ФБ Деанон

Название: Взаимовыручка
Размер: драббл, 600 слов
Пейринг/Персонажи: Ситиродзи, Кюдзо, упоминается Хейхати
Рейтинг: PG-17
Краткое содержание: Вот что бывает, когда желание помочь не соответствует возможностям помощника.

Ситиродзи в самом благодушном настроении гулял по лесу. Изумрудный мох, столбы света, мельтешение золотых от солнца листьев - что может быть красивее, особенно, после сытного обеда? В лесу царили тишина и покой. Условная тишина и условный покой. Совсем недалеко от тропинки, за кустами, заглушая птичье щебетание, шуршали одеждой, восклицали и придушенно матерились.
- Что же это такое? - задумался Ситиродзи. - Апофеоз свидания? Однако женского голоса не слышно. Да и предъявленный словарный запас с романтикой у меня как-то слабо ассоциируется. Подглядывать нехорошо. А я и не собираюсь подглядывать, я просто посмотрю.
Ситиродзи обогнул кусты.
Кюдзо, совершенно растрёпанный, обматывался ремнями. На плечах у него лежало коромысло. Заметив Ситиродзи, Кюдзо замер и уставился на зрителя совершенно безумным взором.
- Помочь? - предложил Ситиродзи.
- Один уже помог, хуй рукожопый!
Ситиродзи отступил на шаг и всплеснул руками.
- Я понял, почему ты всё время молчишь! В спокойном состоянии ты мат фильтруешь.
Бледной лицо Кюдзо сделалось свекольным. Ситиродзи испугался за боевого товарища и решил действовать.
- Если ты не будешь вертеться, я ремни поправлю и правильно застегну пряжки.
Посмотрев Кюдзо в лицо, Ситиродзи понял, что сплоховал.
- Не то? Тогда сам скажи, что мне делать. Можно матом.
- Сними с меня эту упряжь.
Ситиродзи почесал затылок и кивнул.
Через четверть часа упорного труда коромысло удалось снять. Кюдзо попытался улизнуть, но был железной рукой прихвачен за локоть.
- Нет уж. За освобождение с тебя - должок. Рассказывай, что случилось.
- У меня треснули ножны, - сообщил Кюдзо таким тоном, будто у него треснула земля под ногами. - Я попросил их починить.
- Кого?
- Одного рыжего мудака.
- Кикутиё?!
- Нет.
Ситиродзи понимающе улыбнулся.
- И что?
- Хейхати сказал, что сделает мне новые. Улучшенной конструкции. И разработает систему ремней.
- Надо понимать, он ножны сделал?
- Сделал. А я их надел. Застегнул два ремня. Ножны повисли ниже спины. Застегнул другие ремни. Ножны переехали на поясницу и перекособочились. Попытался пристроить их вертикально и запутался в ремнях. Потом за что-то не то потянул, и ножны влезли мне на плечи. Это ты видел. Отпусти руку.
- Куда ты собрался?
- Пойду, кое-кому здоровье поправлю.
- Зря ты злишься. Надо быть терпимей.
Кюдзо ничего не ответил.
- Ты получил прочные, целые ножны. Если разобраться с системой ремней...
Кюдзо снова промолчал, но уже совсем с другим выражением лица.
- Дай старые посмотреть, - попросил Ситиродзи.
Кюдзо наклонился и бережно отдал своему избавителю замысловатый футляр.
- Так, внутри металл, снаружи пластик. Давай я металл пропаяю, а сверху трещину изолентой прихвачу. Будет неказисто, но прочно.
Кюдзо кивнул.
- Приходи вечером.

Кюдзо пришёл.
Ситиродзи возился с практически неповреждённым корпусом летающего бандита, вонял паяльником и мурчал себе под нос весёлую песенку. Он быстро пропаял трещину и обмотал ножны изолентой жизнерадостного синего цвета.
- Получи.
Кюдзо не уходил.
- Вот, - намекнул Ситиродзи, - зашиваюсь.
- Что ты делаешь? - спросил Кюдзо.
- На эту шалдышку ставлю станцию диффпоправок. Можно будет летать, ориентируясь по спутникам.
Кюдзо покосился на кусок пластика, утыканный с одной стороны деталями и покрытый с другой стороны сетью проводов.
- Моя работа. На колене делал. Поужинать не успел. Слушай, ты не мог бы «сопли» убрать, а я пока сбегаю, перекушу.
Кюдзо кивнул.
Когда через час сытый Ситиродзи вернулся к своему детищу, Кюдзо медитировал, сидя на пятках. На раскладном столике перед ним лежали аккуратно рассортированные горки деталей, кучки проводов и девственно чистый кусок пластика.
Звериное чутьё подняло Кюдзо над землёй, и он понёсся к спасительному лабиринту леса. Ситиродзи рванул за ним. Догнал ли впавший в неистовство пилот своего добровольного помощника или нет, история умалчивает, но матерился на бегу он виртуозно и очень громко. Впрочем, как известно, никто на свете не матерится изысканней пилотов.

 

@темы: 7 самураев

---

ФБ Деанон

Название: Главное, ребята...
Размер: драббл, 800 слов
Пейринг/Персонажи: Конзен, Годжун, Джирошин, Каннон
Рейтинг: PG-17
Краткое содержание: Конзену, скажем так, предстоит выяснить, что в армии главное.

Милосердная злилась. И чем дальше, тем сильнее. Наконец, гнев богини разросся до таких размеров, что победил присущие ей лень и пофигизм. Прихлопнув ладонью бумаги, она крикнула:
- От падел! С-с-сучара! Козёл! Кстати, это идея. Джирошин!
Древний воин, как всегда, был на посту.
- Я здесь, госпожа.
- Вот тебе письмо. Отнесёшь его Годжуну.
Джирошин покашлял в том смысле, что он не мальчик - с письмами бегать. Но Милосердная была непреклонна.
- Ступай. И сделай так, чтобы Годжун согласился.
Джирошин взял письмо, вышел за дверь и тут же распечатал конверт. Было жизненно необходимо узнать заранее, на что Годжун должен согласиться. Король-Дракон считался существом сговорчивым, но некоторые вещи ему лучше было не предлагать, а древние воины, если вы не знаете, ценят своё здоровье не меньше остальных живых существ. Может быть, и больше.
«Будь другом или чем кем хочешь, и возьми Конзена в армию на год. Пожалуйста. Сил моих нет».
Пришлось нести письмо адресату.
Годжун письмо прочитал, опустил веки и попросил:
- Не могли бы вы мне намекнуть, что ли, на истинный смысл послания.
- У послания все смыслы истинные, - ответил Джирошин. - Разбаловался наш племянник. Возьмите его к себе на год. У вас - дисциплина. А то он хамит и ни черта не делает.
- У меня таких - половина армии! - внезапно воспламенившись, выпалил Годжун.
- Правильно! - обрадовался Джирошин. - Будет на одного больше. Вы и не заметите. Только Конзен ничего военного делать не умеет.
- А что он умеет?
- Пыль вытирать.
Дракон глубоко задумался над тем, к какой половине армии отнести себя. Не прерывая размышлений, он позвал адъютанта и приказал:
- Отправьте с Джирошином-доно патруль. Конзена доставить в казарму, выдать ему форму, пусть пол в коридорах моет.
Через четверть часа в драконий кабинет ворвался старший патруля. На его щеке алела свежая царапина.
- Конзен переодеваться не желает! - забыв поздороваться и отдать честь, крикнул старший.
Годжун отправился в казарму. В казарме было шумно. С появлением Дракона галдёж прекратился, солдаты расступились. Тридцать секунд Годжун пристально смотрел на Конзена, потом в одно мгновенье ободрал с него щёлковые одежды, включая трусы. Конзен одной рукой прикрывая нечто, висящее между ног, другой рукой потянулся к драконьей физиономии, но ничего страшного не произошло. Чешуйчатый целлулоид устоял перед острыми ногтями.
- Так он мне всю армию исцарапает, - задумчиво сказал Годжун и отдал приказ: - Бойцы, разрешаю в случае нападения давать сдачи. Конзен Додзи, когда вам надоест стоять, держась за свои яйца, заплетите волосы в косу или коротко подстригите их.
- Маршал... - придушено начал Конзен, - с хвостом...
- Маршал, во-первых, маршал, а не рядовой, и, что важнее, голым по территории армии не ходит.
Конзен быстренько натянул штаны, а, заодно, и плащ.
- Так. Поставить его на довольствие, выделить комнату, выдать ведро и швабру. Конзен Додзи, когда вспомните, что ещё умеете делать, сообщите мне. Я назначу вас на другую должность.
Утром главнокомандующего посетил полусонный боец, в котором Годжун узнал вчерашнего старшого патруля.
- Ну, - сказал Дракон.
- Меня, Годжун-сама, ребята из казармы к вам отрядила. Сказали: «Кто хуйню лапездрючную... извините, к нам приволок, тому и идти».
- Что случилось?
- Да этот ёбанутый сын варана...
- Отставить мат.
- Всю ночь по коридорам шлёпанцами деревянными стучал и ведро пустое на пол ронял. Едва до рукоприкладства не дошло.
- Ага, - сказал Годжун, снял шинель и повесил её в шкаф.
После пятикилометрового совместного с новобранцем кросса Дракон даже не запыхался, а Конзен выбросил шлёпанцы и обулся в армейские ботинки.
Через несколько недель дверь кабинета открылась, явив янтарным драконьим очам переполошенного коменданта казармы.
- Он!.. - выдохнул комендант.
Годжун, ни слова не говоря, встал и пошёл смотреть.
Из-за закрытой двери Конзена раздавалась унылое пение:
«Кого-то с горочки спустили,
Наверно всё-таки меня.
На мне защитна гимнастёрка,
А больше нету ни хуя».
Народу в коридоре всё прибывало. Годжун стремительно развернулся спиной к двери и набычился. Народ замер.
- Армия подохла в моих глазах! Скукожилась совершенно. Но мне всё-таки хочется узнать - так, любопытства ради - что в коридоре делает недоёбанный выводок блядей летучих? Где бойцы, способные уестествить этого тенора?
Далее последовала речь, напрочь заглушившая неприличные частушки. Застигнутые в коридоре услышали много незнакомых слов, среди которых «блядь» и «на хуй» казались родными.
- Командиров групп, бойцы которых здесь проёбывали драгоценное время, отведённое на самоподготовку, - завтра ко мне со списками личного состава, я им буду эти списки вставлять туда, куда влезут, - закончил выступление Годжун.
После чего он плечом вынес дверь, вошёл в комнату и аккуратно закрыл оставшимися в живых досками вход.
Один из бойцов сказал грустно:
- Пиздец Ехидне. Жаль, я начал к стервецу привыкать.
Ему ответили:
- Что сразу «пиздец»? Главком слова песни сейчас выучит, дуэтом споют. Только лучше в этот момент быть где-нибудь подальше.
У всех сразу нашлось неотложное дело.
Пьяный в корягу Конзен Додзи сидел на кровати в позе лотоса. На шее у него болтался галстук. А вот обещанной гимнастёрки на певце не оказалось.
- Способ открывания двери впечатляет, - сказал Конзен, протягивая Годжуну початую бутылку. - Стучаться не пробовали? Много денег можно на дверях сэкономить.
Годжун бутылку взял и осторожно понюхал. Конзен поправил узел галстука.
- Вот, приятель подарил, - похвастался он.
Годжун, кивнув, сказал:
- Я даже знаю, кто именно.
- А придурок один посоветовал для правильного понимания действительности топливом заправляться.
Годжун согласился:
- Хороший совет.
Конзен признался:
- Мне нравится служить в армии.
Годжун отхлебнул из бутылки и сказал:
- Главное, парень, чтобы всё было по любви. Иначе это не армия, а вредная привычка.

@темы: Saiyuki, Гайден, Годжун

---

Название: Млеко забвения
Пейринг/Персонажи: Юске Ямазаки, Каору Джиннай
Рейтинг: PG-17
Краткое содержание: Тяжёлая работа требует сурового отдыха.

Ямазаки вдавил в пол педаль тормоза, грохнул кулаками по рулю и крикнул:
- Я так больше не могу!
Джиннай, поймав слетевшие с носа очки, осведомился:
- Как именно?
- Жмуриков возить. Брошу на хуй это блядское дело!
- Что на тебя нашло?
- Он ещё спрашивает! На прошлой неделе...
Ямазаки затих. Похоже, он пережидал тошноту. Джиннай удивлённо поднял брови и спросил:
- А разве на прошлой неделе что-то случилось?
- На прошлой неделе мы застали мародёров у распотрошённого трупа. Зачем ты в них стрелял, недоумение моё?
Джиннай мизинцем поковырялся в ухе и задал встречный вопрос:
- Что я, по-твоему, должен был делать?
- Заставить их все вынутые почки-пупочки обратно в труп сложить!
- Мы и сами прекрасно справились. Тем более что внутренности были в пакетиках. Трупу, я думаю, безразлично, в пакетике у него печень или нет.
Ямадзаки продолжил перечень своих неприятностей:
- Позавчера какие-то мандавошки...
- Личинки.
- ...из гроба повылазили и расползлись по всей машине.
- Надо было, пока я документы оформлял, крышку гроба заколотить.
- Я после тех фрагментов гнилого тела, которые ты назвал «нормальными останками», на ногах стоять не мог, какая там крышка! А ещё машину предстояло вести.
- Не напоминай. Потому что я и так до смерти буду помнить, как ты вылетел на встречную полосу под колёса фуры. И всего-то из-за одного червячка на приборной панели.
- Знаешь, сколько я их потом из багажника вымел?
- Машина на тебе. Кто в свободное время на ней катается?
- Вчера ты расстрелял трёх человек! Я весь оказался в мозгах и кровище.
- Ну, в принципе, да. В критической ситуации надёжнее всего стрелять в голову. Если помнишь, эти трое собирались выпустить тебе кишки. Мне совершенно не хотелось собирать их по всему тротуару.
- Кого?
- Кишки. Кстати, они серые, скользкие и совсем не так красивы, как твоё милое одноглазое личико.
- Издеваешься?
- Есть такое дело. А что мне остаётся? Грустно снова искать напарника.
- Тебе самому не приходило в голову уволиться?
- С какой стати? И ты не торопись пока рапорт подавать.
- Это понятно. Завтра у нас свободный день? Вот и пойду новую работу искать.
- Кажется, я понял, в чём твоя проблема. Тебя память подводит.
Ямазаки возмутился:
- Что это вдруг, к ебеням кудлатым, «подводит»?!
- Отвези-ка меня домой.
Ямазаки отвёз. Заглянул в гости.
- Дело в том, - почесав затылок, сказал Джиннай, - что у меня в морозилке припасён кусок мяса. Здоровенный. Для одного - много, а на двоих - в самый раз. Давай его запечём?
От мяса Ямазаки не отказывался никогда. Кусок был извлечён на свет божий и разморожен. Наблюдая за действиями напарника, Ямазаки удивлённо спросил:
- Зачем тебе столько посуды?
- Сколько «столько»?
- Десять ножей, например.
- За жизнь накопились.
Джиннай потыкал мясо вилкой, посыпал перцем и отправил в духовку.
- Сколько ждать? - жадно спросил нанюхавшийся специй и проголодавшийся Ямазаки.
- Часа два. Да ты не волнуйся, не соскучимся, - успокоил его Джиннай и достал из холодильника литровую бутыль джина.
- Фу, - скривился Ямазаки. - Он гробом пахнет.
- Сосной, - поправил напарника Джиннай. - Не будешь?
- Если сосной, то буду.
В качестве закуски Джиннай предложил лимон.
Через полтора часа, взвалив напарника на плечо и вспомнив угасающим сознанием о мясе, Джиннай ушёл в спальню. Дивана у него не водилось, складывать костлявого Ямазаки на пол было жалко. Пришлось устраиваться его на узкой холостяцкой кровати.
Утро Ямазаки встретил со странным чувством. Во-первых, жутко болела голова. Во-вторых, было холодно ногам. В-третьих, тело затекло так, что Ямазаки несколько минут не мог понять, одет он или нет. Попытка открыть глаза облегчения не принесла: рядом, на подушке обнаружилась физиономия знакомая и небритая.
Надо было идти искать работу, но за окном монотонно шуршал дождь, а в памяти всплывали исключительно запахи лимона и сосны. О трупах не думалось.
Ямазаки закрыл глаза, втянул ноги под одеяло и начал размышлять о пиве и мясе, которое, судя по отсутствию в квартире пожара, чувствовало себя хорошо. Поиски работы откладывались на неопределённое время, если не сказать насовсем.

@темы: Медовые соты

---

ФБ Деанон

Ромашки Мини-13

«Не надо было брать на войну подростка, - говорил взгляд Ситиродзи. - Мы, в любом случае, отвечаем за все его ошибки».

«Ничего себе, подросток! Уйти с поста и с девчонкой под кустами валяться - для этого он, значит, взрослый, а как боевых товарищей подводить, так ребёнок?» - мысленно не соглашался с этим утверждением Хейхати.
На лице у Кикутиё отражалось короткое, но внятное и ёмкое: «па-ра-зи-ти-на».
Кацусиро, несколько секунд назад прибежавший в деревню с воплями «бандиты!», спугнул разведчика, за которым из укрытия уже давно наблюдали старшие самураи. Он сбивчиво объяснил разозлённым воинам, что увидел в лесу подозрительного паренька, который оказался стриженой местной девушкой. Что девушка сильно испугалась, и её пришлось успокаивать. На этом месте рассказа Горобэй так выразительно вздохнул, что Кацусиро замолчал и покраснел до корней волос. Но под строгим взглядом учителя младший самурай смог собраться и продолжил доклад уже по делу: увидев среди деревьев стреноженных лошадей, он понял, что бандиты где-то рядом и сразу побежал предупредить деревню.
Надо было действовать, не теряя ни минуты. Камбэй начал короткий военный совет.
- Лазутчик не мог прийти один. Слишком опасно, да и лошадей Кацусиро видел несколько. Надо постараться захватить всех разведчиков, пока они не добрались до своих и не рассказали о построенных укреплениях.
- Да, - согласился Хейхати, - расскажут - вся работа насмарку.
- Кто хочет пойти? - укоризненно посмотрев на ученика, спросил Камбэй.
Первым вызвался Кюдзо.
- Я пойду. Это моё направление, значит, и ответственность на мне.
Кикутиё завопил что-то воинственное и нечленораздельное, в том смысле, что тоже пойдёт.
- Я знаю, где бандиты прячут своих лошадей, - робко сказал Кацусиро. - Можно устроить засаду там.
Камбэю не хотелось отправлять на поимку лазутчиков сразу двух неопытных людей, но он решил положиться на опытного - Кюдзо. В результате, с Кюдзо пошли светящийся от азарта Кикутиё и пристыженный Кацусиро.

