померк - в воде лежало тело с крючковатым хвостом и изящной лошадиной мордочкой. Повинуясь инстинкту, конёк попытался принять вертикальное положение, высунулся из воды и немедленно начал задыхаться. Тай-камуй быстро вернул конька в воду и прижал его ко дну.
Годжун прикрикнул:
- Не смей буянить, тихо лежи!
- Буль-буль-буль, - ответил конёк.
- Надо груз на шею привязать, а то он опять всплывёт, - посоветовал Тигр.
Роль груза сыграл массивный золотой подсвечник, армейским ремнём привязанный к шее.
- Ну, - позвал конька Годжун, - превращайся, не робей, все свои.
- А сколько для этого нужно времени? - спросил Тай-камуй.
- Ты раньше поинтересоваться не мог, - разглядывая непонятную тушку, пробурчал Годжун. - Эй, ты уже или ещё нет?
- Буль-буль-буль, - ответил конёк.
- Довэнь, пошли кого-нибудь за моим маршалом. И пусть Тенпо справочник по морским конькам захватит.
Тай-камуй запротестовал:
- Ты же властелин воды! Сам должен пол определить! Ты коньков, вообще, когда-нибудь видел?
Годжун почесал лоб под повязкой.
- В детстве. Меня, если честно, в морских коньках интересовал не пол, а упитанность.
- Что же получается: посторонний маршал будет смотреть на... мою жену?!
Тигр постучал себя по лбу.
- Балда, маршал не знает, что это твоя жена. Он подумает, что это рыба. Тебя самого очень волнуют голые рыбы?
Стихии замолчали. Каждый думал о своём. Довэнь - о том, что суета в доме невыносима, но честь дороже, и надо терпеть. Тигр - о том, какую выгоду можно извлечь из способностей Дракона. Тай-камую не думалось ни о чём. Феникс булькал и боролся с самим собой. Годжун думал, что неплохо бы поесть.
- Здравствуйте, господа главнокомандующие.
Тенпо увидел гигантского морского конька с подсвечником на изящной шее и спросил ошалело: - Что это?!
- Это мы занимаемся изучением живой природы, - объяснил Годжун.
- А почему к живой природе подсвечник примотан?
- Тенпо, какого пола это существо?
- Судя по отсутствию складки для мальков, это самка.
- Спасибо. Можете идти.
- Странное украшение. А что именно, зависящее от пола, вы с ним собрались делать? - спросил Тенпо.
- Можете идти!!!
Тенпо выскочил за дверь.
- Так, - сказал Тай-камуй, - всем отвернуться, а ты колдуй с закрытыми глазами.
- С закрытыми глазами он тебе не феникса наколдует, а избу на куриных ногах.
Тигр засмеялся, но отвернулся. Довэнь - тоже. Ванная комната наполнилась белым светом.
- Ой, какие мы стеснительные! - раздался за спинами стихий высокий знакомый голос. - Помогите даме из ванны выбраться.
Тай-камуй прикрикнул:
- А ну, оденься! Ты чего таращишься, повелитель килек?!
- На мой вкус, в качестве морского конька Фэй был гораздо аппетитней, - ответил Годжун. - Тебе-то она нравится?
Тай-камуй ответил смущённо:
- Сам себе кажусь многожёнцем.
Феникс дёрнул его за руку:
- Пошли уже, а то не успеем.
Тигр спросил у Годжуна:
- Как ты думаешь, Фэю понравится апгрейд?
Годжун вспомнил, что не обедал и не ужинал. Перед глазами у него поплыли лещи, сомы и форели. Голова закружилась, а в животе заурчало.
- Не знаю, не рожал, - бросил Годжун и понёсся домой.

- Простите, друг мой, - сказал Император И Ши за игрой в шоги. - У детей чёрные глаза отца и огненные волосы феникса. Но мне кажется маловероятным, что главнокомандующий Судзаку способен к деторождению.
Довэнь пожал плечами. Император добавил:
- Я рассчитывал вас удивить.
- Вы не глухи и не слепы, - пробурчал Довэнь. - Мне это известно.
- Пусть молодёжь веселится. Я о другом хотел спросить. Когда вы приняли украшения для девочки и катану для мальчика, стало понятно, что сомнения напрасны, и племянники ваши. Но как вы это устроили?
- Единственно возможным способом: Судзаку принял вид женщины.
Император покачал головой и спросил:
- А кто он теперь?
- Понятия не имею.

 

 

@темы: Saiyuki, Гайден, Зверобоги, Годжун

---

22.10.2013 в 23:51

Пишет  Тэдиан:

Упорото-военное
Я точно знаю, про кого еще должен быть клип на эту песню.
ПРО ВАРИЮ.
Давайте строем ходить в боа. (с)

@темы: В кейптаунском порту, Сказочное, личное, И на Марсе будут цвести вишни.

---

Ребёнок для Императора (не окончено)

В кабинет Годжуна, полностью соответствуя уставу, вошёл рядовой Северной армии. В Северной армии, вообще, всё и всегда происходило в полном соответствии с уставом. Правда выражение лица рядового было перекорёженным и не разглаженным, но про выражение лица военного в уставе ничего не написано, отдаётся оно на волю случая и судьбы. Отрапортовав, рядовой протянул Годжуну пакет.
- Где расписаться в получении? - обмакнув перо в чернильницу, спросил дракон.
Солдат, пристально разглядывая носки своих сапог, ничего не ответил.
- Не могу знать.
Годжун понял, что инструкций на этот счёт Довэнь не дал, и солдат теперь даже под пыткой будет молчать. Годжун повертел пакет в руках. Вместо привычной печати с изображением черепахи чёрную кляксу сургуча украшал оттиск пальца. Так Довэнь помечал личные секретные письма. Годжун удивился и решил выжать из посыльного хоть что-нибудь.
- Ждать ответ приказано? - спросил он у рядового.
- Нет, сэр! - ответил тот.
Пришлось рядового отпустить.
- Можете идти.
Довэнь в письмах, как и во всей своей жизни, являлся эталоном обстоятельности. Годжун уселся поудобней, вскрыл конверт и приготовился прочитать длинное послание. «Пиздец!» - летящим почерком было начертано на обрывке бумаги. Годжун на всякий случай перевернул обрывок другой стороной, посмотрел на просвет, а потом вывернул наизнанку конверт.
- Что-то информации маловато, - пробурчал дракон себе под нос, встал и пошёл к Довэню выяснить, что конкретно имелось в виду, потому что пиздецов в армии пруд пруди, и все они имею разную степень суровости и важности.
Выяснить ничего не удалось. Довэня на месте не оказалось. По пустому кабинету главнокомандующего Северной армией метался Тигр. Увидев Годжуна он прекратил метания и бросился к Дракону.
- Что за дела?! - приветствовал Тигр коллегу. - Ты хоть чего-нибудь понимаешь?
- Где Довэнь? - в свою очередь поинтересовался Годжун. - Записки возмутительные пишет, а сам прячется где-то.
- Дежурный мне сказал, что Довэня срочно вызвали к Императору.
- И он решил нас об этом оповестить? Или тут случайное совпадение?
Годжун сунул неприличную записку Тигру под нос. Тигр отмахнулся.
- Убери, у меня своя такая есть.
Стихии помолчали, обдумывая ситуацию. Вернее, просто помолчали. Первым высказался Годжун. Он спросил:
- Что связывает меня, тебя, Довэня и Императора?
- Парад, - уверенно ответил Тигр.
Никаких праздников, могущих быть в ближайшее время, Годжун не помнил.
- В честь чего?
- В честь какой-нибудь неожиданной радости.
- Неожиданными бывают не радости, а гадости. Ладно, пусть. Тогда, где Феникс?
Тигр выдвинул другую версию, правда уверенности у него поубавилось:
- Может быть, затевается войсковая операция?
- Феникс, спрашиваю, где?
Впрочем, отсутствие Феникса легко объяснялось.
- Если операция будет проводиться на севере и флагах, то Феникс не нужен.
- Это какая же должна быть операция, чтобы Довэнь матерные записки рассылать начал? - с большим сомнением в голосе спросил Годжун. - Почему он нас официально не пригласил, а только ахнуть успел и к Императору побежал?
Тигр скептически хмыкнул.
- Ну, матерные, что такого? Сгоряча вырвалось. Матерится он часто, сам слышал. Кстати, ты тоже слышал.
- Так, - сказал Годжун и надолго замолчал.
Тигр подождал, подождал, да и встряхнул дракона за плечи.
- Эй, Жунь, ты умер что ли? Или со страху в оцепенение впал?
- Нет, просто вспомнил повод, по которому Довэнь ругался на меня последний раз. Тогда понятно, почему здесь нет Феникса.
Тигр разъярился и затряс дракона изо всех сил.
- Говори, когда «тогда», глист обморочный!
- Пожаловали? - громыхнуло от двери. - Не тряси это чучело! А то он прямо здесь родит! Жемчужину!
Стихии воздуха и воды обмерли. Первым очнулся Тигр. То есть, первым очнулся дракон, но он догадался промолчать.
- Ничего он не родит. Довэнь, ты здоров? - спросил Тигр и немедленно получил ответ.
- Придётся родить!!! Час назад я был здоров, а теперь серьёзно болен! Сейчас и ты заболеешь! Читайте, это мне Император недавно прислал.
«Уважаемый Довэнь. Я к вам - с упрёком. Нехорошо с вашей стороны: совершенно случайно, от посторонних ками я узнаю о том, что год назад вы женили младшего брата, и теперь его супруга ждёт ребёнка. Нельзя быть настолько замкнутым и нелюдимым. Когда ребёнок родится, пригласите брата на Небеса. Мне очень хочется увидеть вашего племянника или племянницу. Впрочем, зайдите ко мне, лучше обсудить этот вопрос лично».
Довэнь подождал, пока стихии прочтут, и спросил страшным голосом:
- Кто из вас проболтался о женитьбе? Откуда взялась беременная жена? Отвечайте, а то обоих порешу!
- Кхе, - сказал Годжун.
Чиго признался:
- На одной вечеринке речь зашла о смешанных браках. Новый Феникс горячо отстаивал их недопустимость. Я вспомнил Фэя, представил его на сносях и не удержался. Пошутил.
- Как именно пошутил? - поинтересовался Годжун.
- Сказал, что брат Довэня женился на духе огня, и скоро у них родится дух вулкана.
- Смешно. Особенно громко, когда подмена обнаружится, будут смеяться фениксы. Да и нам мало не покажется.
- Впервые в жизни не знаю, что делать, - сказал Довэнь и рухнул в кресло. - К счастью, Император согласился, что торопиться не надо, пусть брат приезжает, когда у ребёнка появится первый зуб. Изверги, посчитайте кто-нибудь, сколько мне жить осталось.
- Год можешь протянуть, - утешил Довэня Годжун. - Может быть, со временем Император забудет про ребёнка?
- Как же, забудет. Он специально прикидывается немощным и глупым, чтобы лишний раз подданные не приставали, - пробурчал Довэнь.
- А какие проблемы? Пусть Тай-камуй и Фэй через год найдут ребёнка какого-нибудь зубастого и с собой привезут, - предложил Чиго. - Можно даже не ребёнка, а зверёнка. Всё равно никто не знает, какие дети получаются у духов землетрясений и духов огня.
Довэнь мотнул головой.
- Твоё предложение не может быть принято. И Ши, в смысле Император, относится ко мне, как к другу, и хочет сделать ребёнку дорогой подарок. Я на подлог не пойду.
Тигр, чувствуя за собой вину, не сдавался:
- Бывает, что дети так и не рождаются. Ну, это...
- Рассасываются, - подсказал Годжун.
Довэнь грохнул кулаком по подлокотнику кресла.
- Ты о моём племяннике, между прочим, говоришь! Извинись или сам сейчас рассосёшься!
- Тяжёлый случай, - шепнул Годжун.
Довэнь одумался, сообразив, что племянника у него как раз нет, но не уступил.
- Узнав о выдуманном несчастье И Ши сначала сам огорчится, а потом начнёт меня утешать. Я знаю точно, что не смогу этого выдержать, непременно во всём признаюсь.
Годжун заявил решительно:
- Безвыходных ситуаций не бывает! Вызывай сюда брата и Фэя. Вместе будем выкручиваться. Без них, в любом случае, ничего не выйдет.

