11.11.2013 в 23:26

Пишет  Анянь, просто Анянь:

{Очень интересная...хм... интерпретация истории Адама и Евы}

@темы: Сказочное

---

Дело о танце

Итак, группа дознавателей благополучно обрела пилота. Случилось это в пятницу.
Субботу и воскресенье дознаватели провели как счастливые штатские граждане - срочной работой их не беспокоили, со всеми вызовами справились дежурные группы. В понедельник Олаф долго возился с личным компом, в конце концов, просияв улыбкой, пригласил к компу кии:
- Я поставил программу имитации динамики полёта катера, достал сенсорную панель управления, которая полностью соответствует реальной. Райгу, садись, оттачивай мастерство, а то в будущем жить очень хочется.
Камил, подозрительно сузив глаза, спросил:
- А ты что будешь в это время делать? Полезешь со своими игрушками на мой комп?
Олаф гордо ответил:
- Я? В спортзал тренироваться пойду. По уставу положено, да и привык уже, а после обеда я тоже катером поуправляю. Пригодится.
- Позитивный план рабочего дня, - прошептал Санди. - К чему бы это?
- К неприятностям, - буркнул Камил, а Райгу уселся за импровизированный тренажёр и немедленно куда-то «улетел».
Через полчаса Санди поинтересовался:
- Райгу, сколько раз за сегодняшний день мы выжили?
- Три раза, - жмурясь, как довольный кот, сказал Райгу. - А три раза наблюдался кирдык.
Санди закашлялся и прохрипел:
- То есть, когда начнётся реальная жизнь, в половине случаев мы до преступников просто не доберёмся? Знаешь, это существенно ухудшит показатели группы, и командование нас примерно накажет. Камил, как ты к подобному факту относишься?
Камил проснулся, но не до конца, и переспросил:
- К какому фак-ту?
- К тому факту, что наш пилот летает только сверху вниз с ускорением свободного падения. Ну, или снизу вверх, если его подкинуть. Я думаю при такой траектории полёта, нам будет очень непросто сохранить свои культурные и не очень задницы.
Камил, кряхтя, вылез из-за стола, через плечо Райгу посмотрел на монитор, отключил наушники и приказал:
- Ну-ка, полетай.
Тонкие пальцы кии забегали по панели управления. На экране замелькали объёмные картинки, раздались диагностические команды, послышался скрежет железа и треск пластика. Потом картинка замерла и сделалась красной. Райгу, охнув, вжал голову в плечи. Камил ухватился за спинку стула, потряс головой и сказал строго:
- Фу, аж голова закружилась. Не надо ронять самооценку ни себе, ни мне. Это больно и вредно для здоровья. Симулятор не рассчитан на пилота дознавателей. Мы не имеем обыкновения в одиночку сражаться с эскадрильей космических бандитов. Олаф что-то перепутал. Когда он вернётся, я ему тоже что-нибудь в теле перепутаю.
Санди разозлился:
- Я думал, что это нормальный симулятор, а Олаф просто себе новую игрушку притащил. С джедаями повоевал, с пиратами поплавал, теперь решил на бандитов перейти.
Райгу возразил:
- Вообще-то ощущения и аппаратура очень похожи на реальные. Я пока потренируюсь, вдруг на нас всё же нападут.
- Этого ещё не хватало! - испугался Камил. - Преступления в приграничье расследует военная полиция. Им ближе и сподручней. Райгу, пойдём лучше в тир. Умение хорошо стрелять - это как раз то, что тебе нужно. Есть такой древний анекдот про полковника Кольта...
Санди не хотелось оставаться в одиночестве, и он заступился за Райгу:
- Незачем вам в тир идти. Райгу норматив по стрельбе сдаёт на хорошем уровне. А боевой опыт в тире не наживешь. Сидите в кабинете.
- Советник! - возмутился Камил. - Ты что это распоряжаться начал?
- Чует моё сердце: как только вы сбежите, к нам придёт командир и начнёт с оставшегося дознавателя строго спрашивать.
Камил посоветовал:
- Ну, а ты строго ответишь, что все заняты делом.
- Кто у нас начальник? Вот сиди и сам строго отвечай.
Камил надулся, сел на своё место и немедленно заснул. Надо отдать должное интуиции Санди. Ближе к обеду, но до возвращения Олафа дознавателей посетил их командир. В руке он держал стандартную папку с делом. Камил встал и ехидно спросил:
- Связь не работает?
- Почему? - смущённо спросил командир.
Камил окончательно расцвёл в своём ехидстве и сообщил:
- Обычно вы меня к себе вызываете.
- Дело такое... - командир повертел папку в руках.
- Какое? - ужасным голосом поинтересовался Камил.
- О чём дело? - спросил Санди.
Райгу убрал пальцы с панели и замер.
Командир, обмахиваясь папкой, ответил:
- Дело о танце праха.
На несколько секунд повисла неудобная пауза. Потом Камил переспросил некультурно:
- Чиво-чиво?
- Я, - объяснил начальник, - со слов жалобщика писал. А документ официальный, не переделаешь. Пусть так остаётся, только вы никому не рассказывайте, а то засмеют.
Камил покровительственно кивнул и задал резонный вопрос:
- Что там было на самом деле?
- Дело о танце. Прага.
- Это, которая, - на Земле? - обрадовался Санди.
- Это, которая, - дальняя база, одно время им было модно давать названия земных городов, - огорчил дознавателей командир.
- На границе? - загорясь глазами, спросил Райгу.
- Да, не особо, - ответил командир и быстренько сбежал.
Когда вернулся Олаф, он долго тыкал в название дела, смеялся и снова тыкал. В конце концов, Камил обнял своего Стража, и Олаф немедленно перестал хохотать.

@темы: Дознаватели

---

Кто сказал, что на тэнкайских вишнях не бывает плодов?

Годжун гулял по ночному Тенкай. Нечасто, но это случалось. Просто так гулял. Ну, или не совсем просто, а с целью профилактики: геморрой - не лучшее, что можно нажить на государственной службе. Погуляв некоторое время туда-сюда без всякой цели, Годжун остановился у огромной вишни и задумался. Дракона обуяла философичность. «Интересно, - подумал он, - а как выглядит этот мир, если смотреть на него с высокой вишнёвой ветки. Каким этот мир видит генерал Кенрен? Можно и не с вишнёвой, но других деревьев всё равно рядом нет».
Обычно главнокомандующий, вдумчивый и серьёзный, приключений на свой копчик не искал. Их и так было предостаточно. Но уж очень заманчивой лесенкой росли на древней вишне ветви. Уж слишком скучными и мирными выглядели Небеса. Убедившись, что вокруг никого нет, Годжун полез на вишню. Забравшись повыше, он огляделся по сторонам. Вокруг стоял сплошной розовый туман, ничего кроме цветов видно не было. «Недоумок, а что ты рассчитывал увидеть?» Выразив таким незамысловатым образом отношение к самому себе, Годжун посмотрел вниз. Там виднелась черная земля, тёмная трава и розовая труха опавших лепестков - то, что он каждый день выдел у себя под ногами. Ничего нового.
Ветер дёрнул тонкие молодые ветки, подхватил очередную порцию отцветших лепестков и унёс их вдаль. «Как бы не навернуться», - из чистого суеверия подумал Годжун. Он вовсе не собирался падать, он собирался слезать, но, услышав резкий, капризный голос, едва не сорвался с ветки.
- Мартышка, немедленно отпусти меня!
- Вот хорошее место, - откликнулся знакомый голос. - Дальше не пойдём. Разгружаемся.
Повинуясь приказу маршала, генерал поставил на траву у ствола объёмную сумку, тусклый китайский фонарик и позвал:
- Гоку, хватит тащить Конзена, он сам дойдёт, помоги мне разложить продукты. Да не съесть продукты, а разложить!
- Вино, между прочим, - подойдя к дереву, добавил высокий блондин, - для всех, а не для тебя одного. Прекращай его отхлёбывать! Все бутылки распечатал.
- Я дегустирую, - обиделся генерал. - Чтобы никто не отравился.
- Пикник! Пикник! - кричал ребёнок с золотой короной, восторженно носясь вокруг вишни и еды.
«Прямо сказать о том, что я думаю, не позволяет врождённая интеллигентность. Поэтому, дорогое мироздание, убери, пожалуйста, этих четверых отсюда к херам собачьим», - взмолился Годжун из розового облака. Мироздание на просьбу не отреагировало: блондин, которого звали Конзеном, присел у импровизированного стола и стал придирчиво выбирать закуску, генерал растянулся на траве, маршал открыл книгу, но из-за темноты читать не смог.
- Тенпо, - ехидно осведомился Конзен, - что же ты лампочку с собой не взял или, там, какой другой осветительный прибор?
- В следующий раз, - мечтательно сказал Кенрен, - возьмём с собой дизель-генератор и настольную лампу.
- Я не пойду на пикник с дизель-генератором! - возмутился Конзен. - Он воняет и шумит!
- Откуда ты знаешь? - удивился маршал.
- Тётка плеер Нижнего мира достала, пришлось заводить дома электричество.
- И как? - заинтересовался Кенрен, Годжуну тоже стало любопытно.
- Провода за плеером волочились и ходить мешали, но это не главное.
- А что главное?
- Этот ваш генератор так ревел, что музыки слышно не было. Технический прогресс себя не оправдал. Тётка продолжает слушать рулады небесных дев.
Маршал со вздохом положил книгу в корзину.
- А что ты хотел почитать? - прочавкал Гоку.
- Роман.
- О чём?
- О любви, - мечтательно ответил маршал.
Гоку разочаровано повернулся к разложенным закускам.
- О! - обрадовался генерал. - Не беда. Мы сейчас роман сами сочиним.
- Я тебе сочиню! При ребёнке?! - испугался Конзен, но Гоку увлечённо ел и не обращал на взрослых внимания. Припасённые генералом деликатесы оказались куда вкуснее конзенова рамена.
- Однажды, - начал генерал, - в сказочной стране жила прекрасная принцесса. У неё были изумрудные глаза и алые губы.
- Не принцесса, - пробурчал маршал, - а светофор.
- Принцесса была красивой и умной, - гнул своё генерал.
- Толстенькой? - спросил Гоку
- Тощей и немытой, пропахшей сигаретным дымом, - ответил Конзен.
Но Кенрена трудно было остановить.
- Принцесса много читала, а потом...
- Один из приезжих принцев очаровался и спас её.
- От чего? - удивлённо поинтересовался Тенпо.
- От всего! - ответил Конзен. - От жизни.
- Не перебивай! - возмутился генерал. - Это моя сказка.
- «Русалка на ветвях сидит...» Вот как надо придумывать сказки. Сочиняй в стихах, - предложил маршал. - Меньше претензий к содержанию.
Годжун, услыхав про русалку, очнулся и завозился, вниз посыпались кусочки коры.
- Стихи я могу сочинить только нецензурные, - ответил генерал. - Итак, красивую принцессу стерёг старый нудный дракон.
Годжун отломил ветку и бросил в Кенрена, Кенрен отмахнулся.
- Банально, - поджав губы, ответил Конзен.
- Что именно?
- Всё, вне зависимости от варианта развития событий. Принц убил дракона. Дракон съел принца. Принцесса полюбила принца и сама убила дракона. Принцесса полюбила дракона и накостыляла принцу по шее. Ничего нового, Кенрен, ты не придумаешь.
Маршал добавил:
- Дракон посадил принца на губу и долго орал на принцессу матом. Да, Кенрен, всё это уже было. Есть ещё сказка, где принц влюбился в дракона, и жили они недолго, но счастливо.
Даже при неярком свете китайского фонарика, даже Годжуну, сидящему на вишне довольно высоко, стало видно, как генерал покраснел.
- Я не влюбился! - крикнул он.
- Влюбился, влюбился! - почуяв развлечение, настаивал Конзен, а Конзен умел и любил настаивать. - Видел я вашего дракона на параде, ничего так, на меня похож. Действуй, Кенрен, тётя тебя поддержит.
- Без поддержки обойдусь!
- О, проговорился!
- Отстань ты от меня со своим драконом!
Конзен возмутился:
- С каких пор он мой?
Тенпо ехидно улыбнулся и согласился с приятелем.
- Правильно, Годжун не его. Он твой, многие своими глазами видели. Курсантам перспектива карьерного роста показалась неоднозначной.
У Годжуна тоже покраснели кончики ушей, он понял, о чём говорит зловредный маршал.
По традиции только что принятых на службу курсантов пугали: рассказывали им о том, как однажды, в критической ситуации, в бой бросили первокурсников, и они все до одного пошли на корм ёкаям. Когда легенда прочно укоренялась в мозгах и душах, отцы-командиры устраивали для курсантов тренировочный спуск. Понятно, что местность выбиралась совершенно безопасная, но об этом никто из подопытных, конечно, не догадывался.
Для Кенрена подобные спуски были лишним поводом вспомнить юность и собственный трепет перед опасностями Нижнего мира. Назывался этот милый обычай правом первой ночи, которую курсанты проводили, как правило, без сна, слушая страшилки и завывания далёких «хищных монстров». Завывали старшие офицеры по очереди, но у Годжуна из-за низкого сильного голоса выходило это проникновенней.
Но сегодня отдохнуть не получалось. Резко похолодало, пошёл мелкий дождь. Бродить по мокрому лесу, подвывая, никому не хотелось. Курсанты расползлись по палаткам спать. Остались караульные и генерал Кенрен, сидящий у костра. На взгляд Годжуна, сидящего в непромокаемой уютной палатке, выглядел генерал болезненно.
- Кенрен, ставьте палатку! - приказал дракон. - Ничего интересного сегодня не случится.
Стуча зубами, генерал ответил:
- Я её не взял. Метеорологи обещали тёплую, ясную погоду.
Метеослужба давно испытывала терпение Годжуна.
- Вернувшись, я накажу их командира, но сейчас вас это не согреет. Идите в палатку курсантов.
- Я должен выкинуть кого-нибудь из них под дождь? Там места нет, всё строго по нормативу. Двадцать четыре дюйма на тело.
Годжун тяжко вздохнул и предложил:
- Идите ко мне в палатку, но одежду вам придётся снять, мокрый шёлк - это не то, что я хочу ощущать под боком.
Годжун представлял, конечно, что удобной ночь уже не будет, а будет она необычной. И верно - ночь оказалась незабываемой. Простуженный генерал быстро согрелся и крепко заснул. Снилась ему, судя по поведению, разнузданная порнография. Отпихивать генерала, цепкого и сильного, было попросту некуда. В довершение всего, генерал некоторые свои действия громко комментировал, и его бред курсанты не могли не слышать. Утром, ярким и солнечным, Кенрен, прямо на глазах строя вылез из палатки главнокомандующего и, сладострастно потянувшись, отрапортовал Годжуну, что практически здоров.
Строй скрючило от смеха.
Узнав о приключениях подчинённого, Тенпо заставил генерала дать клятву, что болезнь не была симуляцией. Тогда Кенрен поклялся, что заболел по-настоящему.
Гоку ел. Конзен терпеливо ждал окончания пикника. Маршал с удовольствием затянулся и бросил зажигалку Кенрену. Дым двух сигарет, повинуясь законам физики, устремился вверх. Нюхнув горелого никотина, Годжун изо всех сил зажал начавший свербеть нос, но было поздно.
- Пчхи... - раздалось из недр вишнёвой кроны. Гоку перестал чавкать и посмотрел на взрослых. Взрослые посмотрели на вишню.

