Не, ну мне салют, если на площади Ленина, из одного окна виден, если - на набережной - из других, но чтобы во дворе прямо устраивали салют - перебор. Настоящий салют города миллионника. Я - против таких экспериментов надо мной.

@темы: Сказочное, личное

---

Встретить свою кошку

---

Ура, мне новый хвостик пришили!

Мне тоже... Сволочи!!!

@темы: котовное

---

Была на выставке "Кошки-мышки и хорьки". Давали (до и после - салфетки) гладить. Погладила: сфинкса, мышек, хомячков, двух морских свинок: гладкую и кустистую. И хорьков. Какая у них жёсткая шёрстка! Вот не думала. А милые зверьки. От белого до чёрного практически.

@темы: котовное

---

Как я его?
- Я не виноват! – в который раз воскликнул Рено.
- А кто виноват? – в который раз спросил Шинра.
Рено понял, что начальника измором не возьмёшь и потупил наглые очи так, что они вовсе не перестали быть наглыми.
- Руд.
Шинра содрогнулся. Такого оборота дела он не ожидал. Никогда ещё турки не опускались до кляуз. Рено покрылся пятнистым румянцем и выговорил с трудом:
- Он висел на подкрылке, я засмотрелся.
Шинра потерял дар речи, но собрался и снова его обрёл.
- На что засмотрелся?
Рено возмутился:
- Не на что, а на кого! На Руда! Он такой красивый.
Теперь уже Шинра пошёл пятнами.
- Идите, - с трудом выговорил он.

… - Как я его? – закончив рассказ, спросил Рено друга.
- Хорошо соврал, - скривился Руд. – Думаешь, он тебя правильно понял?
Рено улыбнулся.
- Главное, чтобы ты меня правильно понял.
Запястье Руда крапивой ожгли горячие пальцы напарника. У лысого турка закружилась голова. Очнулся Руд только, когда перед его носом что-то замаячило.
Руд пригляделся. Знакомые часы. И прислушался.
- Я выиграл пари! – вопил невменяемый напарник. - Выиграл. Снял с тебя часики, а ты и не дёрнулся.
- Что выиграл? – каменея, спросил Руд.
Рено осёкся, а потом расплылся в улыбке:
- Не «что», а «кого».

@темы: Final Fantasy

---

Сдала я дочечку в художественное объединение. Она туда очень хотела, а я после танцевального опыта побаивалась. Танцам в русском стиле её учили пожилые кубические тётки, научили восклицать и каблучком притоптывать. Рисованию будет учить симпатичная девчушка лет двадцати пяти от силы. На SuNa похожая. Ну, пусть всё будет хорошо.

@темы: личное

---

Нехорошо снимать на телефон, но что поделаешь, если на рассвете видишь такое. Проклятые фонари кайф испортили. Там, вдали - обычно - низкий левый берег. Но теперь - серые кучки странных тучек, прорезь неба, где уже встаёт солнце, а на всё это надвигается чёрное облако.

@темы: Сказочное, личное

---

02.11.2012 в 20:11

Пишет  Мышь Стебучая:

"Щепка" Часть вторая
Всем участникам САЮКОСЛЁТА-2012 посвящается.
Предупреждение: текст содержит элементы плагиата и 10000 слов

ЩЕПКА
Авторы: Мышь Стебучая и Кошка-Плюшка

Главы:
Глава 6. Не отступлюсь!
Глава 7. Экспедиция за экзотическим животным
Глава 8 Щепка
Глава 9. Мирная жизнь
Глава 10. Превратности карьеры


Глава 6. Не отступлюсь!

Вернувшись и не получив больше никаких указаний от Довэня, Асано в кои-то веки был предоставлен сам себе. Бездействие порождало в голове мысли, которые раз за разом возвращали солдата к его первым разговорам с генералом Сё. Асано корил себя за то, что поверил льстивым речам честолюбивого генерала, что не разглядел за собственным презрением к Небесному Императору и его двору, умело присыпанным приправами из слов Сё, желания банальной власти. За то, что оказался столь недальновидным, не проанализировал ситуацию, прежде чем ответить то роковое «Да, я с вами». За то, что поддался собственным эгоистическим порывам.
Наверное, в сложившейся ситуации лучше всего было сидеть и ждать новых приказаний от командиров. Но каждая секунда казалась вечной. Асано решил действовать самостоятельно. «Если нет приказаний – действуй по своей инициативе!» Как там ребята? Он знал только о судьбе Като и Рейджиро, а все остальные друзья из второго? Мертвы? Под арестом? Асано от злости скрипнул зубами и направился к казармам, где временно расположились Като и Рейджиро. Друзья спали, изнуренные путешествием. Асано нащупал бумагу и карандаш, зажег свечу и написал несколько слов о том, что он возвращается, чтоб друзья за ним не шли, что их появление у Сё нарушит его план. И чтобы о его уходе непременно сообщили Довэню.
«Если главком северян подумает, что я переметнулся… впрочем, сейчас это самое меньшее, что меня волнует…» - думал он, покидая территорию Северной армии.
Уже на подходе к своей, ставшей внезапно чужой, Западной армии, Асано остановился, достал нож, хранившийсяза отворотом армейского сапога, и тремя четкими, быстрыми движениями нанес себе несколько глубоких ран. Сил у него осталось только на то, чтобы добрался до казармы.
- Несколько солдат, верных прежней власти… - переводя дыхание, сообщил он патрульным. – Судя по форме, из Северной, хотя, в темноте сложно было понять… они напали на нас с Като и Рейджиро… Их убили, а мне удалось уйти… Чёрт…
Асано потерял сознание.
Через несколько часов он очнулся в местном госпитале. Усилием воли заставив вернуться ускользающий мир на место, Асано поднялся.
Вырваться из госпиталя (ох, как же он ненавидел это место), Асано удалось, хотя и не сразу. Настырные медики то и дело пытались его уложить в кровать. Пришлось пригрозить, что если генерал Сё не услышит отчета о «вражеской попытке разведать ситуацию», то им всем придется несладко.
Конечно же, первым делом он отправился к Сё и в красках рассказал ему про «ночное столкновение». На вопрос, где же трупы Рея и Като, Асано лишь пожал плечами, дескать, откуда мне знать. Место столкновения показать смогу… наверное… мы немного перебрали, простите, Сё-сама, праздновали нашу победу и все такое. Ну да, дурак, недооценил обстановку. Помню ли, что отвечаю за них? Конечно, помню. Наряд вне очереди? Слушаюсь. Чистить сортиры в тюрьме? Есть! Разрешите выполнять?
От Сё Асано вышел в приподнятом настроении. До этого он все время гадал, как пробраться в тюрьму средь бела дня. Оказалось – очень просто.
Оформив все нужные бумаги и пропуска - куда ж без бюрократии – Асано приступил к отработке наказания, одновременно выискивая среди пленных своих ребят. На третьем часу он их нашел. Не всех, конечно, но некоторые выжили.
- Асано? Так ты переметнулся на сторону этой шавки?!
Асано приложил палец к губам, призывая к тишине, оглянулся по сторонам, и, не заметив никого поблизости, просунул через решетку руку.
- Вас почти не охраняют.
- А кому мы нужны? Нас сюда сунули, и ждут, пока мы сдохнем от голода.
- Вот, - Асано протянул паек, который ему полагался на завтрак, - больше пока не могу дать… тихо!
Послышались шаги, Асано пришлось спешно ретироваться и делать вид, что драит полы в другой камере. Оттуда он увидел, как один из солдат Сё, подошел к его друзьям и, презрительно усмехнувшись, сказал им что-то про полудохлых глистят – ублюдков большого глиста, который тоже скоро сдохнет.
С трудом сдерживаясь, чтоб не придушить мерзавца, Асано поклялся, что позже перережет ему горло. Когда солдат генерала Сё, вдоволь поизмывавшись над пленниками, ушел, Асано снова подошел к своим. Посыпались вопросы.
- Что с Тенпо? С Кенреном и Годжуном?
- Маршал с Генералом – в Нижнем Мире, а главком здесь, этажом ниже.
- $*^&^$*#&^.
- Я не могу здесь долго оставаться. Ночью я вас выведу, отправитесь к северянам. Мне пока доверяю, не знаю, надолго ли это.
- Вытащим и Годжуна!
- Не получится. Его охраняют. Главком Северян уже всё знает, и готовит операцию по спасению. Мы ещё сразимся под драконьим началом! – Асано попытался улыбнуться, но улыбка получилась натянутой.
Повисло неловкое молчание, после которого Асано все же решился спросить:
- Ещё кто-то остался в живых?
- Нет.
«Ненавижу себя!!!!»
- Ясно. Като и Рей сейчас в расположении Северной. Все. Теперь – до ночи.
- Будь осторожен!
- Постараюсь…
Уже ближе к ночи, уповая на темноту, Асано вновь подполз к тайному ходу, ведущему в тюремный зал. Алиби себе он обеспечил: сославшись на то, что раны, нанесенные утром, снова начали кровоточить, да и вообще, он ужасно себя чувствует, солдат пришел в госпиталь. Добрые врачи обрадовались, уложили его в отдельную палату, напичкали лекарствами и велели отдыхать. Как только стемнело, Асано применил старый как мир прием: под одеяло напихал всего, что нашлось в палате, сымитировав спящую фигуру, а сам сбежал через окно.
Немного поплутав по темным коридорам между камер, он вновь подошел к оставшимся из второго эскадрона. Ребята его уже ждали. Прислушавшись к тишине – не идет ли кто – Асано достал из сумки несколько отмычек и некоторое время возился со старым ржавым замком, пытаясь задеть нужный механизм. Наконец, дверь поддалась.
- До следующего обхода около двадцати минут, - шепотом сообщил он товарищам, которые пытались из подручных средств слепить подобия спящих фигур.
– На первое время – сойдет. К старой дыре, живо!
Снаружи Асано выдал беглецам несколько ножей и свой пистолет – все, что он смог незаметно добыть.
- Как же ты без оружия?
- Я себе свой старый возьму. Мне пока ничего больше и не надо.
Когда Асано только начинал служить, ему выдали пистолет, который испортился во втором же бою – ёкаи постарались. Но так как это было первое оружие, солдат решил оставить его себе, как талисман, а сам оформил потерю табельного оружия на месте проведения боя. Конечно, получил за это втык от начальства, отработал наряды вне очереди и получил новое целёхонькое оружие.
Вот теперь старое пригодилось.
Ребята разделились по двое, и чуть в расстоянии друг от друга передвигались к тому месту, где в обозначенное Асано время, не должно было находиться патруля.
Маршруты патрулей Асано выпытал ещё днем у приспешников Сё проверенным методом: «напоить, разговорить, узнать по минимуму всё, что нужно, замести следы проникновения в мозг байками из жизни». Сам он шел неподалеку от своего бывшего эскадрона, готовый прикрыть его, если возникнет необходимость.
Необходимость возникла.
Один из солдат Сё заметил странные передвижения за кустами и пошел узнать, кто там. Но буквально в двух шагах упал с перерезанным горлом. На хрип из казарм выбежало ещё несколько солдат.
- Ты? – узнал один из них Асано и направил пистолет, готовый выстрелить. - Я так и знал, что из второго эскадрона нельзя никому верить!
Выстрела не последовало. Из кустов, обнажив оружие, выбежали беглецы и набросились на врагов. Тишина, царившая в ночи, была разбита криками умирающих.
«Чёрт!!!» Асано увернулся от удара и всадил нападавшему нож в спину.
- Уходите!!!!
- А ты? – боевой товарищ вывернул руку своему сопернику и резким движением отправил его к праотцам.
- Разберусь с этими, - Асано взглядом указал на атакующих врагов, - и в госпиталь. Я спал и ничего не знаю.
Пять выстрелов – и все пять нападающих лежат мертвыми.
- Боевые? – удивился счастливчик, которому досталось оружие Асано.
- Явно не транквилизаторы, - улыбнулся тот, намекая, что не то время, что б вспоминать про запрет на убийство. – Вот, держи!
На прощание Асано кинул ребятам запас патронов.
- Уходите, пока вас не увидели! Дорогу знаете. Обо мне не волнуйтесь. Я заслужил то, что заслужил.
С этими словами он нырнул за ближайшее дерево и понесся к госпиталю, пока часть взбудораженной армии предателей стекалась к месту уже закончившейся схватки.
«Будьте осторожны…»
Вот и госпиталь! Боги, это чудо, что по пути ему не попался никто из дозорных, да и обычных ками. Асано на бегу подпрыгнул, дотягиваясь до лестницы, подтянулся, перелез через окно в свою палату, скинул форму на пол, залез под одеяло и только после этого понял, что у него адски болит порезанная рука. Марлевая повязка стала алой от крови, а сердце продолжалось колотиться с невиданной доселе скоростью.
Он с трудом заставил себя отдышаться, успокоить бешено колотящееся сердце и выбросить из головы ненужные мысли о судьбе оставшихся в живых.
Через несколько минут в палату ворвались несколько приспешников Сё, сопровождаемые переполошенными медиками.
- Вы должны немедленно оставить этого пациента в покое! Ему нужно отдыхать!!!! – пытался остановить солдат врач!
- Заткнись ты! – грубо ударил его кто-то из военных.
Асано изобразил насильно вытащенного из сна человека.
- А, что? Что тут происходит?
- Твои сбежали из-под стражи!
- Их поймали? – стараясь сохранить хладнокровие, медленно произнес Асано.
- Нет.
- Плохо, - покачал он головой.
- Ты где был час назад?
Асано изобразил удивление и то, что до него только сейчас дошло, почему посреди ночи ворвались именно к нему.
- Спал. Если не ошибаюсь, ко мне кто-то заходил несколько часов назад. Я сквозь сон слышал открывающуюся дверь.
Медсестра закивала, и предатель понял, что попал в точку. Спрятанное под одеялом другое одеяло медсестра приняла за спящего солдата.
- С больной рукой крепко не заснешь, малейший звук может разбудить…
Для весомости аргумента, Асано приложил к груди перевязанную окровавленными бинтами руку. Медсестра, увидев это, вскрикнула и убежала за новыми бинтами.
- Я понимаю, почему вы пришли именно ко мне, но если бы попытку побега осуществил первый или третий эскадрон, вы пришли бы арестовывать тех, кто ранее служил там, а потом перешел на нашу сторону? Я кажется не раз доказал свою преданность нашему делу…
Офицер, возглавлявший солдат, был вынужден признать правоту Асано. Но, все же, уходя, оставил двух людей для охраны.
«Пронесло…» - подумал предатель, снова ложась в постель и на этот раз действительно засыпая.