@темы: Saiyuki, Гайден, Зверобоги, Годжун

---

Я балдею от переводов. Нет, знала, что Маршак - гений, но впервые прочитала украинского гения.

Р. Бёрнс

O wert thou in the cauld blast,
On yonder lea, on yonder lea,
My plaidie to the angry airt,
I'd shelter thee, I'd shelter thee;
Or did Misfortune's bitter storms
Around thee blaw, around thee blaw,
Thy bield should be my bosom,
To share it a', to share it a'.

Or were I in the wildest waste,
Sae black and bare, sae black and bare,
The desert were a Paradise,
If thou wert there, if thou wert there;
Or were I Monarch o' the globe,
Wi' thee to reign, wi' thee to reign,
The brightest jewel in my Crown
Wad be my Queen, wad be my Queen

Русский перевод С.Маршака:

В полях, под снегом и дождем,
Мой милый друг,
Мой бедный друг,
Тебя укрыл бы я плащом
От зимних вьюг,
От зимних вьюг.

А если мука суждена
Тебе судьбой,
Тебе судьбой,
Готов я скорбь твою до дна
Делить с тобой,
Делить с тобой.

Пускай сойду я в мрачный дол,
Где ночь кругом,
Где тьма кругом, -
Во тьме я солнце бы нашел
С тобой вдвоем,
С тобой вдвоем.

И если б дали мне в удел
Весь шар земной,
Весь шар земной,
С каким бы счастьем я владел
Тобой одной,
Тобой одной.

Український переклад Миколи Лукаша:

Нехай і холод, і вітри,
І сніг з дощем, і сніг з дощем -
Я від негоди захищу
Тебе плащем, тебе плащем.

Нехай і горе, і біда,
I море тьми, і море тьми -
Я від недолі заслоню
Тебе грудьми, тебе грудьми.

Нехай я буду злидарем
В чужім краю, сумнім краю -
З тобою буде скрізь мені
Як у раю, як у раю...

Нехай я стану владарем
На цілий світ, на цілий світ -
В моїй короні будеш ти
Як самоцвіт, як самоцвіт...

 

@темы: Сказочное

---

На Морской

Конзен проснулся, как всегда, в плохом расположении духа. Ему не нравилось решительно всё: большая спальня с огромными окнами, мягкая постель, запах корицы и сдобы, тишина пустой квартиры, даже белые и тёмно-серые облака на ярко синем небе ему не нравились. Бурча себе под нос перечень необходимых на сегодня покупок, Конзен принялся расчёсывать недлинные пока ещё волосы. Из этого, собственно, и состоял весь его утренний туалет, не считая ванны с розовыми лепестками, задумчивого стояния перед строем шёлковых рубашек и, ещё более задумчивого, стояния перед лесом разноцветных шарфов. А зачем, спрашивается, прихорашиваться, если бывшему заместителю по хозяйственной части не велено бывшим командиром от дома отходить дальше универсама и магазина «Гурмэ» по причине недавнего утопления в забайкальской реке?
Годжун по той же причине старался на улице лишний раз не светиться.
Впрочем, осторожность эта была скорее перестраховкой. Узнать в гламурном блондине бывшего майора Козина смог бы только ясновидящий. Годжун тоже сильно изменился: обзавёлся буйной шевелюрой, часть которой завязывал в хвостик. Его заметно посветлевшая кожа часто шелушилась, но, в целом, вид у Годжуна был пока что вполне человеческий, хотя и страшноватый. Впрочем, однажды, заметив вонзаемые в пирожное клыки, в кафе к Годжуну пристали готы. Но Годжун любил детей, поэтому готы отделались лёгким испугом.
А вот живущие совершенно легально Кенрен и Тенпо практически не изменились, разве что слегка помолодели, а Кенрен так ещё и немного подрос. Или, как сказал маршал, повзрослел.
Гоку в питерской толпе вообще не выделялся, узнать его никто не мог, поэтому до поры, до времени он гулял совершенно свободно и даже обзавёлся приятелями. Вопреки опасениям, мальчик сразу понял правила игры и быстро перестал путаться в именах. Тенпо он называл Сашей или Шурой, Кенрена - братцем Яшей, и никак иначе. За «Яшку» от «братца» можно было огрести оглушительный щелбан. Конзен так и остался Конзеном, мало ли какие существуют имена у гламурных молодых людей, а Годжун превратился в Дракона, что от правды не отходило ни на йоту.
Четверо взрослых без дела не сидели. Конзен обеспечивал общество продуктами и вёл домашнее хозяйство. Попытки гражданского существа переложить обязанности по дому на других в начале сосуществования имели место, но они вызвали у военных виртуальный громкий смех. Когда раздался страстный призыв Конзена убирать за собой, и им было проявлено негодование, Годжун, оторвавшись от бумаг, на Конзена посмотрел. Кенрен, у которого вещи всегда пребывали в идеальном порядке, возмутился, да так виртуозно, что Годжун поморщился. Тенпо увёл приятеля от греха подальше и долго рассказывал ему о тяжёлой жизни окружающих. О том, что Годжун дни и ночи разрабатывает план по удовлетворению сам-знаешь-кого-тётки, что он, Тенпо, единственный в академии, кто занимается научной работой - пишет Кенрену диссертацию. О том, что Кенрен, в меру сил и способностей, продирается через полузабытые термины, а не делать этого нельзя - защищаться-то ему придётся самому. Короче, военное мастерство маршала не прошло даром - Конзена без применения физической силы удалось уговорить на ударный труд по обеспечению тыла.
Обычно, Кенрен под конец рабочего дня встречал Тенпо у дверей академии, и они вместе шли в расположенное рядом тихое кафе. Там под пиво и горячие котлеты Тенпо пересказывал Кенрену очередной кусок диссертации и объяснял подробности. Но сегодня друзьям не повезло. С воплем «Дымов!» к их столику устремился толстенький и низенький военный.
- Привет, Дымов! Ты всё в майорах, а мне, глянь, - военный сунул под нос Тенпо опогоненное плечо, - подпола присвоили. Расту.
- Здравствуйте, Зубов.
- Да брось, Сашка, давай по имени.
Сидящего рядом капитана Кремера коротышка игнорировал, хотя и знал отлично. Он, казалось, не замечал, что бывшие сослуживцы совсем не рады встрече.
- Не надо было тебе в столицы уезжать. У нас там такое произошло! Командир и его замуля на рыбалке утонули. С берега на газике в воду булькнули. Машину потом нашли, а тела течением унесло, там - без вариантов, водичка осенняя, ледяная. Сразу всем дышать стало легче, и в кадрах произошла движуха. Я звание получил, но должности ждать не стал и тоже смылся. У меня тут тесть - командир училища, генерал и бывший подводник. Квартиру себе выбил, дачу на Финском заливе купил.
Тенпо понял, что от разговора не отвертеться, и спросил из вежливости:
- У тестя в училище работаешь?
Коротышка возмутился:
- Что я там не видел?! Тестенька у меня - глыба. Чуть что не по нему - придавит. В приёмке одного НИИ служу. Делать там ничего не надо, только документы подписывать пять дней в неделю. Хотя, лучше не подписывать, суеты меньше. А ты где устроился?
- Снова в академии работаю. Некоторые даже не заметили, что меня несколько лет не было.
- Живёшь в общаге?
Расспросы всё меньше нравились Тенпо. Где живёшь, да с кем, да на какие деньги, поэтому он скромно ответил:
- В квартире.
- А, это однушки по немецкому проекту, которые даже семейным втирают?
- Практически.
Коротышка, обожающий сплетни и жизненные подробности, не унимался.
- Колись, что ты виляешь.
Пришлось ответить:
- У меня трёхкомнатная на Морской.
- Ни фига себе! За что же в академии такие квартиры раздают?
Тенпо поправил очки и сказал скучным голосом:
- По наследству досталась.
- От кого? Вроде бы родственников у тебя не было.
Маршал возвёл очи горе и ответил:
- От Гаджиева.
Коротышка, присвистнув, сдавленным голосом выдал:
- А ведь ходили слухи, что ты не просто так за ним в ссылку подался. Я как-то не верил. Теперь понял - лубоффф.
Тенпо сдержался, а вот Кенрен - нет. Он встал и с высоты своего роста очень громко сказанул:
- Слышь, Колобок, тебя попкой об паркет давно не стучали?
Коротышка возмутился:
- Тут тебе не тайга, и Гаджиев не прикроет!
- Я тебе без Гаджиева даже ловчее люлей надаю, - был громовой ответ.
- С патрулём поговорить не хочешь? - изо всех сил задирая голову, спросил коротышка.
Встать он боялся. Всё-таки оставалась вероятность, что сидящего Бешеный Яшка не тронет.
- Если он поговорит с патрулём, - щуря глаза, сказал Тенпо, - я поговорю с твоим тестем, его Гаджиев в своё время от смерти спас. Слышал, что тесть твой ценит это и помнит.
- Катись, Колобок, и на дороге моей больше не отсвечивай, в блинчик превратишься, - добавил Кенрен.
После чего он подошёл к барной стойке и вернулся с графином коньяка. Тост был лапидарен:
- Мудак, - сказал Кенрен.
- Да, - согласился философичный Тенпо. - Но какой-то мелкий. Наши мудаки были эпичнее.