@темы: Saiyuki, Гайден, Годжун

---

О корнях.
Вот, честно, вы хотите знать, кем были ваши предки двести лет назад?
Я знаю по одной линии. Ничего хорошего.
учёные и военные, достало...

@темы: личное

---

09.11.2013 в 01:26

Пишет  Hono cho:

С Днем рождения, генерал-каппа )))

Много! >>>

Рейтинг!

@темы: Saiyuki, Гайден

---

Так. Сегодня мою дочечку после испытательного срока приняли в школу боевых искусств. Она прошла посвящение, на которое родителей не пускали. Дочечке понравилось. Потом фотки будут от профессионального фотографа. Судя по её рассказу, правильно сделали, что родителей не пускали, дети бы отвлекались и показатели смазали.

Школа бесплатная.

@темы: личное

---

Как я люблю эти двери с огромной надписью "Закрывайте, пожалуйста, дверь", подпёртые, чтобы не закрывались, кирпичём. Так и хочется ногой по двери врезать.

@темы: личное

---

Собрано вместе и отредактировано.

Из сожжённого дневника Годжуна

Как и было приказано, адъютант вернулся в кабинет главнокомандующего поздно вечером. Годжун лежал на столе в луже собственной крови. Мертвый. На краю стола под пресс-папье белела аккуратная стопка исписанных листов. Другая стопка, поменьше, дотлевала на жаровне. Адъютант цапнул один пожелтевший, но еще целый листок из середины. Остальные, потревоженные движением, вспыхнули и исчезли. Адъютант прочёл.

«Маршал Тенпо доволен новым генералом. Странно? Кому-то, может быть, и странно, но не мне. Если у тебя есть кот, то желательно знать о свойствах валерьянки.
Вы о сексе? Нет, с этим - к Милосердной. Я - о другом.
Все мы носим маски.
Изощренный интриган с задатками убийцы рядится в рассеянного книгочея. Не обольщайтесь, лунатики в шлепанцах не становятся маршалами.
Главнокомандующими тоже просто так не становятся. Но об этом - в самых последних моих строчках.
Безответственный выпивоха тщательно прячет под скандальной, но симпатичной личиной дисциплинированного педанта.
Возможность снять маску - сильный наркотик.
С появлением нового генерала, Тенпо придумал оригинальный ход: в Нижнем мире он становится генеральским адъютантом. Никакой ответственности, и маршал может несколько часов быть тем, кем в тайне быть жаждет.
Это дорогого стоит.
Но генерала так легко уволить.
Короткий поводок. Иногда я дергаю за него.
Иногда - маршал.
«Эти четверо, они опасны».
Еще бы, я так долго их искал.
Отцов-командиров Западной армии ненавистных Небес.
Я не могу вернуться в свой мир. Я - заложник Небес.
Но теперь есть они. Мои заложники: жалостливый генерал и психованный маршал.
Курить надо меньше, и нервная система будет не такой нервной. Нет, это не попытка пошутить, это - истерика. И лучше доверить ее бумаге, чем, однажды, на совещании вынести катану и, так, из любопытства, посчитать, сколько погибнет ками прежде, чем они возьмут мою жизнь.
Кенрен и Тенпо - наркоманы свободы. Им непременно надоест на Небесах, и тогда я или незаметно уйду с ними, или погибну, пытаясь их остановить.
Ради спокойствия Западного моря я буду ждать своего часа. Теперь у меня есть ключ от Нижнего мира или глоток яда на случай неудачи».

В годовщину гибели Годжуна из неведомых далей адъютанту прислали пакет с небрежно исписанным листком.

«Сегодня у меня был визит к командующему Южной армией.
Мамочки! Никогда этого не забуду.
Для начала, они не останавливают при входе. И не записывают имена гостей в журнал посещений. Чужих лиц не записывают!
Я мог бы сказать, что на Небесах меня до такой степени боятся, но, на самом деле, караульные просто заболтались. Потом еще час я искал кабинет их главкома. Видел: целующуюся парочку, ржущую пьяную компанию и... еще много чего! Хорошо, что не взял с собой Кенрена. А, ведь, хотел. Я его в карцер сажал и не за такое! Стыдно бы было!
Нашел их главкома, разлагающегося в компании юных гейш и молоденьких лейтенантов. Он предложил мне выпить, и, слава ками, ничего другого. Пожалел, что не взял с собой Кенрена. Уж он бы им показал класс.
Когда уходил, по привычке спросил дежурного: «не надо ли мне что-нибудь вычеркнуть (запись в журнале)?»
Наглец ответил: «Вычеркни этот день из своей жизни».
Надо его к себе переманить!»
Адъютант улыбнулся и спрятал конверт в толстый том «Стратегии побед», где уже хранились пожелтевший от огня обрывок и найденный под столом командира лист с каракулями и глумливыми иллюстрациями.

«Умеет же эта стерва не вовремя приходить!
- Дракончик?!
- Милосердная, кто вас впустил сюда?
- Кто меня может не впустить?
- Адъютант жив хотя бы?
- Я, типа, милосердная.
- Слушаю. Простите, что не встаю.
- А почему не встаёшь?
- Да, знаете ли, ноги сломал. Могу чем-то помочь?
- Эти шутники, ну, ты понял, о ком я, вниз отправились! Не хочешь поучаствовать в их путешествии? Облегчить, так сказать, участь.
- Бывшим подчинённым я бы поспособствовал. Но ваш родственник и его мартышка? Я здесь не причём.
- Ну, хоть как-то?
Я выдернул волос из косы и отдал богине:
- Сообразите там что-нибудь».

«Как и обещал, последняя, самая откровенная страница.
Пишу, находясь в трезвом уме и твердой памяти. Или наоборот? На днях приходила Милосердная и агитировала принять активное участие в ее безумствах. Фигушки, у меня другие планы.
Да, вульгарность заразна. Но, вымарывать не буду, пусть останется так, как написал. Шутка с волосом из косы тоже была не высокого пошиба. Это хорошо, что Милосердная въедлива как хлорка, и все равно не отстанет. Сегодняшнее ее внимание будет означать скорую развязку моего существования на Небесах. Надо подготовиться.
Цокает по коридору».