Глава 7. Экспедиция за экзотическим животным

Со дня убийства Императора прошло три недели.
Было объявлено: организатора преступления – маршала Тенпо – разоблачили, арестовали и казнили. В соучастии признались генерал Кенрен и несколько бойцов скандально известной первой группы. Они тоже были казнены. Годжун, как вышестоящий офицер, недосмотревший за подчинёнными, находился под арестом. Небеса не торопились решать его участь.
Драконы молчали.
Дипломаты обходили стороной миссию этих гордых и спесивых существ.
Генерал, назначенный в первую группу, уволился ещё до представления.
Маршал, назначенный в Западную армию, скоропостижно заболел и ушёл в бесконечный отпуск.
В армии царил порядок, которого дракон в качестве главнокомандующего добиться так и не сумел.

По темному коридору тюрьмы бесшумно двигались двое в камуфляже.
- У нас час до следующей смены, - прошептал тот, что был повыше.
- Знаток местных порядков? - усмехнулся низкий. – Вот он.
У дальней стены следующей камеры лежала светлая, покрытая бурыми пятнами фигура.
- Скоты.
- А ты чего ждал?
Тенпо опустился на колени и полез в вещмешок.
- Это нас можно было «казнить», никто и не хватился, а за него драконы порвут. Он нужен живым, но тихим. Покладистым.
- В отрубе, что ли?
- К лучшему.
Годжун поднял голову, разбитые губы шевельнулись, покраснев от выступившей крови.
- Идите сюда, - позвал маршал. – У Кенрена есть вода, а я пока решетку того…
- Не успеете, да и охрана услышит.
- Что она слышать будет? – свирепо спросил маршал.
Раздалось тихое шипение.
- Идите же сюда, только глубоко не дышите – у меня кислота концентрированная.
Годжун попробовал встать, но не смог. Кенрен судорожно крутил крышку фляги, радуясь тому, что маршал запретил тащить на дело алкоголь. Ему удалось дотянуться и вылить несколько капель на губы арестанта.
- Хватит, лучше часто, но маленькими порциями.
Годжун неловко повернулся и тихо застонал.
- Что там? – спросил Тенпо, не отрываясь от процесса травления.
- Ступни обожжены.
Кенрен витиевато выругался.
- Генерал, что вы себе позволяете в присутствии командира?! – возмутился Годжун.
Генерал закашлялся.
- Действительно, самый упёртый тип из всех, кого я знаю. Вас пытали?
- Поговори лучше о погоде, - давясь парами кислоты, фыркнул Тенпо.
- Им быстро надоело, - пытаясь сесть, ответил Годжун.
- Лично убью Сё, - пообещал Кенрен.
- Не трещи крылышками, - посоветовал Тенпо. - У нас очень мало времени.
- Дай я!
Кенрен сел на осклизлый пол, упёрся ногами в бетонную раму и потянул решетку на себя. Через несколько секунд он опрокинулся на спину, удерживая в руках выгрызенный кислотой металл.
- Оцените, Годжун-сама, качество физической подготовки личного состава, - пробурчал Тенпо, отнимая решетку у Кенрена. – Отдай. Вцепился.
Маршал поковырялся в вещмешке и оскалился:
- Хватай его и отходи, у меня отвлекающий манёвр задуман.
Годжун вскинул голову.
- Вас схватят и казнят. Запрещаю.
Маршал пожал плечами:
- Вы не в том положении, чтобы запрещать.
- Не армия, а хам на хаме. Тогда убейте меня сейчас. Если я опять попаду к Сё, боюсь, уже не смогу… сопротивляться.
Кенрен протестующе замотал головой.
- Да фиг с ним, с Сё, пусть живёт пока! Бежим, а то командира уморим.
Тенпо вернул решетку на место. На первое время этот нехитрый ход мог прокатить. Годжун был длинным и неудобным, но очень лёгким. Кенрен не отставал от летящего впереди маршала, хотя сердце его билось где-то в районе горла. Темнота полуночи скрывала беглецов, однако и им рассмотреть тропу удавалось с трудом.
- Знаешь, Феникс… - звучный бас грянул прямо над затылком Кенрена.
Похитители Годжуна остановились, как вкопанные, но оборачиваться не стали.
- Знаю. А что именно?
- В кустах, у заброшенных, но два часа назад кем-то вскрытых Врат прячутся вооружённые солдаты.
- Твои?
- Я думал - твои.
- Мои все дома.
- А у Врат Идзора не пасется ли какая-нибудь загадочная компания?
- Тигр, разве что, гуляет.
- Пойдём-ка туда.
Стихии двинулись по темной аллее парка к одному из непарадных входов во Дворец. Догадливые ками пошли за ними.
- Закрыто? - удивился Черепаха и аккуратно снял дверь с петель. - Открыто. Я знаю одного нервного юношу с длинными ушами, который огорчится, если генерал Сё умрет до разговора с ним.
- А я и не… - начал было маршал.
- У него даже рога от огорчения отвалятся, - добавил Феникс. – Привет, Тигр.
- Сколько вас ждать можно?!
- Не надо нас ждать, - заметил Черепаха, вскрывая Врата личным кодом. – Маршал Тенпо, вы не только рассеянны, но и криворуки. Поднимите свой кошелёк.
Тенпо послушно поднял с мраморных плит портмоне.
Тигр осторожно убрал с лица Годжуна беспризорную прядь волос и горестно вздохнул. Феникс торжественно проговорил:
- То, что не убивает, делает нас сильнее.
Врата закрывались медленно, но ками, выпавшие в Нижний мир, так и не успели узнать, от кого именно дух огня схлопотал подзатыльник.
- Дело сделано, - заторопился Тигр, как только тяжелые створки сомкнулись. - Мне пора, я уже везде опоздал!
- Трусишка! – проводил его ласково Феникс.
Черепаха подумал о хоронящихся у него солдатах Западной армии и прогудел:
- Да, по лезвию ножа ходим. Кстати, Сё в поисках Жуня весь Тенкай перероет, а мне на свою территорию пускать его очень не хочется.
Фениксу тоже не хотелось принимать чужаков в своём гламурном гнёздышке.
- Какие будут идеи?
- Тех, кто в засаде сидит у старых Врат, надо убить. Тогда Сё решит, что Годжун именно там покинул Небеса.
- Пошли?
- Один справлюсь, - пробурчал Довэнь.
- Чо сразу ты?! – возмутился Феникс. – Жребий!
В лунном свете блеснула монета, и убивать засаду отправился дух земли.

Глава 8 Щепка

День, растягиваясь расплавленной резиной, медленно переполз в вечер. Потом за окном окончательно стемнело. Делать было нечего и от этого хотелось выть на луну. Только вот луны и звезд в Тенкай не было. Солдат со стоном откинулся на жесткую спинку стула, закрыл руками глаза и надавил на глазницы. Спать хотелось неимоверно, но его определили в ночной караул.
В обычное время Асано с легкостью мог не спать сутки. Но нервное напряжение последних дней давало о себе знать.
Внезапно в казарму ворвался один из старших офицеров.
- Подъем! Аскарида сбежала! Срочно перекрыть все дороги!
Далее следовали распоряжения, кто в составе какой группы куда идет. Услышав свое имя, Асано и несколько солдат направились в назначенное место.
Он уже знал со слов того же офицера генерала Сё, что помощники беглеца проникли в Тенкай именно через эти Врата. Но очень сомневался, что они, да еще и с полуживым Драконом на руках, вновь решатся выбрать этот путь.
Они и не выбрали.

Довэнь, тяжеловесный и медлительный в мирной жизни, в бою равных не знал. Разве что Бог Войны, вооружённый заклятьями, мог его остановить. Никаких душевных терзаний Черепаха не испытывал, искренне считая мятежников предателями, а запрет убивать – небесной блажью. Нельзя же запретить огню гореть, воде литься, а ветру дуть? Раз так, то следует смириться с тем, что огонь будет пожирать, вода – топить, а воин - убивать.
С момента прихода вести о гибели Императора Довэнь только и делал, что копил злобу. Он ни на секунду не поверил в виновность умного и не тщеславного маршала. Мысль, что генерал Кенрен – раздолбай и бабник – захотел власти, тоже показалась духу земли нелепой. Попытки каких-то неизвестных генералов наложить лапу на управление армиями бесили, а известие о том, что наивного, трудолюбивого и честного духа воды держат в каземате, разозлило Довэня до маленьких красных гномов в глазах. Но тогда резких движений делать было нельзя. А теперь одно резкое движение сделать было даже нужно.
На подходе к цели Довэнь, хмыкнув, притормозил, а потом наклонился, и несколько крупных булыжников перекочевали в его широкие карманы. «А то разбегутся, как тараканы», - сквозь сжатые зубы зло процедил дух земли. По большой дуге он обошёл засаду, вытащил два камня и легко, как теннисные мячики бросил их в солдат.
- Раз, два.
Удары булыжников, раздробивших две головы, получились негромкими, шум падения тел - очень слабым – солдаты сидели на корточках. В несколько прыжков Довэнь оказался рядом с остальными и ударил катаной…
- Три и… четыре.
- Трево…
- Пять.
Для шестого убитого хватило удара кулака, для седьмого – ноги. Из кустов по другую сторону Врат к ним уже бежали.
- Разворошил я муравейник.
С этими словами дух земли метнул ещё два камня…
- Восемь, девять.
…и бросился навстречу бегущим. Двое солдат, вооружённых катанами, задержали его на несколько секунд, не больше. По одному Довэнь прошёлся мечом, по другому – ребром ладони.
- Десять, одиннадцать.
- Бежим!!!
- Ну да! У маршала Тенпо острая катана, а у генерала Кенрена крепкие кулаки. Двенадцать, тринадцать.
За спиной грохнул выстрел, и Довэнь крутанулся на каблуках в надежде катаной отбить пулю. Однако никакой пули там не было, а был один готовый труп и тело, медленно падающее на землю.
- Четырнадцать, пятнадцать. Все, - машинально досчитал Довэнь. – Что это за поворот сюжета?
Он оценил расположение тел и нож, торчащий из горла раненого.
- И куда же летел этот нож на самом деле? – пробурчал Довэнь. – Впрочем, догадываюсь. А ты вмешался? Почему?
Довэнь присел на корточки и стёр кровь с лица лежащего.
- Солдат Жуня?
При всём желании Асано не мог ответить. Черепаха поморщился: нож, брошенный с такого расстояния, пробить пластины его панциря был неспособен, но кто об этом знал?
- Спасибо. В карму зачтётся.
Асано силился что-то сказать.
- Кстати, Жунь… тьфу ты, Годжун-сама теперь в безопасности.
Асано прикрыл веки и тут же снова открыл.
- Прости, солдат, но в госпиталь я тебя отнести не могу. Это вызовет подозрение. Рисковать нельзя. Знаешь, есть такая поговорка «Лес рубят – щепки летят»?
Из уголка рта Асано потекла струйка крови.
- Не жилец. Оно и к лучшему. Не буду тебя мучить.