Оказалось, что бандиты держат лошадей в лощине, среди редких, чахлых деревьев. Плохое, негодное место для засады. Чуть выше по склону, на сплошь покрытой ромашками поляне, стояло одинокое раскидистое дерево. Выбирать не приходилось. Кюдзо приказал Кацусиро спрятаться в дальних кустах, внимательно смотреть, но в бой не вступать. Кикутиё было приказано в бой вступать, но только по сигналу. Закончив с распоряжениями, Кюдзо уселся у подножия дуба и утонул в ромашках. Кикутиё ловко забрался на развилку крепких ветвей. Густая листва почти полностью его скрывала.
Пару раз вздохнув полной грудью, Кюдзо прислушался к шуму ветра, шелесту листьев, тихим голосам обитателей леса. Вскоре эти звуки слились в стройный хор, стали привычными, а потом, и вовсе, превратились в тишину. Стало слышно, как сопит в кустах взволнованный донельзя мальчишка и шуршит корой дерева неугомонный Кикутиё.
Кюдзо из-под полузакрытых век созерцал цветы. Ромашки. Когда-то давно, в юности сурового самурая... На поэтический турнир придворные дамы приносили цветы. Каждая - своё особенное растение, со смыслом или какое удалось достать. А их юные и не очень кавалеры соревновались, посвящая цветам тонкие и глубокомысленные стихи. Кюдзо довольно быстро понял, что лучший на таком турнире экспромт - написанное заранее стихотворение с тщательно продуманным флёром небрежности. Названия цветов, которые дамы могли принести, не составляли секрета. Догадаться было совсем нетрудно. Ирис, лотос, павлония, ветка сакуры. Каждый сезон дарил турниру свой цветок. Зимой было и того проще - в ход шли хризантемы разной формы и размеров. Кюдзо очень скоро наловчился сорить словами: зимой про тёплые лепестки, холодные снежинки и пряный горький запах хризантем, а летом - про сладкий аромат пионов. И также скоро ему это надоело.
«Интересно, - подумал Кюдзо, разглядывая некрупную дикую ромашку, - какие бы вирши доблестные придворные поэты придумали, принеси кто-нибудь из дам такой вот неожиданный объект поклонения?»

Круг, без начала и конца.
И лепестки, как указатели дороги.
Какую выбрать путнику?

«Эй, ты, на дереве, прекрати скакать, как неразумная мартышка. Собственно, о чём я прошу? Ты же от мартышки недалеко ушёл. Поверь, волноваться нет повода. Я хорошо слышу, слышу даже, как в кустах трясётся трава. Почему она трясётся? А это дрожит наш ученик. Очень надеюсь, что дрожит он от волнения, а не от страха».

«Красивый цветок, почти идеальный, но вот этот лепесток чуть-чуть длиннее других, значит, судьба указывает путь на запад. А если повернуть стебель, направление изменится. Кто на самом деле поворачивает стебель нашей жизни? Кто-то, точно, поворачивает, иначе всякий шёл бы по жизни прямо. И ещё. Одному достаются ромашки пушистые, выбирай любую дорогу. Другому - реденькие, как растопыренные пальцы. Этот человек способен резко менять свою судьбу. А третьему - опавшие, и он всю жизнь стоит на одном месте, как стебель ни верти».

«Да прекрати же прыгать, это глупо. Мне за шиворот сыплется труха, а шум такой, что чуткое ухо услышит его на расстоянии ри. Или ты думаешь, что бандиты слепы и глухи?»

«Ромашка чем-то напоминает цветок небесного бамбука, но она растрёпанней и проще».
Кюдзо с силой сжал стебель. Тонкий запах сорванной травы разбудил глубоко запрятанные воспоминания: холодный ручей с прозрачной, но тёмной водой, стена высокого бамбука, дом с красными перилами и колоннами, черепичная, покрытая мхом крыша. Небесный бамбук. Изящное строгое лицо, шёлк, умные речи, тонкие запахи».
«Увижу ли я когда-нибудь вновь поющие заросли, усыпанные белыми цветами? Сердце говорит, что нет. Разве только в Мэйфу. Не теряю ли я в жизни слишком много? Нет. Можно уметь и делать всё, но кое-как. И тогда после смерти от тебя останется куча никому не нужного барахла и короткая память близких родственников. Можно стать мастером, в этом случае появляется шанс, что от тебя останется легенда. Я выбрал свой шанс, и не отступлю. Всё же иногда... Некстати ромашки, некстати я вспомнил белые цветы и прошлое, не ставшее будущим. Я должен слушать окружающий мир, а не биение собственного сердца. Потом, перед смертью ещё успею вспомнить».

«Я не сплю. Прекрати топтаться по ветке! Слушать мешаешь. Ты бандитов ещё не видишь, а я уже знаю: к поляне идут трое. Если сомневаешься, обрати внимание, как заволновались их лошади. Даже лошади умнее тебя. Идут бандиты друг за другом. Это хорошо. Шаг, удар, вдох, шаг, удар, поворот, удар. Напрасно я согласился взять с собой этого топтуна, сам бы отлично справился. Я надеюсь, он без команды не прыгнет на них?»

«Как мало времени остаётся на цветы».

«Ружейной смазкой и порохом не пахнет, значит, огнестрельного оружия у бандитов с собой нет. Не рискнули взять в разведку. Это плохо. Бой будет лёгким, но почти бесполезным. Совсем бесполезным, если я убью всех. Как минимум одного надо захватить живым. Он нам расскажет о других бандитах. На помощь Кацусиро рассчитывать не следует, да и не понадобится она. Но одного, всё равно, надо убить сразу, а то, пока я буду его вязать, остальные разбегутся, как тараканы, не соберёшь».

«Кикутиё, я по-прежнему не сплю. Сказать это вслух? Встать и сказать тебе это? Я понял, что ты, наконец, заметил бандитов! И даже догадался не броситься на них без приказа. Молодец. Что?! Если кинешь в меня корой, трупов будет четыре.
И, ведь, кинул!
Но не попал!
Всё, пора!

@темы: 7 самураев

---

Как это часто бывает в жизни, муж неожиданно вернулся из командировки. Только вчера уехал в соседний город, и - вот. Спрашиваю, на чём приехал? Отвечает - на броневике. Я - на БМП? Он - на БТР. Я - а, ну это понятно. И тут до меня доходит. Он реально приехал на бэтере, на который его лаборатория свои приборы ставит. А он чего-то сломался. Прибор.

@темы: работа, блин!, Сказочное, личное

---

ФБ Деанон

Название: Рождение дракона
Краткое содержание: Кто же придёт на смену безвременно погибшему главнокомандующему Западной армией?

Глава 1. Вступление в должность

Генерал Кенрен - краса и гордость Западной армии Небес, а, заодно, её штатный придурок - сидел на любимой ветке цветущей вишни и предавался ничегонеделанию. Предаваться было легко и приятно: кувшинчик сакэ согревал бок, падающие лепестки целовали губы и щёки генерала, солнечные зайчики бегали по чёрному шёлку форменных брюк.
Сигнал тревоги Кенрен почувствовал даже раньше, чем услышал: в горле запершило, сердце сбилось с ритма. Пиала полетела на землю. Вой далёкой трубы застал генерала в прыжке. Приземлившись, он ринулся к зданию штаба. Ленивый, нахальный и беспечный, на такие сигналы Кенрен реагировал молниеносно, сакэ не допивал, бежал быстро.
- Кенрен! Кенрен!!! Стойте! - окликнули генерала из боковой аллеи.
Столько отчаянья было в этом вопле, что генерал, несмотря на спешку, остановился и обернулся. Перекошенная, покрасневшая физиономия зовущего показалась Кенрену знакомой. «А, - вспомнил он, - сотрудник отдела военной истории».
- Что надо?!
- Вас срочно... маршал вызывает, - одышливо выговорил историк.
Генерал, как нетерпеливый жеребец копытом, пристукнул гравий тропинки подкованным каблуком.
- Так я в штаб и бегу!
- Маршал не в штаб вызывает, а к себе в кабинет, - уже более внятно пояснил историк.
- Сигнал тревоги маршал слышал? - недоверчиво уточнил Кенрен.
- Именно маршал приказал его подать. Все должны собраться в штабе, а вам надлежит явиться к Тенпо-сама.
Кенрен пожал плечами.
- Надлежит - явлюсь.
И генерал, не разбирая аллей регулярного небесного парка, побежал к знакомому, с алыми колонами, павильону. Кабинет маршала встретил Кенрена привычным запахом книжной пыли, и непривычным - свежей крови и копоти. Сам маршал стоял у стола и рассматривал разложенную на нём серо-бурую тряпку. Судя по всему, тряпка эта была очень ценной и информативной. К званому гостю маршал даже не обернулся.
- Тревога! - заорал Кенрен.
- Не то слово, - меланхолично подтвердил маршал.
- Сбор - в штабе!
- Все там будем, - согласился Тенпо, по-прежнему пребывая в отстранённом состоянии. - Посмотри сюда, вот на этот кусок ткани. Что ты о нём думаешь? Вернее, не так. Что ты думаешь о его владельце?
От нетерпения приплясывая на месте, Кенрен возмутился:
- Нечего тут думать - у нас такая одна на всю армию шинель - годжунья. Кстати, что это с ней? Нет, с ним. Надо же так изгваздаться! Пошли быстрее в штаб. Влетит за опоздание по первое число!
- Не торопись. Прежде, чем мы в штабе появимся, я хочу предостеречь тебя, как командира вздорной первой группы. Хочу, но не могу, потому что сам не знаю, от чего. Я не знаю, как к последним событиям отнесётся власть. Нетривиальным, надо сказать, событиям и ещё более нетривиальным фактам.
- Давай, наконец, выкладывай свои факты нетривиальные! - завопил основательно запутанный Кенрен.
- Убийственное требование. Прямо-таки - под дых. Может быть, ты сам факты поищешь? Для начала оцени характер повреждений этой шинели.
Кенрен послушно посмотрел на шинель, но ничего не понял, а только пожал плечами и попросил:
- Ты складки расправь, не видно же ничего.
Маршал улыбнулся и погладил оплечье с отломанным когтём.
- А это не складки, - сказал он тихо, - это разрезы и вот, обрати внимание, дырочки.
Кенрен присмотрелся. Ткань на груди была изорвана и сильно пропитана кровью. Пелена, вызванная внезапной тревогой, спала. До Кенрена дошёл смысл происходящего.
- А где остальное? - глухо спросил генерал.
- Зришь в корень, - согласился Тенпо. - Вот это только и принесли из Нижнего мира возвратившиеся после сражения бойцы. Да, ещё сапоги и катану, но они ценности для расследования не представляют - практически целы.
Кенрен заподозрил подвох.
- Погоди-ка. По плану сегодня бой с монстрами, а не с ёкаями. Там, куда группа спускалась, давно уже все человекообразные существа повывелись. Откуда тогда пулевые ранения... тьфу, что я говорю... пулевые отверстия, да ещё сделанные с помощью автоматического оружия?
- Твои сомнения оправданы. Группа сражалась именно с монстрами: рёв, топот, выстрелы, потому никто и не заметил, что Годжун исчез. Хватились - ан уж поздно было.
- Тенпо, - взмолился Кенрен, - не томи, ты наверняка давно всему объяснение придумал!
- Ох-хо-хо, - вздохнул маршал. - Верно, придумал. Подвернулся Годжун какой-то шальной банде ёкаев. Они решили дракона живым в плен взять и начали с ним врукопашную биться, отсюда - порезы от ударов меча. Серьёзные удары Годжун отражал, а на мелочь всякую у него времени не было. Когда ёкаи поняли, что перед ними смертельно опасный противник, расстреляли дракона и ушли. Группа наугад искала пропажу, поэтому искала долго. А монстры Годжуна по запаху крови быстренько нашли и похоронили. Как смогли. Только шинель и осталась.
Кенрена передёрнуло.
- Омерзительная гибель. Сгинуть в пасти чудовищ!
- Годжуну на тот момент было безразлично, где сгинуть: в пасти, в земле или в пламени погребального костра. От очереди в грудь он погиб мгновенно. Оцени калибр, после такого даже дракону невозможно выжить.
Тенпо хотел что-то добавить, но в дверь постучали, и через порог кабинета шагнул секретарь Бодхисаттвы Милосердия - героический в прошлом и в настоящем воин Джирошин.
- Желаю здравствовать, - поклонившись, сказал он.
- Добрый день, - ответил Кенрен.
Джирошин посмотрел на него укоризненно.
- Не сказал бы так, день у нас недобрый, и скоро вы убедитесь в моей правоте. Быстрые перемены и скоропалительные решения не приветствуются Небесами. Тем не менее, Тенпо-доно, вам пакет с приказом Императора. Вы обязаны в торжественной обстановке в присутствии старших офицеров Западной армии распечатать его и зачитать приказ. Но мне позволено заранее ознакомить вас с содержанием приказа. Возможно, вам захочется особым образом подготовиться к этой церемонии. «В связи с доказанной гибелью Ван Луна Западного моря Годжуна, главнокомандующим Западной армией Небес назначается маршал Тенпо». Вам всё понятно?
Маршал потрясённо кивнул. Джирошин ещё раз поклонился.
- Не буду вас задерживать.
Маршал шагнул к двери. Джирошин вздохнул и, возведя очи к потолку, посоветовал:
- Форму наденьте.
Тенпо, чертыхаясь, полез в шкаф.
- Поторопитесь. Я понимаю, маршал, вас удивляет и ошарашивает поспешность принятия решения, но Император счёл невозможным долго оставлять армию без официального командира. Незамедлительно принимайте бразды правления, постарайтесь удержать поводья и не повторить ошибку Фаэтона.
Когда Тенпо, застегнув ворот плаща, оглядывался в поисках катаны, мелодичный женский голос насмешливо пропел:
- Какая удача, что мне удалось застать свеженького, ещё не изжёванного должностью главнокомандующего. Поздравляю с новым званием. Между прочим, с тебя, Тенпо, магарыч. Это я, если хочешь знать, поторопила администрацию, а то бы они долго канителились, отпихивая друг друга от лакомого кусочка.
Тенпо скрипнул зубами и с силой вдавил дужку очков в переносицу.
- «Главнокомандующий», госпожа, это не звание, а должность. Моё звание осталось прежним.
- Всё решаемо, - немедленно откликнулась Бодхисаттва. - Разве я могу не посодействовать другу своего племянника? Особенно, если этот друг обладает хорошей памятью и умеет благодарить.
- Спасибо, - сквозь зубы ответил Тенпо. - Содействия мне не требуется.
Бодхисаттва укоризненно покачала головой.
- Джирошин прав: постарайся удержать поводья и не вылететь из седла под копыта лошади. И ещё: у армейской машины много рычагов, газ с тормозом не перепутай. Армией управлять - не с ёкаями драться, шею сломать можно.
Махнув на прощание рукой, Бодхисаттва покинула кабинет.
- Начинается, - сказал Тенпо мрачно. - Ну, пошли в штаб. Попомни мои слова: сегодня не только дракон погиб, сегодня один маленький ками надел сапоги не по размеру.
Кенрен почесал затылок и подёргал себя за кончик носа. Генералу очень хотелось утешить друга, но ему трудно было подобрать слова. И всё же Кенрен попытался это сделать.
- Тенпо, пойми меня правильно. Годжуна жалко, спору нет, но драконы всё равно смертны, а ты для армии можешь сделать гораздо больше, чем этот необразованный чужеземец.
- Замолчи! - отчаянно крикнул маршал. - Как ты можешь?! Прояви уважение к погибшему соратнику!
Кенрен послушался и замолчал, но когда среди деревьев замелькали стены штаба, не выдержал.
- Тенпо, между нами: я от тебя раньше ни одного доброго слова о Годжуне не слышал. Скажи честно, без реверансов, ты к нему хорошо относился?
Маршал, не задумываясь, ответил:
- Да!
Генерал положил руку на плечо друга и сказал утешительно:
- Не майся. Отдашь положенные воинские почести... его шинели, и жизнь продолжится.
Стряхнув генеральскую руку, маршал из-под очков остро посмотрел на Кенрена и неприязненно спросил:
- А почему, Кенрен-доно, я именно тебе должен был добрые слова о Годжуне говорить?
Кенрен задумался, но на ходу думалось скверно.
- Ты его любил?
Маршал промолчал.