«Интересный разговор у нас состоялся.
- Все не встаешь? Здорово же ты долбанулся!
- Да, Милосердная, почти всем ударился, кроме головы. Поэтому и чести вам не отдаю.
- Ах, ты, гаденыш! Так нужно было!
- Мне - нет.
- Ладно, что вызверился? С другой стороны, ты ж - зверь? Я тебе тут звереныша показать принесла.
Милосердная тряхнула рукой, на предплечье которой помещалась накрытая шелком фигурка, и убрала ткань.
- Это шарж, Милосердная?
- Что получилось! Он в джип оборачивается!
- Инжекторный двигатель, высокооктановый бензин. Садизм какой-то по отношению к путешественникам на большие расстояния!
- А ты бы...
- Прощай!
- Натурой расплачусь?
- Зоофилия!
Милосердная помолчала, сощурив глаза, и зло сказала:
- Не надейся, тебя не выпустят. Даже, если примешь драконий вид, не вырвешься!
- Иди, умирать не мешай.
Иди, иди.
Больно-то как кашлять, но крови должно быть много. Дневник - на жаровню! Последний листик - под стол. Адъютант найдет, а в казарме сплетни разлетаются с первой космической скоростью. Эту шкурку с рогами и ушами можно оставить на Небесах: не детей же в ней дома пугать. Кто сказал, что я обязательно должен обернуться толстой летучей мышью? Дух дракона неуловим. Со стихиями повидаюсь напоследок и...
Прощайте!»

@темы: Saiyuki, Гайден, Годжун

---

Техника безопасности

- Ты, ты, и ты! Достали!!!
Санзо выстрелил трижды - Годжо, Хаккай и Гоку живописно рухнули на свои спальники.
Санзо немедленно сделалось скучно и тоскливо. Он скривил губы, сел и уставил несчастный взгляд на огонь.
Хакурю фыркнул.
Ему надоело подбрасывать в котелок револьверные патроны.
Суп от этого делался, мягко говоря, странным, но бывшие военные отлично понимали, что нервы у Санзо - гражданские. Слабенькие.
Поэтому патроны лучше варить.

Цитата

- Годжун-сама, не переживайте так. Подумаешь, инструкция! Плюньте на неё, как плевали до эпохи исторического материализма.
Годжун маршалу верил безгранично, поэтому плюнул. Когда через несколько секунд пламя улеглось, и пепел документа смешался с вишнёвыми лепестками, Тенпо ошарашено продолжил:
- Слюной. Годжун-сама, вы цитату не дослушали.
Дракон красиво изогнул белую бровь и улыбнулся.
- Осторожнее надо с цитатами, мой дорогой.

@темы: Saiyuki, Гайден

---

Ещё раз о лете
1. Открытие праздника Западной армии. Между шариками - ленточка, которую надо перерезать.
2. Интервью.
3. Народ: люди, боги, ёкаи. Парень в короне - Император. Остальные стоят в тени.
4. Годжун, сушёный. Градусов сорок в тени. Чёрные тапочки во время принимания парада на солнце буквально раскалились.
5. Ли Тотен, красивый сам собой.
6. В отличие от канона, Ли Тотена не убили, а только арестовали.
7. Те, кому повезло, держат ноги в бассейне с водой.
8. Ну, как с такими ёкайками не поболтать?

Фотографии:

1.

2. 3. 4.

5. 6. 7. 8.

@темы: Saiyuki, Сказочное

---

Уттави. Осень. Продолжение

Белое слоистое небо, уплотняясь на глазах, окутало край влажных досок причала и подползло к катеру. Змей всей душой ненавидел это проявление собственной водяной природы: небо касалось земли, не оставляя места для жизни. Он, стоя на пристани, размышлял: будить Чабреца или унести его в комнату и устроить на кровати. Очень хотелось обнять спящего, прижать к себе, вдохнуть знакомый запах тёплых, влажных волос, но здравый смысл, в конце концов, взял верх. Ночью маршал поспит, а то от смены часовых поясов хрупкий организм бывшего учителя может испортиться. Змей потормошил Чабреца.
- Уже приплыли? Так быстро? - близоруко щурясь, спросил тот.
- Да, соня, приплыли. Не сказал бы, что это были самые лучшие полтора часа моей жизни. Пошли обедать.
- Ух, и туман! А я порядком с ритма сбился, потому что последние две недели в Японии жил. Как же громко сирена завывает! И я под неё спал? Казалось бы, за месяц должен был от сирены отвыкнуть.
Змей вспомнил о долгом своём летнем одиночестве и несколько даже обиделся.
- Вот скажи, зачем тебе нужна была Япония, когда?..
В ответ Чабрец хмыкнул и спросил:
- Когда у меня есть ты?
- Ну, да. Вернулся бы сразу после увольнения, я как раз Бамбука на курорт сбагрил. Мы бы с тобой... вдвое больше грибов насобрали.
Чабрец рассмеялся: запинка любовника ему понравилась - в грибах маршал, учитель, ёкай не разбирался совершенно, что доказал однажды, выбросив на помойку банку вполне пригодных солёных рыжиков. Чабрецу показалось странным, что грибы местами позеленели. Все жители маяка очень расстроились, особенно Бамбук. Косясь на недовольно бурчащего Змея, Чабрец оправдался:
- Я хотел как следует соскучиться, а в Японии скучать интересней.
- Выдумщик.
- Не грусти. Впереди сентябрь, октябрь и все остальные месяцы года.
- Знаешь, я не очень люблю осень. Зима лучше, это преддверие весны, оптимистичные праздники, хрустящий снег и яркие звёзды, а осень - сплошная безнадёга.
Змей замолчал. Чабрецу стало не по себе, и, чтобы прервать молчание, он спросил:
- Почему от тебя так пахнет грибами?
- К счастью, не от меня, а от куртки. Потому пахнет, что я их, в отличие от тебя, весь август собирал. Столько насобирал, что даже Мартышка не съест.
Чабрец задумался.
- Странно, в прошлом году грибы не росли.
- Ещё как росли. Правда, их потом кое-кто выкинул. В прошлом году в это время ты приехал новичком на Уттави, и тебе было совершенно не до грибов.
Обременённые пакетами и коробками друзья поднялись в жилой отсек маяка. Чабрец положил на стол коробку с новым ноутбуком, сел на кровать и тихо спросил:
- Змей, у тебя всё в порядке?
На этот незамысловатый вопрос Змей в последнее время и сам не знал ответа, поэтому он сказал слова, самые близкие по смыслу к правде:
- Теперь - да.
Сирена на низкой ноте прекратила утробно выть, помолчала секунду и с новыми силами протестующе загудела. Змей, сев рядом, положил руку на плечо Чабрецу.
- Не принимай близко к сердцу всякие мелочи. Если честно, я просто порядком перенервничал на обратном пути, ты после долгого перелёта не в лучшей форме. Туман навевает тоску, и сирена эта плачет, как по покойнику.
Чабрец участливо коснулся влажной ледяной кисти.
- Вовремя я вернулся. Совсем ты, Змей, расклеился. Эпитеты начал упаднические в бытовой речи употреблять.
Несколько минут прошло в тёплом молчании, потом зазвонил телефон, и Змей взял трубку.
- Привет, Бамбук! Сегодня прямо-таки день счастливых встреч. Как там курорт и девушки? Водичка тёплая?
Трубка невнятно пробубнила пространный ответ.
- Не вздумай! - вскочив на ноги, заорал Змей. - Не смей! Запрещаю!
Он спешно перезвонил, но Бамбук не ответил. Чабрец тревожно спросил:
- Что с Бамбуком на курорте приключилось? Жениться собрался?
- Этот придурок в городе. Похоже, он на курорт не ездил, иначе, откуда у него деньги?! Бамбук моторку купил! Говнюк!
Весь год Бамбук клянчил у Змея катер - прокатиться к девочкам. Весь год Змей катер не давал, ссылаясь на большой расход топлива, лишь изредка разрешая, как он выражался, сход на берег. Уловки Бамбука, направленные на добывание катера стали любимым развлечением жителей маяка. Кроме, конечно, Бамбука. Чабрец усмехнулся:
- Растёт Бамбук не по дням, а по часам - стратегически научился мыслить. Теперь девушки круглый год к его услугам, а не только в августе. Представляешь: зимой, в пургу, на моторной лодке! Ты Бамбука что, к девушкам ревнуешь, собственник этакий?
Но потрясённый Змей ничего не услышал и продолжил:
- Он собирается прямо сейчас плыть на маяк! С ним Сверчок и Мартышка. Кретины! Хоть бы о ребёнке подумали.
Чабрец вытащил свой телефон и вызвал Бамбука.
- Бамбук, кончай дурить! Да, я - на маяке, рядом стою. Потрясающая наблюдательность. Змей, Бамбук сказал, что у него есть навигатор и отключился.
- У меня тоже был навигатор, но сигнал со спутника на него не проходит. В городе есть ретранслятор, поэтому навигация работает даже в туман. А до маяка ретранслятор не дотягивается. Чёрт, давно не ощущал себя настолько беспомощным. Звони Сверчку, может быть, он окажется умнее или трусливее.
Чабрец переключил телефон в режим громкой связи и набрал номер. Вскоре раздался раздражённый голос:
- Ну, что раззвонились?! Хотите, чтобы я за борт выпал?
- Запрети Бамбуку...
- Мы уже давно плывём. Вам хорошо: сидите дома, а нам что, в гостинице ночевать? Кстати, почему маяк не видно? Змей, ты его, вообще, включил?
- Включил, хотя и светло ещё. И сирены не слышно? - спросил Змей.
- Воет, но непонятно где. Такое впечатление, что со всех сторон.
- А навигатор?
- Заткнулся навигатор. Мы последнее время ползём зигзагами, как пьяная улитка. Змей, сделай что-нибудь.
- Правильная тактика, ползите дальше. Мартышку не пугайте и сами не паникуйте. Перезвони через четверть часа.
- Пойдём на причал, - предложил Чабрец. - Я понимаю, что делу это не поможет, но здесь сидеть невозможно.
- Пошли.
Туман скрывал море, оставляя только узкую полоску прибрежной воды. Снова зазвонил телефон.
- Змей, - раздался напряжённый голос Бамбука, - выруби сирену на минуту. Потом врубишь, и, возможно, мы с направлением определимся.
Змей посмотрел на неяркий свет вращающегося прожектора, сделал шаг к техническому зданию, но мотнул головой и возразил:
- Не имею права. Эта минута может кому-нибудь стоить жизни. Рейсовые суда из-за погодных условий скорость практически не сбрасывают. За минуту скоростной корабль запросто в остров может въехать.
- Как это «не сбрасывают»? - хором возмутились пленники тумана.
- Не имеющий быстрого хода крупный корабль становится неуправляемым, как рули не ворочай. Ну, положим, заметят они остров, а отвернуть всё равно не смогут.
- И что нам делать? - спросил сообразительный Бамбук.
- Не тратьте топливо, дрейфуйте, скоро стемнеет и свет маяка станет заметнее.
- Вот садюга, ты всегда желал моей смерти! - воскликнул Бамбук.
- Скажи ещё, что предупреждал о неприятностях, - добавил Сверчок.
- Предупреждал. А теперь предупрежу о приятном. На участок между городом и маяком большие суда не заходят. Риск столкнуться с катером или яхтой минимален - дураков нет сегодня в море выходить. С голоду вы не умрёте. Остаётся только ждать. Звоните, если что.
Чабрец отключился.
- Круто ты с ними.
- Просто не хотел пугать. Надеюсь, Гоку воспримет происходящее, как весёлое приключение.
- Гоку - парень неробкого десятка, он ещё очень юн и оттого бесшабашен. Гоку последний, кто испугается.
В следующий раз Змей сам вышел на связь.
- Не приставай! - рявкнул на него Бамбук. - Вроде, громче выть стало.
- Айсберг! - заорал Сверчок.
Судя по всему, телефон выронили. Послышалось несколько ударов, скрежет, мат и визгливые вопли.
- Какой ещё айсберг? - удивлённо спросил Чабрец.
- Похоже, они, наконец, нашли маяк, - ответил Змей. - Судя по звукам - к скалистому берегу прибились. Правильно, туда их течение и должно было отнести.
- Кажется, лодка разбилась.
- Плохо. По прямой - два дня пути. Звони.
Бамбук на звонок откликнулся:
- Где этот змей подкильный?! Где этот маяк косоглазый?!
Змей взял трубку и миролюбиво предложил:
- Не верещи. Доложи по существу.
- Я нос разбил и винт сломал. На плаву держусь, забортная вода не поступает.
- Обычные потери бравых парней, - пробурчал Змей. - Я часа через два за вами приду.
- Почему через два? - возмутился Сверчок.
- Мы будем двигаться навстречу, - пообещал Бамбук.
- На встречу с неизвестным? - ядовито спросил Змей. - Примотайте нос к камням, а то унесёт - ищи вас потом.
Змей проверил топливо и попросил Чабреца:
- Я дозаправлюсь, а ты сообрази пока что-нибудь поесть на троих, а то они меня на обратном пути скушают.
Чабрец тихо, без особой надежды на согласие предложил:
- Возьми меня с собой. В качестве закуски.
- Вечереет, маяк не должен оставаться без присмотра. Через полчаса - сеанс связи, я уже полуденный пропустил, пришлось оправдываться. Не волнуйся, Чабрец, я от береговой линии ни на шаг не отойду, и прожектор на катере мощный.
Змей вернулся позже, чем ожидал - нельзя было тащить пришибленную скалами лодку на полном ходу. Чабрец ждал караван на причале. Он отлучался только на сеанс связи, где, скрепя сердце, соврал, что происшествий нет. Сверчок и Мартышка спали у Змея в катере, Бамбук, изо всех сил орудуя покалеченными рулями, злобствовал в лодке, ведомой «за ноздрю».
Змей выбрался из катера и, блестя ожившими глазами, крепко обнял Чабреца.
- Добро пожаловать, - пробурчал Бамбук.