Стояла живая тишина тенкайской ночи. Засада расслабилась. Оборвавшийся крик «тревога» грянул, как гром с ясного неба. Асано и ещё несколько солдат кинулись на помощь. Но навстречу им уже в панике бежали те, кому не посчастливилось первым встретиться с вражеской армией.
- Что там?
- Монстр!!! - только и успел в ужасе выкрикнуть солдат, прежде чем камень, вылетевший из темноты, раздробил ему череп.
Асано инстинктивно вжался в ствол дерева, нащупывая на поясе сломанный пистолет. Безобидная игрушка, только мальчишек пугать годна... И тут он увидел того, кто одним махом изничтожил почти весь отряд. Довэнь, главнокомандующий Северной армией.
Пока Асано, цепенея от ужаса, наблюдал окончание битвы, Довэнь расправился еще с двумя солдатами, которые решили подкрасться сзади и неожиданно напасть. Неожиданно не получилось. По одному полоснули катаной, другой получил удар кулаком и отлетел с размозжённым лицом.
Боковым зрением Асано заметил движение. Солдат Сё замахнулся, прикидывая расстояние до цели, и метнул нож.
Тело среагировало раньше мозга. Асано кувыркнулся, подбирая с земли пистолет, который кто-то выронил, в панике убегая от Черепахи, и, оказавшись между Довэнем и солдатом, не прицеливаясь, выстрелил. В следующую секунду он почувствовал толчок, отступил назад и схватился за горло.
Дышать сразу же стало невозможно.
Асано осел на землю, хватая ртом воздух, мир начал крениться. Из темноты проступило лицо Довэня.
Умирать одному было страшно. Асано вцепился в рукав главнокомандующего, силясь задать только один вопрос, мучавший его, но не смог издать ни звука. Однако Довэнь всё понял.
Годжун в безопасности. Это самое главное сейчас. Как и то, что Черепаха не пострадал. Асано хотел улыбнуться, но губы уже не подчинялись воле хозяина.
"Простите меня", - слов опять не получилось. Проклятый нож!!!
Он закрыл и открыл глаза, давая понять, что понял.
Если бы он мог хоть что-то сказать...
- Прости, солдат, но в госпиталь я тебя отнести не могу, - сквозь пелену кровавого морока услышал Асано.
Понимать, что не проживёшь ещё и несколько секунд - уже не страшно. И жизнь, как ни странно, не проносилась перед глазами. Волновало только то, что он умирает, не вовремя. Что он не искупил все свои ошибки. Волновала судьба ребят из его эскадрона. Но, как назло, он не мог спросить...
Возможно, Довэнь говорил что-то еще. Возможно, но Асано не слышал.
Стало холодно.
Потом – темно.
А потом, не стало ничего.

Чёрный воин прижал свои ледяные пальцы к горлу Асано и подождал, пока пульс исчезнет.
- Прощай, щепка.

Глава 9. Мирная жизнь

Бывшие небесные воины, неожиданно для себя оставшиеся в Нижнем мире, всё это время не бедствовали. Они быстренько устроились в местный бар вышибалами и навели там такой драконовский порядок, что их побаивался сам хозяин. От платинового кенреновского амулета оторвали пару звеньев и загнали их местному ювелиру. На вырученные деньги изгнанники сняли у милой пожилой дамы несколько комнат, жили там и горя не знали.
Вчера на рассвете вернувшийся с работы Кенрен обнаружил под дверью пакет. Раскурочив его, генерал долго созерцал странную пластиковую карточку, но понял, что это ключ от Врат, только прочитав записку. «Фирма предлагает увлекательный тур – путешествие по вонючим казематам. Ладно, если серьёзно, то Годжуна надо из тюрьмы добывать, а то он там кони нарежет. Помните запасной портал? По этой карточке выйдете не из Идзора, а из него. Решетку травите кислотой – это быстрее и тише. Подержите дракона у себя до поры, до времени. Удачи». Неясным оставалась личность автора послания, а перспективы вырисовывались слишком туманные, но, посовещавшись, друзья решили рискнуть.
Теперь же, получив помощь и, что гораздо важнее, моральную поддержку от зверобогов, изгнанники могли праздновать, пусть временную, но победу.
- Быстрее! – подгонял Кенрен задумчивого Тенпо.
- Что «быстрее»? Голым из больницы не выписывают. Схрон с одеждой ищи. Надо Годжуна одеть и в порядок хоть как-то привести.
- Тьфу! Точно! А как ты догадался хозяйке о больнице сказать?
- Не в санатории же его держат. Ясно, что вид будет бледный.
Годжун открыл глаза.
- Пить дайте.
Пришлось остановиться.
- Кенрен, несколько глотков, а то ты у нас жалостливый, но бестолковый.
Годжун так жадно смотрел на флягу, что Кенрен не выдержал:
- Мне не жалко, но вам плохо будет.
- Мне уже плохо, - оскалившись, сообщил Годжун. - Мази какой-нибудь нет?
- Сейчас, - пообещал Тенпо, - на квартиру вас доставим, и я пойду лекарств куплю. Кстати, если хозяйка спросит - вы попали в аварию. Мы - ваши друзья, не вздумайте отдавать Кенрену приказы, забрали вас выздоравливать в домашних условиях.
- Сомневаюсь, что мне удастся роль выздоравливающего.
Годжун закашлялся и прикрыл рот ладонью.
Одежда, которую Кенрен подбирал по своей фигуре, Годжуну подошла, только кроссовки не понадобились, и Тенпо некоторое время нёс их, держа за шнурки, но потом одумался и спрятал обувь в сумку.
Хозяйка встретила нового постояльца приветливо – местные люди сохранили с ёкаями добрососедские отношения. Годжуна, как смогли, полечили, напоили и уложили спать.
Если раньше тюрьма была для него полем боя, и дракон из последних сил, но сражался, то теперь ярость кончилась, остались только боль и смертельная усталость. Годжун пытался хоть сколько-нибудь комфортно уложить под одеялом переломанные рёбра и обожженные ноги. Кенрен блуждал вокруг. Он распотрошил кровать маршала, отдал Годжуну самый тёплый и мягкий плед, больше помочь раненому было нечем. Собственное бессилие мучило деятельного генерала.
Наконец, Годжун угомонился и закрыл глаза, но очень скоро в забытье жалобно застонал. Кенрен проклял всё и поднял раненого на руки.
- Зачем вы это делаете? – спросил Годжун тихо.
- Вам стало лучше? Только честно.
- Да, - удивлённо ответил Годжун.
Кенрен таскал его полночи, потом всё-таки осторожно положил на кровать и заснул. Проснулся генерал от собственного дикого вопля. Ему приснилось, что в их маленький домик врываются воины Сё и Годжуна утаскивают. При этом на других они не обращают ни малейшего внимания, а сам генерал не в состоянии пошевелиться и оказать сопротивление. Тенпо отправился к разбуженной хозяйке.
- У вас валокордина не найдётся? Или, на худой конец, валерьянки?
Хозяйка сразу сменила гнев на милость, заохала и полезла в аптечку.
- Рано вашего друга из больницы выписали.
Из-за двери комнаты постояльцев донеслось протестующее бурчание дракона: «Можно было и раньше!» и ответ Кенрена: «В самый раз, привередливый какой!»
- Нет, нет, - успокоил хозяйку Тенпо, - с больным всё в порядке, это Кенрен мышь увидел. Переволновался, теперь ему без валерьянки не заснуть.
Конечно, Тенпо лукавил, и с драконом было не всё в порядке. Помимо физических травм Годжун получил в заключении некоторый, скажем так, сдвиг по фазе. Выяснилось это через несколько дней, когда дракон немного пришёл в себя. Тенпо после ночи, проведённой в баре, крепко спал. Кенрен готовил завтрак. Годжун, проснувшись, сначала сел, а потом попытался встать.
- Эй, куда? – окликнул его Кенрен.
- В ванную.
- Подождите пять минут, я вас отнесу.
Кенрену надо было перевернуть гренки и не спалить их.
- Сам справлюсь, - ответил Годжун.
И он справился.
Вот с этого самого момента остальным жителям стало в ванную попасть проблематично. Там поселился дракон. Положив на один бортик голову, а на другой – намазанные жёлтым вонючим кремом ступни, Годжун часами сидел в воде. И каждый день Кенрен, матерясь всё громче, извлекал из забившегося стока длиннющие белые волосины. Наконец, он решил изругать дракона, но маршал за командира заступился:
- Понимаешь, Годжун от карцера отмыться никак не может. Бзик у него. Пройдёт постепенно.
Такое объяснение Кенрена удовлетворило. Вообще, во всём, что касалось Годжуна, Кенрен полностью полагался на бывшего маршала, особенно после недавнего события.
Дело было так.
В очередной раз оставшись с Годжуном наедине, Кенрен решил развлечься беседой.
- Вы что дальше делать-то собираетесь?
Дракон впал в задумчивость, из чего Кенрен понял: особых планов лишившийся должности главнокомандующий не имеет.
- А я что-то должен делать?
Кенрен пожал плечами и мечтательно посмотрел на небо.
- Поквитаться кое с кем в Тенкай. Сё наказать. Кстати, а что ему от вас нужно было?
Глаза дракона опасно заалели, но Кенрен на это внимания не обратил.
- Любви до гроба.
- Нет, ну серьёзно! Зачем он вас мучил?
Годжун понял, что заткнуть генерала не получится, и ответил:
- Он мстил за то, что вы сбежали и остались живы. Кстати, на Небесах объявлено о вашей казни.
Кенрен приуныл. Но долго молчать было скучно, и Годжун ответил на самый первый вопрос:
- Охранником устроюсь.
Кенрен повеселел.
- Вакансий нет.
- Не в бар, а в бордель.
Кенрен представил картину: из неказистого аляповатого здания, известного в городке как дом свиданий, разбегаются полуголые клиенты, и засмеялся. Годжун спросил тихо и грустно:
- Я вам очень мешаю?
Кенрену опять стало не до смеха.
- Сижу у вас на шее, объедаю…
- Объедаете вы главкома северян! Довэнь денег отвалил, чтобы мы не бедствовали!
Драконья печаль испарилась без следа, и Годжун сварливо поинтересовался:
- Почему тогда я жру всякую дрянь?
Кенрен аж задохнулся от возмущения.
- Мясо, овощи, молоко! Какая же вам еда нужна?
- Давайте сюда деньги, я сам куплю.
Кенрен представил себе блуждающего без присмотра дракона, и это ему не понравилась. Генерал медлил, хотя, конечно, не мог отказать командиру, пусть и бывшему.
- Завтра же найду работу, - с горечью в голосе сказал Годжун, встал и скривился от боли.
С воплем «Я сам всё, что надо, куплю!!!» Кенрен бросился к шкафу, где лежал ни разу не тронутый кошелёк – зарплаты двоих охранников с лихвой хватало на всё. Дракон радостно воскликнул:
- Вот он где лежит! Вы же кошелёчек не перепрячете?
Кенрена от дракона укачало.
- Возьмите его себе и покупайте, что хотите. Только рынок закрыт уже, а в магазинах разносолы не водятся. Тут, вообще, магазины по пальцам пересчитать можно.
Годжун, тихо подвывая, обулся и спросил:
- Где находится зоомагазин?
- В цветочном, рядом с лопатами и вилами, - ответил Кенрен.
Он проводил прихрамывающего дракона до двери и с удовольствием растянулся на его длинной тахте. Коротенькая старая кровать с прогнувшейся сеткой, на которую пришлось переселиться, страшно надоела рослому генералу.
Минуло несколько часов, начало смеркаться. Кенрен внезапно задался вопросом «зачем ему зоомагазин?», наскоро оделся и выскочил в сумрак вечера. После часа беготни и идиотских расспросов, Годжун обнаружился на противоположном конце городка в лавке при коптильне. Лавка была уже, собственно, закрыта, дракон беседовал с хозяином, перед ними на прилавке лежали ровненькие, ещё живые форельки.
- Рыбу покупаем? – ласково оскалившись, спросил запыхавшийся генерал.
- Продаём, - гордо ответил дракон.
Продавец и по совместительству хозяин коптильни всплеснул руками:
- Я и не думал, что в нашей речке такая рыба! Если вы сможете обеспечить поставку…
Кенрен застонал. Годжун пихнул его к двери и буркнул:
- Нечего стонать! На берегу ещё сом лежит, но я его один нести не смог.
Сома ели неделю, топором отрубая куски от туши длиной с Кенрена. Вся квартира провоняла тиной и слизью, после чего маршал строго-настрого попросил Годжуна не снабжать общество пищей и, вообще, о материальной стороне жизни не волноваться. А Кенрена – тщательней выбирать темы для беседы.
Прошло несколько месяцев, и вот однажды вечером…
- Я джип присмотрел неплохой и дешёвый. Бюджет потянет? – спросил Кенрен за ужином.
- Не потянет, - ответил Тенпо. – Одежду надо зимнюю покупать на всех.
Вдруг Годжун, в бюджет до этого не вникавший, подал голос:
- Не надо покупать зимнюю одежду.
В дверь постучали, и Тенпо пошёл открывать. На пороге стояло тоненькое существо в коротком, облегающем платье, унизанном разноцветными блёстками. Ноги существа украшали пронзительно розовые кеды на длинных шпильках. Алые волосы солнечными лучами торчали в разные стороны, а за спиной колыхались тюлевые на проволочном каркасе, декорированные пухом крылышки.
- Что тебе здесь надо… дитя? – удивился Тенпо.
- Это Феникс, - прокашлял подавившийся куском ужина Годжун.
- Вот, прибарахлился. Здесь прикольная мода! – воскликнул Феникс голосом, от которого зазвенели стёкла. – Я - по делу.