Глава 2. Позиционные бои

Армия выслушала приказ, и по выражению лиц офицеров Тенпо понял, что не все относились к Годжуну так, как генерал Кенрен. И не все приняли нового главнокомандующего. Впрочем, вслух никто недовольства не высказал, офицеры быстро разошлись по своим делам. Тенпо прикинул, какие личные вещи ему сегодня понадобятся, и пошёл домой их упаковать. Окончательно переехать в новые апартаменты он решил как-нибудь потом, когда всё станет на своё место.
- Господин главнокомандующий! - окликнули его в коридоре.
Тенпо вздрогнул от неожиданности, но собрался и ответил:
- Слушаю вас.
- В столовой кончился запас овощей, будьте любезны подписать накладную на неделю.
Тенпо уже протянул руку к услужливо поданному перу, но догадался разделить килограммы на количество бойцов и на семь.
- Вы с ума сошли? - спросил он интенданта.
- Виноват, - согласился тот. - Обсчитался. Кстати, что вы предпочитаете на обед? Что-нибудь особенное? Для меня невозможного нет.
- Ещё раз повторится...
- Никогда! - рявкнул интендант и буквально растворился в воздухе.
За поворотом Тенпо снова остановили и снова протянули документы. Это был список мероприятий и перечень расходов на похороны Ван Луна Годжуна. Тенпо, не читая, подписал документы. Через несколько секунд его снова окликнули.
- Господин главнокомандующий.
- Что вам?
- Сторож пятого склада опять пьян. Я бутылку у него рано утром отобрал, но позже на склад зашёл генерал Кенрен. Вы обещали... то есть, конечно, не вы. Простите. Разрешите идти?
«А ведь он прав, - подумал Тенпо. - Я обещал, не какой-то левый дяденька».
- Что вам было обещано? - спросил Тенпо, судорожно вспоминая, сколько в армии имеется складов и какое, вообще, хозяйство у него теперь под началом.
- «Удавить пьянь сизую», - ответил начальник технического парка.
- Посадите сторожа на сутки в карцер, - поминая недобрым словом генерала, приказал Тенпо.
За спиной он услышал недоумённое «почему сторожа, а склад кто охранять будет, генерал Кенрен?», но заставил себя идти, не оборачиваясь. Через несколько минут блуждания по коридорам штаба и непрерывных остановок Тенпо осознал, что выйти из здания будет проблематично. Потом оказалось, что и на улице покоя главнокомандующему нет. Его тормозили, просили, требовали, умоляли, и через некоторое время Тенпо понял, что надо перестать вежливо улыбаться и придать лицу непробиваемое выражение. Впрочем, понимание несколько запоздало: просители рассосались сами собой. И это было неудивительно: ночное небо на востоке начало синеть.
Вернувшись домой, Тенпо обвёл угасающим взором книжные полки и, не раздеваясь, рухнул на кушетку. Спал он недолго. Ровно в шесть часов кто-то вежливый, но настойчивый Тенпо разбудил.
- Господин главнокомандующий, дежурные группы к построению готовы. Вот план на сегодня. Правда, он подготовлен Годжуном-сама. Соблаговолите передать мне новый план и утверждённый график дежурств на следующий квартал. Их, что, нет?
Тенпо захотелось сквозь землю провалиться, причём, вместе с кушеткой.
- Не будем скоропалительно менять планы, - ответил он, нащупывая очки.
Впрочем, на разводе очки Тенпо не понадобились: строй расплывался, мысли путались, глаза закрывались сами собой.
После развода Тенпо отправился в свой новый кабинет. Минимум вещей, чистота, идеальный порядок. Ровные корешки книг, хронологически разложенные документы, полная чернильница, отточенные перья. «Вот так и надо умирать, - с тоской подумал Тенпо, - чтобы после тебя мусора не оставалось. Как всё-таки обидно: нелепая гибель. И теперь никого за спиной, я - совсем один».
Тенпо открыл дверь в личные покои Годжуна. Там было темно - окна плотно закрыты шторами. В драконьей гостиной ощутимо пахло морем. Казалось, оно, прямо вот за этой дверью, тихонько шуршит галькой. Стало невыносимо тоскливо, и от тоски снова захотелось спать. Тенпо открыл дверь в спальню, коснулся пальцами аккуратно заправленной кровати, отдёрнул руку и быстро вернулся в кабинет. Дверь за собой он плотно закрыл, решив без особой надобности её больше не открывать. Но, устраиваться как-то надо было, потому что, судя по количеству ожидающих посетителей, домой сегодня маршалу попасть не светило. И завтра - тоже.
- Эй, дежурный! - крикнул Тенпо в коридор.
Послышались неторопливые шаги.
- Дежурный, пошлите кого-нибудь в мой кабинет за кушеткой.
Офицер огляделся, никакой кушетки не увидел и сказал с усмешкой:
- Хорошо же вы повышение отметили!
- Не в этот кабинет, болван! В старый.
- Есть, - лениво козырнул дежурный.
Кушетку принесли вечером, после третьего напоминания. Впрочем, спать новому главнокомандующему всё равно было некогда. Вечером Тенпо, памятуя об утреннем конфузе, написал план на завтра и уложил его в сафьяновую, основательно потёртую папку. В папку, которой раньше касались совсем другие руки. Тенпо лбом прижался к шершавой коже и вдохнул ещё не исчезнувший драконий запах. Ему стало ясно, что выдержать одновременно груз новых обязанностей и тяжесть утраты не получится. Годжуна следовало как можно скорее забыть.
Через несколько - Тенпо сбился со счёта - дней в кабинет к нему пожаловал Кенрен. Точнее, генерал весь день пытался, расталкивая посетителей, обратить на себя внимание, но Тенпо только отмахивался. Вечером Кенрену удалось подловить друга в тот счастливый момент, когда посетителей, наконец, не стало, а кушетка ещё не приняла хозяина в ласковые объятья.
- Друг мой! - деланно удивившись, воскликнул Кенрен. - Тебя просто не узнать!
- А что со мной случилось? - через силу поинтересовался Тенпо.
- Лицо серое, глаза красные. Сильно достаётся?
- Ничего не успеваю. Ты говори, зачем пришёл, а то спать очень хочется.
- Есть идея. Мы тут премию вчера получили...
- Да? - удивился Тенпо.
Он не помнил такого приказа, а, может быть, просто проморгал эволюции своей любимой группы.
- ...и решили это дело отметить. Думаю, после ростбифа с кровью и кружки пива ты снова порозовеешь.
Опершись о край стола, Тенпо медленно встал.
- Генерал, ты в своём уме?
- Мы тихонько. Никто не узнает.
- Кто это - «никто»? - заорал Тенпо не своим голосом. - Он уже знает! В смысле, я уже знаю!
- Да успокойся ты. Нет времени - я сюда отбивную принесу.
- Запрещаю! Чтоб больше я такого не слышал!
- Не услышишь, я тихонько принесу.
- Вон отсюда! И учти, я у всех врат стражу приказал вздвоить.
Возможно, в другой раз Тенпо так бы не разозлился, но сегодня он подписал приказ об отчислении и отправке на границу курсантов, пойманных за распитием сакэ в самоволке. Рука долго не поднималась калечить судьбы, однако, в соответствии с уставом, подписать пришлось.
Минула неделя.
Погожим вечером Кенрен любовно разложил на своём подоконнике закуску и собирался, глядя на звёзды, употребить внутрь коллекционный коньяк. В дверь постучали. Прикрыв деликатесы занавеской и сунув бутылку под матрац, Кенрен пошёл открывать. Стоящий в коридоре Тенпо, не поднимая глаз, спросил:
- Выпить найдётся?
Кенрен одновременно испугался и обрадовался. Он отступил в сторону и радушно предложил:
- Заходи, наконец-то ты отдохнуть выбрался. Сейчас всё будет.
Беспрестанно болтая, Кенрен подливал пахучую жидкость в глубокие рюмки. Тенпо молчал и пил, не пьянея.
- Обрати внимание, это тебе не сакэ, которое надо подогревать. Эта жидкость сама, кого хочешь, согреет. В ней слились жар солнца и крепость дуба... Тенпо, что случилось?
- Ты знаешь генерала Окамоти?
- Кажется, не знаю. А, это который в снабжении формой заведует? Тогда понятно, почему не знаю. Я-то свою у портного шью, всё равно на складе нужного размера никогда нет.
- Да, это он самый.
- И что с генералом приключилось?
- Моим приказом за недобросовестное выполнение обязанностей и крупную растрату он отправлен в ссылку.
- Молодец! А Годжун его на должности держал. Я же говорил, что ты лучше справишься.
- Не надо болтать, чего не знаешь! - отчаянно воскликнул Тенпо. - Я сам ходил отъезд контролировать. Оказалось, что у Окамоти есть мать, жена, сестра и трое маленьких детей.
Кенрен возмутился:
- Это не оправдывает воровство.
Тенпо отчаянно замотал головой.
- Не в оправдании дело. Готовясь к отъезду, все плакали. Дети не понимали, почему следующую ночь должны провести не в своих кроватках. Они старательно собирали игрушки в тючки, но всё равно в покинутом доме остались куклы и книжки, за которыми нельзя уже будет вернуться. Блядство! Но я не мог поступить иначе! Нет, если бы знал, что реально таится за канцелярскими фразами, в жизни бы не подписал этого приказа.
Кенрен не нашёл, что сказать, и просто налил Тенпо полный бокал коньяка. А потом ещё один.

Глава 3. Форма

Утром следующего дня Тенпо затребовал к себе начальника отдела снабжения и, грозно сверкнув очами, спросил:
- Почему я до сих пор хожу, как оборванец?
- Распоряжений не поступало, - одними губами ответил начальник.
Судьба сосланного подчинённого его не прельщала.
- Можно ли доверять вам снабжение армии? Вы даже её командующего снабдить не в состоянии.
Ближе к обеду Тенпо получил белую шерстяную шинель с красной отделкой, шёлковый плащ и чёрные сапоги из мягкой, как бархат, кожи.
- А где оплечья? - разглядывая всё это великолепие, спросил он.
Начальник отдела снабжения побелел и отступил на шаг.
- Что вы молчите?
- Они были символом мощи дракона, но если вы прикажете...
Тенпо приказывать не стал. Он переоделся, прошёлся по кабинету и, приоткрыв оконную раму, заглянул в тёмное стекло. Чёрная форма и даже халат на его вкус смотрелись лучше, но внешней атрибутикой пренебрегать не следовало. Тенпо взял с полки учебник по военной топографии и со вкусом растянулся на кушетке. Плащ сдавил горло, шёлк заскользил по обивке, и Тенпо едва не сверзился на пол. Главкомовская форма не располагала к лежанию, а переодеваться ещё раз было лень. Пришлось усесться за стол. Очень скоро плащ опять впился в горло. Тенпо понял, что горбиться нельзя, надо ровно держать спину или форму снять. Но снимать её почему-то не хотелось.
Вскоре Тенпо проголодался. Он знал, что за ширмой в маленьком шкафчике есть джем и подсохшее печенье, но съесть припасы или выкинуть не решался. Ещё раз посмотрев на себя в импровизированное зеркало, Тенпо отправился в столовую. Там, сдвинув два стола, обедала первая группа. К счастью, обедала она мирно и буднично: рис, овощи, сладости, чай. Заметив Тенпо, бойцы заулыбались. Рядом со столами немедленно появился свободный стул. Тенпо приглашение принял и с удовольствием подсел к старым знакомым. Группа продолжила азартное обсуждение последнего удачного боя, но постепенно разговор сошёл на нет. Казалось, все ждут от вновь прибывшего каких-то слов или действий. Тенпо судорожно пытался сообразить, что же ему делать, но сообразить не получалось, не получалось даже улыбнуться. Возможно, группе надо было только, чтобы маршал расслабил спину. Но спина, сдавленная корсетом белой формы, расслабляться отказывалась наотрез. Посидев у стола несколько минут в полной тишине, Тенпо попрощался и сбежал.
На следующий день, в обед, он снова посетил столовую. Тенпо приготовил для группы тёплую речь, полную воспоминаний о совместных боях. Однако, распахнув дверь, застал только остывающий след сбежавших бойцов. Оставшиеся в зале ками дисциплинированно смотрели в свои тарелки, некоторые, чтобы не улыбаться, кривили губы. Осознав происходящее, Тенпо с облегчением вздохнул: ему не пришлось себя ломать.
После обеда к Тенпо был вызван начальник отдела кадров. Наученный опытом коллеги, начальник прибыл со штатным расписанием личной канцелярии главнокомандующего. Тенпо расписание прочитал, присвистнул и поправил цифры. В результате у него осталось три сменных адъютанта и шесть ординарцев. Секретарши и прочие кадровые излишества были полностью похерены. С тех пор ординарцы приносили Тенпо завтраки, обеды и ужины, шинель каждый день была хрустящей и белой, как свежевыпавший снег, сапоги - начищены до блеска. Адъютанты сортировали посетителей, половину вопросов решая самостоятельно, без привлечения главнокомандующего. У Тенпо появилось свободное время. Вернее, не так. Впервые за несколько недель у него руки дошли до стратегического планирования.
Тенпо изучил список авторов очередного «Предложения о реорганизации армии» и схватился за голову. Всё-таки начальника отдела кадров следовало наказать: за последнее время уволилось больше половины дельных советников, а Тенпо об этом никто не доложил. Не доложили ему и о том, что освободившиеся места уже заняты какими-то неизвестными в армии личностями. Тенпо решил познакомиться, наконец, со своими советниками, вызвал адъютанта и ткнул в первое попавшееся имя.
Советник Докё.
Советник был упитан и очень дорого одет. Тенпо к моменту его появления как раз дочитал «Предложения о реорганизации» до конца.
- Скажите мне, пожалуйста, - спросил он пока ещё вежливо, - а зачем нам надо сводить группы в роты, полки и дивизии, если масштабных боёв в ближайшее время не намечается? Мне просто некуда двинуть полк.
Советник улыбнулся.
- Ну как же? Образуется, как минимум, двадцать шикарных должностей. Сын правителя храмового комплекса Каннон...
Наматерившись вдоволь и отдав нужные распоряжения, Тенпо подумал, что в следующий раз Докё улыбнётся ещё нескоро и, уж точно, не в этом кабинете. А потом Тенпо подумал, что во многом виноват сам, нельзя такие вещи, как подбор кадров, пускать на самотёк. Размышляя об этом, он отправился к Джирошину.
Старый воин встретил главнокомандующего Западной армией радушно.
- Прошу вас, проходите. Сейчас подадут чай.
- Спасибо. Разрешите, я сразу перейду к делу?
- Конечно. Понимаю - вы очень заняты.
- Не то слово! - воскликнул Тенпо, на время выпав из роли ответственного работника. - Мне нужен помощник. Качественный аналитик, знаток стратегии и специалист по планированию.
- В одном лице? - с улыбкой осведомился Джирошин.
- Количество значения не имеет, значение имеет качество. Предпочтение будет отдаваться круглым сиротам и ками незнатного происхождения.
- Предпочтение? - пробурчал Джирошин. - Найти хотя бы одного.
Впрочем, он обещал помочь.
Через два дня на пустом, буквально, месте угробилась группа номер шесть. Тенпо лично писал родственникам погибших скорбные письма и лично водил на опознание тех, кто смог приехать. Предстояло организовать похороны и начислить семьям пенсии. Пошатываясь от усталости, Тенпо брёл по пустому в утренние часы коридору. Неожиданно в его равномерный топот влилась замысловатая вязь спотыкающихся шагов. Вскоре из-за угла вывернул генерал Кенрен собственной персоной.
Уяснив, кто перед ним, Кенрен расплылся в улыбке.
- Вот так встреча! А я, представляешь, запутался капитально: думал - вечер, а оказалось - утро.
- С добрым утром, - сквозь сжатые зубы пожелал Тенпо. - Есть ли надежда, что к обеду ты протрезвеешь?
Кенрен легкомысленно махнул рукой.
- Да я и сейчас не пьян.
- Тогда иди и проконтролируй, как молодое пополнение сдаёт нормативы по физической подготовке. И запомни приказ: все упражнения ты демонстрируешь бойцам сам и в объёме на отлично.
Кенрен изумился:
- Ну, изверг! Рога ещё не режутся?
Эхо вопля «в карцер!» заметалось под высоким потолком.

Глава 4. Содержание

Постепенно жизнь наладилась. Тенпо привык вставать на рассвете. Да, он мог бы этого не делать, но быстро убедился, что вздрюченные с раннего утра подчинённые работают гораздо эффективней. Приходилось посещать утренние построения. Приходилось пугать, наказывать, обманывать, льстить, создавать альянсы, поддерживать выгодные связи.
Когда суматоха первых недель улеглась, Тенпо, поразмыслив, организовал при своей канцелярии группу консультантов, званием не ниже генерала. Ровно двадцать посадочных мест для отпрысков влиятельных господ из администрации. Сановники, пристроившие сыновей на тёплые места, немедленно оказались перед Западной армией в долгу. Армейские бумаги через их департаменты стали проходить со свистом. Консультантов Тенпо не беспокоил, а редкими документами, выходящими из-под их пера, растапливал жаровню.
Джирошин не подвёл. Из его креатур удалось создать прекрасный аналитический отдел, радующий Тенпо скоростью и качеством работы. Сотрудники эти, сразу получившие высокие звания и приличное содержание, работали на совесть, но Тенпо, памятуя о собственном прошлом, всё равно за ними внимательно следил. На службе аналитикам было позволено читать исключительно сводки, справки, наставления, отчёты низовых структур и, изредка, классические учебники. Никому, даже самому себе, Тенпо не признался бы, что страшно ревнует этих ребят к их работе.
Со дня гибели Годжуна прошёл месяц. Утром, посмотрев на календарь, Тенпо решил, что дату надо как-то отметить. Нет, он не собирался уходить в загул, но итоги этого фантастически безумного месяца следовало подвести. Тенпо просмотрел список дел на сегодня, удовлетворённо кивнул и сказал адъютанту, что приём отменяется, в кабинет никого пускать не надо и с вопросами желательно не приставать.
Тенпо уселся за стол, положил перед собой чистый лист бумаги и принялся составлять список удач и поражений последнего месяца. К его удивлению буквально через полчаса дверь кабинета скрипнула. Тенпо поднял голову.
На пороге стояли двое: элегантный молодой человек - сын Правого министра и... Годжун. Дракона, даже в непривычных шёлковых одеждах, нельзя было не узнать. Годжун подошёл к оружейной стойке, погладил свою древнюю катану и окинул взором кабинет. Его ледяные глаза, остановившись на Тенпо, заметно потеплели. Дракон судорожно вздохнул. Сын Правого министра взмахнул широким рукавом богатого платья и воскликнул:
- Он у тебя совсем слепой или хладнокровный настолько? Мне понравилась сегодняшняя прогулка - я никогда не видел так много перепуганных военных. Особенно позабавил здоровенный брюнет, упавший с вишни нам под ноги.
- Хаяси-сан, роль высокородного хама тебе не к лицу. Здравствуйте, Тенпо-доно. Рад вас видеть.
Тенпо поднялся, подошёл к Годжуну и обнял его.
- Здравствуйте, Годжун-сама. Я только сейчас понял, что всё это время не верил в вашу гибель.
Сын Правого министра вздохнул и картинно закатил глаза.
- Любовь! Как романтично! Но должность придётся вернуть.
Годжун несолидно хмыкнул:
- Хаяси-сан, возвращение в пыльную библиотеку не огорчит моего маршала. Кстати, твои подозрения не оправдались. В кабинете ничего не изменилось: чистота и порядок. А, надо сказать, что для Тенпо-доно это - подвиг.
Сын Правого министра пожал плечами и возразил:
- Спор был не об этом, а...
- Я с тобой ни о чём не спорил, - перебил его Годжун.
- Не спорил, но спор проиграл! Ты, как личность с богатым внутренним миром, никому не нужен, армия справляется без тебя.
- Чудак, если армия справляется без меня, значит, я со своим богатым внутренним миром правильно наладил её работу. В идеале армией должен руководить не сам командующий, а его портрет.
- Это ещё вопрос, ты наладил или оно само так наладилось. Кажется, теперь я знаю ответ.
Тенпо отстранился и с удивлением спросил Годжуна:
- То есть, вы всех разыграли?
Годжун возмутился:
- Как вы такое могли подумать?!
Сын Правого министра заступился за дракона:
- Мне давно хотелось экспериментально проверить свой взгляд на роль личности в общественной жизни. Годжун - подходящая личность. Поэтому я Годжуна украл.
- Что?
- Под удобным предлогом утащил вашего командира.
- Вы понимаете, какой будет скандал?
Покровительственно улыбнувшись, сын Правого министра успокоил Тенпо:
- Никакого скандала не будет. Официально, Годжун был тяжело ранен и в беспамятстве валялся у благородных людей Нижнего мира, а когда пришёл в себя, сразу вернулся на Небеса. Вот приказ Императора. «Ван Лун Годжун вновь приступает к своим обязанностям».
Тенпо повертел в руках пакет и бросил его на стол.
- Как же вы согласились на подобную авантюру? - с обидой в голосе спросил он Годжуна.
- Годжун не соглашался, - продолжил Хаяси. - Он, действительно, был ранен и у благородного меня валялся в загородном доме. Я к Годжуну давно уже своих людей приставил - следить. Они его у ёкаев и отбили.
- Я бы сам справился.
- Неблагодарный ящер!
- Шинель мою попортили.
- Это правда, шинель для достоверности расстреляли. Не огорчайся. Или она у тебя последняя была? Тогда гордись: шинель принесли в жертву науке. Зато подтвердилась моя теория о том, что форма определяет содержание. Результаты эксперимента и выводы изложу в статье. Вам экземпляр почитать пришлю. Засим, разрешите откланяться. Привет!
Когда дверь за Хаяси закрылась, Годжун положил руку на плечо Тенпо и, касаясь губами уха, сказал:
- А из вас, маршал, получился неплохой дракон.
Тенпо прищурился, улыбнулся и сказал с огромным облегчением:
- Ещё немного, и шкура намертво приросла бы.