Вечером следующего дня Годжун, сидя дома в полном одиночестве, любовался долгим закатом. Кенрен и Тенпо, занятые «вечерним обучением», обычно приходили гораздо позднее. Особенно поздно они явились вчера, причём явились пьянющими и весёлыми. Тенпо заплетающимся языком поведал разбуженным жильцам о встрече с сослуживцем. Кенрен проиллюстрировал рассказ жестами. Похоже, что говорить словами он уже не мог. Уяснив ситуацию, Годжун поднялся на дыбы и стал похож на памятник Петру Первому, но только без Петра. Не дотянулся дракон до Кенрена потому, что его обеими руками держало за талию такое хрупкое существо, как Конзен. Повредить безвредному гражданскому Годжун не хотел.
Сегодня Конзен повёл Гоку на давно обещанный фильм. Вообще-то Гоку мог бы и сам спокойно сходить в кинотеатр, даже уже и с девочкой. Скорее всего, Конзену просто не хотелось признаваться, что ему любопытно посмотреть на очередную победу хиленьких сил добра над могущественными силами зла. Звали в кинотеатр и Годжуна, но он предпочёл смотреть на закат, а не на героических подростков. Годжуну и Гоку было вполне достаточно.
Хлопнула входная дверь. Годжун, не отрываясь от окна, ждал слов или звуков, но вошедший оказался тихим и необщительным. Не было слышно шагов, не хлопала дверца шкафа. Годжун, так и не сообразив, кто бы мог прийти в неурочное время, выглянул в коридор.
- Тенпо, - удивился он, - а где Кенрен?
Маршал, сидя на тумбочке в прихожей, ответил:
- У него сегодня отпуск, пусть проветрится, а то диссертация из ушей полезет.
Маршал дрессировал генерала с упоением и об ушах последнего раньше не заботился. Годжун, объяснению не поверив, насторожился.
- Не темни. Ты так поступил из-за вчерашнего скандала?
- Угадал. Я после встречи с Зубом решил в кафе один денёк не ходить. Или даже два.
В этом был свой резон.
- Экий ты сделался осторожный.
- Помню я Зуба, гад он мстительный.
Годжун пожал плечами.
- Многого я о подчинённых не знал. Хотя, именно к Зубову приглядывался. Не орёл, лямку тянул, в безобразиях не участвовал.
- Ты видел то, что он хотел показать, а с другими Зуб не стеснялся. Только Яшку и тебя побаивался. Ещё, правда, Козина опасался, тот его махинации на раз вскрывал и всё нажитое непосильным воровством заставлял вернуть.
- Странно, почему Козин мне ничего об этом не говорил?
- Ты - друг тестя Зубова. Об этом все помнили.
Годжун с досады кулаком стукнул стену, поморщился и проворчал:
- Если ты знал о таких особенностях Зубова, надо было осторожней себя вести.
Тенпо улыбнулся.
- Миротворец ты наш.
- Ладно, значит, мне с тобой и погодой сегодня повезло. Пойдём гулять, пока теплынь стоит.
Под косыми лучами солнца бронзой и золотом горели листья деревьев, как смола блестел так и не просохший с утра асфальт. Небесные воины, не сговариваясь, дошли до набережной и остановились. Тенпо, опершись о парапет, разглядывал мутную тёмную воду. Годжун стоял у него за спиной, так близко, что маршал затылком чувствовал дыхание дракона.
- Иногда мне кажется...
Не договорив, Тенпо шагнул назад. Теперь он слышал, как мерно и гулко бьётся драконье сердце.
- Что именно кажется? - тихо спросил Годжун.
- Что я скучаю по Гаджиеву. Помнишь, как ты встречал меня у пятого разъезда? На БМП приехал.
Годжун фыркнул.
- Ничего удивительного. Накануне три дня шёл снег. Не на газике же было тебя встречать.
- И сразу заставил переодеться. Я в тесноте все локти и колени себе отбил.
- Естественно, заставил. Унты и меховой комбез обязательно надо было надеть. Ты же догадался приехать зимой под Читу в шинели и сапогах. Ещё бы в туфлях приехал. Паркетный воин.
- А обнимал ты меня в кабинете именно потому, что я такой непрактичный?
- Знаешь, - очень серьёзно сказал Годжун, - я до последнего не верил, что ты приедешь. Заставлял себя не верить и о тебе не думать. Патетично сказано, да?
- Нет, - ответил Тенпо и надолго замолчал.
Низкое солнце исчертили длинные тёмные облака. Тепло растаяло, наступал холодный осенний вечер.
- Годжун, а почему ты никогда ни взглядом, ни жестом не говорил мне...
- Ты рассуждаешь с позиции многоопытного и чувственного маршала Тенпо. Я тебе всё, что мог, сказал: устроил холостому капитану отдельную комнату в общежитии, выбил серьёзную должность и под неё - майорское звание. Если бы ты не был прекрасным специалистом и внештатным библиотекарем для всего гарнизона, тебя бы завистники живьём съели. И, вообще, скажи честно, был ли Дымов готов услышать от своего командира любовное признание?
Тенпо хмыкнул и ничего не ответил.
- Вот, - продолжил Годжун. - Молчишь? Ещё и по роже бы засветил старому дураку.
- Я никогда не считал тебя ни старым, ни глупым. И по роже, как ты изящно выразился, в любом случае не засветил бы. Но об устройстве мира задумался крепко.
- Кстати, - добавил Годжун, - я не уверен, что с моей стороны тогда имели место страстные чувства. Тоску, сильную до физической боли, я испытывал, а страсть - нет.
Тенпо повернулся и, касаясь подбородком драконьего свитера, с усмешкой предложил:
- Может быть, теперь дракон соберётся с силами и признается чувственному маршалу Тенпо...
- Нельзя сказать, что я окончательно стал драконом. Хотя, был бы ты в гражданке... - смущённо пробурчал Годжун. - Как-то неловко главнокомандующему армией небесной целовать майора армии земной.
Хлопнула дверца машины, и раздался вопль:
- Дымов! Опять ты?! Никуда от тебя не деться!
Тенпо отстранился и выдохнул сквозь сжатые челюсти:
- Зубов, что тебе ещё надо?
- Ехал я по набережной и остановился посмотреть, с кем это ты утешаешься. Высокий блондин в чёрном ботинке. В чёрных берцах. Похож. Специально выбирал? Кстати, этот сильнее нашего десанта или слабее?
Годжун, совершенно молча, протянул руку и ухватил коротышку за горло. Ни такой ленивой стремительности, ни такой нечеловеческой силы у Гаджиева, конечно, быть не могло.
- Хррр... - сказал Колобок.
- Что-что? - переспросил Тенпо. - Стемнело. Вокруг - ни души. Вода глубокая, холодненькая. Удобное место и удобное время. Да, Дракон? Когда рука устанет, можешь это в реку бросить.
Не отрывая взгляда от жертвы, Годжун кивнул.
- Ррррехнулись, - прохрипела жертва драконьей хватки и маршальского остроумия.
Годжун спросил вкрадчиво:
- Ты что это, плесень, к приличным людям пристаёшь? Следишь? Вынюхиваешь? Бешеный Яшка, если узнает, ножками тебя стопчет, никакой патруль не спасёт.
- Да не следил я, случайно проезжал.
- Теперь ты знаешь, где не надо больше «случайно проезжать»?
- Где?
- Рядом с нами.
- Вы бы, знаете ли, со старшим по званию осторожнее.
Годжун спросил задумчиво:
- Кто это тут «старший по званию»? Может быть, тебя, Колобок, Топору всё-таки для верности с потрохами сдать? Объяснить, откуда у тебя на дачу денежки. Топор - не ангел, но, помнится, крыс, которые рядовых обносят, он ненавидит до судорог.
Топором в очень узких военных кругах называли колобковского тестя. Называли за полное неумение плавать без подводной лодки. Дымов и Кремер об этой кличке знать никак не могли, званием не вышли. У Колобка выпучились глаза, но вовсе не по причине удушения.
- Вы кто? - спросил он с ужасом.
Годжун сказал проникновенно:
- Поверь, тебе лучше этого не знать, и с нами лучше в будущем не пересекаться. Веришь?
- Верю, - ответил подлый, но жизнелюбивый Колобок и побежал к машине.
- Миротворец ты наш, - припомнив недавний разговор, сказал Тенпо и улыбнулся.
Поздним вечером жильцы квартиры на Морской улице собрались ужинать. Кенрен, гнусно хихикая, поглядывал на покрытого красными пятнами, перекошенного Годжуна. Тенпо только что закончил рассказ о несостоявшемся удушении Колобка. Реакция слушателей на рассказ оказалась нетривиальной. Конзен яростно сопя, пошвырял тарелки с едой на стол и застыл статуей Немезиде. Его упёртые в бока руки говорили о крайней степени праведного гнева.
- Вы, военные! Заигрались в войну? Скучно стало? На рожон лезете?
- Тебе не понять, - отмахнулся Кенрен, - некоторые вещи нельзя прощать. Правильно Годжун Колобка прищемил. А что вы на набережной такого делали, что Колобок остановился и из машины вылез?
- Разговаривали, - ответил Годжун. - Прошлое вспоминали.
Кенрен недоверчиво вздёрнул бровь, а Конзен возмутился:
- Лучше бы о будущем думали! Бездельники!
- Я изо всех сил о нём думаю. Твоя тётка сама виновата в задержке. Сначала она тянула и ничего о подробностях не рассказывала. Видите ли, ждала, пока мы приживёмся. А потом выяснилось, что Питер к заданию имеет весьма отдалённое отношение. Мне пришлось увязывать огромное количество нюансов.
Кенрен задал вопрос, который давно уже никто за этим столом не задавал:
- Теперь-то ты можешь нам всё рассказать?
- Нет. У каждого своё дело. Потом узнаете. Кенрен, иди уроки учи.
Генерал вздохнул и признался:
- Не до уроков мне. Я, пока вы по набережным гуляли, после вчерашнего похмелился и сам не заметил, как литраху вискара выдул. Теперь к учению временно не способен.
Тенпо спросил:
- Годжун, ты сказал, что Милосердная сознательно затягивает с нашим возвращение?
- Да, но это имеет рациональное объяснение. По крайней мере, я ещё не стал тем драконом, которым был, а подполковнику Гаджиеву на Небесах делать нечего.
- Слушайте, - воскликнул Конзен. - А как вы думаете, мы будем счастливы на Небесах? Я уже здесь привык и, кстати, вообще никогда не стану тем Конзеном.
- Можно подумать, - покосившись на Тенпо, пробурчал Годжун, - мы здесь счастливы.