Глава 10. Превратности карьеры

Постепенно всё улеглось: новый Император перестал быть «новым» и превратился в просто Императора. Подданные привыкли к другим именам и лицам начальства. Вот только Западная армия по-прежнему оставалась без командира. Ситуация складывалась патовая. Драконы упорно молчали. Они не протестовали и даже не интересовались судьбой соотечественника, что само по себе наводило на размышления.
Всё тянулось ни шатко, ни валко до первого торжественного парада, посвящённого дню рождения Императора. Император, выслушав поздравления от Западной армии, с неудовольствием заметил:
- Кто это меня сейчас поздравил? Я ничего не расслышал! Разберитесь!
Плюгавенькому ками, временно исполняющему обязанности маршала, действительно, было далеко до величественного громогласного Дракона. Да и кому угодно было бы далеко, а на горизонте маячил следующий праздник.
К драконам отправили делегацию, диалог с которой в списках разошёлся по всему Тенкай. Звучал он примерно так:
- Не могли бы драконы выделить нам нового главнокомандующего?
- А куда вы дели старого?
- Он умер.
- Предъявите труп.
- Он как-то так умер, что трупа нет.
- Нет трупа – значит жив. Свеженького не получите. На вас не напасёшься.
При этом смотрели драконы на делегацию недобро.
В администрации как схватились за голову, так и держались за неё до тех пор, пока драконы сами не пожаловали во дворец. «Есть кандидатура, - сказали они. – Устраивайте церемонию вступления в должность».
В назначенный день все четыре армии выстроились на площади перед дворцом. Сё с любопытством наблюдал за происходящим из окна своего кабинета. После того, как не удалось подмять под себя небесные войска - даже легкомысленный Феникс оказался ему не по зубам - генерал очень рассчитывал на неопытность юного дракона.
Наконец, новый главнокомандующий Западной армией, сопровождаемый своими будущими коллегами, появился на площади. Сё вгляделся. Белый. Неудивительно. Высокий. Они все такие. Рогатый. А как же?! Дракон, чеканя шаг, приблизился к золотой ложе. Сё от изумления открыл рот – перед Императором стоял Годжун.
- Принимая из ваших рук славное знамя… - слова клятвы громом гремели над площадью.
Советники недоумённо переглядывались, но даже те, кто знал подробности мятежа, не посмели суетиться пред светлым ликом Императора. Правый министр, которого Сё, собственно, и сделал Правым министром, хотел вмешаться, но… Он очень тяготился своим долгом перед генералом и давно мечтал от долга, а заодно и от генерала, отделаться. Сложив два и два, Правый министр решил молчать. Левый министр заметил катаны у личной стражи командующих и самих командующих, прикрывающих коллегу со спины и с флангов. И драконов, сбившихся у дипломатической трибуны в хищную стаю. Он посмотрел на ненавистного Правого министра, злорадно подумал «кончилось твоё время!» и тоже ничего не сказал.
Годжун произнёс последние слова присяги и умолк.
- Вот! - обрадовался Император. - И, главное, всё слышно. Узнайте, как его зовут.
- Годжун. Лун Ван Западного моря, - проскрипел Правый министр.
- Он только-только присягу принёс, а вы уже имя помните. Похвально.
Правый министр махнул рукой, и глашатай возвестил об окончании церемонии.
Сё тоже заметил катаны и настроенных сражаться зверобогов, но, в отличие от Правого министра, выбора у него не было, тем более что никто арестовывать Годжуна не собирался, Император благосклонно кивал, в такт с ним, как заведённые, усиленно кивали Правый и Левый министры. Сё дёрнулся позвать стражу. Однако по-настоящему дёрнуться ему не дали – кто-то за спиной мёртвой хваткой сжал локти мятежного генерала.
- Один очень красивый блондин с весёлым характером и покладистым нравом приглашает тебя на свидание.
Сё узнал голос – генерал Кенрен был в Тенкай популярной фигурой. Не менее знакомый голос поправил Кенрена:
- С весёлым нравом и покладистым характером.
- Не придирайся. Видишь ли, Сё, сегодня – день воскрешения мертвецов.
Кенрен подтолкнул арестованного к двери, а Тенпо добавил:
- И наоборот.

---

02.11.2012 в 20:08

Пишет  Мышь Стебучая:

"Щепка" Часть первая
Всем участникам САЮКОСЛЁТА-2012 посвящается.
Предупреждение: текст содержит элементы плагиата и 10000 слов

ЩЕПКА
Авторы: Мышь Стебучая и Кошка-Плюшка

Главы:
Глава 1. Наживка
Глава 2. Нижний мир
Глава 3. Возвращение
Глава 4. Полуночный разговор
Глава 5. Когда приходят титаны


Глава 1. Наживка

А началось всё так!
С ерунды, если честно, всё началось, с неприметной потёртой бумажки сортирного типа, выпавшей из доклада «О состоянии Западной армии за период…». Бумажка спланировала на благородный мраморный пол и осталась лежать в самом центре кабинета. Годжун нахмурился, но продолжил читать доклад, изредка косясь на возникший беспорядок. По мере чтения, взгляды эти становились всё внимательнее, и вскоре Годжун понял: содержание доклада в голове не укладывается. Она, голова, занята исключительно бумажкой.
Годжун встал, обогнул стол и поднял возмутительницу спокойствия. На бумажке куриным маршальским почерком было накарябано: «…чтобы у врат не оказалось никого из высшего командного состава! Спускаемся быстро и незаметно, в 22.45».
Годжун взбесился.
Он уважал маршала и многое ему прощал, в том числе - несанкционированные прогулки в Нижний мир. Но это переходило все границы! Только вчера… Или позавчера? Или на той неделе? Короче, с маршалом была проведена воспитательная беседа о недопустимости, о пагубном влиянии и о дисциплинарных проступках. Беседа, понимали оба, носила исключительно ритуальный характер. Она требовала от маршала ритуального прогиба, который тот всегда совершал. За что, кроме прочих достоинств, был главнокомандующим любим. И вот – на тебе!
Посмотрев на часы, Годжун нацепил свою самую зловещую катану, одёрнул шинель, бросил взгляд на носки сапог - блестят - и покинул кабинет. Ловить беглецов лично показалось Годжуну занятием неподобающим, поэтому он зашёл в комендатуру, где прихватил двух дежурных бойцов – друзей-неразлучников Като и Рейджиро. Путь его лежал к вратам Идзора. Чтобы не терять время, топая по длинным переходам, Годжун выдумывал для маршала особое, изощрённое наказание. Посадить в карцер? Простудится, исхудает и озвереет. Переселить в комнату без книг? Прощай аналитические справки. Придётся всё делать самому. Так ничего не выдумав, Годжун остановился перед резной массивной плитой. «Сейчас придёт - я ему Хиросиму устрою».
В ответ на неосторожное обещание Короля-Дракона Врата покачнулись и исчезли в белом пламени взрыва.
Очухался Годжун на пожухлой траве в жарком полуденном мареве летнего дня. Ничего не болело, он даже смог устоять на ногах, но мир кренился и норовил расплыться. А когда мимо уточкой проплыла несравненная Канзеон Босацу, дракон усомнился в собственном психическом здоровье. Бодхисаттва пнула искорёженные Врата и разразилась проклятьями. Сомнения Годжуна испарились. Постепенно выяснилось, что Нижний мир просто кишит жителями мира Верхнего. Оба патрульных, ещё один, непонятно откуда взявшийся боец, Тенпо, Кенрен, всякие гражданские, даже Бог Войны. В ожидании починки все занимались своими более-менее тёмными делишками. Годжуна задёргали, вернее, изнемогая от ответственности за разношёрстную кодлу небожителей, задёргал себя он сам. Даже проступок маршала перестал казаться дракону важным. Тем более что и почерк на записке оказался не маршальским, если приглядеться, и даты не было указано, и текст выглядел странновато. Но думать о странностях текста Годжун был не в силах. Больше всего ему хотелось вернуться в Тенкай и найти преступников, так вовремя подсунувших проклятую записку.
Когда Врата, наконец, починили, маршал, вместо того, чтобы дисциплинированно возвращаться, устроил безобразную свару с четвёркой никому не нужных путешественников. Потеряв всякое терпение, Годжун несильно стукнул своего стратега сзади по шее, приказал Кенрену озаботиться доставкой бездыханного тела на родину, а сам шагнул через Врата в зал Верхнего мира.