@темы: Уттави

---

Красавцы!

@темы: Звёздный путь

---

Оставила на столе пакетик с куском варёной колбасы и свежим огурцом. Брала пакетик в поликлинику, дочь подкормить, если захочет есть.
Слышу - шуршит. Кричу дочери: «спасай колбасу, кошка сожрёт». Дочь проверила пакет и сказала: «она уже съела». Я - «отнеси пакет на кухню». Через полчаса опять на столе шуршит. Кошка из кухни принесла пакет обратно на стол и рылась в надежде найти там отсутствующую колбасу.
Интересно, что люди тоже часто так делают. Не в смысле огурца и пакета.

@темы: личное

---

Фотосет моей котэ. Она копия Кошки-Плюшки

@темы: Сказочное, личное

---

Название: Гроб Пандоры
Пейринг/Персонажи: Юске Ямазаки, Каору Джиннай, ОЖП, ОМП
Рейтинг: PG-17
Краткое содержание: Это не детектив! Где видано, чтобы могильщики кому-нибудь уступали труп?

Могильщики сидели на веранде кафе и обедали. Посетителей, несмотря на середину дня, было мало, но не у всех полуденный зной отбил аппетит: Ямазаки увлечённо расправлялся с отбивной. Джиннай, уткнувшись в книгу, рассеянно нащупывал еду вилкой. Еда пыталась улизнуть. Иногда ей это удавалось. Телевизора на веранде не было, музыки тоже. Ямазаки стало скучно. Он подумал, что скучать в одиночестве не по-товарищески, и сказал строго:
- Джиннай, читать за едой вредно.
Джиннай, не отрываясь от книги, возразил:
- Ничего подобного. Я всю жизнь читал за обедом, и до сих пор жив.
Ямазаки заинтересовался книгой, едва не свернул себе шею, но прочесть название не смог и спросил:
- Интересно, какую писанину можно предпочесть омлету?
Джиннай не горел желанием поддерживать светскую беседу, но всё-таки ответил:
- Детектив.
Ямазаки только рукой махнул.
- Фигня эти детективы! Обычно автор наёбывает тебя, а ты не может за это дать ему в харю. Преступником оказывается совсем не тот, на кого ты думал, а какой-нибудь левый выползок.
- «Ах, обмануть меня нетрудно, я сам обманываться рад», - продолжая читать, ответил Джиннай. - В целом, правильная характеристика. Игра в одни ворота. Но пустой тратой времени чтение детективов назвать нельзя. Просто не надо выбирать комиксы с героями в загадочных чёрных масках. Макулатура эта отличается друг от друга только размером бюста героинь и цветом их волос. Читай классику мировой детективной литературы, сразу поумнеешь и перестанешь употреблять обсценную лексику.
- Да-да, непременно перестану, - пообещал Ямазаки и незаметно отодвинул тарелку Джинная от вилки Джинная.
Джиннай потыкал вилкой стол, услышал странный звук, оторвался от книги и поверх очков укоризненно посмотрел на напарника. Ямазаки, пожав плечами, напомнил:
- Я же говорил, что читать за обедом вредно. Тебе ещё повезло: ты мимо тарелки промахнулся, а мог бы промахнуться мимо рта. Вилка, торчащая из щеки, - это уже не вилка, а настоящий вызов обществу потребления.
Джиннай аккуратно уложил шёлковую закладку между страниц, закрыл книгу и несильно стукнул ею Ямазаки по голове. Ударенный, заведя глаза к небу, заметил:
- Великих просветителей при жизни всегда обижают.
Пока Джиннай соображал, что бы такое умное сказануть, телефон у него в кармане оживился и задребезжал. Пришлось отложить полемику на потом. Приняв вызов и выслушав приказ, Джиннай распорядился:
- Доедаем, и руки - в ноги.
Ямазаки заметил:
- Кстати, о лексике. Когда я посылаю на хуй какого-нибудь мудака, ты ругаешь меня за альтернативную анатомию, а сам?
- Ноги - в руки, - невозмутимо поправился Джиннай. - Заявлено о трупе относительно молодого и вполне здорового человека. В смысле, здорового до того момента, когда он умер. Как-то так. Могут быть тёрки с мародёрами. Да и район не из простых.
- Трущобы?
- Наоборот.
Ямазаки сунул в рот последний кусок отбивной и совершенно невнятно сообщил, что, в целом, ехать готов. Могильщики расплатились и пошли к машине.
По мере продвижения к цели, дома становились всё ниже, растительность - всё пышнее, приближался район элитных частных вилл. Вскоре за окном мелькнул почтовый ящик с номером нужного дома.
Могильщики ступили на тротуар, покрытый тщательно, как паркет, подогнанной брусчаткой. Ямазаки поёжился и пробурчал:
- Что-то мне заранее не нравится этот район, этот дом и этот труп.
Джиннай, криво усмехнувшись, возразил:
- А я бы от такого дома не отказался.
Могильщики стояли перед изящной усадьбой, построенной в старо-японском стиле. Роскошный сад полностью соответствовал дому. Миниатюрное озеро, окружённое крупными ирисами и нежным тростником, покрывали лотосы. Неизвестно откуда вытекая, неизвестно куда тёк ручеёк, то появляясь, то прячась среди больших плоских камней. Карликовые деревья, рассаженные в художественном беспорядке, выглядели живописно. Красный клён, растущий посередине круга чёрной земли, веткой опирался на единственный гладкий валун. Седая сосна, ростом не выше человека, цеплялась корнями за покрытый мохом гранит. Бамбуковая роща шептала что-то гроздьям глициний. Аромат цветов казался осязаемым. Хотелось уйти в сад и остаться там навсегда.
Сбрасывая наваждение, Джиннай тряхнул головой, подошёл к резным воротам и, не найдя звонка, ударил в гонг.
Довольно быстро к воротам вышла женщина в скромной одежде старинного покроя. Наученный опытом, Джиннай заступил дорогу хамоватому напарнику и представился:
- Здравствуйте. Медицинский центр получил сообщение, что в доме находится покойный. Мы его заберём и проводим в последний путь.
- Проходите, - предложила женщина, повернулась и пошла к дому.
Ворота с мелодичным звоном закрылись за могильщиками.
- Вы прислуга? - догнав женщину, спросил Ямазаки.
- Я вдова.
Джиннаю захотелось стукнуть напарника.
- В доме кто-нибудь ещё есть? - спросил он.
- Трое детей.
Ямазаки кивнул на павильоны, скрывающиеся в цветущих кустах.
- Они там живут?
Вдова ответила с нескрываемой неприязнью:
- Нет, там живут гости... гостьи. Но сейчас они в отъезде.
- Гости в отъезде? - удивился Ямазаки. - Гости обычно «в приезде».
Женщина промолчала. В прихожей она и Джиннай обменялись документами. Просмотрев бумаги, старший могильщик недоумённо сказал:
- Инфаркт в сорок пять лет? Госпожа Цири, у вашего мужа было больное сердце?
- Нет. Он никогда не жаловался на здоровье, всегда следил за собой и регулярно занимался физическими упражнениями. Врач сказал, что такое бывает: остановка сердца во сне.
Ямазаки, с любопытством оглядываясь по сторонам, спросил:
- Откуда такая приверженность к маскарадным костюмам? Доспехи и оружие?
- Муж происходил из древнего военного рода и очень этим гордился. Вся его жизнь была посвящена сохранению традиций и старинного уклада жизни. Муж много времени уделял воспитанию детей...
У госпожи Цири заметно дрожали губы, что было, в общем-то, неудивительно. Джиннай поинтересовался:
- У вашего мужа остались какие-нибудь близкие родственники?
- Его родители погибли в автомобильной катастрофе много лет назад. Других родственников нет.
- А у вас?
- У меня есть мама. Когда муж будет похоронен, я сделаю некоторые распоряжения, заберу детей и уеду к ней.
Джиннаю показалось странным такое решение, но он счёл за лучшее промолчать.
- Пойдёмте, наконец, за трупиком, - попросил Ямазаки.
Госпожа Цири повела могильщиков по длинному коридору. Перейдя через мостик, они оказались в пристройке с красным потолком и синими стенами. На широком ложе, скрестив руки на груди, лежал усопший. Джиннай украдкой ухмыльнулся: не часто могильщикам попадалось так тщательно приготовленное к погребению тело. Одетый в строгое серое кимоно с золотыми монами, труп казался каким-то ненастоящим, и более всего походил на куклу в человеческий рост. Особенно Джинная поразили белые носки и плетённые из чёрных полосок кожи сандалии.
- Муж хотел отправиться в Мэйфу со своим оружием, - тихо сказала вдова. - Вы это позволите?
Джиннай удивлённо поднял бровь и спросил:
- Значит, он думал о смерти? В сорок пять лет?
- К тому, что касается ритуалов, муж был весьма внимателен.
- Что за оружие? - спросил Ямазаки.
- Катана.
Случай был из ряда вон выходящим.
- Джиннай, как поступим?
- Сгорит как-нибудь, - махнул рукой Джиннай. - Простите, госпожа Цири. Несите катану.
Женщина ушла. Джиннай подошёл к трупу ближе и присмотрелся. Брови и линия волос были подбриты. Длинные ногти отполированы. «Мужик любил не только древность, но и себя, - подумал Джиннай. - Странный запах». Он приподнял голову умершего, слегка повернул её и наклонился к затылку.
- Что ты там вынюхиваешь? - раздражённо спросил Ямазаки.
Не разгибаясь, Джиннай обернулся к напарнику и ответил:
- Почему-то пахнет резиновым клеем.