Конзен сидел на кухне и думал о жизни. В целом теперешняя жизнь Конзена вполне устраивала. Тётки нет, Гоку есть. Тенпо не собирается никого убивать. Кенрен глумится не над ним, Конзеном, а над диссертацией. Годжун после обеда говорит не «кю», а «спасибо», не плюётся огнём и даже не матерится. Остались в прошлом длинные дороги, запах пороха, суровые забайкальские зимы, мошка и комары.
Настоящее дарило покой и уют. Комфортная одежда, вкусная еда и никаких клерков с глупыми тёткиными документами. Светлая, просторная даже по тенкайским меркам комната, которую отдали ему и Гоку. Тем более что со временем комната оказалась в полном распоряжении Конзена. Гоку упросил взрослых разрешить ему переселиться в просторный чулан, который старый хозяин квартиры с усмешкой называл четвёртой комнатой. Никто не возражал: вещей у переселенцев было мало, чулан пустовал. Конзен, хотя и привык к компании, тоже согласился, и Гоку стал обладателем собственного домика. Закалённые Нижним миром Кенрен и Тенпо поселились в угловой, прохладной комнате, а Годжун, на правах старшего по званию, - в громадном зале. Конзен, попадая в эту необозримую комнату, не всегда мог сразу сообразить, у себя дракон или нет. То ли это складки отодвинутой занавески, то ли дракон стоит у окна и разглядывает улицу.
Кенрен учился, Тенпо работал, Годжун занимался непонятными комбинациями, часами занимая интернет. Их подозрительные сослуживцы больше не маячили на горизонте. Жизнь сделалась размеренной, но у Конзена осталась причина для беспокойства - всепроникающее любопытство соседок по дому. Они подстерегали его на лестничной площадке, останавливали у подъезда и караулили по дороге из магазина. Причудливо накрашенные женщины в разноцветных пуховиках, все, как на подбор, старше и противней тётки. Они загораживали Конзену дорогу и пытались с ним разговаривать о подробностях личной жизни. И чем дальше, тем чаще эти разговоры имели место быть.
Три месяца назад.
- Здравствуйте, уважаемый.
- Бу-бу-бу.
Два месяца назад.
- Здравствуйте, я ваша соседка.
- Спасибо, что сказали об этом.
Месяц назад.
- Как вам живётся на новом месте?
- Я пресс-конференции не назначал!
Неделю назад.
- Откуда вы приехали?
- Издалека.
Позавчера.
- Какой у вас сын бойкий!
- Это племянник.
Сегодня.
- А почему ваш племянник не ходит в школу?
- Мы после переезда ещё школу не выбрали. Потом выберем.
- Но как же так, мальчик пропустит год, и ребёнку вместо ВУЗа придётся в армию идти!
- Его старший братец именно там служит. Никто не умер, кроме врагов.
- Ах, я знаю, кто это! Но странно... Симпатичный мужчина в очках - я его видела в форме - тоже ваш племянник?
Совершенно офонарев от невиданных ранее родственных связей, Конзен возразил:
- Нет, мой племянник - длинный, чернявый и без очков, а с очками - мой друг.
Конзен подумал, что Годжун ему тоже не враг, и уточнил:
- Мой близкий друг.
Женщина ахнула:
- Он живёт вместе с вами? А что по этому поводу говорят ваши родственники?
Лицо собеседницы загорелось от любопытства, и Кенрен понял, что сболтнул лишнего. Пришлось спуститься на землю.
- Где же ему ещё жить? Можно подумать, правительство раздаёт офицерам квартиры направо и налево. Пришлось потесниться.
- А мужчина постарше, седой?
- Это наш общий дедушка! - рявкнул Конзен и сбежал.
Женщина, проводив его долгим взглядом, устремилась к сидящим на лавочке сверстницам.
Вечером Конзен выступил перед обществом с речью.
- Совершенно неестественно, что в квартире живут четверо мужчин и подросток. Соседи ломают голову над тем, что кому кем приходится. Мне надоело объясняться с ними. Надо что-то делать. Например, вместе придумать удобоваримую версию нашего сожительства.
Кенрен откликнулся первым.
- Годжун - папа, ты - мама, а мы - ваши сыновья.
Тенпо на полном серьёзе возразил:
- Не пройдёт. Родители - блондины, а дети все на подбор - тёмненькие?
Годжун горестно вздохнул.
- Может быть, я не блондин, а просто поседел от такой семьи?
Конзен опомнился и взвыл:
- Какая я тебе мама?!
Он мысленно вернулся к недавнему разговору с соседкой и тихо добавил:
- Какая я тебе мама, если я - дядя?
- Не надо было разговаривать с соседями, - пробурчал Тенпо. - Впредь делай морду кирпичом, ты это умеешь. Кивай, да и всё.
Кенрен, почесав затылок, возразил:
- Не поможет. Разговоры всё равно пойдут. В доме полно пенсионерок, они только и делают, что сплетничают.
Тенпо потребовал конкретики.
- А что ты предлагаешь? Срочно разбавить нашу компанию парой-тройкой женщин? Только так. Иначе, при любом раскладе, мы будем выглядеть подозрительно.
Кенрен, взглянув на давних знакомых по-новому, спросил мечтательно:
- Интересно, как нас сплетницы на пары распилят? Какие есть предположения?
Предположений не было, только у Годжуна нашёлся вариант:
- Мне - маршала, тебе - Конзена.
Конзен немедленно и очень горячо возразил:
- Не получится, все уже знают, что Кенрен - мой племянник.
Услышав это, Кенрен захохотал.
- Ой, не могу! Дядя! Или ты всё-таки тётя?!
Остановил дискуссию Гоку.
- Вам смешно, а меня все про школу спрашивают. Хоть во двор не выходи.
Годжун стукнул ладонью по столешнице и в наступившей тишине торжественно произнёс:
- Нет, Гоку, нам не смешно. Я тоже хотел кое-что сказать, но Конзен меня опередил. Мы возвращаемся на Небеса. Милосердная получила то, что заказывала.
- А что она заказывала? - спросил Тенпо, но Годжун только отмахнулся.
- Значит, я в школу не пойду? - огорчился Гоку.
- А как же моя диссертация?! - расстроился Кенрен. - Защита через полгода.
- Ваши сомнения понятны, - сказал Годжун, - но лично для меня вариантов не существует. Рога продолжают расти. Да и делать мне в Нижнем мире теперь нечего. Я уезжаю.
Тенпо встал.
- Ты куда? - спросил Конзен.
- Собирать чемоданы. Не люблю расставаний. Надоело уже.
- Тенпо, а диссер? - заныл Кенрен.
- В Тенкай допишешь.
- Не печалься, Гоку, - сказал Конзен. - Тебе в школе бы не понравилось. В десятом классе принято уметь читать и писать, а у тебя с этим - не очень. Вот только хозяйство бросать жалко.
- Корова у меня, огород, запасы на зиму... - заныл Кенрен. - Ты даже кошку не успел завести.
- Идиот. Квартира.
- Что «квартира»?
- Она наша, - ответил вместо Кенрена Годжун. - Я ключи приятелю оставлю. Можно будет приезжать, если кого тоска загрызёт. Кстати, что касается кошки, тебя в Тенкай ждёт сюрприз от тёти.
Конзен, прошедший многие километры земных дорог, научился соображать быстро. Он встал и строго спросил:
- Годжун, говори, чего тётка от тебя хотела, иначе я по всему Тенкай распущу слухи, что ты был у неё в сексуальном рабстве.
- Я тебе распущу! - улыбнувшись, сказал Тенпо. - Годжун, говори, иначе я всем расскажу чистую правду о том, как ты в бане...
- Предатель. Да пожалуйста. Милосердная, путешествуя в Питере по музеям, со скуки забрела в зоопарк. Там она увидела красивое животное с аккуратными рожками, большими ушами и выразительными глазами. Со временем страсть только усилилась. Короче, мне было приказано животное выкрасть. Но я убедил Милосердную, что лучше не разорять зоопарк, а найти в природе малыша и приручить его.
Кенрен недоверчиво переспросил:
- Точно - красивое? Больно уж по описанию тебя напоминает.
- Какое животное-то? - поинтересовался Гоку.
- Не скажу!!! - отрезал Годжун. - И не позволю тебе, маршал, меня шантажировать. В бане я сел на раскалённую железяку, потом долго купал задницу в сугробе и матерился. Всё!

Впрочем, тайна недолго оставалась тайной.
На Небесах выяснилось, что за Милосердной, куда бы она не пошла, бродит ручной жирафёнок. Со временем, когда животное подросло...

@темы: Saiyuki, Гайден, И на Марсе будут цвести вишни., Годжун

---

20.10.2013 в 01:28

Насладитесь красотой.

Пишет  Ner-Tamin:

Утро

@темы: Сказочное

---

На Морской. (продолжение)