Глава 2. Нижний мир

Из сожженного дневника Асано.
«С первой же минуты все пошло наперекосяк. А вроде бы тщательно готовился к операции. Главнокомандующий Западной армией, как и планировалось, вовремя подошел к Вратам, правда, в сопровождении двух моих боевых товарищей. Но я был уверен, что с этими тремя ничего не случится. Всего лишь запрёт на время по ту сторону Врат, в Нижнем мире. Я же сам смогу присоединиться к армии генерала Сё, и мы, совместными усилиями, исполним свой замысел до конца. А когда Рейджиро и Като вернуться, будет новый Император, новые правила, новая жизнь.
Но всё пошло не так.
Взрыв оказался мощнее, чем предполагалось, и меня зацепило. Очнулся я уже в Нижнем мире. К старым ранам, полученным в недавнем бою, прибавились парочка ожогов, в горле пересохло, голова раскалывалась. Сконцентрировавшись на белом пятне перед собой, которое оказалась не кем иным, как Годжуном, я медленно восстанавливал картину происшествия. Но перед лицом высшего Командира не поваляешься: хочешь – не хочешь, а пришлось встать, отдать честь и назвать свое имя… которое не с первого раза еще и удалось произнести.
Украдкой оглянувшись на Врата, я понял, что их все же заклинило, и вздохнул с облегчением. Генерал Сё с моими друзьями успеют исполнить задуманное, пока Годжун будет пытаться вернуться наверх. А мне до поры придётся оставаться верным и преданным солдатом старого режима. Тут я подумал, что раз так сложилось, неплохо бы переговорить с Като и Рейджиро и переманить их на сторону генерала Сё.
Ведь наше дело – правое!
Оттащив Като в сторонку, я подробно изложил суть проблемы. Немного, конечно, приукрасил реальность, но что не сделаешь для благого дела. Однако, как я не распинался, ответ был один: «нет, в грязные игры вмешиваться не буду». Пацифист хренов!!! Впрочем, я уже и сам жалел, что завел этот разговор. Като надо не уговаривать, раскрывая перспективы, а ставить перед выбором «либо ты с нами, либо нет». В противном случае все слова отлетают от него, как от стенки горох. И ведь неглупый парень. Одно слово - пацифист.
Из таверны, где проходил конкурс винопийц, с оглушающим криком «Я перепил генерала!!!» выскочил Рейджиро. Я быстренько сгрёб его в охапку и провёл профилактическую беседу на тему «переходи на сторону Сё, у нас плюшки вкуснее, трава зеленее, женщины красивее, и вообще, получишь высокую должность при новом Императоре». Рей оказался умнее и радостно согласился.
В это же время пришла радостная весть, что врата открываются. Радостной весть была для всех, кроме, естественно, меня. Небожители собрались возле врат, собираясь уходить домой. На ватных ногах я поплелся к ним, на ходу прикидывая, как буду выкручиваться».

Глава 3. Возвращение

Годжун, злой просто феерически, шагнул из Нижнего мира в зал, покачнулся и опёрся рукой о стену. Потребовалось сделать несколько глубоких вздохов, чтобы алая пелена перед глазами растаяла. Сейчас через врата пройдут Натаку и Канзеон Босацу. Вот уж перед кем никак нельзя было выказывать слабость. Годжун для верности мотнул головой и, наконец, поднял веки. В зале у Врат Идзора стояли вооруженные боги.
- Генерал Сё? Что вы здесь делаете?
- Спешу довести до вашего сведения информацию о событиях последнего часа. Нефритовый Император убит.
История с запиской начала принимать трагичный оборот и разрастаться до всенебесного масштаба.
- Кто это сделал?
- Бунтовщики. Маршал Тенпо и генерал…
Годжун обернулся. В тамбуре было много народа: Милосердная с племянником, трое бойцов Западной армии, Натаку, но разглядеть не составляло труда: генерал Кенрен, ковыляя по выжженной траве Нижнего мира, тащил к вратам оглушенного маршала Тенпо.
По счастью, катана была у Годжуна не на ремне, а в левой руке. По счастью, обеими руками Годжун владел одинаково хорошо. Короткий замах, и тяжелая драконья катана молнией полетела к панели управления, цуба углом разбила красный пластик кнопки и под вой сирены аварийная автоматика небыстро, но неуклонно скрыла от Верхнего мира палящее солнце и двух отставших богов.
Годжун рывком сдернул плащ, намотал его на левое предплечье и захлестнул косу вокруг шеи: смертоносный, не знающий жалости ни к себе, ни к другим, дракон приготовился дорого продать свою жизнь.
- Уважаемая Канзеон Босацу, вы, наверно, устали с дороги? – сквозь сжатые зубы прошипел Сё, не ждавший такого обилия свидетелей. – Натаку-доно, вас требует к себе Литотен-сама.
Натаку стоял, не решаясь действовать в такой беспрецедентной ситуации, но, после очередного напоминания о Литотене, всё же ушел. Канзеон Босацу, прихватив сопротивляющегося Конзена, тоже удалилась. Конечно, её племянник не хотел уходить, однако Милосердная умела убеждать.
Негромко чихнул револьвер, Годжун дёрнулся, но глаза его не помутнели, а только вспыхнули ярче.
- Не берёт наркотик? Твоя беда, - фыркнул кто-то, заряжая в барабан боевые патроны.
- Идиоты, живым брать! – крикнул Сё.
- Зачем?
- Драконы не простят.
- При определённых условиях…
- Выполнять!

Все произошло так быстро, что Асано не успел среагировать. Врата закрылись, перекрывая доступ генералу Кенрену и маршалу Тенпо на небеса. Солдат посмотрел на генерала Сё, потом на раненого, но не желающего сдаваться Годжуна. Складывалось впечатление, что дракон готов умереть, защищая своих подчиненных. Такой развязки Асано не ждал. Он вздохнул и сделал единственное, что считал верным: выхватил пистолет и с силой ударил главнокомандующего рукояткой по затылку. Годжун, не ждавший предательства, дернулся и упал.
Асано немедленно навел пистолет на Като и Рейджиро.
- Ваше последнее слово?
Друзья растерялись. Впрочем, разве было уместным теперь слово «друзья»? Первым опомнился Като. Он поднял руки, показывая, что не вооружен.
- Эй, слушай, я ж тебе еще в Нижнем Мире говорил: я с вами!
- Рей? – дуло пистолета переместилось чуть правее.
- Э-э-э-э? А у меня есть выбор?
- Думаю, есть, - Асано оскалился, одновременно раздумывая, что всё равно не сможет выстрелить в товарища. За него это сделают приспешники Сё…
- Ты мне обещал повышение по службе.
Асано посмотрел на улыбающегося генерала и опустил оружие.
- Этим двоим можно доверять.
- Посмотрим! Как их звать?
- Като и Рейджиро! Второй эскадрон Западной Армии.
- Хорошо. Его, - Сё небрежно указал на Годжуна, - в камеру! Вы трое – за мной!
Асано хотел сопровождать главнокомандующего в тюрьму, но не решился возражать властному генералу. Он был рад, что дракон не знает, кто его ударил, и одновременно ругал себя за трусость.

Рейджиро и Като временно оставили за дверью кабинета генерала Сё. Асано кратко доложил о произошедшем в Нижнем Мире, умолчав о том, что Като и Рей на самом деле так и не дали согласия присоединиться к мятежу.
- Генерал Сё, разрешите обратиться!
- Ты что-то ещё хочешь добавить к рапорту?
- Нет. Я хочу сказать, что бессмысленно было обвинять генерала Кенрена и маршала Тенпо в присутствии Годжуна. Главнокомандующий Западной Армией ещё в Нижнем мире понял, что записку писали не они. И потом, не могли же они одновременно быть Внизу и Наверху.
- И что?
- Годжун защищал своих подчиненных!
- Но вот подчиненные, - Сё ехидно посмотрел на Асано, - не смогли защитить своего командира.
«Смогли, только не лучшим способом».
- Всё правильно, - продолжил генерал, не заметив изменившегося лица Асано. - Чуть позже ты поймешь, что поступил правильно. Сейчас тебя, верно, мучает совесть? Ты мечешься между верностью тем, кому присягал и мечтой о новом мире? Это естественно. Я не ошибся, когда тебя выбрал. Нашему делу нужны такие ребята. Прямые, честные, храбрые. Кстати, о твоих друзьях. Ты в них уверен?
- Как в самом себе, - ответил Асано, который не мог разобраться не только в чужих, а и в своих чувствах. – С Реем и Като мы уже не первый год служим. Храбрее и отважнее людей сложно найти.
- Отлично. Позови их сюда, но учти, что за их действия отвечаешь ты лично!
- Слушаюсь.

С тех пор, как генерал Сё позвал к себе Като и Рейджиро, прошло два часа. Асано изнывал от любопытства и одновременно от беспокойства за товарищей. О чем так долго можно разговаривать? То, что он сам не присутствовал при этом разговоре, тоже его раздражало. Неужели у Сё есть, что скрывать?
Солдат помотал головой, пытаясь выкинуть глупые мысли, и попытался размышлять о чем-то другом. О новой жизни, например. Но его все время отвлекали другие солдаты, то хлопающие по плечу, то лезущие обниматься. "Классно ты рогатого приложил!" или "О! Да тебе скоро дадут повышение! Приходи, обмоем".
Только вот от всех этих "поздравлений" настроение Асано отнюдь не поднималось, а совсем наоборот. Перед глазами постоянно появлялось удивленное лицо Годжуна, не ожидавшего удара сзади. Или видение: главком на грязном полу темницы. Асано даже решился спросить у очередного "поздравлявшего", что тот думает по поводу ареста Годжуна. Мятежник улыбнулся и ответил, что пусть зажравшаяся рептилия на своей шкуре испытает то, что испытывали, отправляясь в карцер, в течение долгих лет они сами. Асано рассмеялся, внутренне сжимаясь в комочек.
Наконец дверь распахнулась, и из кабинета вышли Като и Рей.
- Ну как? - повернулся к ним друг. - Что вам генерал Сё говорил?
- Наше дело правое и прочее, - физиономия у Като была крайне унылая. - Вы как хотите, а я в казарму.
- Подожди, я поговорить с вами хотел... - начал было Асано, но их окружила толпа солдат.
- Эй! Это же те новенькие?
- Да. Они с нами. Я в них уверен. Проверенные и надежные ребята.
- Ну, так за это надо выпить!
- Халявная выпивка! - радостно потер руки Рейджиро.
- О да, - засмеялся Асано, - я всех угощаю. Мне как раз денег привалило. Иди, Рей, мы с Като к вам скоро присоединимся.
Вообще-то он хотел как можно скорее избавиться от денег, которые в награду дал ему Сё. Казалось, что они грязные. Запачканные кровью и смердящие.

