Собрано вместе и отредактировано.Из сожжённого дневника ГоджунаКак и было приказано, адъютант вернулся в кабинет глав...

пятница, 08 ноября 2013

19:35

Час дракона

Собрано вместе и отредактировано.

Из сожжённого дневника Годжуна

Как и было приказано, адъютант вернулся в кабинет главнокомандующего поздно вечером. Годжун лежал на столе в луже собственной крови. Мертвый. На краю стола под пресс-папье белела аккуратная стопка исписанных листов. Другая стопка, поменьше, дотлевала на жаровне. Адъютант цапнул один пожелтевший, но еще целый листок из середины. Остальные, потревоженные движением, вспыхнули и исчезли. Адъютант прочёл.

«Маршал Тенпо доволен новым генералом. Странно? Кому-то, может быть, и странно, но не мне. Если у тебя есть кот, то желательно знать о свойствах валерьянки.
Вы о сексе? Нет, с этим - к Милосердной. Я - о другом.
Все мы носим маски.
Изощренный интриган с задатками убийцы рядится в рассеянного книгочея. Не обольщайтесь, лунатики в шлепанцах не становятся маршалами.
Главнокомандующими тоже просто так не становятся. Но об этом - в самых последних моих строчках.
Безответственный выпивоха тщательно прячет под скандальной, но симпатичной личиной дисциплинированного педанта.
Возможность снять маску - сильный наркотик.
С появлением нового генерала, Тенпо придумал оригинальный ход: в Нижнем мире он становится генеральским адъютантом. Никакой ответственности, и маршал может несколько часов быть тем, кем в тайне быть жаждет.
Это дорогого стоит.
Но генерала так легко уволить.
Короткий поводок. Иногда я дергаю за него.
Иногда - маршал.
«Эти четверо, они опасны».
Еще бы, я так долго их искал.
Отцов-командиров Западной армии ненавистных Небес.
Я не могу вернуться в свой мир. Я - заложник Небес.
Но теперь есть они. Мои заложники: жалостливый генерал и психованный маршал.
Курить надо меньше, и нервная система будет не такой нервной. Нет, это не попытка пошутить, это - истерика. И лучше доверить ее бумаге, чем, однажды, на совещании вынести катану и, так, из любопытства, посчитать, сколько погибнет ками прежде, чем они возьмут мою жизнь.
Кенрен и Тенпо - наркоманы свободы. Им непременно надоест на Небесах, и тогда я или незаметно уйду с ними, или погибну, пытаясь их остановить.
Ради спокойствия Западного моря я буду ждать своего часа. Теперь у меня есть ключ от Нижнего мира или глоток яда на случай неудачи».

В годовщину гибели Годжуна из неведомых далей адъютанту прислали пакет с небрежно исписанным листком.

«Сегодня у меня был визит к командующему Южной армией.
Мамочки! Никогда этого не забуду.
Для начала, они не останавливают при входе. И не записывают имена гостей в журнал посещений. Чужих лиц не записывают!
Я мог бы сказать, что на Небесах меня до такой степени боятся, но, на самом деле, караульные просто заболтались. Потом еще час я искал кабинет их главкома. Видел: целующуюся парочку, ржущую пьяную компанию и... еще много чего! Хорошо, что не взял с собой Кенрена. А, ведь, хотел. Я его в карцер сажал и не за такое! Стыдно бы было!
Нашел их главкома, разлагающегося в компании юных гейш и молоденьких лейтенантов. Он предложил мне выпить, и, слава ками, ничего другого. Пожалел, что не взял с собой Кенрена. Уж он бы им показал класс.
Когда уходил, по привычке спросил дежурного: «не надо ли мне что-нибудь вычеркнуть (запись в журнале)?»
Наглец ответил: «Вычеркни этот день из своей жизни».
Надо его к себе переманить!»
Адъютант улыбнулся и спрятал конверт в толстый том «Стратегии побед», где уже хранились пожелтевший от огня обрывок и найденный под столом командира лист с каракулями и глумливыми иллюстрациями.

«Умеет же эта стерва не вовремя приходить!
- Дракончик?!
- Милосердная, кто вас впустил сюда?
- Кто меня может не впустить?
- Адъютант жив хотя бы?
- Я, типа, милосердная.
- Слушаю. Простите, что не встаю.
- А почему не встаёшь?
- Да, знаете ли, ноги сломал. Могу чем-то помочь?
- Эти шутники, ну, ты понял, о ком я, вниз отправились! Не хочешь поучаствовать в их путешествии? Облегчить, так сказать, участь.
- Бывшим подчинённым я бы поспособствовал. Но ваш родственник и его мартышка? Я здесь не причём.
- Ну, хоть как-то?
Я выдернул волос из косы и отдал богине:
- Сообразите там что-нибудь».

«Как и обещал, последняя, самая откровенная страница.
Пишу, находясь в трезвом уме и твердой памяти. Или наоборот? На днях приходила Милосердная и агитировала принять активное участие в ее безумствах. Фигушки, у меня другие планы.
Да, вульгарность заразна. Но, вымарывать не буду, пусть останется так, как написал. Шутка с волосом из косы тоже была не высокого пошиба. Это хорошо, что Милосердная въедлива как хлорка, и все равно не отстанет. Сегодняшнее ее внимание будет означать скорую развязку моего существования на Небесах. Надо подготовиться.
Цокает по коридору».

«Интересный разговор у нас состоялся.
- Все не встаешь? Здорово же ты долбанулся!
- Да, Милосердная, почти всем ударился, кроме головы. Поэтому и чести вам не отдаю.
- Ах, ты, гаденыш! Так нужно было!
- Мне - нет.
- Ладно, что вызверился? С другой стороны, ты ж - зверь? Я тебе тут звереныша показать принесла.
Милосердная тряхнула рукой, на предплечье которой помещалась накрытая шелком фигурка, и убрала ткань.
- Это шарж, Милосердная?
- Что получилось! Он в джип оборачивается!
- Инжекторный двигатель, высокооктановый бензин. Садизм какой-то по отношению к путешественникам на большие расстояния!
- А ты бы...
- Прощай!
- Натурой расплачусь?
- Зоофилия!
Милосердная помолчала, сощурив глаза, и зло сказала:
- Не надейся, тебя не выпустят. Даже, если примешь драконий вид, не вырвешься!
- Иди, умирать не мешай.
Иди, иди.
Больно-то как кашлять, но крови должно быть много. Дневник - на жаровню! Последний листик - под стол. Адъютант найдет, а в казарме сплетни разлетаются с первой космической скоростью. Эту шкурку с рогами и ушами можно оставить на Небесах: не детей же в ней дома пугать. Кто сказал, что я обязательно должен обернуться толстой летучей мышью? Дух дракона неуловим. Со стихиями повидаюсь напоследок и...
Прощайте!»