Ямазаки понял, что слова эти дорогого стоят, но не понял, почему.
- Каким клеем? Ну и что? Если каждый трупак обнюхивать! - зачастил он, почуяв, что дело может затянуться, а вечерняя игра в напс - накрыться медным тазом.
Джиннай повернулся к трупу и потрогал его волосы.
- Похоже, бедняге разбили башку, а потом заклеили рану.
- Где?! - взвыл Ямазаки, подлетая к постели.
Джиннай распустил хвост на затылке трупа и раздвинул покрытые лаком пряди. В густых волосах образовалась проплешина. Осторожно подцепил край, Джиннай медленно отлепил от кожи резиновую плёнку клея. Да, череп умершего был пробит, небольшой кусок кости отсутствовал. Из отверстия потекла сероватая слизь. Джиннай меланхолично спросил напарника:
- Ни это ли называется «блеснуть умом»?
- Звони в полицию, - скрипнув зубами, ответил Ямазаки.
По его прикидкам выходило, что следующие три часа будут безвозвратно потеряны. Джиннай никуда звонить не торопился.
- Подожди. Стань у двери, покарауль.
Ямазаки хмыкнул и спросил:
- Начитался детективов? Самому не терпится преступника найти? Только, тут и искать нечего. Убийца - жена.
- Не факт, - возразил Джиннай. - Будем рассуждать логически. К погибшему подошли сзади. Когда к человеку подходят, он оборачивается.
- Если слышит шаги.
- Пол деревянный, сандалии у вдовы тоже деревянные.
- Намертво привязанные к ногам, и снять их невозможно.
- Но если только человек сидит за столом и...
- Читает детектив!
- Сильно занят. Рана правильной прямоугольной формы...
- Молотком тюкнула!
Джиннай задумался.
- Не-а, - сказал он. - Цубой.
- Чем? - переспросил Ямазаки.
- Гардой народного нашего меча.
- Чем-чем?
- Пластина такая. Кисть закрывает. Взялась за ножны, и хрясть! Только странно, почему рана на затылке, должна быть на темечке. Даже при его высоком росте...
Ямазаки шепнул:
- Вдова идёт.
Госпожа Цири, увидев лица могильщиков, всё поняла, выронила катану и закрыла лицо руками. У Ямазаки не осталось сомнений, он воскликнул:
- Злодейка!
Госпожа Цири вскинула голову и возразила:
- Злодейка - только если поверхностно смотреть. Ладно, раз уж правды не утаишь...
- Госпожа Цири, сядьте и расскажите всё по порядку.
- Только, давайте уйдём в гостиную?
- Пойдёмте, - согласился Джиннай.
- Нет уж, подождите! - крикнул Ямазаки и схватил катану. - Джиннай, а это не тот ли самый меч. Улику хотела спалить?! Теперь не отвертишься!
- Да она и не отрицает ничего. А катану ты с собой возьми.
В гостиной госпожа Цири опустилась на низкий пуфик и начала рассказ.
- Никаким аристократом и самураем отец моего мужа не был. Был он удачливым промышленником и сыну прочил такую же судьбу. К моему несчастью через несколько месяцев после свадьбы свекор и свекровь разбились на машине. Муж продал предприятия своего отца и принялся с упоением играть в самурая. Вот и заигрался.
Ямазаки запротестовал:
- Скорее, его «заиграли»!
Джиннай сказал зло:
- Будешь болтать - рот завяжу. Продолжайте.
- Мы оставили нашу квартиру и перебрались в этот дом. Характер мужа окончательно испортился. Трудно стало нанять слуг, согласных жить по традициям эпохи Эдо. Впрочем, эту проблему муж быстро решил. Служанкой стала я. Вскоре муж построил в саду три павильона и нашёл где-то девушек, согласных играть роль наложниц. К тому времени у нас родились два мальчика и девочка. Я решила уехать к матери, но мужу нужны были наследники, бесплатная нянька и служанка. Пришлось остаться и смириться. Наверно, можно было что-то сделать, но я разучилась сопротивляться. А недавно муж сообщил, что, когда дочери исполнится пять лет, он займётся её воспитанием. «Сделает из неё настоящую японку». А значит, покорную куклу для мужских утех. И что его наложницы справятся с воспитанием девочки лучше, чем я. Это стало последней каплей.
- Вот, что я не пойму, - не удержался Ямазаки, - как доктор, выдавший свидетельство о смерти, рану на затылке проглядел и откуда он взял инфаркт?
- Доктор много лет лечил меня и отлично видел все синяки и ссадины от частых побоев. Он всегда мне сочувствовал, уговаривал пожаловаться в полицию, а теперь решил рискнуть.
Ямазаки горестно вздохнул:
- Влип по доброте душевной.
Джиннай поднялся на ноги и спросил:
- Сколько лет вашему старшему сыну?
- Девять.
- Какого он роста?
- Полтора метра. Муж часто называл его коротышкой.
- Он силён физически?
- Почему вы спрашиваете? Какое отношение к делу имеет Току?
Дверь открылась - на пороге стоял крепенький, не слишком высокий ребёнок.
- Не надо, мама, - сказал он. - Господин обо всём догадался, он задаёт правильные вопросы.
Может быть, этому существу действительно было девять лет, но Джиннаю ребёнок показался старше Ямазаки. Току продолжил:
- Раньше или позже это бы случилось, иной развязки наша жизнь не могла иметь.
- Ты, что ли, папашу своего пристукнул? - проснулся Ямазаки. - Вот это да! Только мне кажется, ты гонишь. Героически, но гонишь!
- Отец сидел за столом. Он часто так поступал: приказывал прийти, а сам делал вид, что тебя не замечает.
Ямазаки стал на колени и несколько раз, как дубинкой, махнул катаной, после чего заявил:
- Не получается по затылку.
- Отец при помощи лупы рассматривал миниатюру, поэтому он над книгой наклонился. Я размахнулся изо всех сил. Это правда.
Ямазаки такая версия совсем не понравилась.
- Кстати, Джиннай, это запросто могла быть женщина. Если муж относился к жене, как к служанке, он и не обернулся бы на её шаги. Ладно, в полиции разберутся.
- На катане отпечатки и женщины, и ребёнка. Это ещё не считая твоих пальчиков. И сговор с врачом документально подтверждён. Её в любом случае посадят, а детей отдадут опекунам.
Току, не меняясь в лице, вытащил из кармана стилет и приставил к своему горлу.
- Я убил отца. Думаю, когда вы передадите полицейским мои слова, они вам поверят.
Из-под лезвия потекла кровь.
- Не спеши, - сказал Джиннай, - туда не опаздывают.
- Брат и сестра тоже решили умереть, если вы поступите несправедливо.
Ямазаки растерянно спросил:
- Джиннай?
- Что «Джиннай»? Пошли за гробом.
Ямазаки выпучил свой единственный глаз.
- Ты что, напарник, охуел?
- Даже не знаю, что ответить. Хотя нет, знаю. Я тебя сейчас оглушу и один в крематорий съезжу, а ты очнёшься завтра без улик, но с головной болью. Хочешь очнуться с головной болью без улик?
- Не хочу.
- Я открыл ящик Пандоры. Надо его немедленно заколотить. Пошли за гробом. Кстати, где это видано, чтобы могильщики кому-нибудь уступали труп?

Когда погрузка гроба с телом и злополучной катаной была завершена, госпожа Цири тихо сказала:
- Спасибо. Может быть, возьмёте на память что-нибудь из коллекции оружия?
Ямазаки, оттолкнув Джинная, полез на водительское место. Оттуда он возмущённо крикнул:
- Нет уж! Ну, на хер такую память! Это не то, что я жажду помнить!
И громко хлопнул дверью.
- Тем не менее, я хотела бы вас отблагодарить.
- Вы можете выполнить мою просьбу? - спросил Джиннай. - В качестве платы.
Женщина кивнула.
- Не уезжайте к матери. Сохраните сад и дом для своих детей. По крайней мере, для старшего сына.

PS.
- Джиннай, кто на самом деле самурая замочил?
- Хотелось бы думать, что мамаша, но сдаётся мне...

 

@темы: Медовые соты

---

ФБ Деанон

Дорожные монологи

Все самураи. Фильм. Миди-13

Камбэй шёл в деревню Канна, бодро и легко ступая, как будто его ноги не утомились, пройдя до этого сотни военных дорог.