Глава 4. Полуночный разговор

В голове Като творилась полная белиберда. Лучше всего было бы сейчас сныкаться в темный уголок, побиться головой о какую-нибудь стену, немного успокоиться и привести мысли в порядок, так нет же. Этот гаденыш Асано, похоже, всерьез решил поговорить. И о чем с ним говорить, интересно? Да ещё так, чтоб морду не набить ненароком. Вдох-выдох, агрессию запихать поглубже, успокоиться и поговорить. По возможности кратко - чтоб отстал.
- Что ты хотел? – грубо уточнил Като, когда Асано утащил его подальше от ненужного общества.
- А ты как думаешь? Зачем ты согласился присоединиться к нам? Уж явно не из-за наставленного оружия.
- Не твоё дело. И если у тебя осталось хоть немного чести, ты меня не сдашь.
- Думаешь? - Асано зло усмехнулся. - Если бы хотел, давно бы сдал. И дело, как раз, мое. Я отвечаю за вас. Понятно? Я отвечаю за каждое ваше движение. Лично. Перед генералом Сё. А теперь говори, что у тебя на уме. За мной следить собрался? За Реем? Расстроить наши планы?
- Пф. Больно нужны вы мне. И здесь я говорить не собираюсь. Народу шляется - тьма.
Като сплюнул в сторону генеральского кабинета.
- Пойдем туда, где ты будешь уверен, что нас не подслушают. Мне есть, что сказать тебе, и чего не должны слышать посторонние уши.
- Ну, пойдем.
У Като была пара любимых мест, где он мог спокойно посидеть в одиночестве, зная, что никто не помешает. Одно из них располагалось неподалеку от казарм - довольно неприметный склад амуниции, куда захаживал разве что завхоз. Правда, в дни выдачи одежды место становилось весьма оживленным. Ну, да ладно, сейчас вокруг такая суматоха творится, что военным уж точно не до склада. Всего-то дел - отодвинуть доски и просочиться.
Хорошо, что дойти до склада и залезть в него никто не помешал. Като уселся на тюк чего-то там, хрен знает чего. Ботинок? Плащей?
- Так что ты имеешь мне сказать?
Асано остался стоять у окна. Он знал место, куда его привел Като, и споткнуться о разбросанные вещи желания не испытывал.
- Ты не ответил на мой вопрос. Я хочу сначала... - он осекся, внезапно осознав, что его тон напоминает тон командира. А Като - все же его друг… - прости, я просто... теряюсь, наверно.
- И все же, почему ты внезапно изменил решение, - теперь тон Асано больше подходил для дружеской беседы двух друзей.
- Такое впечатление, что это допрос, - Като пнул соседний тюк и тяжело вздохнул. - А чего ты теряешься? Ведь всё случилось так, как ты задумал.
- Я не хочу, чтобы у тебя осталось такое впечатление, - Асано достал пачку сигарет, сунул сигарету в рот и щелкнул зажигалкой.
Затянулся, выпустил струйку дыма.
- Такое ощущение, что генерал Сё хочет избавиться от Годжуна. Я не смог ему доказать, что Годжун нужен армии. Маршал и генерал объявлены вне закона и названы предателями, хотя он прекрасно знает, что это не так. За их голову будет назначена награда....
- Хочешь сказать, что ты это не предусмотрел?
- Думаешь, мне есть выгода от их смерти? – взвился Асано. - Я ничего не имею против командования.
- Теперь Годжуна, Кенрена и Тенпо просто казнят и все. Если за генералом и маршалом им ещё придется побегать, то главком уже у них в руках и всё благодаря тебе, зараза. А на твоё мнение Сё положить большой и толстый. Ты - мелкая сошка и ничего не решаешь. Что теперь будешь делать?
- Попробую Сё переубедить. Ты ошибаешься, что ему нет дела до моего мнения. Он всегда ценил ум и решительность. Зачем ему смерть Годжуна? Главком может стать очень хорошим союзником. Да и Тенпо с Кенреном... хотя, с ними все сложнее.
- Я бы на твоем месте не пытался никого переубеждать. Годжун для Сё опасен, ведь он не примет новый режим. А на кой хрен им тогда живая угроза? Тенпо с Кенреном - тем более. Эти двое, сам знаешь - и при предыдущей власти покладистостью не отличались. Но тогда это сводилось к мирным вылазкам в Нижний Мир. А сейчас что начнется - хрен знает. А вот если ты будешь спорить с начальством, очень скоро окажешься в какой-нибудь камере по соседству с Годжуном.
- Если Годжуну растолковать, что Тенпо с Кенреном ничего не грозит, а им - что главнокомандующий останется на своем месте, все уладится. Императора не вернешь. С чем им придется бороться?
- Да ты видел, как Годжун на Сё кинулся?! И какими словами убеждать его станешь?
- А ты б не кинулся, если б при тебе стали обвинять невиновных? Теперь понимаешь, почему я его вырубил? Покромсали бы Годжуна на кусочки - на тряпочки.
- Я сделал то, что сделал. Хорош же твой Сё - нашел козлов отпущения, а сам с чистыми руками остался. Если его дело правое, то на кой ему обвинять генерала и маршала?
Асано отвернулся.
- Маршал Тенпо тоже не чист. Только дурак не заметит, что он ведет какую-то свою, никому не известную игру. Изначальный план был, что мы действительно обвиним во всем его. Так было нужно. Но сейчас ситуация изменилась. Зачем лишняя кровь, если можно привлечь их к сотрудничеству? Хотя бы попробовать!
Асано говорил неуверенно, в глубине души осознавая, что не прав. И все же, с идеалами так просто не расстаются.
- Да ты хоть понимаешь, что произошло?! - Като вскочил, резко развернул Асано к себе лицом и встряхнул так, что аж зубы лязгнули. - На Небесах запрещено убивать. Даже цветок сорвать нельзя. А убийство Небесного Императора - подрыв самих устоев Тенкай! Это не то преступление, за которое отправят в карцер на денек! Тенпо и подумать о таком не мог. А теперь всем внушат, что это его рук дело. И начнется охота на них с Кенреном. О каком сотрудничестве может идти речь?! Они уже вне закона!
Асано резко ударил по рукам, вырываясь из захвата, и оттолкнул Като.
- Я прекрасно всё понимаю. Генерал Сё прав, маршала нельзя оставлять в живых. В противном случае ситуация повторится. И на небесный трон опять взойдет тряпка, подобная предыдущему. Я был недальновиден, увы. Мне нелегко это осознавать, - добавил Асано, закуривая новую сигарету.
- И, тем не менее, ты будешь плыть по течению?
Като разбирала такая злость, что очень хотелось пристрелить этого долбаного фанатика прямо здесь и сейчас. Но нельзя. Вот же задница.
- Ты бы сходил к Годжуну. Не думаю, что все его несчастья сводятся к плохой кормежке и жесткой подстилке
- Играешь роль моей совести? Что ж, давай пойдем к Годжуну!
- Пошли. Где его держат, знаешь?
- Знаю.
Пробираться в ночи по темным коридорам небесной тюрьмы было крайне неудобно. Ход, в который они пролезли, был известен только некоторым солдатам из второго эскадрона – ведь они сами его когда-то оборудовали, что б пролазить к друзьям, наказанным за то или иное нарушение.
Несколько раз им приходилось прятаться от проходивших мимо солдат Сё. Все это навеяло воспоминание о старых временах. Точнее об одной истории. Тогда Асано и еще несколько солдат из их эскадрона по-крупному накосячили, а позже стало известно, что генерал Кенрен взял их вину на себя. Именно по этому полуподвалу Асано с двумя товарищами ползли к генералу в карцер. А когда они все трое, понурив голову, просили прощения, Кенрен сквозь боль только рассмеялся, сказав, что не отдаст никого на растерзание этим плешивым псам из управления правопорядка.
Асано остановился.
- С ума сошел? – прошипел идущий следом Като, - у нас каждая секунда на счету.
- Слушай, - Асано стоял, опустив голову и сжимая кулаки, - уходи. Возвращайся, забери Рея и уходите. Простите, что втянул вас в эту грязь.
Каждое слово давалось с огромным трудом. Но Асано всё же договорил фразу до конца.

Услышав шорох, Годжун встрепенулся и поднял голову. Его янтарные глаза светились солнцем нижнего мира и яростью западного моря.
- Мне не пристало с тобой разговаривать. Хищнику с падальщиком говорить не о чем. Задавить только. Однако, я любопытен не по рангу. Что испытывает предатель? Радость? Удовольствие? Знаешь, жизнь моя удалась - раньше не у кого было об этом спросить.
Каждое слово, произнесенное главнокомандующим, било не хуже плети. Асано стоял, опустив голову и не смея смотреть бывшему командиру в глаза.
- Годжун-сама… - тихо произнес он, - я знаю, что заслужил и ваше презрение и смерть. Я был слеп и глуп. Но прошу вас, говорите чуть тише – генерал Сё не знает, что я здесь.
Он поднял глаза, но встретившись с драконьим взглядом, снова отвел.
- Сначала я хотел просто убедиться, что с вами все в порядке, но теперь…
Был ли смысл скрывать правду? И так пал ниже некуда, бывший рядовой, бывшего славного второго эскадрона.
- Годжун-сама, чем я могу искупить свою вину? Время вспять не повернешь, но я бы хотел помочь вам и Тенкай. Если вы прикажете, конечно.
Впрочем, подразумевалось, что если главнокомандующий не отдаст указаний, Асано будет действовать по своему усмотрению.
- Прошлого, Асано, не отменить. Прощать я не умею. Идите к Довэню. Он вас выслушает. Он мудрее, чем я. Если вы объясните ему свои побуждения, Довэнь поймёт. Идите, мне не хочется сейчас ни с кем говорить. Воды у вас нет?
Асано покачал головой.
- Я через час смогу снова пробраться сюда, принесу вам воды и немного еды. А потом отправлюсь к Командующему Северной армией.
Асано привычно склонил голову и скрылся в темноте.
Когда они с Като вновь добрались до отряда генерала Сё, празднование шло вовсю. Солдаты были еще не мертвецки пьяны, но поднабрались хорошо. Настолько хорошо, что длительного отсутствия двух товарищей по оружию даже не заметили. Асано изобразил из себя уже изрядно выпившего, открыл кошелек, вынул приличную сумму денег, недавно полученных от Сё и бросил на стол.
- Тащите все запасы! Победа, нечего скупиться!
План действий они с Като выработали по дороге, и он оказался на удивление прост: до утра оставалось еще достаточно времени, должно хватить, чтоб добраться до расположения Северной армии и вернуться. Вернувшись, Асано собирался освободить Годжуна и самолично убить генерала Сё, захватив с собой на тот свет как можно больше мятежников. Примерно через час-два веселой попойки, бравая армия генерала Сё спала мертвецким сном. Като и Асано растолкали дрыхнущего прямо на столе Рейджиро и под покровом ночи покинули Западную армию.

Глава 5. Когда приходят титаны

В Северной армии уже знали о мятеже. Поэтому, даже ночью, территория была полна патрулей и посыльных. Солдат Западной армии засекли сразу. Троица, уставшая от долгой дороги, буквально свалилась на руки дозорным. Асано попросил Като остаться с Рейджиро – тот после попойки чувствовал себя преотвратно, а сам, сославшись на Годжуна, потребовал аудиенции у главнокомандующего.
Довэнь принял Асано, но сразу сказал:
- Предателю - смерть.
Взгляд смоляных глаз духа земли нелегко было выдержать.
- Или вы не предатель? Вы ошиблись? Тогда попробуйте исправить те ошибки, которые совершили. Согласны?
Довэнь написал короткое письмо, накапал сургуч и, к ужасу Асано, запечатал конверт пальцем.
- Отнесите моё послание драконам. Иначе они разнесут наш мир на части. Драконы умеют умирать и уносить мир с собой. Они - порождения небыли. Сохраните Жуня, иначе ничего на этом свете не останется. Вернее, этого света не останется.
При первых прозвучавших словах сердце Асано на несколько секунд остановилось, но потом забилось в два раза быстрее. Он отказывался верить услышанному и уже хотел перебить Довэня, но вовремя понял, что тот дает ему шанс искупить вину. Это было как глоток воздуха для утопающего.
Преклонив одно колено, Асано выслушал речь Довэня и сказал в ответ:
- Я выполню любой ваш приказ. Но… Годжун-сама сейчас в тюрьме. Я боюсь представить, что может сделать с ним генерал Сё. Сё не любит непокорных.
Довэнь смежил веки. В весеннем воздухе повеяло запахом мёрзлой земли.
- Я не могу немедленно штурмовать тюрьму и идти свергать нового Императора. Жизнь Тенкай – это большое болото. Подождём, пока мятежники увязнут в нём. А вы поторопитесь.

Очутившись перед драконом, Асано на несколько секунд опешил, с ужасом рассматривая возникшее из ниоткуда антропоморфное чудесное существо. Воздух подрагивал и хрустел на зубах, как песок. Языками пламени шевелились пряди волос. Глаза выпивали душу. Асано понятия не имел, что нужно сказать в данной ситуации. «Хоть бы проинструктировали, как себя принято с ними вести», - подумал он, преклоняя колено и протягивая дракону свиток.
- Солдат второго эскадрона Западной армии. Главнокомандующий Северной Армией приказал в срочном порядке доставить вам этот пакет.
- Солдат, говоришь? В этой жизни мы все солдаты. В одном строю стоят драконы, тигры, фениксы. Мы все – воины небес. Мы не воюем за Императора, только – за порядок жизни, которую держим в своих руках. Посмотри, вот она.
Повинуясь приказу, Асано поднялся и посмотрел вперед, туда, куда указывал Дракон. Все вокруг заволокло белым туманом.
То тут, то там туман клубился, создавая образы людей, екаев, животных. Существа жили своей жизнью, не подозревая, что за ними наблюдают. Счастье, грусть, надежда, печаль, радость, скорбь, ликование, война, вера, предательство, любовь, ненависть, все чувства: положительные и отрицательные, хорошие и плохие, все они образами пролетали, касаясь края сознания, и сразу же сменялись другими. Не слова, не картины, что-то более эфемерное и трепетное, то, что невозможно облечь в грубую форму слов и звуков.
«Жизнь, которую мы призваны защищать. Баланс, на страже которого находится небесная армия. Знание, которое должен нести каждый воин, вне зависимости от ранга.
Крах мира – что-то ужасное, не материально темное и ненасытное. Оно, как хищник, поджидающий неосторожную добычу. Жизнь так легко разрушить».
Асано задрожал от сковавшего сердце ледяного ужаса. Он хотел заорать, но в той части пространства, где он находился, не было звуков. Только образы, что тоньше слова, легче дыма, неуловимее миража. Асано понял, что генерал Сё, тот, кого он недавно слушал, раскрыв рот не хуже желторотого птенца, следуя своим эгоистическим порывам, ведет жизнь к краху.
Внезапно все вернулось на свои места. Видения исчезли, и Асано почувствовал под ногами землю. Не удержавшись, он упал, и долго не мог отдышаться, жадно хватая ртом воздух.
Только одна мысль крутилась в голове - «что с этим делать?»