 

@темы: Saiyuki, Гайден, Годжун

---

ФБ Деанон

Один шаг к дзену

Случилось это с Годжуном на заре карьеры, когда пиво ещё было горьким.
Крупные монстры тогда попадались редко, а мелкие антропоморфные ёкаи побаивались небесных воинов и обходили их стороной. Одним прекрасным утром главнокомандующий Годжун прочитал отчёт своих разведчиков, и у него от жадности и перепуга затряслись руки. Вооружённые ёкаи - не менее двухсот существ - осадили деревню в сфере ответственности Западной армии. Приказ Императора был - уничтожить нечисть в трёхдневный срок. Первый настоящий бой. Страшно интересно. И просто - страшно. Нет наставника, который заглянув через плечо, поправил бы цифры в плане. Да и бой реальный не переиграешь. Опять же, пулю схлопотать можно.
Вздрагивая от ответственности, Годжун вооружился километровой картой пострадавшей местности и сборником уставов. Надо было всё учесть и подробно расписать, чтоб никаких сбоев, чтоб, даже в случае его гибели... тьфу.
- Так, здесь у них лагерь. Охрана периметра не ведётся. Это надо уточнить. На отдельном листе - вопросы к разведчикам на завтра. Здесь и здесь - засада, а отсюда наступаем, чтобы никого не упустить. Сколько по уставу требуется бойцов на километр линии фронта в случае атаки?
- Разрешите?
Распорядительный дежурный. Годжун оторвался от размышлений и приглашающее махнул дежурному рукой.
- Вас просят прийти на Военный совет.
Годжун приуныл. За время пребывания на Небесах он уже успел понять, что такое Военный совет. Пустая трата времени, нервов и перспектива получить такие рекомендации, следуя которым, можно и не выжить. Но пришлось отложить перо и нацепить парадную катану, именуемую внутри себя «селёдка с кантиком».
Возвратившись в кабинет, Годжун ненавидяще посмотрел на схемы с расчётами и взял чистый лист бумаги.
- Скряги! Сколопендры незамутнённые! Только три ёбаных бронетранспортёра! «Сократите число участников акции». Акции! Сократил, сучары! Теперь мы в транспорте уместимся? Сколько мест в БТРе, вообще? Блядство, это же одна группа!
Пересчитанная от противного длина фронта получился короче плаца. Окружить таким фронтом можно было только статую Императора. Годжун задумался над тактикой. Цифры не бились.
- Задача называется «натяни гондон на арбуз».
- Разрешите?
Пришибленный заседанием совета, Годжун посмотрел на дежурного недобро.
- Что?
- Там - они!..
- Кто?
- Бойцы.
Ну, конечно, кто же ещё?!
- БТР завели, и он поехал.
- Хорошо. Это я приказал проверить состояние техники.
- Он без водителя поехал.
Годжун разозлился.
- За кого вы меня принимаете?! Кто ж в нём, беспризорном, на педаль газа надавил?!
- БТР на холостом ходу стоял, а потом взял и под горочку поехал.
Годжун закрыл глаза и спросил:
- Что находилось под горочкой до этого?
- Озерцо. Оно и сейчас там.
Весь вечер и половина ночи были посвящены добыванию транспортёра из озера. Годжун руководил процессом и отгонял радостных гражданских зевак. Остаток ночи, раскладывая на столе боевые патроны, он думал о плане предстоящего сражения. Из транса Годжун вышел, только увидев перед собой аккуратно выложенное блестящими цилиндриками простое, как кукиш, короткое неприличное слово. Посмотрев на отправленный самому себе мессидж, Годжун пошёл и рухнул на кровать. Мимолётный предутренний сон одарил его видением умирающих от голода солдат. Да, это на небесах можно было обойтись праной и персиками, боевые действия в Нижнем мире требовали усиленного питания.
Выяснилось, что усиленного питания требуют не только боевые действия. Хранение этого самого питания его тоже требует: половина пайков со склада бесследно исчезла. Выслушав объяснения и клятвы невменяемых от страха кладовщиков, Годжун решил смертоубийство перенести на потом. Под его огненным взором продукты были аккуратно уложены в ящики, и тут, совершенно внезапно, оказалось, что у ящиков нет ручек, а без ручек поднять их никто не может, хвататься не за что. Глаза Годжуна от осознания происходящего стали узенькими и тухлыми. Губы горько скривились. Кладовщики, почуяв надежду на спасение, принесли страдальцу вкусного компота и уверили, что ящики непременно сегодня же вечером будут стоять на плацу, даже ручечки на них появятся.
Годжун вернулся в кабинет, увидел недописанный план и, обливаясь водой, напился из графина. Полуденное солнце намекало на то, что фраза «на Небесах времени нет» безобразно двусмысленна. Более-менее успокоив нервы, поправив лицо и извилины мозга, Годжун начал сам собой руководить.
- Выдвигаемся завтра на рассвете, не позже, иначе приказ похерим. Атакуем с двух сторон. С третьей поставим БТРы. Надо сектора стрельбы каждому нарезать, а то друг друга положим. Да, совсем забыл! Начальника разведки ко мне!
Начальник - совершенно кубический от мускулатуры, уверенный в себе и в жизни ками - дошёл до командира нескоро. За это время Годжун успел нарисовать схему боя, украсить её условными фигурками солдат и безжалостно истребить свою армию ёкаями, дорисованными красной тушью.
- Отправляйтесь в Нижний мир, срок - до полуночи. Вот перечень вопросов, на которые я жду ответы. От их смысла зависит судьба операции.
Начальник взял листок и, насмешливо глядя Годжуну в глаза, спросил:
- До какой именно полуночи?
Уже начав соображать про расстояние и прочие подобные мелочи, Годжун всё-таки ответил:
- До этой.
Потом он посмотрел в пол и добавил:
- Идите.
Разведчик на этом и на том свете не боялся ничего, и поразвлечься был не прочь. Он спросил:
- Куда? Реактивную ракету к заду присобачивать?
Неожиданно для разведчика Годжун заверещал:
- Ёбаный Кулибин! Вон иди! Какого хера тебя принесло?! Чтоб раком поставили? Поставлю и в этом чудесном состоянии... Ты чего уставился, жаба обморочная?! Видишь, что командир хуйню несёт, и поддакиваешь?! Счастья армейского захотелось?
И под занавес, выдавил сдавленно:
- Сучёныш.
- Разрешите идти? - мирным голосом спросил начальник разведки.
- Я час назад сказал «Идите»! - свирепо ответил Годжун.
Оставшись в звенящем после страстной речи одиночестве, Годжун придвинул к себе карту. Горы, лес. Представить, как это всё выглядит на самом деле смог бы только ясновидящий топограф. Годжун взглянул на часы: жить оставалось меньше суток. Надо было подвести итог. Катана наточена, револьвер заряжен, патроны рассованы по карманам, продукты дожидаются на плацу - дежурный об этом доложил, там же стоят заправленные бронетранспортёры. Плана как не было, так и нет. Годжун достал свеженький бумажный лист. Кстати, как бы завтра так устроиться, чтобы перед боем коленки не дрожали или, по крайней мере, чтобы это было незаметно?
В дверь постучали. К недолгому драконьему счастью это был не дежурный, а боец из завтрашней группы.
- Здравия желаю! Я командировочные предписания выписываю. Как нашего водителя зовут?
- Что? - ощутив себя в безвоздушном пространстве, сипло спросил Годжун.
- Транспорт кто поведёт?
Боец с изумлением наблюдал душераздирающие последствия своего нехитрого вопроса. Годжун наклонился над столом, вытянулся и зашипел, как вертишейка:
- Ты поведёшь.
Изумившись, боец честно ответил:
- Я не умею.
- Кто командир?!
- Вы.
Годжун завял. До середины ночи он, прихватив командиров групп, мотался по жилищам и чайным. В конце концов, трезвые водители были найдены.
- Напьются - убью! Караул к ним приставьте! - приказал Годжун и отправился работать над планом.

Бронетранспортёр, свистя мотором, катился в точку с заранее оговоренными координатами. Опытные бойцы делали вид, что скучают, и говорили о пустяках. Сидевшая на полу молодёжь, заглядывая старикам в глаза, от страха плоско шутила. Вы спросите, почему молодёжь сидела на полу? А потому, что на второй лавке бронетранспортёра, блаженно приоткрыв рот, спал Годжун. После погрузки он немедленно лёг и тут же забылся. Спихнуть или пододвинуть высокого, во всех смыслах, командира никто не решался. От тряски из кармана белой шинели выпал аккуратно сложенный листок бумаги. Бойцы осторожно им поинтересовались. Оказалось, что листок озаглавлен красиво написанным словом «план» и плотно изрисован сношающимися чертями. На ухабах драконьи клыки громко клацали, но это совершенно не мешало Годжуну спать.

PS. Ящики с продуктами забыли на плацу. Половина ёкаев разбежалась. Годжун сделал первый шаг к военному дзену.

@темы: Saiyuki, Гайден, Годжун

---

ФБ Деанон

Это и постом ниже, конечно, оригинальные рассказы, не имеющие к фандомам отношения. И "Легионер". Он, вообще, про Ботлих.

Название: Правильный подход
мат
Краткое содержание: Никакой шлагбаум не может помешать Ситиродзи идти к просветлению.

Двое провинившихся солдат стояли перед офицером. Старослужащий, высокий, спокойный, с длинными пшеничными волосами и эмалево-голубыми глазами выглядел расслаблено. Рыжий коротышка, только что переведённый в часть после какой-то неприятной истории, вытянулся по струнке и испуганно таращился на офицера.
- Суки! - летело в поднебесье. - Пара идиотов! Титьки кислые! Организмы перепутанные. Жопы вместо голов!
Полчаса назад на выезжающую из войсковой части машину начальника штаба упал шлагбаум. Нет, он не помял крышу. Крышу по случаю сухой и жаркой погоды с машины сняли ещё в начале лета. Когда перед носом шофёра просвистела железная труба и смяла приборную панель, как картонку, бедняга описался. Пожилого начальника штаба от позора спасла задумчивость и плохая реакция. Он почти минуту созерцал раскрашенную красным и белым смерть, лежащую перед ним, и только потом испугался. Пострадавших быстренько увели в лазарет. Офицеру, дежурившему по штабу, было приказано разобраться и наказать.
Пока офицер вдыхал новую порцию кислорода, высокий солдат гаркнул:
- Так точно!
Офицер поперхнулся воздухом и прокашлял:
- Хмырь болотный! Я тебя на этот шлагбаум натяну по самые гланды!
- Виноват!
- Маму пополам! Какого рожна вы противовес отпустили?!
- Нам приказали.
Дело принимало детективный оборот. Офицеру померещилось присвоение ордена за раскрытие преступного заговора, и он вкрадчиво поинтересовался:
- Кто приказал?
Высокий солдат ответил:
- Начштаба. Он приказал «смирно». Пришлось выполнять.
Офицер представил, как он будет всё это докладывать командиру части и завыл:
- Идите вы оба...
- Куда? - поинтересовался высокий.
Ответ не содержал ничего оригинального.
- В пи-и-изду!!!

Вопреки полученным указаниям солдаты пошли в казарму. Рыжий, утишив, наконец, дрожь в руках и ногах, сказал:
- Меня Хейхати зовут.
- Ситиродзи.
- Ну, ты, Ситиродзи, крут. Ещё и препираться начал.
Нежно улыбаясь солнцу и небу, высокий солдат возразил:
- Я не препирался, а наоборот.
- Что «наоборот»?
- Со всем соглашался.
- С чем соглашался?!
Ситиродзи вздохнул элегически и спросил:
- Когда, обращаясь к тебе, говорят «мудозвон», что ты делаешь?
- Я готовлюсь получить пиздюлей, - пожав плечами, ответил Хейхати. - Ну, или в глаз дать. Смотря по обстоятельствам.
- Чудак. Не надо ни к чему готовиться. Это пустая трата времени и душевных сил. Надо согласиться с собеседником и представить, что у него между ног длинный китайский колокольчик и два бубенчика.
Солнце одобрительно кивнуло.

 

@темы: 7 самураев

---

Название: На дежурстве
мат
Краткое содержание: Говорят, что за спиной человека стоят чёрт и ангел. Иногда - ещё кое-кто.

Кенрен сидел на стуле, положив ноги на стол, и дежурил по Западной армии.
Он тосковал. Предстояло провести восемь часов драгоценной тенкайский ночи без сакэ, без сигарет и, что самое главное, без женщин. За спиной генерала из низкого открытого окна в душный кабинет сочилась прохлада. Сегодня окно, обращённое к свободе, Кенрена не интересовало: середина ночи, некого окликнуть, не с кем поговорить. Да ещё напарник, как ушёл в штаб с пакетом, так и сгинул. «Наверняка, - решил Кенрен, - пользуясь случаем, он завернул к подружке для полировки отдельных частей организма». Думать ни о чём толковом не получалось. Любая, самая, казалось бы, постная мысль, немедленно приобретала скоромный оттенок. «Сменюсь и пойду на рыбалку. Хорошо бы поймать что-нибудь из ряда вон! Русалку. С мякенькими такими сисичками, чешуёй по всему телу и серебреными волосами».
Кенрену показалось, что на белой стене перед ним проступает изображение игривой дочери воды.
- Блядь! Извини, красавица, я не про тебя, я про жизнь.
Но русалка обиделась и растаяла. «Надо комнату свою убрать, бельё в прачечную отнести, а постель застелить новым, шёлковым».
На стене возникла знакомая комната и родная кровать с раскинувшейся на ней обнажённой Каннон. Через несколько секунд рядом с кроватью образовался двойник Кенрена, который, схватив богиню за вторичные половые признаки, втиснулся в первичные. Глядя на ходящий ходуном предмет мебели и на тощую задницу своего двойника, Кенрен прошипел сквозь сжатые зубы:
- Совсем ты, брат, охуел! Стены порнуху показывать начали! Интересно, можно ли назвать порнухой изображение собственной жопы?
За окном послышались тихие, еле слышные шаги.
- Где ты свои натруженные муди три часа таскал? - не отрывая глаз от стены, спросил напарника Кенрен. - Расскажи повкусней, что у вас с подружкой было, а то начальству про твою самоволку стукну, не побрезгаю. Хотя, ты ж косноязычный. Ладно, сам расскажу. Я зарываюсь руками в длинные влажные пряди и с силой насаживаю жаркое тело на свой член. Чужой член, торкающий мой пах - не то, к чему я привык, это несколько отвлекает. Сильные руки хватают меня за задницу и начинают дёргать на себя всё быстрее. Уже неясно, кто кого ебёт. Хуй знает, что это такое, но я сейчас кончу! На этом месте звучат литавры.
За окном жалобно, но страстно заскулили.
- Ты там обкончался, что ли? - спросил укушенный ревностью и завистью Кенрен.
Тишина была ему ответом.
- Что молчишь, стручок червивый, неблагодарный?! Яйца скрепками прищемил?
Сзади послышалось судорожное, громкое шуршание документами, и раздался такой звук, будто захлопнулась папка. Кенрен по-военному выпрямил спину и опустил ноги на пол. В тенкайской ночи предупредительно зарычали. «Годжун!» - загорелась перед глазами Кенрена огненная надпись.
Покрывшись с головы до ног пенным потом, Кенрен медленно обернулся. За окном стояла привычная ночная тьма. На полу у подоконника лежал распотрошённый пакет из-под еды и два куска чёрного хлеба. Толстый розовый ломоть контрабандной ветчины исчез.
Кенрен вгляделся в темноту. По залитому луной плацу в тенкайскую даль стремительно неслась тощая дворняга.

@темы: Saiyuki, Гайден, Годжун

---

Знаете, мне в детстве часто снился сон: бегу я по оврагу, а за мной летит дракон. Тут я - раз - и нахожу в овраге поперечный лаз, завешенный ежевикой или другой хернёй.
А потом я сама стала драконом. В любом сне, если за мной кто-то гнался, я тут же на автомате оборачивалась и стреляла. Во сне гораздо лучше, чем в жизни.
Теперь мне другой сон навязчиво снится. Вылезаю я куда-то, отдаю документы, а обратно лезть - огромное, но очень высокое окно со светло голубой рамой. Нет, подтянуться до него я ещё могу, но не комфортно. Мрак. К чему бы это?

@темы: Сказочное, личное

---

Чиго, Чиго! http://aojun.livejournal.com/15017.html

@темы: Сказочное, Зверобоги

---

ФБ Деанон

Повеселее

Название: Мосол
Краткое содержание: У Санзо и компании появляется неожиданный объект применения сил.

Путешественники на Запад обедали. Впервые за несколько полуголодных диких недель, они обедали, чинно сидя в хорошем ресторане. Заказан был суп - уникальное блюдо местной кухни, невменяемое количество закусок и каждому - горячее по вкусу. Хаккаю - мясо, Санзо - овощи, Годжо - рыба, а Гоку - и то, и другое, и третье. Умудрённые опытом рестораторы держали паузу, необходимую для выработки желудочного сока.
Когда лица у посетителей стали совсем нехорошими, а Санзо лапнул кобуру, к странной компании подлетел официант и поставил в центр стола огромную фаянсовую супницу, распространяющую запахи варёного мяса, ароматных трав и специй. Хаккай торжественно поднял крышку и разлил суп по тарелкам.
- Что это такое? - удивлённо спросил Годжо.
- Если сказать честно, то это просто говяжий бульон с картофельными клёцками, - со знанием дела ответил Хаккай.
- Я не про меню. Скажи, обо что ты так звонко стучал половником?
Хаккай улыбнулся и ответил:
- В супнице лежит мосол с куском мозговой кости.
- Один? - поинтересовался Годжо.
- Один, - ответил Хаккай.
- Чур, он - мой! - немедленно заорал Гоку.
Санзо фыркнул и закрылся газетой. Годжо, что случалось редко, спорить не стал, недоумённо пожал плечами и спросил:
- Хаккай, а зачем в суп положили мосол? Мы же не собаки.
- Скорее всего, мосол нужен для имитации домашней кухни. Понятно, что суп варили в большом котле, его заказывает каждый третий посетитель, а их в ресторане много. Но мосол в супнице создаёт впечатление, что суп варили исключительно для нас.
- Ёлки, - только и сказал Годжо. - Как всё непросто.
- А он вкусный? - спросил Гоку. - Мосол.
- Это кость, балда, - ответил Годжо. - Она не может быть вкусной, если ты не собака.
У Хаккая было по этому вопросу другое мнение.
- Некоторые люди, кстати, мослы любят. Хорошо проваренный мосол мягок и вкусен, как холодец, а внутри у него жирные мозги. Это деликатес.
- У мосла мозги? - недоумённо спросил Годжо.
- В трубчатых костях млекопитающих животных, к которым принадлежит говядина, то есть, корова, содержится костный мозг. Ты не знал?
- Я думал, мозги только в головах, да и то, не в каждой.
- Теперь ты не будешь столь пренебрежительно думать о мослах.
- И я не буду плохо думать про этот мосол, - пообещал Гоку.
- Хватит про мосол, - нехорошим голосом потребовал Санзо.
- Мосол мой, - напомнил Гоку, за что немедленно получил веером по голове.
Покончив с горячим, Гоку вытащил вожделенное лакомство из супницы. Осмотрев кость, он прицелился и укусил её. Кость оказалась не очень-то и мягкой.
- Осторожней, мартышка, зубы сломаешь. Лечи тебя потом, стоматолог - дорогой врач, - пробурчал Санзо.
Гоку, схватив нож, ковырнул мосол. Ресторанный нож соскользнул, горячие брызги полетели Годжо в лицо, и Гоку огрёб заслуженный подзатыльник. Но он не сдался. Поднапрягшись, Гоку вогнал нож в раскол кости. Ничего не произошло. Когда нож удалось вытащить, выяснилось, что он основательно погнулся. Под грозным взглядом Санзо Гоку спрятал нож под салфетку.
Всем захотелось продолжения. Годжо достал из кармана видавший виды тесак и протянул его Гоку. Битва разгорелась с новой силой. Трое условно-взрослых с любопытством наблюдали - Санзо из-за газеты - как условно-ребёнок безуспешно ковыряет кость.
- Ты мосол потряси, мозги сами выскочат, - предложил Годжо. - Только, над тарелкой, а то ещё улетят куда-нибудь.
Гоку так самозабвенно тряс кость, что, в конце концов, долбанул ею о фарфоровое блюдо. Блюдо, естественно, раскололось. Осколки полетели в Санзо, которого спасла газета. Официанты всполошились. Санзо, скрипя зубами, расплатился за обед, за нож, за тарелку, и компания покинула ресторан. Мосол Гоку взял с собой. Санзо заметил это не сразу, а когда заметил, так на Гоку заорал, что Годжо вступился за мартышку.
- Не верещи ты, монашек. За мосол уплачено, не оставлять же его в ресторане? Гоку, пойдёт, расколем его. Я знаю, как.
Они пошли туда, где стоял джип. По дороге Гоку приплясывал от любопытства.
- Годжо, а как мы будем мосол колоть?
- Мне однажды крышка капота на спину упала, так я едва не сдох. Мосол точно расколется.
Когда джип уяснил, что от него хотят безумные пассажиры, фары машины недобро блеснули. Годжо намёка не понял и полез в карман за ключами. Но, как он не бился, капот открыть не удалось.
- Раздолбаем другим способом, - сказал Годжо, вытаскивая из-под сидения гаечный ключ устрашающих размеров.
Потом, расстелив на булыжном тротуаре сомнительной чистоты тряпку, Годжо приказал:
- Клади. Сейчас я его.
И принялся бить упрямца железкой. Мосол ловко уклонялся от ударов. Потеряв терпение, а вместе с ним и сообразительность, Годжо придержал мосол свободной рукой. Когда эхо его вопля стихло, Гоку участливо спросил:
- Ты пальцы не переломал?
Годжо рискнул посмотреть на пальцы одним, мутным от слёз, глазом. Во-первых, пальцы были. Это уже радовало. Во-вторых, обломков плюсен из них не торчали. В-третьих, пальцами можно было шевелить.
- Что б он сгорел, твой мосол! - крикнул Годжо и потянулся к виновнику несчастного случая.
Гоку, поспешно схватив мосол, прижал его к сердцу. Годжо решил второй рукой не рисковать, потому что, если Гоку что-нибудь крепко держит, то вырвать этот предмет можно только ценою потери собственной руки. Бедовые друзья, обмотав ушибленные пальцы освободившейся тряпочкой, вернулись в гостиницу. На крыльце их встретил Хаккай. Увидев тряпочку и мосол, он только покачал головой.
- Вы неправильно действовали. Не следует подвергать себя опасности. Годжо, дай руку, я посмотрю. Да, ты умудрился её не сломать.
Перевязав кисть друга по всем правилам, Хаккай сказал:
- Ждите меня здесь. Я скоро вернусь.
Оставшись в одиночестве, Годжо и Гоку расстелили тряпочку, положили на неё мосол и начали ждать. Ждать пришлось недолго. Хаккай вернулся с трофеем: он тащил огромный плоский булыжник.
- Приготовились? Молодцы, - сказал Хаккай и, что есть сил размахнувшись, обрушил булыжник на мосол.
Мосол, выскользнув из-под булыжника, ударил Хаккая по голени и откатился под ноги Гоку. Хаккай с невнятным мычанием присел на корточки.
- Бедненький! - качая головой, как китайский болванчик, заныл Гоку.
- Очень больно? - задал Годжо не первый и не последний в жизни глупый вопрос.
- Я ваш мосол сейчас... - сквозь сжатые зубы прошипел Хаккай.
Он оторвал ладони от голени и свёл их вместе. Сквозь пальцы полыхнуло убийственное пламя.
- Нет!!! - обняв мосол, дурным голосом заорал Гоку.
Наверху хлопнула оконная рама, и встревоженный голос спросил:
- Что там у вас случилось?
- Санзо! - умоляюще взвыл Гоку.
- Я сейчас спущусь, - недовольно буркнул Санзо и захлопнул окно.
Спустившись вниз удивительно быстро, Санзо подошёл к сидящему на корточках Хаккаю и спросил:
- Ты что-то обронил?
- Разум, - ответил тот и, потирая голень, поднялся на ноги. - Гоку, если ты выкинешь мосол, я куплю тебе вкусные сосиски.
Только тут Санзо увидел, что именно обнимает Гоку.
- Вы все с ума посходили, - сказал он с недоумением. - Клади, сейчас я его раскурочу.
Гоку осторожно положил свою драгоценность обратно на тряпочку. Санзо вытащил револьвер.
Стрелял он отменно: все пять пуль попали в мосол, срикошетили и с весёлым свистом разлетелись в разные стороны. Компания обмерла.
- Кто-нибудь ранен? - после недолгого молчания не своим голосом спросил Хаккай.
Годжо, ощупав грудь, прошептал: «а чёрт его знает» и с шумом выдохнул накопившийся в лёгких воздух. После чего пришёл в себя и отвесил окаменевшему Санзо звучный подзатыльник. Санзо, от подзатыльника очнувшись, сунул револьвер в карман и признался:
- Фу, чуть ежа не родил. Отойдите-ка подальше.
Компания расступилась, а потом, когда Санзо снял сутру с плеч, и вовсе попряталась за ближайшими складками местности. Сутра, послушная словам всемогущего заклинания, взметнулась, покружила в воздухе и опала.
В радиусе десяти метров рассыпались в прах: три крысы, вся канализация и зауч местной школы. Мосол остался лежать на грязной тряпочке.
- Не огорчайся, Санзо, - дружески улыбаясь, сказал вернувшийся к месту происшествия Хаккай, - это, в конце концов, простой мосол, а не одно из порождений тьмы. Сутра действует только на них.
- Простой? - поинтересовался Санзо.
- Какой же ещё? Он порождение нашего супа, - усмехнулся Годжо.
На Санзо жалко было смотреть. Хаккай завязал мосол в тряпочку и пошёл к мусорному баку. Гоку возражать не стал.