Вечером следующего дня Годжун, сидя дома в полном одиночестве, любовался долгим закатом. Кенрен и Тенпо, занятые «вечерним обучением», обычно приходили гораздо позднее. Особенно поздно они явились вчера, причём явились пьянющими и весёлыми. Тенпо заплетающимся языком поведал разбуженным жильцам о встрече с сослуживцем. Кенрен проиллюстрировал рассказ жестами. Похоже, что говорить словами он уже не мог. Уяснив ситуацию, Годжун поднялся на дыбы и стал похож на памятник Петру Первому, но только без Петра. Не дотянулся дракон до Кенрена только потому, что его обеими руками держало за талию такое хрупкое существо, как Конзен. Повредить безвредному гражданскому Годжун не хотел.
Сегодня Конзен повёл Гоку на давно обещанный фильм. Вообще-то Гоку мог бы и сам спокойно сходить в кинотеатр, даже уже и с девочкой. Скорее всего, Конзену просто не хотелось признаваться, что ему любопытно посмотреть на очередную победу хиленьких сил добра над могущественными силами зла. Звали в кинотеатр и Годжуна, но он предпочёл смотреть на закат, а не на героических подростков. Годжуну и Гоку было вполне достаточно.
Хлопнула входная дверь. Годжун, не отрываясь от окна, ждал слов или звуков, но вошедший оказался тихим и необщительным. Годжун, так и не сообразив, кто бы это мог быть, выглянул в коридор.
- Тенпо, - удивился он, - а где Кенрен?
Маршал, сидя на тумбочке в прихожей, ответил:
- У него сегодня отпуск, пусть проветрится, а то диссертация из ушей полезет.
Маршал всегда дрессировал генерала с упоением и об ушах последнего раньше не заботился. Годжун объяснению не поверил и насторожился.
- Не темни. Ты так поступил из-за вчерашнего скандала?
- Угадал. Я после встречи с Зубом решил в кафе один денёк не ходить. Или даже два.
В этом был свой резон.
- Экий ты сделался осторожный.
- Помню я Зуба, гад он мстительный.
Годжун пожал плечами.
- Многого я о подчинённых не знал. Хотя, именно к Зубову приглядывался. Не орёл, лямку тянул, в безобразиях не участвовал.
- Ты видел то, что он хотел показать, а с другими Зуб не стеснялся. Только Яшку и тебя боялся. Ещё, правда Козина опасался, тот его махинации на раз вскрывал, и всё нажитое непосильным воровством заставлял вернуть.
- Странно, почему Козин мне ничего не говорил?
- Ты - друг тестя Зубова.
Годжун с досады стукнул стену кулаком.
- Если ты знал о таких особенностях Зубова, надо было осторожней себя вести.
Тенпо улыбнулся.
- Миротворец ты наш.
- Ладно, значит, мне с тобой и погодой сегодня повезло. Пойдём гулять, пока теплынь стоит.
Под косыми лучами солнца бронзой и золотом горели листья деревьев, как смола блестел так и не просохший с утра асфальт. Небесные воины, не сговариваясь, дошли до набережной и остановились. Тенпо, опершись о парапет, разглядывал мутную тёмную воду. Годжун стоял у него за спиной, так близко, что маршал затылком чувствовал дыхание дракона.
- Иногда мне кажется...
Не договорив, Тенпо шагнул назад. Теперь он слышал, как мерно и гулко бьётся драконье сердце.
- Что именно кажется? - тихо спросил Годжун.
- Что я скучаю по Гаджиеву. Помнишь, как ты встречал меня у пятого разъезда? На БМП приехал.
Годжун фыркнул.
- Ничего удивительного. Три дня накануне шёл снег. Не на газике же было тебя встречать.
- И сразу заставил переодеться. Я в тесноте все локти и колени себе отбил.
- Естественно, заставил. Унты и меховой комбез обязательно надо было надеть. Ты же догадался приехать зимой под Читу в шинели и сапогах. Ещё бы в туфлях приехал. Паркетный воин.
- А обнимал ты меня в кабинете именно потому, что я такой непрактичный?
- Знаешь, - очень серьёзно сказал Годжун, - я до последнего не верил, что ты приедешь. Заставлял себя не верить и о тебе не думать. Патетично сказано, да?
- Нет, - ответил Тенпо и надолго замолчал.
Низкое солнце исчертили длинные тёмные облака. Тепло растаяло, наступал холодный осенний вечер.
- Годжун, а почему ты никогда ни взглядом, ни жестом не говорил мне...
- Ты рассуждаешь с позиции многоопытного и чувственного маршала Тенпо. Я тебе всё, что мог, сказал. Устроил холостому капитану отдельную комнату в общежитии, выбил серьёзную должность и под неё - майорское звание. Если бы ты не был прекрасным специалистом и внештатным библиотекарем для всего гарнизона, тебя бы завистники живьём съели. И, вообще, ответь честно, был ли Дымов готов услышать от своего командира любовное признание?
Тенпо хмыкнул и ничего не сказал.
- Вот, - продолжил Годжун. - Молчишь? Ещё и по роже бы засветил старому дураку.
- Я никогда не считал тебя ни старым, ни глупым. И по роже, как ты изящно выразился, в любом случае не засветил бы. Но об устройстве мира задумался крепко.
- Кстати, - добавил Годжун, - я не уверен, что с моей стороны тогда имели место страстные чувства. Тоску, сильную до физической боли, я испытывал, а страсть - нет.
Тенпо повернулся и, касаясь подбородком драконьего свитера, с усмешкой предложил:
- Может быть, теперь дракон соберётся с силами и скажет чувственному маршалу Тенпо...
- Нельзя сказать, что я окончательно стал драконом. Хотя, был бы ты в гражданке... - смущённо пробурчал Годжун. - Как-то неловко главнокомандующему армией небесной целовать майора армии земной.
Хлопнула дверца машины, и раздался вопль:
- Дымов! Опять ты?! Никуда от тебя не деться!
Тенпо выдохнул сквозь сжатые челюсти:
- Зубов, что тебе ещё надо?
- Ехал я по набережной и остановился посмотреть, с кем это ты утешаешься. Высокий блондин в чёрном ботинке. В чёрных берцах. Похож. Специально выбирал? Кстати, этот сильнее нашего десанта или слабее?
Годжун, совершенно молча, протянул руку и ухватил коротышку за горло. Ни такой ленивой стремительности, ни такой нечеловеческой силы у Гаджиева, конечно, быть не могло.
- Хррр... - сказал Колобок.
- Что-что? - переспросил Тенпо. - Стемнело. Вокруг - ни души. Вода глубокая, холодненькая. Удобное место и удобное время. Да, Дракон? Когда рука устанет, можешь это в реку бросить.
Не отрывая взгляда от жертвы, Годжун кивнул.
- Ррррехнулись, - прохрипела жертва драконьей хватки и маршальского остроумия.
Годжун спросил вкрадчиво:
- Ты что это, плесень, к приличным людям пристаёшь? Следишь? Вынюхиваешь? Бешеный Яшка, если узнает, ножками тебя стопчет, никакой патруль не спасёт.
- Да не следил я, случайно проезжал.
- Теперь ты знаешь, где не надо больше «случайно проезжать»?
- Где?
- Рядом с нами.
- Вы бы, знаете ли, со старшим по званию осторожнее.
Годжун спросил задумчиво:
- Кто это тут «старший по званию»? Может быть, тебя, Колобок, Топору всё-таки для верности с потрохами сдать? Объяснить, откуда у тебя на дачу денежки. Топор - не ангел, но, помнится, крыс, которые рядовых обносят, он ненавидит до судорог.
Топором в очень узких военных кругах называли колобковского тестя. Называли за полное неумение плавать без подводной лодки. Дымов и Кремер об этой кличке знать никак не могли, званием не вышли. У Колобка выпучились глаза, но вовсе не по причине удушения.
- Вы кто? - спросил он с ужасом.
Годжун сказал проникновенно:
- Поверь, тебе лучше этого не знать, и с нами лучше в будущем не пересекаться. Веришь?
- Верю, - ответил подлый, но жизнелюбивый Колобок и побежал к машине.
- Миротворец ты наш, - сказал Тенпо и улыбнулся.
Поздним вечером жильцы квартиры на Морской улице собрались ужинать. Кенрен, гнусно хихикая, поглядывал на покрытого красными пятнами, перекошенного Годжуна. Тенпо только что закончил рассказ о несостоявшемся удушении Колобка. Конзен яростно сопя, пошвырял тарелки с едой на стол и застыл статуей Немезиде. Его упёртые в бока руки говорили о крайней степени праведного гнева.
- Вы, военные! Заигрались в войну? Скучно стало? На рожон лезете?
- Тебе не понять, - отмахнулся Кенрен, - некоторые вещи нельзя прощать. Правильно Годжун Колобка прищемил. А что вы на набережной такого делали, что Колобок остановился и из машины вылез?
- Разговаривали, - ответил Годжун. - Прошлое вспоминали.
Кенрен недоверчиво вздёрнул бровь, а Конзен возмутился:
- Лучше бы о будущем думали! Бездельники!
- Я изо всех сил о нём думаю. Твоя тётка сама виновата в задержке. Сначала она тянула и ничего о подробностях не рассказывала. Видите ли, ждала, пока мы приживёмся. А потом выяснилось, что Питер к заданию имеет весьма отдалённое отношение. Мне пришлось увязывать огромное количество нюансов.
Кенрен задал вопрос, который давно уже никто за этим столом не задавал:
- Теперь-то ты можешь нам всё рассказать?
- Нет. У каждого своё дело. Потом узнаете. Кенрен, иди уроки учи.
Генерал вздохнул и признался:
- Не до уроков мне. Я, пока вы по набережным гуляли, после вчерашнего похмелился и сам не заметил, как литраху вискара выдул. Теперь к учению временно не способен.
Тенпо спросил:
- Годжун, ты сказал, что Милосердная сознательно затягивает с нашим возвращение?
- Да, но это имеет рациональное объяснение. По крайней мере, я ещё не стал тем драконом, которым был, а подполковнику Гаджиеву на Небесах делать нечего.
- Слушайте, - воскликнул Конзен. - А как вы думаете, мы будем счастливы на Небесах? Я уже здесь привык и, кстати, вообще никогда не стану тем Конзеном.
- Можно подумать, - покосившись на Тенпо, пробурчал Годжун, - мы здесь счастливы.

@темы: Saiyuki, Гайден, И на Марсе будут цвести вишни., Годжун

---

Поздравляю всех с днём военного связиста!

@темы: работа, блин!, личное

---

Брехня. Наших студентов-ядерщиков тогда отправили в посты и приказали писать норму, даже, если уровень радиации был выше в сто раз. Их там недолго держали, а вот химиков - дольше. Так вот, что я вам скажу, все знакомые чернобыльцы-химики моего возраста уже умерли, а мне не так уж и много лет. Даже от Афгана и Чечни не было такого эффекта.

@темы: личное, Фантастика

---

Завела я себе кошечку. Кормила от пуза, но она что-то не выросла. Миниатюрная такая осталась, как кошачий подросток, и кот ей не нужен. Но шерсть блестит, глаза горят, игручесть повышенная. Кошечка недавно полюбила залезать на самый верх полок, а потом оттуда на меня, спящую, прыгать. Это - мрак. Я вся в синяках. Какое счастье, что я не завела что-то вот такое:

@темы: личное, котовное

---

Ливень. Всё идёт.

@темы: личное

---

Начну, надо же Сказку о российской армии завершать.

На Морской

Конзен проснулся, как всегда, в плохом расположении духа. Ему не нравилось решительно всё: большая спальня с огромными окнами, мягкая постель, запах корицы и сдобы, тишина пустой квартиры, даже белые и тёмно-серые облака на ярко синем небе ему не нравились. Бурча себе под нос перечень необходимых на сегодня покупок, Конзен принялся расчёсывать недлинные пока ещё волосы. Из этого, собственно, и состоял весь его утренний туалет, не считая ванны с розовыми лепестками, задумчивого стояния перед шёлковыми рубашками и, ещё более задумчивого, стояния перед лесом разноцветных шарфов. А зачем, спрашивается, надо было прихорашиваться, если бывшему заместителю по хозяйственной части не велено командиром дальше универсама и магазина «Гурмэ» от дома отходить по причине недавнего утопления в дальневосточном озере?