@темы: Saiyuki, Гайден

---

Подарок Кенрену

Покупатели магазина не торопились уходить и усиленно делали вид, что изучают витрины: уж очень интересная пара спорила у прилавка. Долговязый флегматичный главнокомандующий и его невысокий импульсивный маршал. Маршал общался с продавцом, тыкал пальцем в товар, поправлял очки, задумывался и вносил предложения. Главком возражал.
Видно было, что процесс начался не сейчас: лицо маршала украшал румянец, а в голосе слышалось непривычное дребезжание.
- Тогда, вон ту, – предложил он сварливо.
- Белую? – удивился главком. - Очень маркая. По себе знаю.
Маршал покосился на искристо-белый рукав командира и вздохнул.
- Можно эту!
- Серенькую? – главком почесал вихрастую пепельную голову. - Невзрачная какая-то.
- Благородный цвет…
- Вот именно.
Маршал достал зажигалку и снова положил её в карман.
- Вот то, что надо!
Главком прищурил один глаз.
- Маловата.
Маршал для успокоения подышал ртом.
- Посмотрите, слева!
Главком отрицательно мотнул головой.
- Ветхая слишком. Как вы безответственны!
Маршал сверкнул стёклами очков и заорал не своим голосом:
- Иди… те на… улицу!!! Я сам выберу Кенрену подарок!!!
Главком поправил маршалу галстук.
- Не могу, обязан проявлять заботу о личном составе.
Дракона дёрнули за рукав.
- Что вам? Привет, Чиго.
- Пойдём, а то он тебя укусит.
Дракон на прощание посоветовал: «выбирайте поярче, с крупными рисунками», и стихии покинули книжный магазин.

@темы: Saiyuki, Гайден, Годжун

---

С ФБ

ИГРА или СЕРИИ, КОТОРЫХ НЕ БЫЛО
беты: Койренэ_Генджо Санзо, FanOldie-kun, маленький грустный тролль


Часть 1. Дебют

1.1 Бутоны

Милосердная заглянула в зеркало пруда и улыбнулась.
Больше смотреть было некуда.
После бунта Четырех на Небесах установился странный обычай: ками ходили, не поднимая глаз от собственных сандалий. Смотреть по сторонам стало неприятно до дрожи. Лимонное небо, голые ветви деревьев. Трупы. Да, постепенно завалы были разобраны, а погибшие похоронены, но забыть побоище не получалось.
Сегодняшнюю ночь Канзеон Босацу опять провела в госпитале, вернувшись только утром. Была она, при этом, постаревшей и злой, как богиня Кали. Джирошин поставил свежезаваренный чай на столик и тихонько вздохнул.
- Могу я быть чем-нибудь вам полезен?
- Ты знаешь делопроизводство? - раздраженно спросила бодхисаттва. – Императора нет, Западная армия похожа на растерянную толпу. Всем мерещится измена. Займись домом, убери. Смотреть на этот срач противно.
Дом сиял чистотой, а вот на облетевший сад, действительно, противно было смотреть. Только пруд по-прежнему радовал глаз огромными темно-розовыми цветами и глянцевыми зелеными листьями-блюдцами. Джирошин еще раз вздохнул и отправился в кладовую. Среди прочего там хранился набор цветных фонариков.
Два часа преданный слуга развешивал по саду гирлянды. Наконец, он воткнул вилку в розетку и вышел на веранду. Деревья, лишенные листьев и обмотанные мигающими цепями выглядели так страшно, что Джирошин, даже не отдохнув, немедленно все снял. По счастью, Канзеон Босацу работала у себя в кабинете и безобразия не видела.
Работы у бодхисаттвы было немало. Джирошин и предположить раньше не мог, что вечно зевающий секретарь делает так много дел. Да, вместо Конзена следовало нанять кого-то другого, но желающих предложить подобное милосердной богине не нашлось. Так или иначе, о Конзене в доме не упоминали никогда.
Тем не менее, все постепенно наладилось. Окровавленные дорожки посыпали свежим песком. Отстроили новые павильоны, покрасили старые. Разбили клумбы и розарии, посадили душистые кусты. Только вишни по-прежнему оставались голыми.
Вечером Милосердная, напившись чаю и успокоившись, сообщила, что раненые больше в ее присутствии не нуждаются, что она остаётся дома и жаждет развлечений.
- Чем займемся? – обрадовался Джирошин.
- Шахматами, дружище, - Милосердная оценивающе сощурила глаза. – Сдается мне, ни на что другое путное, а тем более беспутное, ты уже не годен.
Джирошин кротко вздохнул, достал коробку с фигурами и вынес на веранду шахматный столик.
- Я – черными, - заявила Канзеон, поворачивая доску.
Первые несколько ходов были сделаны быстро.
- Много корабликов построил за последнее время? – ехидно поинтересовалась бодхисаттва.
Джирошин промолчал.
- Странная у нас получается партия. Такое впечатление, что ты специально сдаешь мне позиции.
- Ну что вы, Канзеон Босацу. Зачем бы мне так поступать?
- В последнее время я слишком много видела трусости и слабости. Как это надоело!
- Все когда-нибудь вернется на круги своя.
- На Небесах нет воинов! Мне самой пришлось привести сюда последнего оставшегося в живых еретика.
Джирошин запоздало испугался:
- Канзеон-сама, почему вы меня с собой не взяли.
Милосердная зло засмеялась:
- А зачем? Разве ты воин? Болтливый старик.
Джирошин отшатнулся и вскочил, коленом перевернув шахматный столик.
- Прощайте. Предпочту служить в армии! На любой должности. Я солдат, а не шут, - сказал он гордо.
Бодхисаттва поставила столик на место и смущенно почесала затылок.
- Прости. Замоталась. А ты вместо того, чтобы спокойно играть, нервируешь бедную женщину.
Она сама расставила фигуры. Джирошин проследил – расставила правильно. Точно так, как они стояли до катастрофы.
- А где мой ферзь?
Удивительно, но черная фигура бесследно исчезла.
- Не беда, - махнула рукой бодхисаттва. – Из любого положение есть выход. Вот новый ферзь.
Она опустила на доску свою чашку. Среди изящных фигур черного дерева фарфор смотрелся чужеродно.
- Чай Гуаньинь. Себя, можно сказать, на кон ставлю, - улыбнулась бодхисаттва.
Ветер, несущий забытый аромат, пролетел над прудом. Закачались, кивая, лотосы. Колесо судеб скрипнуло и тронулось в путь.
- Настают странные времена, - пожал плечами Джирошин.
Он поднял голову от шахматной доски. На ветвях вишен малиновым цветом наливались юные ещё бутоны.
Джирошин вздохнул с облегчением.

1.2 Императорские игры

Милосердная заглянула в зеркало пруда и улыбнулась.
Осиротевшие не так давно Небеса обрели нового Императора. Погибший повелитель не оставил наследника, но где-то в провинции нашелся его далекий родственник, правнук, как выразилась Милосердная «по диагонали». Ребенок, лишенный влияния и близких родственников в качестве правителя устроил большинство владетельных кланов. Тем более что после мятежа, всем стало немного не до Императора. Кланы хоронили родственников и делили наследства.
Милосердная поправила прическу, погасила улыбку, окликнула Джирошина и отправилась к алым стенам Императорских покоев.
В огромном зале наблюдалось самое большее десяток ками: несколько сонных солдат охраны и пара древних, давно уже не отличающих сон от яви, советников. Юный Император ничего не мог дать своим подданным, и подданные отвечали ему взаимностью. Ребенок, закутанный в золотое, сшитое не по росту парчовое облачение, дисциплинированно сидел на троне. На коленях он держал книгу, но тусклое освещение не позволяло читать.
Бодхисаттва поприветствовала Императора и проснувшихся от удивления советников положенным образом:
- Рада поздравить вас! Небеса опять цветут – хороший знак, освящающий начало пути…
Присутствующие слышали подобную речь уже, без преувеличения, сотню раз. Советники снова заснули. Милосердная тепло улыбнулась и добавила невпопад:
- Рыбки в моем пруду принесли потомство, и их стало слишком много. Некуда девать.
- У меня тоже есть пруд, но в нем нет рыбок, - пожаловался Император.
- Рыбки будут вам доставлены ещё сегодня. Джирошин принесет десяток разных, - бодхисаттва низко поклонилась.
Из многочисленных складок ее шелкового платья выскочил маленький, величиной с яблоко, красный мячик. Он весело запрыгал по древнему паркету.
- Простите, Император, это глупая шутка детей моих знакомых.
Джирошин, стоящий поодаль, очень удивился наличию у бодхисаттвы неведомых ему знакомых с детьми.
- Дети почему-то считают, что подложить игрушку в кармин взрослого - это весело.
- Тогда, конечно, мячик надо им вернуть, - разочаровался Император.
- Не надо, - успокоила ребенка Милосердная, - они уже про него забыли. А вы во что предпочитаете играть?
- В разные игры, но не с кем же…
- Я с вами поиграю!
Ребенок выпутался из ритуального облачения и пошел к Канзеон Босацу. Одежда осталась сидеть на троне.
- Просто так кидать друг другу мячик скучно. Можно с каждым броском отвечать на вопрос и задавать свой. Нравится идея?
Ребенку было безразлично, во что играть, лишь бы играть.
- Что вы любите на обед?
- Булочки с творогом. Почему мне не дают настоящий меч?
- Боятся за свои жизни. У вас есть комиксы?
- Только старые. Что едят рыбки?
- Ореховое печенье. Сколько стражников дежурит у спальни?
- Не знаю. Я же сплю с другой стороны двери. Можно прийти к вам в гости?
Милосердная выронила мячик.
- Ах, незадача. Проиграла. Старая стала, неловкая.
- Ну что вы! – вежливо возмутился ребенок. – Где живут дети ваших знакомых?
Джирошин насторожился.
- Далеко, - немедленно ответила Милосердная.
- А еще дети где-нибудь здесь есть?
- Есть, - грустно ответила Канзеон Босацу.
Джирошин испугался. Попытка заступиться за Гоку сулила огромные неприятности.
- Есть один. Он сирота. И, насколько я знаю, сейчас серьезно болен.
Император распахнул глаза.
- Но, вы же - богиня Милосердия. Вы поможете ему?
Канзеон Босацу поклонилась.
- Как прикажет Император. Я сделаю все, что в моих силах. Когда мальчику станет легче, смиренно жду вас в гости.
Император радостно улыбнулся.
Джирошин вздохнул с облегчением.

1.3 Натаку, живи!