Ночью Санзо приснилось, как Гоку снимает лимитер и, роняя на пол костяную пыль, грызёт мосол.
Санзо, проснувшись в холодном поту, до утра отгонял от своего воображения призрак погибшего страшной смертью мосла.

@темы: Saiyuki

---

ФБ Деанон

Грустное

Название: Пятый
Краткое содержание: Четверо самураев погибли. Долго ли они останутся вчетвером?

Ситиродзи не смотрел на приборы. Его не интересовал урчащий рокот моторов, прозрачная линия горизонта и сизые горы облаков. Ситиродзи смотрел на свои, лежащие на штурвале, руки. С детства знакомые, светлокожие, изящные, крепкие руки. Почему-то сейчас они вызывали недоумение.
- Привет!
Прорвавшийся сквозь гул и свист голос был смутно знаком. Ах, да! В кабину пилота заглянул тот весёлый механик, который довёл аэродромную обслугу до белого каления и перманентной трясучки. Тем не менее, самолёт взлетел и не развалился именно из-за дельных советов невысокого рыжего паренька. Оставалось привести старый транспортник к месту назначения одному, без второго пилота и штурмана. После войны плохо было и с техникой, и с пилотами.
- Посторонним в кабине находится запрещено, - сказал, не оборачиваясь, Ситиродзи.
- Какой же я посторонний? - звякнув содержимым карманов, удивился механик. - Меня Хейхати зовут.
- А меня - Ситиродзи, - улыбнулся приборной панели пилот. - Что тебя сюда привело?
Хейхати расхохотался.
- То, что всех приводит к смерти, даже кошек. Любопытство.
Ситиродзи разозлился, но, что удивительно, злость была какой-то ненастоящей. Вернее, Ситиродзи почувствовал в душе то, что случается в горле заболевшего ангиной - першение, и сказал строго:
- Знаешь, у летунов не принято говорить о смерти так несерьёзно.
- Прости, - немедленно ответил Хейхати. - Но смерть для меня как бы... Прости.
- Переживу, - ответил отходчивый Ситиродзи.
- Да, это точно, - убавив весёлость, согласился Хейхати. - Переживёшь. Или нет. Как сам захочешь.
У Ситиродзи по хребту побежали мурашки. А Хейхати, напротив, тут же забыл о грустном, в его голосе снова зазвенели колокольчики.
- Судьба моя несчастливая! Знаешь, в ползающих и летающих механизмах я разбираюсь прекрасно, а как водить самолёт - даже не представляю. Вот эти приборы, например, зачем?
- Это крен, дифферент и указатель курса. С их помощью можно летать вслепую.
Хейхати почесал затылок и спросил с некоторым сомнением:
- Закрыв глаза?
Ситиродзи рассмеялся, а потом ответил:
- Закрыв рот.
Механик только рукой махнул.
- Не такой уж я болтливый. А что такое дифферент?
Заинтересованность эта очень Ситиродзи понравилась.
- Садись на место штурмана и пристегнись. Сейчас покажу и крен, и дифферент. И то, зачем все эти циферки со стрелочками нужны.
Ситиродзи принял штурвал на себя, самолет дёрнуло вверх.
- Это положительный дифферент, отрицательный демонстрировать не буду, а то на землю свалимся.
- Здорово! А это зачем?
- Не «это», а радар. Для раннего обнаружения ракеты противника, а не тогда, когда она в тебя уже попала.
Хейхати пальцем постучал по тёмному дисплею и спросил:
- Почему не видно ничего?
Ситиродзи улыбнулся.
- Потому, что ничего нет. Скажи «слава милосердной богине», а то пришлось бы покувыркаться.
- Ты умеешь кувыркаться?
- Умею. Только это транспортный самолёт, а не истребитель. На нём кувырнуться, конечно, можно, но уж больно нездоровое это занятие. Впрочем, простенькую фигуру сделать позволительно. Сейчас вираж заложу.
Самолёт качнулся, земля повернулась боком и заслонила половину неба.
- Круто! - восхитился Хейхати. - А вниз головой летать устав позволяет?
- Тебе жить надоело? - изумился Ситиродзи.
- Как тебе сказать... - неожиданно смутился Хейхати.
- Ребята! - грянуло за их спинами.
На пороге, держась за проём руками и ногами, стоял огромный темнокожий детина.
- Ребята, я-то ничего, но там, в салоне мужик один очень недоволен, что его из кресла вывалили.
Из-за плеча великана высунулся механический воин.
- Самураи не сдаются! - заорал он грозно.
- Кикутиё, ты это к чему? - осведомился великан.
- Я всё-таки дошёл до кабины!
- Неудивительно, самолёт последнее время летит ровно. Как там Кюдзо?
- Успокоился и раздумал лётчика убивать.
Низкий значительный голос прервал механический скрип Кикутиё.
- Горобэй-доно, это неправда. Я не раздумал, я просто не умею водить самолёты.
Ситиродзи не понял, каким образом тощий лохматый парень протиснулся в кабину, и это почему-то было неприятно, тем более что от вновь прибывшего веяло смертью. Темнокожий Горобэй тяжко вздохнул и пробурчал:
- Никто не умеет, кроме тебя, Ситиродзи. Прости, дружище, что втянули во всё это. С другой стороны, раньше времени в подлунном мире ничего не случается.
Происходящее всё меньше нравилось Ситиродзи. Он попытался вспомнить: вместе пришли на лётное поле его пассажиры или порознь, и не смог. Даже взлёт не вспоминался.
- Хватит тут толпиться, - сказал Ситиродзи строго. - Разойдитесь по своим местам, скоро на посадку будем заходить, тут глиссада длинная.
- Прости, Момотаро, - грустно сказал механик, - но нам надо не вниз, а вверх.
- В Мейфу, - прогудел Кикутиё.
- Это судьба, - сказал Кюдзо.
- К гадалке не ходи, стоит на ладонь взглянуть, - добавил Горобэй, касаясь ледяными пальцами руки пилота.
Ситиродзи машинально посмотрел на свою левую ладонь, и у него потемнело в глазах. Он вспомнил, что вместо оторванной руки давно носит железный протез. Он вспомнил битву за деревню, погибших соратников, возвращение в «Светлячок» и Юкино.
- Но я жив, - прошептал Ситиродзи, уже порядком в этом сомневаясь.
Холодная узкая ладонь легла на его лоб, и Кюдзо еле слышно прошептал:
- Держись. Это случается со всеми и только один раз. Открой глаза.
- Открой глаза!
Голос Юкино звенел от страха. Она и представить себе не могла, что Момотаро, недавно вернувшийся к ней, снова уйдёт. Так быстро и так далеко.

@темы: 7 самураев

---

Опять дочь заболела. Сижу дома.

@темы: личное

---

Название: Чаёк

Краткое содержание: Вы знаете, что такое «адмиральский чай»? Рассказ о нём.

Сегодня в деревню Кана прибыл редкий в этих местах гость - почтальон. Среди прочего, он привёз перевязанную шёлковой лентой, упакованную в хрусткую бумагу посылку. Торопясь домой, почтальон не стал ходить по адресам, а отдал свой багаж старосте. Разобрав начертанные витиеватым почерком иероглифы, староста ахнул и заторопился к получателю - высокому светловолосому самураю с тремя хвостиками на затылке. Вскоре посылка была благополучно вручена.
Ситиродзи, узнав почерк своей дорогой Юкино, умилился. Он аккуратно распаковал ещё хранящую любимый запах бумагу и растрогался до слёз. В упаковочной трухе, как яички в гнёздышке, нежились три пузатых кувшина сакэ. И это было ещё не всё. Под бутылками обнаружилась довольно крупная резная шкатулка. Заинтригованный Ситиродзи осторожно открыл крышку. Шкатулка была доверху наполнена прекрасным - листик к листику - чаем. По деревенской комнате поплыл аромат дорогой столичной чайной. Страстно захотелось домой, к душистому чаю, изысканным блюдам, хорошим винам и, конечно, к любимой женщине.
- Ай, да Юкино! - сказал Ситиродзи. - Колдунья. До чего ж надоела эта деревня!
Отпроситься на побывку было не у кого - Камбэй ушёл в столицу.
- Ладно, хоть чаю вкусного попью, - пристраивая чайник на горячие угли жаровни, успокоил себя Ситиродзи.
Послышались шаги, и на пороге появился довольный жизнью Хейхати. В руках, прижимая ношу к груди, он держал два дерюжных пакета.
- Какой запах! Откуда это чудо? - сложив пакеты на столик, спросил Хейхати.
- Подружка прислала. Хватит воздух нюхать, бери чашку. Жаль только, что здесь нет моих любимых медовых пирожных с лимонным кремом и цукатами.
У впечатлительного Хейхати заурчало в животе, он распаковал один пакет и похвалился:
- Старое занятие вспомнил - вдове одной колол дрова. Хозяйка мне за это дала десяток онигири. Они нам заменят пирожные.
- А в другом пакете что булькает? - заваривая чай, поинтересовался Ситиродзи.
- Это к чаю не относится. Самодельный алкоголь, вонючий, но крепкий.
- Да, - согласился Ситиродзи, - к чаю это не относится. Чай и онигири. Чего-то не хватает.
От двери потянуло сквозняком, самураи оглянулись, и выяснилось, что, хмуро разглядывая комнату, в дверном проёме стоит Кюдзо. Ноздри его тонкого носа заметно дрогнули, губы сложились унылой скобочкой.
Ситиродзи взял с полки ещё одну чашку и радушно предложил:
- Выпей с нами чаю.
Добрый Хейхати, положив онигири на салфетку из бамбуковой соломки, придвинул её к третей дымящейся чашке. Кюдзо с самым независимым видом - топ-топ-топ - подошёл к столику, опустился на корточки и сунул руку за борт красного плаща.
- Вот, - сказал он, ссыпая на столик сухие бордовые кубики, - вяленое мясо, а то сдохнешь тут с вами на одном рисе.
Мясо самураи немедленно попробовали.
- Очень уж оно солёное! - прихлёбывая чай, пожаловался Хейхати. - Зачем ты такое выбрал, пить же сразу хочется?
Кюдзо снизошёл до объяснений:
- Солёное мясо не портится. А воду всегда можно найти.
Заварив новую порцию, Ситиродзи мечтательно сказал:
- Ах, какой чай мы пили в перерывах между боями.
- На последней войне? - заинтересовался Хейхати.
Ситиродзи пожал плечами.
- Ну, выходит, та война была не последней.
- Какой чай? - спросил Кюдзо.
Достав из открытой посылки коричневую бутылку, Ситиродзи ответил:
- Сейчас расскажу и даже угощу. Наливаем полные кружки чая. Ну-ка, отпейте по глотку.
Самураи послушно отхлебнули.
- Теперь, чтобы кружки вновь оказались полными, в чай надо долить саке. И так далее.
Самураи ещё раз отхлебнули и выжидательно уставились на Ситиродзи.
- Вижу, последовательность действий вы уловил, - снова доливая сакэ, сказал Ситиродзи.
Процесс оказался увлекательным. Вскоре бутылочка себя исчерпала.
- Кхе-кхе, - намекнул Ситиродзи.
- Понял, сейчас, - сообразил Хейхати, размотал дерюжку и предъявил обществу бутыль с голубоватой мутной жидкостью.
От кружек потянуло таким запахом, что даже Кюдзо исказился лицом. Но самураи не зря слыли ребятами отчаянными, и трудностей они не боялись. Вскоре жидкость в кружках заметно посветлела, а языки дегустаторов чая развязались. Ситиродзи предался воспоминаниям.
- Эх, были времена! Я однажды лечу, смотрю - крыло горит, да весело так! Сбивал пламя, сбивал, весь извертелся, ничего не получается. Полетел на базу, думаю, вдруг дотяну. Сел, а крыло нормальное, даже не закоптилось. Спрашивается, к чему бы это? А, механик?
- Химия, наверно, какая-то типа топливной присадки.
Ситиродзи добавил в чашки мутной жидкости и согласился:
- Точно, химия. Только где: на крыле или в моей голове? А однажды я сел и сразу взлетел, как стая летучих мышей. Догадайтесь, почему?
Кюдзо сделал вид, что занят пережёвыванием онигири. Хейхати почесал шлем на затылке и предположил:
- Диспетчер с полосами напутал?
- Нет. Пока я летал, базу противники захватили. Еле задницу свою и сами знаете кого от них унёс.

Кюдзо, обидевшись на «задницу», грозно сверкнул на рассказчика красным глазом, но спьяну промахнулся. Ситиродзи сделал вид, что страшно напуган.
Хейхати в своих воспоминаниях был скромнее.
- А я однажды в палатке ужинал и один рисовый шарик... ик... на утро припас. А утром - тревога, ик... про шарик я забыл, палатку свернул и - дёру. Через неделю палатку ставить начал, а внутри!
- Что? - спросил Ситиродзи, разливая по кружкам остатки сивухи.
- Жизнь зародилась, - хихикнул Хейхачи.
Ситиродзи грустно сообщил:
- Всё, горючее кончилось.
Кюдзо снова полез за пазуху и извлёк оттуда плоскую поллитровую флягу. Ситиродзи, открутив крышку, ахнул:
- Спирт! Оказывается, у тебя, Кюдзо, богатое внутреннее содержание.
Обмен воспоминаниями продолжился, правда, он стал сумбурным, однако самураи отлично понимали друг друга.
- Как жахнет, чуть без штанов не остался...
- Я ему говорил, говорил, а он всё - своё...
- Провода разноцветные, в голове каша, я их все разом и перерезал.
- ...летит он вниз, а снизу вверх тоже кто-то летит...
Выдохнули, налили спирта по третьему кругу. Кюдзо отпил положенный глоток, растёкся по полу, как талый сугроб, и открыл рот.
- А я, когда в городе жил, любил в свободное время уходить на окраину закат наблюдать. Очень красиво. Жёлтое пламя постепенно становится кроваво-алым, это рождает предчувствие чего-то грозного и торжественного. Через пять минут - кроваво-алый цвет сменяется тёмно-багровым, и в тот момент, когда думаешь, что этот пожар неистребим - пламя гаснет, словно ты видел всё это во сне и теперь проснулся.
Кюдзо посмотрел на лица собутыльников, вздёрнул брови и спросил:
- Что?!
- Заговорила валаамова ослица! - всплеснув руками, воскликнул Хейхати.
Кюдзо моментально перешёл в другое агрегатное состояние - отвердел, поднялся на ноги и попытался достать Хейхати кулаком. Пьяненького до полной неподъёмности механика удача не покинула - Ситиродзи, в отличие от Кюдзо, с алкоголем был на «ты». Сказались годы тренировок в «Светлячке». Проворно вскочив, он успел металлической рукой прихватить буяна за тонкую талию и оттащить его от перепуганного Хейхати на несколько шагов. Через секунду стало ясно, что удержать оскорблённого в лучших чувствах дикого кота и не задавить при этом в объятьях, будет трудно. Ситиродзи, по жизни хитрющий и красноречивый, наклонившись, жарко зашептал в пушистые волосы:
- Как ты романтичен! Глаз художника, язык поэта и мозги куриные... кх, философа. Описанные тобой подробности мироздания не под силу понять грубому уму механика. Я - другое дело. Будем вместе любоваться закатами. Ты расскажешь мне о голосах и красках природы, о горах, тонущих в мареве тумана, о лунной ночи и майском снеге... Какой ты утончённый!
Кюдзо придушенно попросил:
- Псих с пропеллером, отпусти, пока я совсем не утончился.
Выпили мировую. И не один раз.
Заснули самураи на полу, окружив столик кольцом храпящих тел. Утром выяснилось, что у Хейхачи страшно болит голова и болит вовсе не от того, что он спал в застёгнутом шлеме и съехавших на лицо очках. У Ситиродзи на одной щеке отпечатались полоски бамбуковой салфетки, а глаза открывались только наполовину. Стоический Кюдзо выглядел совершенно обычно, но, понимаясь с пола, он скривился, схватился за бок и разгибаться не поторопился. После долгих уговоров и обследования, самураи выяснили, что одно ребро у Кюдзо сломано, а белую кожу украшает широкий полукруглый синяк. Ситиродзи долго извинялся, Кюдзо внимательно слушал, но, судя по косым очам, едва ли что-то понимал. Самураи вяло позавтракали, налегая, в основном, на квашеные овощи. Для поправки здоровья тяпнули по глотку оставшегося спирта. Мир прояснился. Тяпнули ещё по глотку.
И тут Ситиродзи вспомнил, что две бутылочки сакэ...