Годжун тоже по причине утопления старался на улице лишний раз не светиться.
Впрочем, осторожность эта была скорее перестраховкой. Узнать в гламурном блондине бывшего майора Козина смог бы только ясновидящий. Годжун тоже сильно изменился: обзавёлся буйной шевелюрой, часть которой завязывал в хвостик. Его заметно посветлевшая кожа часто шелушилась, но, в целом, вид у Годжуна был пока что вполне человеческий, хотя и страшноватый. Впрочем, однажды, заметив вонзаемые в пирожное клыки, в кафе к Годжуну пристали готы. Но Годжун любил детей, поэтому готы отделались лёгким испугом.
А вот живущие совершенно легально Кенрен и Тенпо практически не изменились, разве что слегка помолодели, а Кенрен так ещё и немного подрос. Или, как сказал маршал, повзрослел.
Гоку в питерской толпе вообще не выделялся, узнать его никто не мог, поэтому до поры, до времени он гулял совершенно свободно и даже обзавёлся приятелями. Вопреки опасениям, мальчик сразу понял правила игры и быстро перестал путаться в именах. Тенпо он называл Сашей или Шурой, Кенрена - братцем Яшей, и только так. За «Яшку» от «братца» можно было получить оглушительный щелбан. Конзен так и остался Конзеном, мало ли какие существуют имена у гламурных молодых людей, а Годжун превратился в Дракона, что от правды не отходило ни на йоту.
Четверо взрослых без дела не сидели. Конзен обеспечивал общество продуктами и вёл домашнее хозяйство. Попытки гражданского существа переложить обязанности по дому на других в начале сосуществования имели место, но они вызвали у военных виртуальный громкий смех. Когда раздался страстный призыв Конзена убирать за собой, и им было проявлено негодование, Годжун, оторвавшись от бумаг, на Конзена посмотрел, Кенрен, у которого всегда вещи были в идеальном порядке, возмутился, да так виртуозно, что Годжун поморщился. Тенпо увёл приятеля от греха подальше и долго рассказывал ему о тяжёлой жизни окружающих. О том, что Годжун дни и ночи разрабатывает план по удовлетворению сам-знаешь-кого-тётки, что он, Тенпо, единственный в академии, кто занимается научной работой - пишет Кенрену диссертацию. О том, что Кенрен, в меру сил и способностей, продирается через полузабытые термины, а не делать этого нельзя - защищаться-то ему придётся самому. Короче, военное мастерство маршала не прошло даром - Конзена удалось уговорить на ударный труд по обеспечению тыла без применения физической силы.
Обычно, Кенрен под конец рабочего дня встречал Тенпо у дверей академии, и они вместе шли в расположенное рядом тихое кафе. Там под пиво и горячие котлеты Тенпо пересказывал Кенрену очередной кусок диссертации и объяснял подробности. Но сегодня друзьям не повезло. С воплем «Дымов!» к их столику устремился толстенький и низенький военный.
- Привет, Дымов! Ты всё в майорах, а мне, глянь, - военный сунул под нос Тенпо опогоненное плечо, - подпола присвоили. Расту.
- Здравствуйте, Зубов.
- Да брось, Сашка, давай по имени.
Сидящего рядом капитана Кремера коротышка игнорировал, хотя и знал отлично. Он, казалось, не замечал, что бывшие сослуживцы совсем не рады встрече.
- Не надо было тебе в столицы уезжать. У нас там такое произошло! Командир и его замуля на рыбалке утонули. Сразу дышать стало легче, и в кадрах произошла движуха. Я звание получил и тоже смылся. У меня тут тесть - командир училища, подводник. Квартиру выбил, дача на Финском заливе.
- У тестя работаешь?
- Что я там не видел? Тестенька у меня - глыба. Чуть что не то - придавит. В приёмке работаю. Делать ничего не надо, пять дней в неделю. А ты как?
- Снова в академии работаю.
- Живёшь где?
- В квартире.
- А, это однушки по немецкому проекту, которые даже семейным втирают?
- Трёхкомнатная на Морской.
- Ни фига себе! За что же в академии такие квартиры раздают?
Тенпо поправил очки и сказал скучным голосом:
- По наследству досталась.
- От кого? Вроде бы родственников у тебя не было.
Маршал возвёл очи горе и ответил:
- От Гаджиева.
Коротышка, присвистнув, сдавленным голосом выдал:
- А ведь ходили слухи, что ты не просто так за ним в ссылку подался. Я как-то не верил. Теперь понял - лубоффф.
Тенпо сдержался, а вот Кенрен - нет. Он встал и с высоты своего роста очень громко сказанул:
- Слышь, Колобок, тебя попкой об паркет давно не стучали?
Коротышка возмутился:
- Тут тебе не тайга, и Гаджиев не прикроет!
- Я тебе без Гаджиева даже ловчее люлей надаю, - был громовой ответ.
- С патрулём поговорить не хочешь? - изо всех сил задирая голову, спросил коротышка.
Встать он боялся. Всё-таки оставалась вероятность, что сидящего Чокнутый Яшка не тронет.
- Если он поговорит с патрулём, - щуря глаза, сказал Тенпо, - я поговорю с твоим тестем, его Гаджиев в своё время от смерти спас. Слышал, что тесть твой ценит это и помнит.
- Катись, Колобок, и на дороге моей больше не отсвечивай, в блинчик превратишься, - добавил Кенрен.
После чего он подошёл к барной стойке и вернулся с графином коньяка. Тост был лапидарен:
- Мудак, - сказал Кенрен.
- Да, - согласился философичный Тенпо. - Но какой-то мелкий. Наши мудаки были эпичней.

@темы: Saiyuki, Гайден, Сказочное, И на Марсе будут цвести вишни., Годжун

---

17.10.2013 в 21:04

Пишет  Кайэр:

себе, чтобы исполнителя не потерять

Прослушать или скачать Soledad Bravo Pajarillo verde бесплатно на Простоплеер

@темы: Сказочное

---

В каждой шутке...

Годжун не раз и не два обещал наказать маршала Тенпо за «художества» в Нижнем мире.
Если бы маршал спускался только за книгами или редкими вещицами.
Если бы он просто кормил там своих бойцов мясом убитых животных. Чихать было Годжуну с высоты драконьего полёта на вегетарианские бредни и на постные законы Небес.
Но маршал Тенпо, регулярно спускаясь в Нижний мир, вполне мог когда-нибудь лишиться там своей бессмертной жизни и умной головы.
Например, сегодня.
- Разрешите, Годжун-сама, обратить ваше внимание на то, что маршал Тенпо, не имея никакого права...
«Набрали в армию падальщиков, - думал Годжун. - А кто, собственно, набирал, незнакомый дядя или ты? Хотя, без тыловых структур тоже нельзя, а герои туда ни за какие деньги не пойдут».
Годжун смотрел на офицера тухлыми глазами, но офицер этого не замечал и разливался соловьём.
- ...днём попал в госпиталь, план боевой подготовки повис в воздухе. Да и пока здоров был - как ни зайдёшь, маршал всё книгу в рабочее время читает. Вот, дожили: завтра начало нового месяца, а план не утверждён.
- Вы когда последний раз были в Нижнем мире? - спросил Годжун.
Офицера перекосило.
- Мне в Нижний мир спускаться не положено, я - мозг армии, - быстро ответил он и скромно потупился.
Годжун мысленно плюнул и тут же сам себя упрекнул в предвзятости: спускаются - плохо, не спускаются - плохо.
- Давайте план - подпишу.
- У меня его с собой нет, - растерялся офицер.
Это стало для дракона последней каплей. Он заорал:
- Так вы сюда поговорить пришли? Со мной по-дружески поболтать?! Да? Лист бумаги надорвались нести? Я у вас на лбу расписаться должен? Распишусь - мало не покажется! Вон отсюда! Учтите, завтра загляну в вашу контору недоделанную, всё за вас доделаю и боевую подготовку проверю! Вашу - отдельно, а отдельно - клерков толстозадых! Лично все загривки пальчиками перещупаю! С-с-суслики!
Угрюмо посмотрев на закрывшуюся дверь, Годжун поднялся, поправил ремень и отправился в госпиталь. Тенпо, чинно сложив руки поверх одеяла, лежал в кровати. Глаза его были открыты, голова перевязана.
- Рад, Тенпо-доно, что вы легко отделались! - сказал Годжун, подходя ближе.
А дальше произошло нечто никак драконом не ожидаемое.
- Мама! - пискнул маршал и моментально оказался сидящим на подушке.
Его испуганные глаза пытались сфокусироваться на посетителе.
- Где? - удивился дракон и огляделся по сторонам.
В палате больше никого не было. Годжун шагнул вперёд и наклонился прочесть диагноз, висящий на грядушке.
- Ёкай пришёл!
Совершив это потрясающее открытие, Тенпо до самого носа закрылся одеялом.
Сотрясение мозга.
- Мы на Небесах, - напомнил Годжун ушибленному маршалу. - Какие же здесь могут быть ёкаи?
- Помогите... - прошептал Тенпо, обращаясь при этом не к командиру, а к потолку.
- Кому? - поинтересовался Годжун.
Маршал не успел ответить. Дверь с шумом распахнулась.
- Вот ты где! - не обращая никакого внимания на старшего по званию, гаркнул генерал Кенрен.
- Тише! - одёрнул его Годжун. - Не ори. Похоже, тронулся наш маршал.
Кенрен не поверил.
- Кто? Тенпо?
- Вы меня убьёте? - голосом христианского мученика спросил маршал. - Я ещё слишком молод, чтобы умирать.
- Мама! - ахнул Кенрен.
- Вторую маму я не переживу, - вздохнул Годжун. - Кто вы, как вас зовут?
- Гоно. Я простой школьный учитель.
«Очень похож, нормальный школьный учитель. В ночь полной луны», - подумал Годжун и утешил маршала:
- Не волнуйтесь, никто вас не тронет.
- И вот тот чёрный человек тоже не тронет? - тыча пальцем в Кенрена, спросил Тенпо.
Кенрен сдавленно застонал.
- Генерал, дайте-ка мне свой револьвер, - приказал Годжун. - Дайте!!!
Кенрен зажмурился и отдал оружие. Дракон вытряхнул из барабана патроны, а потом протянул револьвер маршалу.
- Защищайтесь, Гоно, если на вас кто-нибудь нападёт.
- Спасибо, - дрожащим голосом ответил Тенпо.
Годжун ещё раз посмотрел на диагноз.
- Пойду, с врачами переговорю, - сказал он задумчиво. - Ничего себе «сотрясение мозга»! Надо срочно маршала из этого Гоно выковыривать, а то поздно будет.
Годжун, аккуратно прикрыв дверь, вышел и лицом стал трагичен. За дверью настроение сделалось прямо противоположным.
- Артист! Здорово ты его развёл! Поверил, ящер сушёный! - радовался Кенрен.
- Ты кто? - блеснув дивными очами, спросил Тенпо и поднял револьвер. - Чёрт, который явился по мою душу?
Кенрен с воем бросился догонять Годжуна.
Тенпо вытащил из-под подушки книгу, открыл её и улыбнулся.