Зачем я иду в деревню?
Я хочу защитить крестьян и восстановить справедливость. Уничтожить банду, из-за которой мирные люди не могут жить и работать свободно. Так ли это? Или я лгу самому себе? Не о крестьянах я думал, когда давал согласие на это безумное дело. Я хотел, как прежде, стать частью целого. Выполнять приказы вышестоящих и распоряжаться подчинёнными. Мне было пусто и сложно в мире гражданского хаоса, в мире, лишённом строгой иерархии. Но кто возьмёт на службу старого солдата, да к тому же, теперь лысого. Ха, славно было придумано: переодеться монахом, чтобы преступник не заподозрил подвоха и подпустил к себе поближе. Монахом быть мне понравилось. Никто не боится, все уважают. А главное, не надо заботиться о причёске. Не податься ли на старости лет, и впрямь, в монахи? Надо это обдумать. Впрочем, не сейчас, сейчас всё уже решено на несколько месяцев вперёд, если не на всю жизнь. Я иду воевать за нищую деревню и веду туда своих людей. Каждый из них будет рисковать жизнью за миску риса.
Хейхати опять что-то жуёт. Почему этот мирный, в сущности, человек согласился на наше рискованное предложение, ума не приложу. Шёл бы охранником к какому-нибудь лежебоке. И шкура цела, и рису всегда навалом. Вот зачем пошёл Ситиродзи, я знаю точно. Верная моя жена, соратник по отгремевшим битвам. Ситиродзи, старый друг, как хорошо, что мы встретились в такой момент. Как хорошо, что ты остался прежним: беззаботным и отважным. Солдатом с лицом упитанного, лукавого Будды.

- Эй, Ситиродзи, помнишь, как мы обороняли Старую крепость на окраине города Симоцукэ. Героически обороняли, а теперь остаётся почесать в затылке и спросить, зачем?
- Ещё бы. Как сейчас помню. Такое не забудешь.
- Я по молодости лет был строгим командиром, всех держал в узде. Солдаты близко боялись ко мне подходить, а ты каждый вечер лип, как настоящая жена.
- Конечно, лип. Я, в отличие от других, не мог протиснуться в деревянную трубу водопровода, через которую солдаты по ночам сбегали в весёлый квартал. Что оставалось делать?
- Как?! Не может быть, чтобы сбегали! Неправда всё это. Кстати, ты тогда был тощим, похожим на ужа.
- Ужа, наглотавшегося лягушек и заболевшего запором.
Хейхати недовольно пробурчал:
- Я ем, между прочим, а вы слова разные неаппетитные говорите.

Да, мне всегда было гораздо проще вот так идти на войну, отчаянно сражаться, незамысловато развлекаясь после боя. Мог бы я стать осёдлым человеком, хозяином собственного дома, главой большой семьи? Если бы мог, то и стал бы им. Люди чаще всего становятся теми, кем могут стать. Не надо себя обманывать. Ситиродзи попробовал мирной жизни, но, как только появилась возможность, отказался от неё.
О чём я думаю? О пустяках. А о чём должен? О тактике и стратегии предстоящего сражения я думать не могу. Крестьяне не сумели нарисовать простейшего плана своей деревни. Но какой бы не была эта деревня, мы не сможем всемером, нет, вшестером держать круговую оборону. Кацусиро надо оставить при себе, иначе мальчик погибнет в первом же сражении. Кикутиё тоже не вызывает у меня доверия. Необразованный, безответственный тип. С другой стороны, он отлично понимает крестьян и наверняка будет полезен. Надо его вечером пригласить к общему костру.
Раньше крестьяне не оказали сопротивления. Основательно бандиты деревню допекли, если эти робкие бедолаги решились выступить против них. Нужно будет организовать хоть какое-то подобие крестьянской армии, одним нам точно не справиться, да и боевой дух деревни поднять не лишне.
Хорошо бы заранее узнать о предполагаемых противниках как можно больше. Сколько их точно, сколько ружей, сколько лошадей, где убежище? Если появится такая возможность, следует атаковать первыми. Для начала необходимо отправить на разведку Кюдзо, он опытный, дисциплинированный воин. Тот его бой, неожиданно перешедший из учебного в настоящий, я запомню навсегда. Смертельно опасный человек, но совершенно не кровожадный. Зачем Кюдзо пошёл с нами? Не думаю, что изучение тактики обороны деревни может быть полезно для такого мастера. Оголодавшим Кюдзо тоже не выглядит. Так или иначе, мне остаётся только радоваться, с ним наши шансы на победу заметно возросли.

Горобэй наслаждался солнцем, запахами, яркими красками природы и свободой, которую по-настоящему ощущаешь только в юности.

Зачем я иду в деревню?
А почему бы, спрашивается, мне туда не идти? Этот путь ничем не хуже любого другого. Кто-то скажет, что в деревне меня ждёт неминуемая гибель. Ха, надо думать, этот кто-то собирается жить вечно. Нет, он, конечно, сколько угодно может собираться, но, даю голову на отсечение, у него это не получится. Разве только про неминуемую гибель мне скажет бессмертный бог. Но бессмертному богу нет никакого дела до меня, смертного. Не станет он со мной разговаривать.
Если даже меня в деревне и ждёт смерть. Что, собственно, я теряю? Беззубую, беспомощную старость? Я никогда уже не стану великим наставником, поэтом, музыкантом или правителем, проживи хоть до ста лет. Жизнь сложилась, ничего интересного в ней больше не произойдёт. Кроме, конечно, смерти. Вот это будет по-настоящему занимательным событием. Так пойду же навстречу смерти самым благородным и честным образом! Верну крестьянам рис, женщин и чувство собственного достоинства. Может быть, победив в бою грозных врагов, они поймут, что есть в мире доблесть, которую нельзя купить за рис или деньги. Это понимание стало бы для крестьян по-настоящему ценным приобретением. Тогда, если бандиты появятся снова, для защиты деревни не потребуются наёмники. Очевидная экономия. Это даже крестьянин поймёт.
Кроме заботы о завтрашнем дне, меня мучает вопрос: правильно ли мы поступили, взяв с собой ребёнка. На вопрос трудно ответить. Тут своей-то судьбы не знаешь, а предсказывать чужую - неблагодарное занятие.

- Эй, Кацуширо, ты свернёшь себе шею, если продолжишь засматриваться на Кикутиё. Уверяю тебя, он не пропадёт без нашего внимания.
- Горобэй-доно, я ни на кого не засматриваюсь.
- Даже на девушек?! Непорядок. Нам попался некачественный ученик.
- Как вы можете такое говорить?!
- Да, вот, представь себе, могу и не только говорить. А ты? Не убегай, я буду молчалив, как та рыба, которую поймал и съел на обед твой любимый Кикутиё.

Из мальчишки выйдет толк. Пока что он совсем не самурай, но его лепили хорошие руки. Я не удивлюсь, если окажется, что он пятый или шестой сын в знатной семье со скудным достатком. Что же заставило их отпустить из дома такого наивного парня? Надеюсь, у Камбэя хватит сил, а главное, времени, и он успеет научить юнца быть воином. Хорошо быть юным? Да. Хотел бы я стать юным? Нет. Ничего не умеешь и даже не догадываешься о том, что ничего не умеешь. Когда догадываешься, приходит зрелость. Иногда, она приходит слишком поздно. Иногда, не приходит вообще. Не все цветы становятся плодами.
Хорошо сказал, надо запомнить.
Большая удача, что Кюдзо согласился пойти в деревню. Призрак смерти, увидев его, в ужасе отступил от нашей компании, хотя и продолжает плестись в некотором отдалении. Конечно, Кюдзо это «вещь в себе». Молчаливый, загадочный. Что мы о нём знаем? Образован, мастер меча, но, сдаётся мне, в регулярной армии Кюдзо не служил. Самодостаточность там напрочь отшибают. А он сам себе командир и сам себе подчинённый. Впрочем, я могу и ошибаться. Может быть, у Кюдзо личный девиз «промолчи, сойдёшь за умного», а, на самом деле, он - общительный весельчак? Интересно, есть ли у него чувство юмора?

- Кюдзо-доно, с Кацуширо я разобрался. Теперь спрошу у вас. Вы на девушек засматриваетесь?
- Нет.
- Ах, это очень печально!
- Не печальтесь. На мужчин - тоже.
- Почему же вы этого не делаете?
- Упасть можно, Горобэй-доно, и больно удариться.

Это намёк? Не знаю, как у него с чувством юмора, а вот меня чувство самосохранения явно подвело. Ну и рожа у него сделалась! Вообще-то, воина с такой физиономией, как у Кюдзо, можно нанять даже телохранителем жены. Впрочем, жены у меня нет, но у многих-то они есть. С другой стороны, чужая жена это совсем не то, что своя.
Лучше думать о женщинах. Безопасней. Дети от таких дум не заводятся, деньги не тратятся, удовольствие остаётся. Итак, интересно, красивые ли в этой деревне женщины? Наверно, нет. Потому, что красивых умыкнули бандиты. Опять-таки возвращаемся к мысли о необходимости нашего похода. Надо красивых женщин вернуть как можно быстрее. Не думать же мне о некрасивых. Мозгов жалко.

Кацусиро старался держаться ближе к Камбэю и изо всех сил копировал манеры немолодого самурая. Ещё, по доброте душевной, он волновался за похмельного смешного человека с поддельным семейным древом, который упорно преследовал самураев.