@темы: 7 самураев

---

ФБ Деанон

1. Вписка

Долина, в которую спускался автобус с новобранцами, походила на палитру жизнерадостного художника. На фоне тёмно-зелёной листвы яблонь, как живые лампочки, светились жёлтые и красные плоды. Серебристые осины частым забором окружали синие казармы. Всеми цветами радуги пестрела детская площадка. На чёрно-белом аэродромном поле, устало повесив лопасти, спали серые вертолёты. На оранжевых кустах тёрна зелёные ягоды наливались синим. И, что особенно напоминало об осени, насекомые не досаждали людям.

Пока автобус медленно крался по осыпающейся горной дороге, из-за покрытого лесом холма показалось солнце. На базе бодро запел горн, солдаты высыпали на построение, в столовой зажёгся свет.
Началась жизнь. Трое механиков пошли к ангарам разогревать двигатели вертолётов дежурной смены. Заговорило радио: «Сегодня, господа легионеры, после ваших напряжённых будней, когда начнутся напряжённые будни обслуживающего персонала, обратите внимание, состоится выступление госпожи Хризантемы. Вы можете лично выразить ей восторг в нашем уютном уголке «Светлячок». Там же на сегодня заказаны: баварские сардельки с салом, чешские сосиски, пиво тридцати сортов, ягнятина, несколько сортов шашлыка, для гурманов: куропатки под майонезом с тремя травами на выбор, чёрная икра на яйце перепёлки, жюльен с белыми грибами и рябчиком». Десяток рядовых, вооружённых мётлами, оторвались от работы и, как по команде, проводили жадными взглядами двух симпатичных связисток. Женатые офицеры потянулись на службу, холостые - в столовую.
- Эй, Сити! - крикнул медленно бредущему парню пробегавший по дорожке темнокожий атлет. - Проснись!
- Зачем? - буркнул тот в ответ.
- Фонарный столб забодаешь.
- Ах, да.
Заспанный Сити, порылся в карманах лётного комбинезона, достал расчёску и принялся убирать длинные соломенные волосы в хвост. Бегун, остановившись, наблюдал за ним.
- Сити, обзаведись кем-нибудь, кто утром тебя причешет.
- На кой? - лениво спросил пилот. - Я и сам.
- Самообслуживание не всегда полезно для здоровья, - глумливо улыбнувшись, сказал бегун.
Веки пилота поднялись, явив миру васильковые, бессмысленные спросонья глаза.
- Ты о чём? - недоумённо осведомился Сити.
- Не о чём, а о ком. Я бы, например, с удовольствием запустил руки в твои волосы, и не только в волосы.
Веки опустились, пилот равнодушно спросил:
- А по роже?
Бегун засмеялся.
- Шучу, ты же меня знаешь. Я слышал, тебе давно нужен стрелок. Верно? Так вот, прибыло пополнение. Целый автобус, но, если ты продолжишь спать на ходу, всех путёвых расхватают. Мне, учти, радист в отделение разведки нужен.
- Бери, если найдёшь, я сам себе радист.
- Какой ты щедрый! Стрелок мне, кстати, тоже нужен.
Сити снова открыл глаза и ехидно поинтересовался:
- Линц, скажи, почему все в жизни «кстати» чаще всего на самом деле некстати?
- Ну тебя, философ! - рассердился бегун. - Я и так с графика тренировки сбился.
Линц побежал дальше. А Сити почесал затылок и повернул к зданию штаба. Но, как это часто бывает, между ним и местом выбора нового стрелка выросло непреодолимое препятствие в виде столовой. В столовой Сити проснулся, поел и поболтал с приятелями, которых у общительного пилота оказалось немалое количество. Наконец, дело дошло до пополнения.
- У меня была заявка на одного рядового с хорошим зрением и техническим образованием, - сказал Сити сидящему за столом майору, хотя, мог бы, наверно, ничего не говорить.
Десяток парней, оставшихся в комнате, на людей с техническим образованием не тянули. По крайней мере, внешне. На хорошие лётные качества и хоть какое-то зрение рассчитывать тоже не приходилось. Скучный рябой майор, похожий на побитый молью серый шарфик, приглашающее махнул рукой:
- Выбирай любого.
Сити посмотрел на новобранцев ещё раз и пробормотал:
- Какие-то они у тебя затрапезные.
Майор возмутился:
- Где ты всё утро был, соня? Много, кстати, потерял.
Сити удивился:
- Как я мог что-то потерять, если у меня со вчерашнего вечера ничего не было?
Майору до зарезу нужно было новобранцев куда-то деть, поэтому он приступил к запугиванию:
- Выбирай из этих, свеженьких только через полгода подвезут, если у нас, конечно, внезапного мора не случится.
Сити вовсе не хотелось иметь стрелка, которого надо по рукам бить и от техники пинками отгонять.
- А других каких-нибудь у тебя нет? - спросил он. - Побойчее?
Майор усмехнулся.
- Есть ещё один. Бойкий. Я его пока в кладовке запер, потом, скорее всего, на губу сдам.
- Что так сурово?
- Так этот чокнутый драку устроил. Офицера, между прочим, ударил. А потом побил и тех, кто его от офицера оттаскивали. Хорошо, что Линц ко мне заглянул. Он драчуна кое-как в чулан запихал.
Это было неслыханно. Сити недоумённо пожал плечами.
- Надо было сразу сдать придурка патрулю.
- Дело такое, - майор цыкнул зубом. - Повар наш искал себе...
- Повар?!
- Искал себе уж не знаю кого и сделал парню непристойное предложение.
- Что ж за день такой сегодня, богатый на непристойные предложения, - пробурчал Сити. - Однако, совпадение.
- Повар, если не идиот, скандалить не будет. И мне, вроде бы, шум поднимать незачем. Прямо не знаю, что делать.
- Повар наш, если судить по объёму живота, никакой не офицер, а если - по объёму мозга, он, вообще, не человек. Пошли, посмотрим.
Они пошли, и майор отпер чулан. Сити пригляделся и, скривившись, спросил у майора:
- Непристойность заключалась в предложении накормить?
- И это тоже.
- Слышь, буян, - поинтересовался Сити у мрачного тощего парня, сидящего на пачке старых амбарных книг, - у тебя со зрением как?
Моргнув болезненно красными глазами, парень ответил:
- Прыщ у тебя на лбу я хорошо вижу.
Сити кивнул и продолжил допрос:
- Стрелять умеешь?
- На курсах легионеров получил высший балл.
- Знаем мы эти курсы, - пробурчал Сити. - Что такое «микросхема» знаешь?
Парень заметно смутился и зло ответил:
- Я приехал сюда сражаться, а не экзамен сдавать.
- Ну, конечно. Микросхема - это для тебя слишком мелко. Сражаться? Что ж ты тогда не сражаешься, а в чулане сидишь? Майор, дай-ка сопроводиловку на него. Почитаем. Ё-моё!
- Я не знаю, что такое микросхема, - признался парень.
- Ты, хоть, в школе-то учился?
- Пока родители были живы - да.
Сити шумно вздохнул.
- Моё имя Ситиродзи, но все зовут Сити, так и говори. Звание - капитан, должность - пилот вертолёта оперативно-тактического звена. Теперь ты представься, чудовище. Да, я читал документ, но мне нужно определиться, как тебя в быту называть.
- Кюдзо. Рядовой.

2. Курс дела

Наёмники пошли к казармам. По дороге Сити показывал и рассказывал:
- Вон там, в кустах туи, столовая. Завтрак, обед и ужин - бесплатно. В буфете можно что-нибудь из еды купить, но не советую, там продукты месяцами живут своей жизнью без всякого участия человека. Дом, в котором сейчас тёмные окна, - клуб «Светлячок» - местное гнездо... сосредоточение культуры. Полчаса тебе даю на то, чтобы вещи разобрать и перья почистить, потом пойдём к моей птичке винтокрылой. Посмотришь, что за техника, на своём месте посидишь. В бою ты будешь прикрывать заднюю полусферу вертолёта. Кстати, что такое задняя полусфера в твоём понимании?
Кюдзо поправил лямки рюкзака и буркнул:
- Наша жопа.
Сити кивнул и произнёс со вздохом:
- Неумение выражать свои мысли литературным языком говорит исключительно об ограниченности индивидуума.
Кюдзо пошевелил губами, но ничего не сказал. Сити кивнул.
- Правильно. Материться разрешаю только в бою. Учись изъясняться по-человечески.
Кюдзо долго молчал, а потом спросил:
- Зачем здесь детская площадка? Для маскировки?
- Здесь и школа есть. Может, тебя туда определить? Если серьёзно, то многие офицеры живут на базе вместе с семьями. Кстати, чужие жёны - табу, сразу из Легиона вылетишь. Для развлечений есть специальные барышни. Пришли. Вот моя квартира, рядом - твоя.
Кюдзо открыл дверь. Крошечная прихожая, небольшая комната, шкаф, кровать, стол у стены, три стула, телевизор на тумбе. За тонкими перегородками душ и биотуалет.
- Стандартная секция, так живут все, кто не обзавёлся детьми. Через полчаса я за тобой зайду. Учти, этой ночью мы дежурим.
Кюдзо заметно оживился.
- Где дежурим?
- В штабе. Во время дежурства надо просто сидеть у телефона. Желательно при этом не спать.
Вертолёт изнутри оказался таким тесным, что было непонятно, как в нём помещаются два человека. Непрерывно стукаясь локтями о панели, рукоятки и прочие болезненно торчащие железки, Кюдзо протиснулся на место стрелка и, оглядевшись, спросил:
- Где тут микросхема?
- Везде-е-е, - пропел Сити, включая тумблеры у себя над головой.
- Куда мы летим? - поинтересовался Кюдзо, со знанием дела хватаясь за гашетки пулемёта.
- Техников аэродромных не пореши, - попросил Сити. - Кстати, ты в техника попадёшь?
- Стрелять я умею.
- А не стрелять? Запоминай, для того чтобы куда-то полететь, надо под расписку у командира получить полётное задание. Мы сегодня на земле постоим, мотор погоняем и всё.
Над головой свистело, машина подрагивала, Сити копался в металлических кишочках и сокрушённо вздыхал. Кюдзо скучал и смотрел по сторонам. Прикасаться к чему-нибудь, кроме гашеток, ему было строго запрещено. Впрочем, довольно скоро свист прекратился, через обзорное стекло стало видно, что лопасти опустились.
Вечером Сити, придирчиво осмотрев стрелка, повёл его в здание штаба. По дороге лекция продолжилась.
- Обстановка у нас демократичная, никаких неуставных отношений. Но это не значит, что можно кулаки распускать. За драку со старшим по званию - губа или того хуже, за драку с младшим - всеобщее презрение. Впрочем, тебе это пока не грозит.
Кюдзо кивнул и вежливо обогнул сидящую на тротуаре кошку.
- Кормят - сколько съешь, девушки веселы и красивы, если бы не банды, вообще - курорт.
В штабе было пусто, все уже разошлись по домам. Сити лениво козырнул дежурному и, услышав, что происшествий нет, удовлетворённо кивнул. Он сказал положенное «капитан Ситиродзи пост принял» и расписался в толстой потрёпанной книге. Проводив старую смену, Сити сказал:
- Повар оказался сообразительным. Слышал, происшествий нет.
- Мудаком он оказался.
Сити сел за стол, на котором стояла батарея телефонов разной конструкции, со вкусом потянулся и спросил:
- Ты бьёшь всех, кто на тебя глаз положил?
Сидящий на кушетке Кюдзо в ответ сдавленно прошипел:
- Если ты хочешь сказать...
Правда, фразы он так и не закончил. Сити, вежливо улыбаясь, подождал немного и добавил:
- Видишь ли, я в состоянии сказать именно то, что сказать хочу. Это дело у меня получается. Ну, отвечай?
- Не всех.
- Уже лучше. А то я подумал, что ты маньяк, только несексуальный. Учти, в тот момент, когда ты покажешься мне привлекательным, я пойму, что пить больше не надо. Или, что надо пойти в «Светлячок». Кстати, завтра отоспимся и посетим гнездо разврата.
- Да? - спросил Кюдзо.
- Что «да»?
- Ты сам меня предупредил.
- Нет, нет и нет! Значит так, прошлой ночью я не спал, в схемах копался. Ты остаёшься за главного по базе. Осознай ответственность. Вот по этим телефонам отвечать «рядовой Кюдзо, происшествий нет», если зазвонят остальные, меня будить.
Телефоны так и не зазвонили. Приходил курьер фельдсвязи, но к тому времени Сити уже проснулся.

3. «Светлячок»

Вечером следующего дня Сити потащил Кюдзо в «Светлячок». Заведение официально считалось клубом и гостиницей для гражданских посетителей базы, а реально совмещало в себе ресторан, казино и бордель.
- Два светлых пива и две порции сосисок, - пробираясь к пустому столику, крикнул Сити бармену.
Тот весело откликнулся:
- Опять светлого? Думаешь, если выпьешь тёмного пива, то твои локоны Белоснежки потемнеют?
Сити повернулся к Кюдзо и назидательно поднял палец.
- Обрати внимание, в легионе очень мало блондинов. День назад я был единственным. Это местная тема для шуток. Люди не идеальны, поэтому иногда шутки получаются глупыми. Так что для общей пользы научись отшучиваться, а не отбиваться кулаками.
Кюдзо, брезгливо отставив кружку, сказал:
- Я не пью.
Сити вздёрнул брови и спросил:
- Кто тебя заставляет пить? Пригубь и поставь кружку на стол. Раз так всё запущено, придётся напомнить тебе некоторые правила: на мужчин злобно пыриться нехорошо, на женщин - тем более. Сосиску вилкой на мелкие кусочки рубить не надо, отрезал ломтик ножом - съел, отрезал новый, и так далее.
Кюдзо, бросив вилку на стол, придушено выговорил:
- Слушай, может быть, ты поищешь себе другого шута?! А я - другую должность?
Сити пожал плечами.
- Ты, значит, собираешься всю жизнь менять картриджи сортиров и мыть полы в штабе? На базе для тебя очень мало вариантов. Неуч!
- Какой есть! Что ты от меня хочешь?
- Я хочу, чтобы через полгода мне не пришлось искать нового стрелка.
Такой подход Кюдзо, в целом, устраивал.
- Что я должен делать?
- Сейчас: есть, пить и иногда улыбаться. Бармен, кружку безалкогольного пива! О-Хиро, привет! Подсядешь к нам? Бармен, один коктейль!
Кюдзо с удивлением слушал, как офицер, целый капитан, болтает с продажной женщиной об общих знакомых, о комнатных цветах, о новой серии фильма с иностранным названием. О последнем - особенно горячо. У собеседников даже спор начался. Кюдзо спором заинтересовался и проникся темой.
- А что, старый актер уже умер? - дождавшись паузы, спросил он.
Сити прильнул к пивной кружке так, как будто до этого его морили жаждой, а О-Хиро воскликнула:
- Дело не в том, что умер, тем более что он жив. Дело в том, что старый актёр состарился.
Кюдзо пожал плечами.
- Надо было просто присвоить его герою новое звание. Был капитаном, стал бы майором. Майоры бывают старыми.
О-Хиро тактично промолчала, а Сити, не отрываясь от пива, пробулькал:
- Этот фильм не про армию, Кюдзо, а про исследование космоса.
Кюдзо едва пивом не подавился, даже головой замотал протестующе.
- Ни за что бы не стал смотреть кино про астрономию.
О-Хиро завела разговор о погоде, а Кюдзо подумал, что, наверно, это не шлюха, и впредь, чтобы не обидеть какую-нибудь приличную женщину, надо быть осторожнее в своих выводах. Сити сказал, что, если метеорологи не ошибаются, то следующая неделя будет солнечной, а, значит, ночи - холодными. О-Хиро хитро улыбнулась.
- Не хочешь ли согреться, плут этакий?
- Я - пас. Лучше найди моему стрелку какую-нибудь девочку.
- Что же вы делаете, военные! Изящный, поэтичный юноша, прямо Маленький принц, и - стрелок! Вот та девушка, в розовом кимоно, очень изысканна, она ему подойдёт.
Слово «изысканна» отбило у Кюдзо всякое желание развлекаться с девушкой в розовом кимоно. Он быстро осмотрелся и сказал:
- Мне нравятся блондинки.
О-Хиро огорчённо всплеснула руками.
- Среди нас... - покосилась она на Сити, - блондинок нет.
От лукавой улыбки женщины Кюдзо пошёл пятнами. Сити посмотрел на часы и поднялся.
- Нам пора. Завтра на службу.
Воздух на улице оказался таким свежим, что Кюдзо едва не задохнулся. Покашляв, он спросил:
- Почему ты не остался с этой женщиной? Она культурная, фильмы про астрономию смотрит.
- Последнее - особенно важно, - очень, ну, очень серьёзно согласился Сити. - Но, понимаешь, я тоже люблю блондинок.
Кюдзо опасно сузил глаза, однако вовремя догадался, что над ним потешаются, и промолчал. Он уже понял, что в словесной баталии языкастого Сити не победить.
Пока солдаты шли домой, вечер кончился, началась ночь. Заметно похолодало. Трава от росы сделалась белой, допевали свои последние песни сверчки, осенние созвездия, перемигиваясь, прощались с летними. Кюдзо, у которого впервые в жизни появилось собственное жильё, вспомнил об этом факте и перешёл в благодушное состояние. Впереди были: чистая постель, качественный телевизор и окно, на котором можно задёрнуть штору. Кюдзо надоело молчать, и он пробурчал:
- Не Легион, а просто рай какой-то.
Сити вздохнул.
- Позволю себе высказать банальную мысль: за пребывание в раю надо платить жизнью.