@темы: Saiyuki, Гайден, Годжун

---

Кадровая интермедия

Весь день жарило солнце, но система жизнеобеспечения массивного здания не давала это почувствовать. В конце рабочего дня Камил рискнул открыть окно. Вечер свежести не принёс. Дознаватели вышли на улицу, не сговариваясь, направились к ближайшему бассейну и вылезли из него только после захода солнца.
Домой они пробирались через душную и липкую ночь. Из прихожей на открывшего дверь Санди дохнуло, как из печки. За день дом нагрелся и остывать не собирался, а сплит-система стояла только в спальне у теплолюбивого Камила. Кроме неё, из относящегося к температуре оборудования, в доме имелось отопление и камин. Осознание ситуации пришло к дознавателям одновременно, но действовал каждый в силу своих способностей и возможностей. Камил птицей взлетел на второй этаж и, судя по звукам, загерметизировал спальню. Райгу тяжко вздохнул и тоже пошёл наверх, где ему, как единственному званому гостю, была выделена нормальная комната. Остальные дознаватели разбрелись по захваченным ранее территориям.
Олаф, в поисках сквозняка, обошёл все углы своей веранды и отправился к Санди в безоконный, недоступный солнцу чулан, но Советника в чулане не оказалось. Обнаружился Санди в спальне у Камила. Он лежал на широкой кровати, поглощая каждой клеточкой голого тела блаженные двадцать четыре градуса Цельсия. Одной рукой Санди обнимал тщательно запакованного в тёплое одеяло Камила, а другой - придерживал за талию спящего кии. От вида Райгу в шёлковых штанишках Олафу сделалось нехорошо. Гораздо спокойней было смотреть на чешуйчатую мордочку элери. «Ходил бы ты с закрытыми глазами - краше не надо», - умилился Олаф. Он осторожно коснулся приоткрытых губ Камила. В ответ Камил улыбнулся и шмыгнул носом. Олаф подумал, что если сейчас его тяпнут за пальцы, то это будет справедливо. «Ты красивый, когда улыбаешься. Улыбаешься, а не хохочешь, как гиена, сверкая при этом клыками».
Олаф бросил на ковёр атласное покрывало, повалился на него и тут же заснул.
Проснулся он в жарком коридоре. Судя по оттянутым углам покрывала, Олафа туда безжалостно вытащили. Причём совсем недавно - атлас ещё хранил прохладу.
Олаф подёргал ручку. Дверь оказалась закрытой на ключ. Остаток ночи Олаф провёл на покрывале во дворе. Там на горячую землю хотя бы сыпались ледяные звёзды.
За завтраком, разбавляя чашку кофе мелкими кубиками льда, Санди сказал Камилу:
- Согласись, что природа храпа - одна из самых загадочных, до сих пор неразгаданных тайн.
Камил, пристально разглядывая застывшее на стакане сока морозное кружево, кивнул и добавил:
- Кстати, хорошо, что атлас такой гладкий, а пол такой скользкий.
Райгу, в транспортировке храпящего тела участия не принимавший, промолчал.
Олаф тоже промолчал, вымещая злобу на котлете. Котлета в ответ шипела и плевалась гейзерами горячего масла.
На службе каждый занялся привычным делом: Камил отправился на совещание, Санди открыл книгу, Олаф убил первого на сегодня монстра, удивительно похожего на командира корпуса, а Райгу подошёл к окну, да так и остался стоять у подоконника. Там было на что посмотреть: от горизонта в небеса медленно поднималась гигантская туча. Наконец кромка тучи дотянулась до солнечного диска, в комнате заметно потемнело. Санди поднял от книги голову, улыбнулся и попросил:
- Райгу, включи, пожалуйста, солнце.
- Что там у вас происходит? - не отрываясь от игры, спросил Олаф.
- Гроза, - ответил Райгу и сел на своё место.
Олаф кинулся к окну - восторгаться, а Санди подошёл к притихшему Райгу.
- Ты боишься грозы?
- Я отлично понимаю, что в здании... да и на улице вероятность поражения молнией ничтожно мала. Но у нас на планете гроз нет совсем: отсутствуют резкие перепады давления, и, если честно, мне страшно.
За окном грохнуло совершенно без предисловий.
- Окно закрой! - крикнул Санди.
- Не надо, - попросил Райгу. - Я должен привыкать.
- Ты отвлекись, монстров постреляй, пока Олаф на природное явление пялится.
Дверь открылась. Стаей полетели бумаги, стукнули рамы, заметались занавески. Олаф принялся их усмирять, Камил сражался с дверью. Санди, положив ладонь на плечо Райгу, сказал иронично:
- Пафосное появление командира - половина успеха операции.
Закрыв дверь на замок, Камил пробурчал:
- У меня для вас новость. Группе придают пилота.
- Они что рехнулись?! - расстроился Олаф. - Мы все умеем водить катер, даже Райгу.
Камил сказал сурово:
- В следующий раз за «даже» получишь... - он долго думал, но ничего нового не придумал, - ...взыскание. Назначение в группы пилотов - это приказ по корпусу. Командир посчитал, что так будет справедливо - не все расы способны водить катера. Кому-то конечностей не хватает. Нерационально из-за такой мелочи отказывать представителям этих рас в праве служить дознавателями. К тому же, медики заявили, что вождение катера перед расследованием - вредная нагрузка.
- Какая же это нагрузка? Это удовольствие!
- Приказы не обсуждают. Найди свободный стол и поставь... - Камил огляделся, - ...где-нибудь.
- Он хотя бы кто?
- Кхольп.
Санди кандидатуру одобрил:
- Кхольпы дисциплинированы, умны и обладают блестящей реакцией.
- Катер нам дадут новый, пятиместный, - добавил Камил и чихнул: - Джиихиджи.
- Будь здоров, - пожелал Райгу.
- Это имя пилота, - предчувствуя недобрые времена, ответил Камил.
На следующий день у закрытой двери кабинета дознавателей ждал кхольп. Высокий, выше Камила и Олафа, крепкий, с трёхпалыми ладонями и длинными руками. Формой черепа и чертами лица кхольп напоминал арабского коня. Сходство усиливалось благодаря причёске - тёмные шелковистые волосы топорщились, как коротко стриженая гривка, которая пряталась за воротником формы и, скорее всего, росла вдоль всего позвоночника. Блеснув огромными карими глазами, кхольп представился:
- Джиихиджи. Ваш пилот.
Олаф обратил внимание на три нашивки, говорящие о немаленьком ранге, и несколько помрачнел. Санди, который лично знал нескольких кхольпов, удивился: этот был гораздо крупнее и мощнее соотечественников. Райгу прислушался к себе, опустил глаза и грустно улыбнулся. Камил, показывая пальцем, перечислил:
- Камил, Вершитель, Санди, Советник, Олаф, Страж, Райгу, Стажёр. Проходи. Первое задание - возьми у Олафа ключ и закажи копию. Садись, вот твой стол.
Райгу сел за своё место с робостью новичка. Олаф упал на стул и немедленно приник к компу. Санди открыл недочитанную вчера книгу, но на страницы он не смотрел, исподтишка рассматривая кхольпа. Джиихиджи недоумённо пожал плечами. Располагаться на новом месте он не спешил. Вместо этого кхольп задал вопрос:
- Вершитель, а зачем мне садится? Сейчас время тренировки. Страж, почему ты занялся аналитикой? Согласно инструкции нам надлежит до обеда ежедневно тренироваться. Пойдём в один зал, вдвоём удобней отрабатывать приёмы.
Олаф вытаращился на кхольпа так, будто тот не заговорил на всеобщем языке, а закукарекал.
- Действительно, звёздный воин, иди, проветрись, - распорядился Камил, - а то превратишься в зелёного, пучеглазого карлика.
Когда Олаф и Джиихиджи ушли, Райгу, вздохнув, пересел на любимый подоконник. Санди отложил книгу в сторону и спросил:
- Интересно, кто кого?
Камил покопался в документах и сообщил:
- Аттестация Джиихиджи отличная по всем дисциплинам.
Вернувшийся ближе к обеду Олаф вид имел бледный.
- Что невесел? - спросил его Санди. - Синяков, вроде бы, не наблюдается.
Олаф привычным движением включил комп и тут же его выключил.
- Джиихиджи удары не доводил. А если бы доводил, меня бы из спортзала унесли. Вот это боец!
- Где он? - поинтересовался Камил.
- Ключ пошёл заказать. Да, вон, слышите, топает.
Обстоятельно закрыв за собой дверь, кхольп сказал:
- Вершитель, докладываю: тренировка прошла нормально, ключ заказан.
- Пошли обедать! - приказал ошарашенный субординацией Камил.
Дознаватели потянулись к двери, все, кроме Джиихиджи.
- Ну? - позвал его Олаф.
- Я питаюсь один раз в день, вечером, в своём помещении. Удивляюсь, Советник, почему ты до сих пор не обрисовал Вершителю особенности расы кхольпов.
- Понимаешь, тут такое дело... - начал Камил, судорожно соображая, какое именно «такое», - коллективные мероприятия способствуют сплочению группы.
- Понял, - кивнул Джиихиджи, - я готов идти.

Пилотом Джиихиджи оказался виртуозным: момент старта и, что важнее, момент посадки практически не ощущались. На первом же совместном расследовании он помог Олафу задержать преступника, вскрыл код от библиотеки, обеспечив доступ Санди туда, куда дознавателей не хотели пускать, и довёл Камила до мании величия, постоянно называя его Вершителем.
Написание отчётов Джиихиджи взял на себя. Писал он их быстро и предельно объективно. Намекнуть кхольпу на необходимость некоторого мухлёжа и преувеличения у Камила не поворачивался язык. Приходилось страдать.

Постепенно жизнь наладилась, но сделалась она какой-то неправильной. Олаф больше не играл в «Звёздные войны», Санди забросил свои книги. Теперь он практически всё время проводил в информационных сетях. Райгу стал совсем тихим и казался субтильнее, чем был на самом деле. Камил терялся в загадках и, в конце концов, решил проблему, если не устранить, то хотя бы прояснить. Утащив кии в свою комнату, он приступил к допросу.
- Райгу, я никогда не спрашивал тебя о чувствах и мыслях членов группы. И сейчас спрашивать не буду, но, пожалуйста, ответь мне, как ты относишься к Джиихиджи? Нет ли у него неподобающих, оскорбительных мыслей относительно тебя?
- Знаешь, Камил, - ответил кии, - я могу тебе открыто сказать о мыслях кхольпа. Они поразительно легко читаются. В отношении меня Джиихиджи испытывает только недоумение и жалость. Вернее, необходимость заботиться. И сострадание ему не чуждо. Он постоянно думает о работе и об исполнении своего долга. Почему я так легко согласился сделать то, чего не делал раньше? Потому, что уверен: спроси ты самого Джиихиджи, он предельно чётко и откровенно доложит о своих мыслях.
- Ох-хо-хо... - выдохнул Камил.
- Правильно, идеальный дознаватель, - согласился Райгу и шепотом добавил: - Меня просто тошнит от осознания собственной ущербности.
Камил прогулялся вдоль кровати, на которой сидел понурый кии, и возразил:
- Тут ты неправ. Мы практически всегда работаем в условиях неопределённости. Джиихиджи, доведись ему расследовать дело в одиночку, просто лбом упрётся в эту самую неопределённость и забуксует.
- Тогда ты и он...
- Ну, вот ещё! - взвыл Камил. - От тебя не ожидал!!!

 

Очередное расследование закончилось удачно, но на подлёте к месту прибытия выяснилось, что диспетчерский маяк повреждён, Джиихиджи рассудительно остался ночевать в гостинице космопорта, остальные уехали на перекладных. Домой голодные странники попали только за полночь. На пороге их ждала красиво упакованная коробка с напечатанным посланием. «Когда я понял, что задержка неизбежна, то заказал через службу доставки продукты себе и вам. Насколько я могу судить, ваши расы положительно относятся к полезным сюрпризам и достаточно легкомысленны для того, чтобы сделать заказ самостоятельно. Продукты выбраны в соответствии со статистически обработанными данными обеденных меню и снабжены дополнительным набором недостающих витаминов и микроэлементов. Вершитель, вы были совершенно правы, когда приказали мне ходить вместе с группой на обед».
Оказалось, что в коробке лежат аккуратно упакованные в теплоизоляцию ресторанные блюда и разноцветные коробочки.
- Идеальный Страж, - тихо сказал Олаф.
- И Советник, - добавил Санди.
- Ужинайте без меня, - приказал Камил и ушёл в дождливую тьму.
Где он гулял, что делал, так и осталось для дознавателей тайной. Ни утром, ни позже желания задавать вопросы ни у кого не возникло. Вернувшись ближе к утру, Камил навестил Райгу и долго с ним шептался.
Через несколько месяцев, поздней осенью, когда на тёмных ветвях почти не осталось листьев, командир корпуса вызвал Джиихиджи к себе. Вернувшийся через четверть часа кхольп выглядел непривычно взволнованным.
- Вершитель, докладываю, - сказал он, - меня возвращают на службу в спецназ.
- Ты доволен? - спросил совершенно не удивлённый этим фактом Камил.
- Да, признаться, приказ о назначении пилотом был мне не по душе. Но дисциплина обязывала.
Вещи свои Джиихиджи собрал в мгновение ока. Потом он каждому сказал отдельное «до свидания», положил ключ от кабинета Камилу на стол и испарился, как не было. Дверь захлопнулась.
- Вот это да! - ахнул Олаф и немедленно загрузил игру.
- Что это было? - спросил Санди.
- Этого не было, - ответил Райгу.
- Но-но, разговорчики! Это был идеальный дознаватель, - возразил Камил.
Дверь снова открылась. Ко всеобщему облегчению на пороге стоял Аргус - рыжий командир дознавательского спецназа.
- Изжил-таки! - рявкнул он грозно. - Вот я тебе рёбра-то сейчас пересчитаю! Лучшего, можно сказать, бойца! Я зачем его, истекая кровью три месяца назад, от сердца отрывал?! Что вытаращился, лещ бессмысленный и неблагодарный?! Приносят сегодня приказ, а там! Я едва концы не отдал, настолько... удивился.
На момент окончания речи Аргус стоял около Камила и держал его за горло так, как обычный человек держит стакан. Судя по наличию у Камила голоса, дело до удушения всё же не дошло.
- Мне не нужен лучший боец спецназа, мне нужна гармония в группе. Иначе это не группа, а монстр. Как любит повторять Олаф, «одна голова - хорошо, а две - некрасиво».
- Ах, некрасиво?! Не в силах найти твоих губ, целую всего целиком! На похоронах это принято делать.
- Ладно, скажу иначе. Не помещался в группе твой человек, крупен он для неё оказался.
Аргус разжал пальцы и сказал с досадой:
- Были бы вы за ним, как за каменной стеной.
- Если это стена тюрьмы, то мне она не нужна.
- Хочешь чаю? - спросил Райгу.
Шумно вздохнув, Аргус ответил:
- Только послаще, и большую кружку.
Олаф пробурчал:
- Сахару на всех не напасёшься.
Покосившись на него, Аргус обеспокоился будущим любимого существа:
- А кто теперь, инфекция незабываемая, станет твоим пилотом? Подсунут какого-нибудь завалящего, хороших уже давно разобрали.
- Я буду пилотом, - ответил Райгу. - Курсы закончил на «отлично». Тебе сколько кусочков положить.
Стало слышно, как сахар растворяется в горячем чае.