Зачем я иду в деревню?
Нет ничего проще, чем ответить на этот вопрос. Наконец-то сбудется мечта всей моей жизни. Я стану самураем. Сомневаться в этом нечего. Ещё бы, с таким учителем!
Конечно, бандиты опасны, но мне почему-то кажется, что победа будет на нашей стороне. Мы обязательно спасём женщин, которых похитили из родных домов. Может быть, какой-нибудь из этих красавиц я понравлюсь. Тогда у меня появится настоящая женщина, а не соседская девчонка, курносая и глупая. Ещё год, и меня бы женили на ней. Конечно, эти женщины - красавицы, бандиты же не слепые, смотрели, кого воровали.
Я, между прочим, Горобэй-доно, не засматриваюсь на девушек потому, что, в отличие от вас, серьёзный человек. Я должен сосредоточиться и не отвлекаться на мелочи. Мне предстоит учиться у настоящего мастера. Да, я знаю, что Камбэй-доно настоящий мастер, сам видел, как он спас ребёнка. Традиционной самурайской причёски ради успеха дела не пожалел. Хотя, это досадно, выглядит теперь Камбэй-доно несколько для самурая... непривычно.
Горобэй-доно всё никак не может уняться. Разговаривать с Кюдзо-доно о каких-то там девушках - непростительная ошибка. Так его, Кюдзо-доно! Нашёл над кем подшучивать! До сих пор дрожь бьёт, как вспомню бой между Кюдзо-доно и неосторожным самураем. Его же предупреждали, что не стоит использовать мечи, достаточно бамбуковых палок. Кюдзо-доно проявил настоящее благородство. Потом, конечно, убил наглеца. С одного удара напополам развалил. Если повезёт, я хотел бы перенять пару приёмов у Кюдзо-доно. Но это уж если очень сильно повезёт.
Интересно, стану ли я настоящим мастером? Неужели это возможно только в старости. Обидно. Надо утром вставать раньше всех и больше тренироваться, а я постоянно просыпаю. Странно, все бодро идут, вроде бы и не устали, а у меня уже ноги отваливаются. Хорошо ещё, что кроме меча ничего тяжёлого нести не нужно, а то бы и руки отвалились.
Ловко Кикутиё ловит рыбу! Он, конечно, не самурай, но, по-моему, очень хороший человек и проворный, когда трезвый. Нехорошо бить человека по голове из засады, но я не мог ослушаться приказа. Потом мне это испытание даже понравилось. Но, что за беда? Нас обещали в деревне кормить, а не поить. Там Кикутиё всё время будет трезвый. Как только можно пить эту гадость! Но придётся привыкать, а то несолидно. Ещё хорошо научится трубку курить, но это совсем противно и очень долго, сакэ, по крайней мере, можно залпом выпить и быстро чем-нибудь закусить. Чем сакэ закусывают?
Кушать очень хочется, а до ужина часа два, не меньше.

- Хейхати-доно, а что это вы едите?
- Еду я ем.
- Какую?
- Свою.
- Оставь его в покое, пусть жуёт. На, вот, возьми сладкий шарик.
- Спасибо, Ситиродзи-доно, я не хочу есть, просто полюбопытствовал.
- Бери-бери. Кстати, твой Камбэй-доно обожает сладкие шарики, и, однажды, за раз съел целое блюдо. Потом два дня болел.
- Не может быть!
- Ха-ха-ха! Какой ты смешной. Ну, конечно же, Камбэй-доно питается праной, грязь сама отстирывается с его одежды, а сандалии не касаются земли. Правильно?
- Я этого не говорил, но Камбэй-доно - великий самурай. Он не может объедаться какими-то шариками.
- Может. И не какими-то. Сладкими шариками из клейкого риса с цукатами внутри и глазурью снаружи. А если серьёзно, то вот, что я тебе скажу: Камбэю-человеку гораздо труднее быть великим самураем, чем тому божественному существу, которого ты себе вообразил. Невелик труд сделать бога из бога, гораздо труднее сделать бога из человека. Осознал?
- Осознал.
- Бери шарик! Я второй раз предлагать не буду.
- Спасибо.

Конечно, Ситиродзи-доно прав. Ему хорошо говорить. Верная жена, старый боевой товарищ. Почему я не додумался взять с собой еду? В следующий раз обязательно надо будет прихватить, и побольше. Сколько же они вместе воевали? Дольше, чем я живу.
Когда-нибудь я стану старым. У меня будут свои ученики. А что ещё? Свой дом, жена и дети. И огромный, толстый живот. Потому, что мне тоже нравятся сладкие шарики. И вовсе не из-за того, что они нравятся Камбэю-доно.

Хейхати всегда был лёгок на подъём, вот и сейчас, когда солнце начало клониться к закату, он нисколько не устал, только сильно проголодался. До ужина оставалось ещё много времени, пришлось подкрепляться на ходу.

Зачем я иду в деревню?
Трудно сказать. Миску риса в день я мог бы заработать и в городе, не рискуя жизнью. Разве мало на мою долю досталось путешествий, сражений и смертей? Пора уже на покой. Осесть бы где-нибудь в красивом месте, найти себе добрую подругу и жить в своё удовольствие, изредка вспоминая о прошлом. А я вместо этого опять иду сражаться, да ещё практически задаром. Как мне такое в голову пришло? Не иначе, козни злых духов. Хотя, если признаться самому себе, уговорил меня вот тот болтливый философ. Нет, я не перекладываю вину на Горобэя, я ведь не мальчик несмышленый, согласился по доброй воле. Крестьян стало жалко. Правда, не думаю, что мы им поможем. Уж очень безнадёжное дело. С другой стороны, судя по уверенному виду, наш предводитель уже придумал, по меньшей мере, гениальный план.
Судьба и её превратности. Сколько помню, мне казалось, что вот сейчас, ну, в крайнем случае, завтра жизнь изменится. Я стану богатым или получу хорошую должность. И вот результат: меня ждёт несколько месяцев тяжёлой, опасной работы за одну только еду. Кстати, да, есть хочется. Где-то у меня были припрятаны лепёшки.
Так, что надо этому мальчишке?

- Хейхати-доно, а что это вы едите?
- Еду я ем.
- Какую?
- Свою.

Зачем мы взяли Кацуширо с собой? Он не воин. В деревне, как я понимаю, будет, чем заняться, кроме воспитания ещё одного самурая. Хотя, до уборки урожая никто нас не потревожит. Хочет Камбэй с мальчишкой возиться, пусть возится. Все солдаты когда-то были молодыми, некоторые молодыми и остались. Сколько мальчишек, которых я знал, не дожили до седых волос? Не сосчитать. Что это я расхныкался? Кацуширо всё-таки не ребёнок. Если с ним обращаться, как со взрослым, он и станет взрослым.
В юности на мир смотришь иначе. Сколько мне тогда было лет? Не больше двадцати. Я отказался сделать харакири и прожил ещё столько же. А мог бы двадцать лет гнить в земле. Ах, узнать бы, прав я тогда был или не прав? Кто подскажет?

- Горобэй-доно, ты знаешь ответы на все вопросы.
- Спорное утверждение. Скорее так: я не все ответы знаю, но при желании могу сочинить любой ответ. Какой у тебя вопрос?
- Двадцать лет назад я был совсем юным...
- Да что ты говоришь?!
- Я вернулся в отчий дом со своей первой войны. Радовался очень, собирался жениться, матушка радовалась, а вот отец встретил меня неласково. Через неделю он сказал, что генерал, под знамёнами которого я воевал, недавно был признан изменником и казнён. Вот и выходит, что я - тоже изменник. Чтобы на семью не упала тень, мне следует покончить с собой до того времени, пока в дом не пришли стражники. В таком случае семья сохранит честь. Матушка согласилась, что лучше она будет думать обо мне как о погибшем, чем как о государственном преступнике.
- Тебя бросили в тюрьму из-за генерала, которого ты только издалека видел? Нет, я, конечно, из вежливости могу спросить, сделал ли ты харакири, но, согласись, это будет не самый умный вопрос.
- Да, я просто ушёл из дома. Кстати, меня никто не искал и не пытался арестовать.
- И ты никогда не возвращался домой?
- Никогда.
- Итак, в чём состоит твой вопрос?
- Прав я был или не прав, когда отказался сделать харакири и сбежал?
- Дорога легка, солнце светит, трава зеленеет, небо безоблачно... нет, парочка облаков на нём присутствует. Ты путешествуешь в компании благородных самураев. До бандитов пока, как до луны. За пазухой полно рисовых лепёшек.
- Откуда ты знаешь?
- От тебя. Я не представляю, как ты провёл последние двадцать лет, и не догадываюсь, что будет через неделю, но сейчас мир улыбается тебе. И ты, прямо в лицо улыбающемуся, голодному миру, задаёшь вопрос потрясающей глупости. Не стыдно?
- Стыдно. Но лепёшку я тебе не дам.
- Ты полагаешь, что в случае голода, тебя спасёт одна рисовая лепёшка?
- Нет, пожалуй, не спасёт.
- Тогда ты знаешь, как поступать.
- Держи, изверг.
- Спасибо.

Болтливый обжора! Впрочем, он прав. Жизнь слишком хороша, чтобы разменивать её по мелочам или выбрасывать на помойку в угоду эфемерным принципам. Если уж никак не получается у человека избежать смерти, то встретить её надо так, чтоб смерть эту встречу запомнила.

Ситиродзи старался не отставать от остальных, но сидячий образ жизни последних лет давал о себе знать. Или, может быть, следовало поменьше сладких шариков с собой брать?

Зачем я иду в деревню?
Исключительно по своему легкомыслию. Хотя, конечно, нет. Я всей душой желал перемен, но только сейчас до конца осознал, как тосковал по прошлому. По своей молодости, по бесшабашной жизни, когда всё решали за меня, оставалось только яростно сражаться и от души веселиться. А что ещё нужно молодому человеку? Теперь не тот уже стал Ситиродзи. Растолстел, засиделся на одном месте. Но это поправимо!
Я пошёл бы за Камбэем куда угодно. Пусть дело будет опасным, а дорога трудной, я всё равно бы пошёл. Судьба знает, что делает, раз она опять свела нас. Не говорите мне о близкой гибели. Я знал повара, который упал в водосточную канаву и пропорол грудь торчащим из неё колом. А ничего не предвещало беды, мирный человек шёл на базар. И, вообще, страх не снаружи, страх внутри нас.
Совершенно напрасно Камбэй не хочет иметь дела с тем смешным парнем, который, несмотря на отказ, упорно нас преследует. Судя по рассказам крестьян, у бандитов есть лошади и ружья. Против такого противника трудно будет выстоять вшестером. Проворный, сильный и предприимчивый человек нам бы не помешал, пусть он простолюдин на самом деле, и не владеет грамотой. Мы же не в библиотеку читать отправились, а воевать в деревню.
А вот, если говорить о юноше, что идёт с нами, тут я бы с Камбэем поспорил. И дело не в том, что Кацуширо молод, мы, когда определились на службу, были не старше. Дело в том, что задача перед нами стоит практически невыполнимая, даже если посчастливится уцелеть. Для боевого крещения это не лучший вариант, надорвётся парень. Слишком он трепетный, слишком восторженный. Жизни не знает.
Разбаловался я, служа с Камбэем. К ощущению одному неполезному привык. Привык, что спина надёжно прикрыта. А тут чужие, незнакомые люди. Можно ли положиться на Хейхати? Откуда у него лицо человека, привычного к пинкам судьбы? А Горобэй? Кто он: самурай, странствующий философ или болтун, которого отовсюду гонят за длинный язык? Про Кюдзо Горобэй мне такое рассказал, что поначалу я не поверил. Пожалуй, Кюдзо единственный в нашей компании настоящий самурай, кроме, конечно, меня.
- Кюдзо-доно, почему вы согласились пойти с нами?
- Один настоящий бой добавляет воину больше навыков, чем десяток тренировок. Обычно я не люблю убивать, но бандиты не вызывают у меня жалости.
Простите, но я вам не поверил. Бандиты, за редким исключением, плохие воины. Она берут нахрапом, количеством, пугают беспомощных и беззащитных людей. Вам нужен противник тонкий, нужен изящный рисунок боя, игра разума, силы и хитрости. Вы же вместо поиска достойного противника отправляетесь воевать с толпой ублюдков, способных нападать на женщин и детей.
Надо будет на досуге подумать над вашими, Кюдзо-доно, мотивами.