4. Боевое крещение

На рассвете легионеров разбудил вой сирены. Не успела она стихнуть, как дверь комнаты Кюдзо распахнулась. На пороге стоял недовольный Сити с коротким автоматом в одной руке и с небольшим мешком в другой.
- Что ты копаешься?!
- Я только что... - оправдался Кюдзо, натягивая комбинезон.
- Две минуты, как растяжки в горах сработали. Грохнуло неслабо! Чёрт! Надо было тебе оружие вчера получить. Бежим! Стой, ты куда?!
- К вертолёту.
- На плац! За мной.
То, что происходило на плацу, на первый взгляд сильно напоминало суматоху.
- Капитан Ситиродзи, рядовой Кюдзо. Нам бы... - начал Сити, подскочив к стоящему неподвижно майору.
- Сектор Це, позиция семь, - посмотрев на лист бумаги, ответил майор.
- Помню. Оружие...
Но Сити оттеснили желающие услышать в свой адрес загадочные слова. Над плацем грянуло «Закрыть периметр!». Неорганизованная толпа совершенно синхронно брызнула в разные стороны. Сити потащил Кюдзо за собой.
- Ладно, - крикнул он на бегу, - держи, это вальтер - пистолет для ближнего боя.
- Для ближнего боя у меня кулаки есть, - отмахнулся Кюдзо.
- Хреново, если придётся пускать в ход кулаки. Бери!
- Где его взводить?
- Нигде, тем и хорош.
- А что в мешке звякает?
- Гранаты. Не дам. Жить очень хочется.
Пришлось бежать в гору, и разговор оборвался. Овражек за поваленной сосной, где Сити притормозил, выглядел удивительно обжитым. Чувствовалось, что тут уже не раз и не два занимали оборону. Справа и слева тоже кто-то невидимый возился, устраиваясь на позиции. Кюдзо сунул нос в тёплые, слегка влажные от пота волосы Сити и шёпотом спросил:
- Почему не взлетают вертолёты?
- Парочка улетела блокировать отход банды. Через полчаса к ним выйдет смена. А здесь кроны деревьев смыкаются над тропами. Человека заметить нереально. В тепловизор тоже ничего не видно. Жарко слишком. Другое дело - ночью. Я про тепловизор тебе потом расскажу.
Замурлыкал вызов рации. Сити выслушал приказ и попытался возразить:
- Со мной новичок без... Понял. Есть. Есть конец связи. Да, глупое оправдание, - сказал он смущённо. - Я, дядечка, воевать не могу, потому что автомат дома забыл.
Сити достал из кармана чёрный пластиковый прямоугольник и посмотрел на загоревшийся экран.
- Кюдзо, ты бегать любишь? Хотя, что ж я задаю глупые вопросы? Ты любишь сражаться. Вот только оружие почему-то на складе оставил.
- Хватит.
- Нам через шесть часов надо быть в этой точке.
Сити ткнул пальцем в карту GPS, хмыкнул и махнул рукой вдоль распадка.
- Пойдём по склону. Это неудобно, но необходимо. Запоминай дорогу. Если придётся возвращаться одному, иди тем же путём. Внизу на тропе мины. Понял?
- Да.
- Тогда - вперёд.
Несколько минут Кюдзо, оскальзываясь на крутом склоне, молча шёл за Сити, потом догнал его и прошептал на ухо:
- Куда мы идём?
- Начинается. Я только что на карте показал, куда. Не липни ко мне и не шипи, говори в полголоса.
Кюдзо быстро огляделся по сторонам.
- Нас могут услышать.
- Вообще-то, предполагается, что нас должны услышать. Так поставлена задача.
- Услышать и всё?
- Сказать по правде, мне этого вполне достаточно.
До Кюдзо начало доходить.
- Но почему нам ничего не объяснили?
- Ага, командир забыл спросить совета у рядового Кюдзо. Знаешь, если ты не научишься быть хорошей пешкой, то никогда не станешь настоящим ферзём.
Кюдзо задумался, и, судя по выражению лица, в гробу он видел и пешку, и ферзя. А, особенно, командира.
- Сити, - сказал Кюдзо через некоторое время, - ладно - я рядовой, но ты - пилот. Пилот - ценный кадр, он не должен играть роль приманки.
- Польщён. На базе пятьдесят процентов... половина народу - классные специалисты. В оцепление идут все, а дальше уж командир разыгрывает партию. Кстати, мы не одни такие. И ещё. «Классный специалист» это не то же самое, что «классное кино», это означает, что солдату по его специальности присвоен определённый класс. Ну, о степени твоей незамутнённости мы поговорим позже. Ещё вопросы есть?
- Там, куда мы придём, будет бой?
- Нет, оттуда нас заберут. Если доживёшь, то, наконец, на вертолёте полетаешь. Или, как вариант, когда стемнеет, и начнётся охота на контрастные по температуре наземные объекты, пилоты будут знать, что в заданной точке свои. Поглядывай на противоположный склон. Природные материалы редко бликуют... Увидишь солнечный зайчик - падай - это снайпер.
Через четверть часа Сити так дёрнули за рукав, что он упал и едва не укатился по склону к минам.
- Снайпер, - шепнул оказавшийся рядом Кюдзо.
- Спасибо за... бдительность, - потирая шею, сказал Сити.
- Я его засёк! Сейчас он у меня тоже покатится.
Кюдзо плотно уселся на земле и двумя руками поднял вальтер. Сити безобразие остановил.
- Не дури, здесь дальность втрое больше прицельной.
Легионеры продолжили марш-бросок. Пели птицы, булькала вода, это на дне распадка рядом с тропой бежал ручеёк. Мирные звуки и пряные запахи ранней осени ничем не напоминали о бандитах и войне, но ещё два раза Кюдзо замечал на противоположном склоне блеск оптического прицела, после чего Сити лицом собирал пахнущие прелью палые листья.
Опрокинутый на землю в четвёртый раз и придавленный костлявым, но вовсе не лёгким телом, Сити несколько ощерился, однако, увидев на плече Кюдзо кровь, щериться прекратил и полез за рацией:
- Приём. Докладывает пятый маршрут. Наблюдаю движение в своём квадрате. На северном склоне распадка Медвежий обнаружен снайпер. Снайпер себя проявил. Все в строю.
Ему что-то ответили, и Сити рацию спрятал.
- Быстрый ты, однако. И глазастый. Уж на что у меня глаз намётанный, но предыдущие попытки нас подстрелить я не зафиксировал вообще. Честно говоря, был уверен, что это ты так изящно надо мной шутишь.
- Так на так, - зажимая ладонью плечо, признался Кюдзо и неожиданно хихикнул.
Сити тоже хмыкнул себе под нос нечто нечленораздельное, забинтовал руку Кюдзо прямо поверх комбинезона и заставил раненого принять анестетик. Кюдзо проглотил лекарство, заел его пайковым шоколадом, приободрился и азартно предложил:
- Пошли, снайпера уроем. С двух сторон зайдём, куда он денется?
- Детский сад, - сказал Сити и показал Кюдзо кулак. - Бандитов там, судя по донесениям, не меньше десятка. Делаем ноги, это уже не наша работа.

5. Операция

Вечером всех стоявших в оцеплении легионеров вернули на базу. В горах продолжался бой - миномётчики добивали окружённых бандитов, два вертолёта караулили на равнине тех, кто понадеялся спастись бегством. База, замершая утром по тревоге, к вечеру ожила, «Светлячок» загудел, как разворошённый улей. Но к ночи уставшие защитники раньше времени разбрелись по домам, и на базе стало даже тише обычного.
На следующий день Кюдзо выдали, наконец, на складе положенное оружие и всякие необходимые солдату предметы. Обвешенный полученным барахлом, он пришёл к Сити доложить о готовности и похвалиться новыми игрушками. Сити, пребывающий в настроении непраздничном, равнодушно покивал головой и приказал:
- Сядь. Разговор предстоит серьёзный. История с нападением бандитов ещё не закончилась. Ко мне тут Линц заходил и планы командования на завтра пересказал по дружбе. Собственно, это не такая уж и тайна. Командиру стало известно, откуда пришли бандиты. Завтра будет проведена акция устрашения. В том числе и мы летим.
Было заметно, что Сити не в своей тарелке и явно чем-то огорчён. Кюдзо удивился и насторожился.
- Ну, летим, - сказал он. - Что тебе не нравится? Ты - опытный пилот. Я не укачиваюсь, стреляю хорошо, в бою не трушу.
- В бою? - склонив голову набок, спросил Сити и, вздохнув, продолжил: - Дело-то в том, что бандиты тоже живут со своими семьями. Завтра нам предстоит снести их поселение с лица земли. Подчистую. Вернее, мне предстоит, пушка и ракеты под моим управлением. Возможно, тебе тоже надо будет поработать. Мелкие подвижные цели не для ракет. Кюдзо, ты когда-нибудь убивал детей?
Кюдзо заметно побледнел. Сити, не дождавшись ответа, сказал грустно:
- Если ты думал, что на войне есть место благородству, справедливости и милосердию, то это ошибка.
Кюдзо поморщился и, поразмыслив, предложил:
- Может быть, бандитов как-то шугануть пострашнее, чтоб испугались и близко к базе не подходили? Просто силу продемонстрировать?
- Нельзя. Бандиты очень прямолинейны и намёков не понимают. Именно в неотвратимости наказания залог того, что на базе и дальше будет детская площадка.
Кюдзо растерянно спросил:
- Зачем ты всё это мне сказал? Не просто же так?
- Не просто. Ты, чтоб завтра под ногами у меня не путаться, сделаешь вид, что заболел. А врач - я договорился - сделает вид, что поверил, и выдаст справку. Я, как командир, совершенно законно освобожу тебя от полёта.
- И ты полетишь один?
- Нет. Как и раньше, мне дадут свободного стрелка.
Кюдзо такой расклад совсем не понравился.
- Итак, завтра я заболею, а что мы скажем послезавтра? Что я умер? В Легион приходят не для того, чтобы сопли сушить!
Сити легко согласился:
- Не кипятись. Хочешь - лети. Плохо только, что твоё первое, практически, дело будет таким неприятным.
- Второе дело. Во время первого дела я тебе жизнь спас, забыл уже? Кстати, не думал, что капитан легионеров может оказаться сентиментальным и заботливым.
- Забота здесь не причём. Я тебя плохо знаю, вдруг завтра, услышав о задании, ты повёл бы себя неправильно? Мне нужно было заранее исключить возможность истерики на борту. И мой тебе совет: не путай добродушие с равнодушием. Равнодушные люди бывают сентиментальными, оставаясь при этом весьма жестокими.
Кюдзо посмотрел на Сити оценивающе и спросил:
- Ты, значит, равнодушный?
- Скажем так: я гораздо меньше интересуюсь окружающими, чем это может показаться.
- Зачем же ты прикидываешься компанейским весельчаком?
- Затем, что в Легионе, да и просто в жизни, без маски трудно. Тебе тоже придётся подыскать подходящую маску, а то быстро истратишься, сточишься на карандаш.
Да, у Кюдзо не было боевого опыта, но у него был такой опыт мирной жизни, что врагу не пожелаешь. Совет Сити он отлично понял, но всё-таки спросил:
- Какую маску ты посоветуешь?
- Ту, что проще носить. А то в самый неудобный момент она возьмёт, да и соскользнёт.
Кюдзо подумал недолго и спросил:
- Признайся, зачем ты, вообще, пришёл в Легион? Такой наблюдательный, такой умный человек и сделал такую глупость.
Сити обаятельно улыбнулся, а делать это он умел. Улыбнулся и тут же состроил хищную рожу.
- Деньги. Много денег сейчас и после отставки. После отставки - ещё и свобода. А ты, случайно, не для того пришёл в Легион, чтобы нести людям идеалы добра и справедливости?
Несмотря на ехидство, неприкрыто прозвучавшее в тоне вопроса, Кюдзо не смолчал:
- Я хотел отомстить.
Сити искренне удивился.
- Кому?
Кюдзо твёрдо сказал:
- Судьбе, - и добавил нерешительно: - В каком-то смысле.
Сити ахнул:
- Силы небесные! Я начинаю тебя бояться. Так, значит, завтра летишь со мной?
- Да, - решительно ответил Кюдзо.
Сити обнял своего стрелка за плечи и встряхнул его, немедленно загремевшего железом.
- Хорошо. Только учти, весь этот боевой металл брать с собой не обязательно.
Кюдзо, криво улыбнувшись, сказал:
- Мне что-то без оружия воевать надоело.
- Ну, возьми пистолет, - разрешил Сити.
- А если нас собьют и попробуют захватить в плен? Из автомата отстреливаться удобней.
- Я смотрю, ты уже подумал о перспективах! Борт оснащён неплохой противоракетной системой. Но, если нас всё же подстрелят, не волнуйся, я так брякнусь об землю, что в плен брать будет нечего. За время службы насмотрелся на трупы и видел, что бандиты делают с пленными. И, кстати, почему «без оружия». В твоём распоряжении будет крупнокалиберный пулемёт. Знаешь, что один его патрон делает с человеческим телом? Свыкайся с мыслью о своём боевом могуществе. Свыкаешься?
- Свыкаюсь.
- Пошли, перекусим и - на площадку. За техниками глаз да глаз нужен.

На следующий день Кюдзо впервые в жизни увидел ад.

@темы: 7 самураев

---

@темы: Saiyuki, Гайден, Годжун

---

ФБ Деанон

Спецквест.

В конце текста имеется словарь.

Петли

Глава 1. Временной узел

Энтерпрайз - краса и гордость Звёздного флота - уныло дрейфовал вблизи третьей лунной базы. Все члены экипажа были заняты работой. Правда, каждый делал это по-своему. Капитан Кирк увязывал с руководством флота мелкие, нудные, но совершенно необходимые детали плана следующей экспедиции. Главный инженер Скотт, которого весь экипаж звал Скотти, не торопясь, со вкусом устранял неполадки и дублировал ещё не продублированные узлы управления.

Контакты новых блоков он дезинфицировал исключительно своим проспиртовано-стерильным дыханием. Связисты в свободное время, а оно почти всё у них было свободным, пикировались по околоземной связи с персоналом маяков, найдя в них братьев по разуму и по чувству юмора. Первый помощник капитана - мистер Спок - медитировал прямо на рабочем месте, в перерывах проводя опыты столь загадочные, что назвать их научными при всём желании было невозможно. Доктор Маккой, за неимением больных, лечил самого себя всем известным эликсиром, поэтому постоянно был безвреден и относительно дружелюбен. Пилот Сулу и навигатор Чехов, изнывая от безделья, непрерывно резались в морской бой. Чаще всего проигрывал прямолинейный Сулу. В те же редкие случаи, когда он выигрывал, Чехов пел по-русски героическую, грустную песню. Из всех слов этой песни Сулу понимал только «крейсер Варяг», но слушал, всё равно, с удовольствием. Однако сегодня несчастный японец лишился и такого развлечения. Чехов, попросившись в увольнение, согласие командира получил.
Впрочем, увольнение оказалась недолгим. Ближе к обеду всполошённый русский ворвался на сонный мостик и крикнул Сулу прямо в ухо:
- Пляши!
Сулу принюхался. Он часто принюхивался к своему юному соседу. Скотти не раз и не два подкатывал к семнадцатилетнему парнишке с целью напоить его шотландским виски, а Сулу ощущал ответственность за младшего члена экипажа, и вообще... Алкоголем не пахло.
- Пляши! - настаивал Чехов.
- А ты ему на бабалайке сыграй, - радуясь разнообразию, предложила Ухура. - Тогда он спляшет.
- Балалайке, - машинально поправил её Чехов. - Не могу, я не всегда ношу её с собой. По русскому обычаю, получивший радостную весть должен сплясать.
- Я ничего не получал! - возмутился Сулу. - Выкладывай, ещё посмотрим, насколько эта весть радостная.
Чехов вздохнул и признался:
- Капитану, как отличившемуся в последней миссии, приказали речь толкнуть на открытии филиала Академии звёздного флота. Он тебя с собой берёт.
- Я, типа, радоваться должен? - удивился Сулу.
Его совершенно не прельщали официальные торжественные мероприятия. К тому же в новом филиале старых знакомых не увидишь, так что и делать там нечего. Чехов украсил будничную весть радостными подробностями:
- Филиал Академии открывают в районе Токио. Километров в двухстах всего.
Сулу возмутился:
- Это, по-твоему, недалеко?!
- Привередливый какой! Главное - в Японии! Не хочешь плясать - не пляши, но всё равно мы едем вместе с капитаном. Для представительности.
Доктор, случайно забредший на мостик, пробурчал:
- Я тоже хочу в Японию. Там сакура цветёт, и все ею любуются.
- В Японии сейчас лето, - напомнил Сулу.
- Не зима же? Проветрюсь, погуляю, полюбуюсь на спелые вишенки.
- Ты же терпеть не можешь транспортироваться?
- Один раз - не страшно. Тем более что я тоже представительный. Гораздо представительнее вас.
Услышав это, мистер Спок вышел из медитации, вздёрнул бровь и, не опуская её, покинул мостик. Всем немедленно захотелось в Японию.
В результате переговоров в транспортаторной собрались: капитан Кирк, облаченный в парадную форму, очень убедительный мистер Спок, протрезвевший доктор Маккой, Сулу и Чехов.
Видимо, звёзды легли так, что аккуратный обычно Скотти вообразил себя великим пианистом. С рихтеровской силой и экспрессией он опустил свои немузыкальные пальцы на клавиши пульта управления процессом транспортировки. Золотое сияние, окутавшее фигуры убывающих, вместо того, чтобы медленно погаснуть, поморгало и рассыпалось радужным фейерверком.
- Ёптыть! - ахнул Скотти и поправился: - Fuck off! Что это я такое сделал?!
На датчике срока прибытия загорелись совершенно несусветные числа. Скотти схватился за голову и бросился на склад за резервными блоками для транспортатора.

Глава 2. Первая петля

Действительность, наконец, соткалась перед путешественниками.
Сияли звёзды, шумели водопад и бурливая река, среди деревьев и гор проступал силуэт ветхого, несуразного здания.
- Что-то на Японию не похоже, - пробормотал Сулу. - Скорее, это Сибирь. Вон барак стоит.
- Ага, барак! - воскликнул Чехов. - А мы - в лагере строгого режима. Сейчас красноармеец с трёхлинейкой появится и сурово с тебя за всё спросит. Это не Сибирь. Ты знаешь, сколько в Сибири летом комаров?!
- Можно подумать, ты знаешь? - съехидничал Сулу.
- О чём вы, ребята? - оглядываясь, спросил Маккой.
- Они вспоминают исторические реалии далёкого прошлого, - пояснил Спок. - Поразительно.
- Что именно? - заинтересовался Кирк.
- Судя по запаху... здесь держат лошадей в качестве домашних животных. Мистер Сулу, в каком районе Японии это принято?
- В зоопарке, - ответил Сулу.
- Ну, да. А мы сейчас находимся посреди большого вольера, - усмехнулся капитан. - Только свет отключили. Почему-то. Мистер Спок, что вы думаете о происшедшем.
- Я думаю, что сегодняшнее выступление не состоится.
- Где это мы? - потеряв всякое желание шутить, спросил Чехов.
- Тихо! Всадники скачут, - предупредил чуткий Спок.
Капитан увлёк ошалевших подчинённых в густые кусты.
Судя по всему, всадники догадались спешиться, не доезжая до барака. Послышались тихие голоса, едва слышные в шуме водопада.
- Они говорят на японском языке. С акцентом, но на японском, - прошептал Сулу.
- Разрешите высказать гипотезу? - так же тихо спросил Спок.
- Логично в данной ситуации это сделать, не спрашивая разрешения, - прошипел в ответ Кирк.
- Эти четверо говорят с одинаковым акцентом. Скорее всего, это не акцент, а другая форма японского языка. Учитывая использование лошадей в качестве транспортных средств...
- Это ты зря, вот у меня в Айове...
- ...имеет место древняя форма японского языка. Как ни странно это звучит, но мы - в древней Японии. Возможно, в двухстах километрах от Токио.
- Спасибо, мистер Спок, - криво улыбнувшись, шепнул Кирк.
- Спасибо, мистер Скотт, - пробурчал Маккой.
- Обратите внимание, - сказал Спок, отгибая ветки. - Эти люди собираются напасть на спящих жителей... барака. И даже поджечь их жилище. Какая нечеловеческая жестокость.
- Фазеры - на боевой режим! - приказал Кирк. - Кстати, сколько их у нас?
Оказалось, что оружием запаслись только отцы-командиры и романтический Чехов.
- Подождите! - попросил Сулу. - Эти четверо называют обитателей барака бандитами. Они хотят освободить украденных из деревни женщин.
- Разумнее не вмешиваться, - посоветовал Чехов. - Мы можем попасть впросак. История России знает много примеров...
- Молчи, историк! - со своей стороны посоветовал Кирк. - Сулу, постарайся понять ещё что-нибудь.
- Один из нападающих - муж украденной женщины, остальные ему помогают.
Спок, не отрываясь от трикодера, пробормотал:
- У бандитов есть ружья, а у нападающих их нет. Нелогично нападать при таком соотношении сил.
- Если эти четверо всё-таки нападают, значит, у них не только ружей нет, у них нет выбора, - заключил капитан. - Выигрышной ситуацию не назовёшь.
- Капитан, теперь вы на стороне нападающих? - осведомился Спок.
- Я - на стороне своего экипажа.
- Всё, началось! - вскрикнул Сулу.
События развивались очень быстро. Через несколько секунд деревянное здание с треском горело, из него выбегали женщины, но одна из них, постояв на пороге, не захотела выйти и погибла в огне. Полуодетых бандитов встречали катанами, впрочем, в суете, многим удавалось уйти живыми.
- Какой фехтовальщик! - с восторгом прошептал Сулу, указывая на невысокого, но весьма ловкого истребителя бандитов. - Вот бы его тренером в Академию... К сожалению, в наше время искусство данного типа утеряно.
- А вот в России... - начал Чехов и получил локтём в бок.
Грянул выстрел - один из нападавших повалился в жидкую глину. Двое: невысокий, в простой одежде и длинный с огромным, как оглобля, мечом потащили раненого в сторону, третий, ловкий, тоже отступил. Беглецов никто не преследовал. Кроме...
- Маккой! - заорал Кирк. - Боунз!
Но упрямый доктор не останавливался. Пришлось бежать за ним. Спок, конечно же, последовал за капитаном. Сулу и Чехов тоже не заставили себя ждать. Воин, ловкий и опасный, которого давеча хвалил Сулу, недвусмысленно демонстрируя меч, заступил доктору дорогу.
- Это доктор, врач, лекарь, знахарь! - судорожно вспоминая вышедшие из употребления слова, крикнул Сулу.
- Какая антисанитария, - простонал Маккой, наклоняясь над раненым. - Твоё счастье, что я запасливый.
- Знаешь, - шепнул Кирк Споку, - иногда я думаю, что наш доктор с большим креном в голове. Для того чтобы взять с собой на открытие филиала Академии аптечку, нужно иметь именно большой крен, тут маленького недостаточно.
- Какая же это аптечка? - не поднимая головы, пробурчал Маккой. - Так, мелочи на всякий случай.
- Зная вас, капитан, это логичный поступок, - добавил Спок.