@темы: И на Марсе будут цвести вишни., Дознаватели

---

Перо дракона

Постепенно история с пером Феникса забылась.
Вернее, забыл о ней наивный Годжун. Коварный Кенрен затаился. Он жаждал продолжения, но боялся спугнуть процесс.
И вот, однажды, когда Годжун подписывал накладные, а Кенрен ждал результата, на триста шестьдесят второй накладной генерал спросил:
- Годжун-сама, а какие у вас крылышки? Наверно, белые, а местами красные?
Рука дракона дёрнулась, брызги чернил украсили бланк неведомыми созвездиями.
- Кенрен! - не нашел других бранных слов Годжун. - Я пытаюсь умножить цену коробки с ваксой на две тысячи пятьдесят два, а вы вопрос о крыльях задаёте!
- Виноват! - молодцевато ответил генерал.
Годжун пробурчал:
- Даже не сомневаюсь.
Он взял очередной бланк и потянулся к чернильнице.
- Так какие, белые?
- Кенрен! - воззвал Годжун.
- Понимаете, - с жаром откликнулся генерал, - у меня есть перья Феникса. Хорошо бы теперь ваше перо достать.
- Мое перо? - неожиданно срываясь на фальцет, спросил Годжун.
- Вам жалко? - разочаровался генерал.
Дракон задумался. Надолго. На вечность. Кенрен не выдержал и переспросил:
- Вам...
- Не жалко. Но у меня нет перьев. Только вот, для письма.
Длинное гусиное перо пощекотало нос Кенрена.
- А как же вы летаете? - спросил огорчённый генерал.
Годжун покосился на испорченную накладную и ответил:
- Силой мысли. Даже в нижнем мире это знают.
Кенрен сделал вид, что не понял реплики.
- Как-как?
Годжун задавил в зародыше привычный с детства отзыв и вежливо переформулировал ответ:
- Ну, силой духа.
Кенрен простодушно уточнил:
- Чьего именно?
После этого Годжун окрысился и зарычал:
- Если хотите получить нормальный ответ, не задавайте глупый вопрос. Ками, вообще, постичь сущность стихий не способны. Будьте проще - занимайтесь ваксой.
Накладная, лежащая на столе, недвусмысленно указывала на то, кто здесь занимается ваксой.
- Что вы сердитесь? - возмутился Кенрен. - Ничего обидного не произошло. Я каждый день, укладываясь в постель, смотрю на перья феникса и его вспоминаю. А мне бы хотелось вас вспоминать.
Годжун фыркнул и пообещал:
- Вот назначу строевые занятия на каждый день, будете не только вечером, но и утром меня вспоминать.
Кенрен погулял по кабинету, Годжун сопроводил его пытливым взглядом. Остановившись, генерал укоризненно спросил:
- Ну почему вы меня всё время хотите уколоть?
Годжун явственно услышал щелчок переводимых стрелок, но решил не тормозить и радостно покатил по предложенной ветке.
- Если вас не колоть, вы раздуетесь до неимоверных размеров и, очень может быть, лопнете.
Кенрен скромно предложил:
- Нет пера - подарите другое что-нибудь. Придумайте, что?
Годжун в долгу не остался.
- Мне есть о чём подумать, кроме подарка. Ну-ка, умножьте цену коробки с ваксой на две тысячи пятьдесят один.
Кенрену, чуткому к намёкам, такая внезапная смена цифр в сторону убывания не понравилась, и он осторожно поинтересовался:
- Вы же говорили «пятьдесят два»?
Годжун, выдержав томительную паузу, ответил:
- Я вовремя вспомнил, что не пользуюсь ваксой.
Кенрен приободрился.
- А если я сам придумаю, что, вы мне это подарите?
- В нашем дурдоме возможно всё, но обещать не рискну: у вас в голове полно креветок, неизвестно, какая выплывет. А сейчас вы сядете на стул и примитесь упорно молчать, иначе я вот это перо (красивый жест фехтовальщика) воткну вам в... чакру.
Закончив работу, Годжун протянул генералу стопку бумаг и спросил:
- Придумали?
- Креветки должны посовещаться, надо мобилизовать коллективный разум, - ответил генерал и выскочил из кабинета.
Годжун, посмотрев на закрывшуюся дверь, пробурчал себе под нос:
- Хоть бы холера какая или чума побыстрее приключилась.

Но приключилось нечто другое.
На очередном сонном совещании поднялся советник Императора и, пафосно придыхая, произнёс речь о вреде пьянства. Начало выступления - рассказ о влиянии разрушающих последствий алкоголя на бессмертные организмы - Годжун практически не слушал. Но потом речь пошла о Южной и, особенно, Западной армиях. Дракон насторожился.
- ...а посему употребление горячительных напитков личным составом считаю необходимым приравнять к измене и ереси. Некоторые недальновидные господа поговаривают об особых привилегиях для армейских служащих. Но ничто не является оправданием пьянства! Надо калёным железом выжечь этот порок из рядов армии. Господа главнокомандующие, что вы по этому поводу собираетесь предпринять?
Годжун правду сказать не рискнул. Феникса, вообще, на совете не было. Видимо, он что-то у себя в армии искоренял. Довэнь - друг Императора - советы не посещал из принципа. Тигр сегодня воевал. Пришлось дракону встать и ответить:
- Я с пьянством бороться не умею. Меня этому не учили. С ёкаями учили, а с пьянством - нет.
Советник покивал.
- Я так и думал, поэтому набросал план мероприятий. Первое - закон об измене.
- Вообще-то, - перебил советника Годжун, - в армии за пьянку в служебное время положено взыскание, во время боевого дежурства - трибунал, а в особых случаях - казнь.
- Вы хотите сказать, что в свободное время можно разлагаться?! Сколько раз я видел... - возмутился советник, но теперь его перебил председатель совета:
- Нет, Киро, с изменой ты загнул. Молодёжь, конечно, надо воспитывать, но не такими методами. Поучительная беседа, наглядная агитация, пропаганда здорового образа жизни. Короче, раз ты с предложением вылез... кх, хорошее предложение, полезное. Действуй.
И советник начал действовать.
На воротах армии появился плакат «Алкоголь не пройдёт!», но его немедленно смыл внезапно приключившийся ливень.
Следующий плакат «Алкоголь не пройдёт!» был выполненный масляной краской на листе жести. Он украсил ворота в полдень. Вечером все армейские калитки уже пестрели надписями: «Алкоголь, сюда иди», «Нет, сюда», «Лучше к нам».
Небеса гоготали, смеялись и хихикали. Советник каждый день ходил к Годжуну ругаться и требовал солдат для проведения воспитательных бесед, а потом вдруг затих. Поэтому, когда он неожиданно ворвался в кабинет, Годжун не расстроился, а скорее удивился.
- Главнокомандующий! Это саботаж! Издевательство! Попустительство!
- Конкретней, - соображая, что же случилось, предложил Годжун.
- Генерал Кенрен, совершенно пьяный, непотребно ругаясь, около ворот...
Советник осёкся.
- Вестовой, - позвал Годжун, - генерала Кенрена - сюда. И дежурных от главных ворот.
Генерал прибыл моментально, щёлкнул каблуками и замер. Годжун встал и, принюхиваясь, обошёл вокруг Кенрена.
- Господин советник, генерал абсолютно трезв.
Дежурные с совершенно невоенным выражением лиц замерли в дверях.
- Что вы мне рожи строите?! - возмутился Годжун. - Докладывайте.
- Генерал Кенрен, которого господин советник пытался тащить...
- Тащить?! - удивился Годжун. - Господин советник, куда вы тащили генерала?
- На воспитательную беседу, - буркнул тот.
- Ах, вот как. Дежурный, продолжайте.
- Генерал сорвал плакат и свернул из него усечённый конус, а потом эту геометрическую фигуру на господина советника напялил по самую... Это.
- Матерился?
Дежурный растеряно пожал плечами.
- Из-под жести особо не поматеришься.
Годжун терпеливо повторил:
- Генерал Кенрен матерился?
- Нет, он сказал: «А сейчас у нас прямо тут будет воспитательная беседа: я, может быть, через полчаса Внизу со смертью встречусь, так на кой куй мне трезвое здоровье?» И ушёл.
- Что вы предприняли?
- Господина советника разворачивать начали.
- Долго разворачивали?
- Долго, изваляли всего. Жесть, зараза, толстая. Генерал Кенрен...
- Накажите его! - горлом пискнул советник.
- Конечно, господин советник, конечно. Генерал Кенрен, трое суток гауптвахты. Извините, господин советник, больше не могу - боеготовность армии пострадает. Да и не за что больше давать. У генерала есть оправдание: он торопился на важную встречу.
Советник отбыл, следом за ним ушли, давясь от смеха, дежурные. Кенрен дождался, когда закроется дверь и выложил на стол горсть золотых монет.
- Хмыря этого деньги, - пояснил генерал. - Дал мне вчера, как самому известному армейскому алкоголику, чтоб я сегодня напился и в пьяном виде гулял. Чудак какой-то, я и даром напьюсь.
Советник, пламенея от ярости, вернулся домой, достал свой план и перечитал его. На следующий день он понёс план на подпись Императору. Советник не знал, что, как только он вышел из дома, Довэнь, клюнутый Фениксом куда следует, отставил шоги и сделал приглашающий жест. Император кивнул: настало время перейти к дегустации французских коньяков. План по искоренению пьянства ждала горячая встреча.

В одиночестве генерал просидел на губе ровно час. Потом дверь приоткрылась, и охранник, кряхтя, втащил в камеру бутыль нечеловеческих размеров. На бутыли маркером было написано «Напейся даром», а внизу, в качестве подписи нарисовано перо.

@темы: Saiyuki, Гайден, Годжун