Кюдзо шёл за Камбэем, изредка поправляя шляпу. Солнце давно уже покинуло зенит, и теперь его косые лучи забирались под широкие соломенные поля и заставляли серьёзного самурая фыркать и несолидно чихать.

Зачем я иду в деревню? На это есть несколько причин. Начать с того, что мне совершенно не хотелось разговаривать с аристократом, слугу которого пришлось убить. Не думаю, что из этого разговора вышло бы что-нибудь путное. Аристократа понять можно: неприятно, когда какой-то неизвестный ронин оказывается сильнее твоего слуги и убивает его на глазах у толпы. Позор, можно сказать. Что бы я сам сделал пятнадцать лет назад, напади чужак на моего человека? Не спустил бы такого. Хотя, я и в юности не нанял бы настолько глупого и неумелого слугу.
Или это только кажется, что в юности я понимал жизнь? Как тут не вспомнить поединок, заставивший меня покинуть родные края. Мастер Кэнко, вы забыли настырного юношу из знатного рода? Если да, то напомню: я отбил у вас женщину. Она предпочла молодость и красивые стихи. В очередной раз благодарю за удар, от которого на моём лице остался шрам. Удар этот лишил меня любовницы и семьи, но подарил встречу с человеком, перекроившим всю мою судьбу. Оказалось, что врач, которому было поручено меня лечить, полжизни провёл на войне. Две-три беседы с ним, и вычурная игра словами на поэтических турнирах стала мне неинтересна. Впервые я осознал, как должны выглядеть ладони воина, а ведь меня с детства учили искусству владения мечом. Я другими глазами посмотрел на свою жизнь. Что мне предстояло? Поступить на службу при дворе и научиться лавировать между чужими интересами, не забывая о своих? Завести одну или несколько жён и проводить годы, гуляя между их павильонами? Соблазнить столько женщин, сколько это прилично для аристократа высокого ранга? Пристроить детей на заманчивые должности? Всё так хорошо известно, что можно сразу ложиться и умирать. Я решил, что моя жизнь будет особенной. Пусть недолгой, но я проживу её так, как хочу. Через неделю отчий дом был мною покинут, а через месяц - забыт. Жаль, что я не знаю имени врача, не спросил, слишком поздно понял, как много он для меня сделал.
Время быстротечно. Целая жизнь отделяет меня от неопытного мальчишки, пропустившего удар в лицо. Школы, практики, поединки, сражения, но, сказать по чести, никогда ещё я так не рисковал, как сейчас. Против ружей мы бессильны, придётся действовать хитростью. Странно, я испытываю облегчение от того, что не требуется принимать самостоятельных решений. Я уже и забыл, как это приятно: переложить головоломную задачу на кого-то другого. Надеюсь, бывалый воин выберет правильную тактику и ситуация не будет такой безысходной, какой она выглядит сейчас.
Нас всего семеро. Кстати, ещё вопрос: сколько именно самураев идёт в деревню? Камбэй. Я был удивлён, когда этот человек заговорил со мной. Я не знал, чему верить: причёске монаха или одежде самурая. Впрочем, манеры и смысл его предложения не оставили сомнений. Можно присвоить чужие документы, украсть клинок и одежду, но отметины прожитой жизни не подделаешь и не смоешь. Итак, один самурай есть. Ситиродзи. Мне понравилась его преданность старому другу и решимость идти с ним до конца. Хейхати и Горобэй. Они немолоды, но если самурай дожил до седых волос, значит, как воин, он чего-то стоит. Пять, если со мной. Теперь - простолюдин. По молодости лет я бы убил Кикутиё за подлог и издевательство над памятью благородной семьи, но жизнь меняет нас. В последнюю ночь в городе он развлёк нашу компанию, как заправский актёр. Давно я так не смеялся. Кикутиё не самурай, но боец по своей натуре, а это немало.

- Кюдзо-доно, с Кацуширо я разобрался. Теперь спрошу у вас. Вы на девушек засматриваетесь?
- Нет.
- Ах, это очень печально!
- Не печальтесь. На мужчин - тоже.
- Почему же вы этого не делаете?
- Упасть можно, Горобэй-доно, и больно удариться.

И как это вы, Горобэй-доно за свою неспокойную жизнь умудрились сохранить такой длинный язык не подрезанным? Сбил меня с мысли. Вспомнил. Кикутиё - единственный, кто идёт в деревню даром. Он сочувствует крестьянам всей душой. К тому же Кикутиё знает простых людей гораздо лучше, чем любой из нас. Это может быть очень полезно.
Итак, остался Кацусиро. Ничего не могу сказать. Ни один человек в мире не сможет оценить воина до его первого боя. Мастерство, полученное на тренировке, и воспитание могут испариться, как роса, а могут - стать твёрже гранита. Считаем, что самураев шесть.
Ситиродзи-доно, я надеюсь, вы не собираетесь со мной шутить?

- Кюдзо-доно, почему вы согласились пойти с нами?
- Один настоящий бой добавляет воину больше навыков, чем десяток тренировок. Обычно я не люблю убивать, но бандиты не вызывают у меня жалости.

Не скажу я вам правды. Потому, что сам не знаю ответа.

Кикутиё мог бы идти сутками, если бы не больная после вчерашней попойки голова. К тому же ныла шишка, поставленная самым подлым образом. И это называется «благородные господа»!

Зачем я иду в эту грёбанную деревню? А чёрт его знает. Обидно стало. Откуда я могу взять настоящие документы о древности рода? Меня годовалым ребёнком нашли на пепелище и с тех пор взрослые передавали из семьи в семью, радуясь возможности сбыть с рук. У меня имени-то не было, все называли по-разному, как дворового щенка. С пяти лет я ел тот хлеб, на который сам зарабатывал. И хрен кто учил меня грамоте!
Может быть, у меня не получается так красиво махать мечом, как у вас, но в драке я отделаю любого. К гадалке не ходи!
Ну, на дедушку у меня рука не поднимется. Он, вообще, хороший человек. Хвост самурайский отхрямзил, глазом не моргнул. Спас ребёнка и денег за работу не потребовал. Я бы тоже спас, если что. Меня же в детстве какая-то добрая душа из огня спасла? Спасла. А то, что к себе не взяли, так на это я не в обиде. Жизнь понимаю.
А мальчишке евойному я, точно, шею намылю. Бить меня по голове из-за угла! Тоже называется, проверка. «Настоящий самурай увернётся...» Выпил я, чего ж тут непонятного?! «Настоящий самурай никогда не будет настолько пьян...» Выпьешь - будешь. Ещё смеялся надо мной из-за возраста. Откуда я знал, что по документу мне тринадцать. Я крючки эти не разбираю.
Кто на очереди? Неужели я толстячка не одолею? Он тяжелее иголки что-нибудь поднять может? Идёт - спотыкается, потеет. Жена, понимаешь! Толстячок, значит, самурай, а я - нет?!
Вот Горобэй и Хейхати - крепкие ребята и негордые. Мне даже обидно не было, когда они надо мной потешались. Горобэй - тот ещё клоун, жаль, что я его не поймал. Хотя, такому не накостыляешь.
Маленького молчуна с расхераченой рожей я, если честно, побаиваюсь. Похож он больше всего на дубовый корешок и ядовит, как поганка. Такого на узкой дорожке лучше не встречать. Что б у тебя шляпка отвалилась!
О, смотри-ка, и правда - отвалилась! Ладно, не отвалилась, сам снял. Обедать уселись, а меня не зовут. Ну и ладно, нужен мне ваш рис! Рыбки в ручье наловлю, пожарю и пообедаю.
Так, быстрее доедаем, а то сейчас уйдут, хрен потом найдёшь. Задницу мою не видали? Посмотрите!
Посмотрели и сурово пошли дальше. Не понравилась шутка?
Мальчишка всё время озирается. Не надейся, я тут, готовь шею к помывке.
Солнце садится. Вы чего, всю ночь собираетесь топать? Куда торопиться?
Стемнеет скоро, холодает. Зачем это ко мне Камбэй идёт?

@темы: 7 самураев

---

Сейчас отвела дочь на подготовку. Зашла она в класс, а там уже две девочки по-английски щебечут. Моя - никак. Даже попросила: «а можно я не буду «гут морнинг» говорить?»
К детям на подготовке относятся бережно. Родители платят.
Судьба. Муж говорит на всех языках, до которых дотянется. Съездил во Францию - пожалуйста, все бытовые фразы. В Бельгию - тамошний диалект. Английский - англичане хвалят. Это не считать латышского и латгальского.
А у меня - полное ничто. Ездила в детстве в Чехию на каникулы к дедушке - через неделю говорю по-чешски, возвращаюсь в СССР - ничего по-русски не понимаю. Три раза в жизни хорошо говорила на английском языке: выпускной экзамен в школе, универ: мы в особой группе учились, английский нам сурово преподавали, кандидатский минимум.
Наверно, есть кроме полиглотов моноглоты.

@темы: личное

---

Понимаю Годжо. Столько пальцев - явный перебор.

@темы: Saiyuki

---

Понятно, что это не про мосол, но, тем не менее

@темы: Saiyuki

---

Вот читаю я совсем иногда рассказки барышень о трудностях материнства. Если хотите знать, я, родив в сорок два, просто офигела от безделья. Это была сказочная свобода от обязанностей. И, если раньше я должна была сочинять алгоритмы работы сложных приборов, дрессировать молодёжь и биться со старшим поколением, уговаривать мужиков из цеха, орать на шофёров матом и общаться с военными, которые не понимали, что я отлично знаю правила. Они в моём лице слабо видели коллегу, приходилось каждый раз начинать процесс убеждения сначала.
И тут: всеобщее потрясение. Я жду ребёнка, прощайте на три года. Все забегали, как ошпаренные жучки. «А вы не можете раньше выйти?» Могу через три месяца, на четыре часа в неделю, но вам это будет денег стоить. Деньги нашлись. И, вообще. Я стала спать в два раза дольше, кривить носик и ехать в командировки с разбором.
Теперь о том, что касается сложностей материнства: я легко носила своё четыре триста чадо как в животе, так и потом на руках. Я правильно питалась и продолжала тренироваться. Есть особые случаи, но, в целом, никто не мешает вам быть спортивными, в быту опытными и понимающими жизнь.
Не знаю, кому пишу это в дневе, по-моему, здесь все примерно такие.

@темы: личное