Скотти подсоединил дополнительный блок и удовлетворённо вздохнул. Пощёлкав клавишами, он посмотрел на площадку транспортатора. Золотое сияние явило взору главного инженера знакомые силуэты, заискрилось брызгами сварочной дуги и растаяло. Цифры на индикаторе времени незначительно поменялись. Скотти, скрипнув зубами, пошёл и выпил одним литровым глотком огромную кружку остывшего позавчера чая.

Глава 3. Вторая петля

Действительность снова соткалась перед путешественниками.
Они очутились в залитом солнцем лесу, в нескольких шагах от неширокой дороги. Весело щебетали птички, монотонно шуршала листва. Раскидистые деревья дышали исполинской силой и многовековым покоем. Пахло цветами и пылью.
- Мы по-прежнему в прошлом, - констатировал Спок. - Дорога грунтовая, даже колеи нет.
- Не обязательно в прошлом, - возразил Чехов. - В России до наших дней...
Услышать подробный доклад о состоянии транспортных артерий России у Кирка и сопровождающих его членов экипажа не получилось. По дороге с гиканьем проскакал отряд вооружённых всадников в оборванной, грязной одежде и разномастных латах.
- Самураи, - опознал видение Сулу, - только чумазые какие-то и суетливые. Смотреть не на что.
- Бандиты, - поправил японца Спок, - недобитые у барака.
Всадников преследовали совсем уже дикие, вооружённые бамбуковыми пиками люди с крепким и опрятно одетым воином во главе. Краем глаза Чехов заметил, что из-за поворота, прячась в облаке пыли, поднятой лошадьми, выскочил пеший бандит и направил кремнёвое ружьё на бегущего воина. Чехов, героически выхватив фазер, прицелился. Грохнуло. Так и не успев выстрелить, бандит кувырнулся в дорожную пыль.
- Да, - сказал Чехов потрясённо, - настоящая дуэль. Как великий русский поэт...
- К несчастью, - усмехнулся Кирк, - у Пушкина не было Спока. А у нас он есть. Цени это.
Старший помощник, вернув свой фазер в кобуру, сказал наставительно:
- Мистер Чехов, запомните простую истину: целиться надо, не вынимая оружия. Достали его - извольте не целиться, а стрелять.
К опешившим, замершим в отдалении защитникам деревни подбежали трое: седой дядька, давешний ловкий самурай и ещё один уже знакомый по предыдущей встрече воин - верзила с огромным мечом. Седой спросил:
- Горобэй-доно, что произошло?
- Камбэй-доно, нападение бандитов отбито. Но в моей зоне ответственности появились какие-то незнакомцы.
- А я их знаю! - подпрыгивая от избытка чувств и размахивая руками, завопил носитель меча-оглобли. - Это они вылечили Хейхачи.
Камбэй потер короткий ёжик волос и сказал с улыбкой:
- Ну, Хейхачи ещё не до конца оправился. Надо же, а я тебе, Кикутиё, не поверил, даже Кюдзо не поверил. Прости, Кюдзо-доно. Кто же вы такие, господа чужеземцы?
Сулу быстро перевёл незамысловатый вопрос. Маккой немедленно разразился речью:
- Мы - придурки, которых инженер-алкоголик потерял прямо у себя под жопой и всё никак шкодливыми лапками не нащупает.
- Мы - путешественники и учёные, - ответил Сулу.
- Здесь опасно путешествовать, - предупредил Камбэй. - Бандиты не оставляют деревню в покое. Может быть, вам лучше пойти в город?
Уяснив суть предложения, Маккой проникновенно рассказал о том, кто и куда должен пойти, обязательно пойдёт и что он там, этот шотландский проходимец, будет долго-долго делать.
Сулу, посовещавшись с Кирком, ответил:
- Если мы объединим усилия, сражаться с бандитами будет легче.
Он давно уже ел глазами искусного фехтовальщика, которого, оказывается, звали Кюдзо, да ещё как ел, живьём, можно сказать, жрал.
- Кстати, - отвлёкся от смакования будущих кар Маккой, - как мой пациент? Надо, раз уж представилась возможность, его окончательно долечить.
Доктор ушёл к Хейхачи. Сулу увязался за Кюдзо, нелюдимость которого позорно уступила фанатизму посланца из будущего. Оставшиеся без переводчика Кирк и Спок нейтрализовали Чехова научным заданием и, в ожидании следующей попытки вернуть группу на корабль, отправились посидеть у живописной реки. Чехову было приказано сочинить эссе о сравнительном анализе русской и японской деревни середины шестнадцатого века и по возвращении предоставить его старшему помощнику мистеру Споку.

Транспортаторная походила на пчелиный улей. Собранные изо всех отсеков инженеры, облепив агрегат, искали течь энергии.
- Вот! - закричал один из них. - Двадцать девять вместо тридцати пяти!
- Уф, - обрадовался Скотти. - Меняй кристалл.
Платформа озарилась знакомым мерцанием и под всеобщий стон снова погрузилась в темноту. Скотти стал лицом чёрен, а языком - похабен. Он, выгнав всех, без хлеба и воды заперся в транспортаторной.

Глава 4. Третья петля

Действительность опять соткалась перед путешественниками.
С неба лило. Ветви деревьев хлопали, как мокрые тряпки. Форма немедленно промокла, сапоги по щиколотку оказались в грязи. Вдали, среди хижин знакомой уже деревни, с боевыми воплями и испуганными криками метались люди. Со стороны леса к деревне приближались всадники, а баррикады на одной из дорог, той самой, по которой двигались бандиты, почему-то не стало.
- Сейчас бандиты ворвутся в деревню! - ахнул Чехов.
- Вперёд! - крикнул Кирк.
- Назад! - распорядился Спок. - Нужен план.
- Какой тут может быть план?!
- Видимо, у защитников план есть, не просто же так они убрали баррикаду. Капитан, берите Сулу, доктора и пробивайтесь к седому... Камбэю. Мы подождём, а потом перекроем дорогу, чтобы никто из бандитов не ушёл.
Мысль о том, что Чехов останется в относительной безопасности, Кирку понравилась. Он кивнул и побежал к Камбэю, стоящему на пригорке с боевым луком в руках.
- Вы? - не поворачивая головы, спросил самурай. - Не вовремя.
В глубине души Сулу тоже так считал, но перед лицом далёких предков следовало выглядеть достойно.
- Бандиты...
Камбэй кивнул.
- Я знаю. Пора разделаться с ними.
Кирк, почувствовав себя не у дел, подтолкнул Сулу: переводи, мол.
- Мы так и поняли. Двое моих людей перекроют дорогу, чтобы бандиты не могли покинуть деревню.
Сулу перевёл. Камбэй согласился.
- Хорошо. Но лекарю лучше пойти в убежище, где прячутся все неспособные сражаться.
Услышав перевод, Маккой запузырился от возмущения, однако Кирк не дал ему и слова сказать:
- Боунз, лишнего фазера нет, а фехтовать ты не умеешь! Немедленно в убежище!
- Там женщины и дети. К какой категории ты меня отнесёшь?
- Ты - врач! Вот иди и вылечи там кого-нибудь. Марш!!!
Оскальзываясь, Маккой побежал по лужам и только успел добраться до заветного сарая, как в деревню ворвались бандиты. Кирк проверил заряд фазера и приготовился стрелять. Сулу, вооружённый одной из запасных катан, сиял счастливой улыбкой и от нетерпения приплясывал на месте.
Начался бой. Сказать по правде, Кирк медлил, слишком плотной для стрельбы была завеса дождя, слишком быстро перемешались люди. А вот Камбэй стрелял из лука очень даже прицельно. Сулу вполне успешно отбил несколько атак, изгваздался и через минуту стал неотличим от других защитников деревни. Кикутиё сражался так отчаянно и самозабвенно, что сломал свой вычурный меч, и ему пришлось довольствоваться обычной катаной.
Бандитов кололи пиками, стаскивали с лошадей, добивали мечами, а то и просто крестьянскими вилами. К удивлению Кирка, жители деревни оказались неплохими солдатами. Бандитов становилось всё меньше. Самурай Кюдзо, оправдывая восторги Сулу, одним ударом катаны смахнул на землю последнего всадника, и тут грохнул выстрел. Кюдзо повалился на землю, с трудом поднялся, метнул катану в сторону дома, из окна которого стрелял его убийца, и снова рухнул, чтобы уже не встать.
Осознав это, Кикутиё окончательно впал в амок и прямо через улицу, не устрашившись ружья, кинулся к дому, где среди стариков и женщин прятался последний бандит. Распахнув дверь, он увидел стоящего с непонятным предметом в руке чудного лекаря, спасшего Хейхачи. Бандит, выпучив мёртвые глаза, лежал на полу. Маккой, нервно улыбнувшись, сказал:
- Летальный передоз. Прости, что раньше не успел.
В мире остался только шум дождя.
Чехов, сидя на развалинах баррикады, уже не пробовал высунуться за линию обороны Спока и посмотреть, как там, что там. Во время прошлой попытки спокойный обычно вулканец отшвырнул любопытного мальчишку в лужу. Не со зла, а просто потому, что лужи были везде: где глубже, где мельче. «Видимо, - рассудил Чехов, вылезая из лужи, - чопорный мистер Спок вспомнил боевое прошлое своей расы». У Чехова, по идее, тоже должно было быть боевое прошлое расы, но оно что-то не вспоминалось.
- Смешались в кучу кони, люди... - продекламировал юный русский.
- Мистер Чехов, вы уже сочинили эссе? Сейчас самое время мне его пересказать, - сквозь зубы процедил Спок и тщательно прицелился из фазера.
- Мне вы говорили, что прицеливаться не надо.
- Я не прицеливаюсь, а просто жду, когда на линии огня окажется подходящая цель. При данной тактике ведения боя, в существующих погодных условиях... По-моему, бандиты кончились, а у самураев есть потери. Пойдёмте в деревню.
Маккой распорядился отнести Кюдзо в дом, забрал с собой Сулу и приказал не мешать. Вскоре туда же позвали членов команды Энтерпрайз и Камбэя. После недолгого отсутствия Камбэй вышел на порог и с грустью сообщил, что Кюдзо-доно не выжил, и путешественники, которые так помогли деревне, согласились доставить тело великого самурая на его родину.

Скотти стоял над разобранным транспортатором и ругался. Извергаемые им проклятья были неприличны, однообразны и от виртуозности далеки. Впрочем, триббл, застрявший между двух силовых проводов, всё равно ничего не понимал. Потому, что давно обуглился. Излив душу и поправив нервы, Скотти выковырял угольки из транспортатора и принялся собирать несчастное устройство. Он тщательно всё наладил, настроил агрегат на приём потерянных членов экипажа и связался с Кирком.
- Глядишь, на открытие филиала успеем. Поднимай шестерых! - весело крикнул капитан. - И, кстати, приготовься обнять Маккоя.
Скотти пожалел, что он не триббл.

Словарь.
Транспортатор - устройство для мгновенного перемещения из любой точки пространства на корабль и наоборот. Иногда даёт сбои.
Фазеры - пистолеты, могут убивать, могут оглушать.
Трикодер - анализатор. Анализирует всё.
Триббл - животное, похожее на пушистый колобок. Сознанием не обладает.

@темы: 7 самураев, Звёздный путь

---

@темы: Звёздный путь

---

Деанон

Первый вызов

Руководитель медицинского центра с неудовольствием рассматривал новых могильщиков: молодой парень казался слишком безответственным, мужчина постарше - слишком равнодушным.
- Правила всем известны, но для проформы повторюсь: ваше дело - забирать трупы умерших до того, как их найдут охотники за органами, и увозить в крематорий. Иногда, пытаясь отобрать труп, мародёры открывают огонь, на этот случай ваша машина бронирована. Вот ключи и служебный телефон, идите работать.
Переглянувшись, могильщики вышли в коридор.
- Каору Джиннай, - сказал старый.
- Юске Ямадзаки, - сказал молодой.
«Юнец», - подумал один, «дедуля», - подумал другой.
Они рядком прошли по коридору и спустились к стоянке машин.
- Ну, и? - неизвестно у кого, неизвестно о чём спросил Ямадзаки.
- Ключи у тебя, - ответил Джиннай.
Высокий Ямадзаки завертел головой, обозревая ряды машин и их чёрные, практически одинаковые крыши.
- Какая из них наша?
Джиннай пожал плечами и из-под очков посмотрел на напарника.
- Я думал, ты знаешь. Звони шефу.
Ямадзаки вовсе не горел желанием это делать.
- Хочешь выставить меня недоумком, который не сообразил узнать номер?
- А на самом деле ты сообразил?
Ямадзаки не хотелось оскандалиться в первый же день новой службы, и он напряг интеллект.
- На бампере должна быть наша эмблема.
- Стоянка ведомственная, на ней проблематично найти автомобиль без эмблемы.
- А! - сверкнув единственным глазом на брелок с созвездием Плеяд, обрадовался Ямадзаки. - Ищем субару.
Джиннай прошёлся вдоль нестройного ряда машин и показал пальцем.
- Эту попробуй.
Ключ подошёл.
- Ты знал.
- Наши предшественники погибли три дня назад. Вчера был дождь. Под этой машиной асфальт сухой. По какой-то причине служебным транспортом не пользовались.
«Умник», - подумал один, «недотёпа», - подумал другой.
Противно заверещал зуммер рабочего телефона. Первый вызов, первый труп. Джиннай, выслушав сообщение, сказал:
- Двадцатый округ. Клуб гурманов, адрес найди по навигатору. У клиента внезапно остановилось сердце. Поторопимся.
Удобно расположившись на пассажирском сидении, Джиннай достал развесистый бутерброд и впился в него зубами. Ямадзаки, бутербродом не запасшийся, пробурчал:
- Конечно поторопимся, а то труп гурманы съедят.
- Кх. И тебе приятного аппетита.
Торопиться, действительно, не стоило: вряд ли двухсоткилограммовый обжора мог привлечь внимание охотников за здоровыми органами.
Хозяин клуба суетился вокруг стола, покрытого фарфоровыми блюдами и серебряной загадочной утварью.
- Кто же будет платить?! Позвольте согласно счёту забрать...
- Да он и есть-то не начал! - возмутился Ямадзаки. - Унесите всё на кухню, и нечего лапы тянуть к чужому бумажнику.
- Деньги и документы передаются родственникам, - хмуро сказал Джиннай. - Им и расскажете, почему у вас в ресторане люди помирают.
- На кухню отнести?! - взвился ресторатор. - Заморозить прикажете, а потом разогреть для другого ценителя тонких нюансов редких блюд? Вы смеётесь?!
Открытые мёртвые глаза неудачливого ценителя неотрывно смотрели на недоступные отныне нюансы блюд.
- Мы не смеёмся, - трагично искривив морщины, ответил Джиннай. - У нас горе.
«Неженка», - подумал один, «наивняк», - подумал другой.
- Не кисни, - шепнул Ямадзаки. - Подумаешь, труп! Все там будем.
- Нет, не подумаешь! - горячо возразил Джиннай. - Посмотри на него, а теперь посмотри на гроб.
Стандартный гроб по сравнению с огромным телом выглядел убого. Джиннай вытащил телефон, выслушал недлинный совет и глубоко вздохнул. Ямадзаки поинтересовался:
- Что тебе сказали?
- «Уминайте, как хотите, но чтоб влез. Могу второй гроб прислать. Пополам умершего кто пилить будет?».
Ямадзаки пожал плечами.
- Начать с того, что мы его не дотащим.
- Не суди по себе, - ухмыльнулся Джиннай.
Он попробовал поднять труп за плечи, но только руки себе оттянул.
- Сейчас, - крикнул Ямадзаки и выскочил из клуба.
Через пять минут, распихивая столики, в зал въехал некрупный автопогрузчик. Ресторатор схватился за голову, однако желание избавиться от бывшего посетителя победило. Труп, подняв, плюхнули в гроб. Гроб скрипнул, но выдержал. Труп свесился по бокам.
Джиннай почесал затылок.
- И как его уминать?
- Сверху попрыгай.
- Юный циник.
- Старый лицемер.
Труп тактично подпихивали с одной стороны, но он немедленно пёр из всех щелей с другой. Через полчаса нечеловеческих усилий почтительность у могильщиков сошла на нет. Взмокший Джиннай, как орёл на вершине скалы, сидел на крышке гроба, а Ямадзаки, запихивая внутрь выступающие фрагменты трупа, закреплял успех скотчем. В результате образовался блестящий кокон замысловатой формы. Кокон был на погрузчике доставлен к машине. Предстояло отправить всё это великолепие в специальный люк. Неожиданно над головами измученных могильщиков грохнул выстрел, и резкий голос приказал:
- Не туда, к нам грузи.
Джиннай, поправив очки, подошёл к группе мародёров и сунул в лицо тому, кого счёл главарём, тяжёлый револьвер.
- Я с этим телом сжился очень, сросся намертво, слипся практически. Не отдам! Ясно?
Главарь посмотрел на Джинная с испугом. По его разумению, перед ним стоял клинический идиот, от которого чего хочешь можно ожидать. Вот возьмёт сейчас и нос отстрелит. Ты останешься уродом, а его даже в тюрьму не посадят.
Ямадзаки споро задвинул труп на предназначенное для него место и развернул погрузчик направляющими в сторону машины мародёров. Стало ясно, что ему ничего не стоит забодать её и потом ещё пару раз проехаться по владельцам.
- Психи! - только и сказали мародёры.
«Сработаемся», - подумали могильщики.

@темы: Медовые соты