Милосердная заглянула в зеркало пруда и улыбнулась.
Надо ли говорить, что рыбки были доставлены во дворец еще вчера. Вместе с ними Император получил: булочки с творогом, миндальное печенье, детскую саблю из прекрасной стали и стопку свежих комиксов. Любовь Императора не помешает даже бодхисаттве Любви.
Бывшие покои Литотена встретили посетителей тишиной, но нежилыми они не выглядели. Побродив по коридорам, Милосердная и Джирошин нашли, наконец, живых обитателей этого дома смерти. Спящий исцеляющим сном Бог Войны Натаку помещался в наполненной голубоватой жидкостью ванне. Рядом стояла очень испуганная печальная женщина. Верная прислуга так и не оставила изувеченного ударом собственного меча сына бывшего повелителя и любовника.
- Умоляю вас, не трогайте ребенка, - прошептала женщина, опускаясь на колени.
Бодхисаттва заглянула в ванну.
- Я смотрю, его рана зажила. Почему об этом никому не известно?
- Нельзя ему в бой. Сколько же можно?!
- А кто сказал, что сразу в бой? Сейчас не до боев в Нижнем мире, с Верхним бы разобраться…
Протянутая рука бодхисаттвы Милосердия озарилась золотым светом. Натаку вздохнул, открыл глаза и сел. Канзеон Босацу грустно улыбнулась.
- Твой сон окончен. Здравствуй, мальчик.
- Здравствуйте. Но я совсем не помню вас.
- Ещё бы. Бодхисаттве Милосердия трудно найти повод для встречи с Богом Войны. Но, тем не менее, теперь мы встретились.
- Вы не знаете случайно, где сейчас Гоку?
Милосердная ответила честно:
- В заточении. Со временем его освободят. Но, пока этого не случилось, помни, любой вопрос и неловко сказанное слово принесут ему только неприятности.
Бог Войны был еще очень молод, но жизнь уже знал.
- Клянусь, что ни с кем и никогда не буду говорить о нем.
- С тех пор, как ты… потерял сознание, в столице появился еще один ребенок.
- Тоже еретик? – заинтересовался Натаку.
- Я бы так не сказала. Просто славный и очень одинокий мальчик…
Еще в самом начале разговора, Джирошин аккуратно взял прислужницу за локоток, поставил ее на ноги и отвел в сторону. Все это время он что-то втолковывал женщине, она кивала, но становилась все бледней и бледней. В конце концов, женщина поклонилась, и драгоценный перстень с пальца Джирошина перекочевал к ней в карман. Увидев это, Милосердная удивленно подняла брови, а Натаку презрительно сжал губы – его снова предали.
Прислужница, нетвердо ступая, удалилась. Джирошин повернулся к ребенку.
- Не горюй, - сказал он. - Она больше не понадобится. Ты выздоровел, и теперь будешь жить в доме бодхисаттвы Милосердия.
«Чего-чего?» - отразилось на красивом лице женщины. «Того, - взглядом ответил ей древний воин. – За свои поступки надо платить. Хоть иногда». Бодхисаттва закашлялась. И задумалась.
Вечером она, сопя от усердия, расставила на шахматном столике бокалы, тарелки и бутылки. Натюрморт увенчала помещённая в пустой стакан былинка.
- Так как-то… Еда, выпивка, цветы. Джирошин, иди сюда.
- Я здесь. Слушаю вас.
- Сейчас у нас будет романтический ужин.
Джирошин пожал плечами.
- Ночь, вообще-то… - выразил он сомнение.
- Тогда, у нас будет романтическая ночь. Заодно расскажешь, о чем ты шептался с той дамочкой.
Джирошин тяжело вздохнул и разлил вино по бокалам. На свое счастье, он был не только древним воином и богом долголетия. Он был ещё богом снов. Поэтому через пять минут бодхисаттва Милосердия спала сном младенца. Джирошин укутал свою госпожу пледом и с облегчением вздохнул.

1.4 Шутки богов

Милосердная заглянула в зеркало пруда и улыбнулась.
Вчера Джирошин ловко обвел её вокруг пальца, но бодхисаттва не держала зла на верного слугу. Она давно убедилась, что гораздо полезней иметь друга, чем пламенного любовника. По крайней мере, любовника всегда можно было подыскать.
Но когда-то…
Когда-то бодхисаттва была юна. О, как ей нравилось дразнить старика. Именно старика. Это сейчас они выглядели ровесниками. А раньше, на заре эпохи Небес, Джирошин казался Милосердной дряхлым дядькой, неразумно влюбившимся в юную красавицу.
Какие шикарные цветы появлялись в её покоях! Как смешно несчастный влюбленный выглядел, услышав просьбу потереть госпоже спинку! Однажды она, расшалившись, уронила каплю своих духов на нос Джирошина и деланно ужаснулась: «ах, что скажут в обществе, твои усы пахнут моим телом»!
Именно Джирошин нашел в пруду её пропавшие украшения. Убедившись, что в доме их нет, Джирошин разделся и отважно полез в воду. Он нырял несколько часов, методично ощупывая дно и, в конце концов, добился успеха. После этого Милосердная стала смотреть на верного стража совсем другими глазами. По крайней мере, он перестал казаться ей старым и некрасивым.
Бодхисаттва, сидя на перилах веранды, с удовольствием вспоминала прошлое.
Джирошин стоял в дверях и любовался хозяйкой. Да, сейчас ею можно было любоваться! Не то, что раньше: суповой набор костей, по-галочьи резкий голос, наивность и самомнение.
То ли дело, теперь. Какие царственные манеры и чистота линий. Медвяная плавность движений. Мудрые и уместные речи. Лишь иногда старые привычки давали о себе знать, и тогда бодхисаттва могла щелчком отстрелить охнарик под ноги зазнавшемуся вельможе.
Джирошин хорошо помнил, как к юной госпоже, а именно так в разговоре с самим собой он называл Канзеон Босацу, доставили осиротевшего племянника. Педагогическому энтузиазму Милосердной не было границ! Ей немедленно понадобился оснащенный по высшему классу спортивный зал. Как же, мальчику нужны подвижные игры и тренировки, иначе он вырастет изнеженным бездельником.
Воспитание племянника оказалось делом непростым.
Для начала, Конзен, с детства привыкший ходить в длиннополом шелковом платье, закрывающем кисти рук, категорически отказался надевать джинсы и майку. Милосердная настаивала. Компромиссом явилось странное одеяние, сочетающее в себе брюки, юбку, майку и длинные перчатки.
Когда тетя, однажды, предложила племяннику поиграть в войну или казаков-разбойников, тот забаррикадировался в своей комнате. Милосердная попыталась пойти на приступ, но Конзен кинул в нее чернильницей. Столь веский довод тетю не убедил. Потом тёте захотелось поиграть в пиратов и поиски клада. На следующий день почти все её драгоценности исчезли. Племянник кривил губы и молчал, как партизан. Джирошин перерыл все покои, но нашел замшевый мешочек с побрякушками только на дне пруда. Платой за подвиг стали: многовековой застарелый насморк и уважение Конзена.
Джирошин улыбнулся. С каким увлечением юная госпожа покупала игрушечное оружие. До сих пор одна из кладовых была доверху им забита. Конзен, в свою очередь, с маниакальным упорством собирал коллекцию печатей, каллиграфических надписей и редких старинных фолиантов. Если Милосердная из вредности отказывалась спонсировать очередную покупку, в доме могло произойти много чего неприятного, но очень интересного. Вплоть до появления чернил в кофейнике. Проблема добычи книг исчезла только, когда в столицу прибыл ещё один увлеченный библиофил - будущий маршал Тенпо, креатура Короля-Дракона, тоже, между нами, не слишком взрослого.
«Ах, бедные дети!» - вздохнул Джирошин с грустью.

1.5 Утренние сумерки

Милосердная заглянула в зеркало пруда и улыбнулась.
Звезды поблекли, черное небо стало темно-зеленым. Бодхисаттва зевнула, со вкусом потянулась и ушла в спальню.
Годжун проснулся, захлебнувшись кашлем. Все правильно, небо светлеет, пора вставать. Рёбра болят, платок в крови, на наволочке темные пятна, но он ещё может сесть и даже встать, опираясь на комод.
Адъютанту запрещено приходить рано утром. Дракон все делает сам. Нет, не так. Пока он многое может сделать сам. Может искупаться, надеть форму и натянуть сапоги. Может приготовить чай, дойти до кабинета и работать до тех пор, пока боль не уложит обратно в кровать. Он может, опираясь на костыль, прийти в центр сада и полюбоваться искусственный озером, но вернуться без долгого отдыха не может. Он не может дойти до казарм, не может спуститься в Нижний мир, не может умереть. И жить уже тоже не может.
Вчера Джирошин рассказал ему о воскрешении Натаку.
Вероятно, это был правильный ход. Годжун понимал, что после восстания армия еще не скоро станет жизнеспособной. Новобранцев мало: жители Небес воочию узрели, что такое смерть, и желающих служить не стало. Пусть хотя бы Бог Войны защищает бессмертные твердыни, если дракон не может этого делать. Джирошин возразил, что ребенка нельзя заставлять сражаться. С этим пришлось согласиться.
Никого нельзя заставлять. Путь воина можно выбрать только добровольно. Как и путь ученого. Годжун вытащил из ящика стола забытую маршалом Тенпо книгу и наугад открыл ее.
«Ушла душа по лезвию ножа. Остались кровь и сталь».
Он подошел к окну: в лимонном свете утра розовые цветы вишен казались сгнившими.
Всё вернулось на круги своя. Всё? Годжун только сейчас обратил внимание: не вернулось круженье падающих лепестков. Вишни не отцветали.
Надолго ли это?
«Надо сегодня еще раз поговорить с Джирошином», - подумал Годжун.
«Вчера у меня не хватило духу, но сегодня я должен сказать все», - подумал Джирошин и печально вздохнул.

Часть 2. Миттельшпиль

2.1 Бог сна

Милосердная заглянула в зеркало пруда и улыбнулась.
Сейчас она узнает, куда скрылся ее верный помощник. Однако через минуту улыбка погасла: Джирошин, как опытный лис умел путать следы и мог кому угодно отвести глаза. Бодхисаттва вспомнила странное поведение бывшей прислужницы Литотена и взволновалась.
А в это время Джирошин, нисколько не скрываясь, шел к зданию штаба Западной армии. Он думал о злосчастном ее командире и вспоминал, как в свое время Небеса с нетерпением ждали приезда нового главнокомандующего. Тощий унылый мальчишка вызвал у жалостливых кумушек сострадание, а у всех остальных - неизбывное желание повеселиться. Милосердная, захиревшая было без развлечений, буквально расцвела. Почти каждый день она рассказывала Джирошину о промахах и казусах, сопровождающих незадачливого военачальника. Джирошин сплетен не любил, но он ходил по Небесам с открытыми глазами и умел делать из увиденного правильные выводы. Так, однажды, чтобы пройти через плац, ему пришлось дожидаться конца построения. Опытному воину сразу стало ясно, что командовать Годжун умеет: его негромкие, вялые приказы слышно было даже на флангах во втором ряду. «Мальчика учили правильно, - понял тогда Джирошин. – Кости есть, а мясо нарастет».
Через несколько дней Милосердная вернулась с очередного праздника раньше обычного и немедленно поделилась новой байкой.
- Дракончик оказался таким робким: я только обняла его за плечи…
Канзеон Босацу рассмеялась.
- Что же с ним стало? – вежливо спросил Джирошин.
- Едва не упал. Кагор разлил. Какое славное было развлечение – смотреть на его испуганную мордочку. Ну, теперь я проходу Годжуну не дам!
Джирошин вздохнул.
- А что это за пятна на вашем платье? – поинтересовался он.
- Да кагор же! Какой ты непонятливый…
Джирошин позволил себе улыбнуться. Настало время предупредить госпожу.
- Как вы считаете, Канзеон-сама, кто на Небесах лучший специалист в военном деле?
Милосердная пожала плечами.
- Маршал Тенпо, - ответил сам себе Джирошин. - Странно, но он терпит недалекого командира.
- Что ты этим хочешь сказать?
- Что вот прямо сейчас Годжун-сама наслаждается вашим отсутствием. А вы сидите в испорченном платье и радуетесь. Чему-то.
Милосердная тоже умела делать правильные выводы. Она перестала дразнить главнокомандующего Западной армией.
Адъютант провел Джирошина в личные покои Годжуна.
- Прошу вас, не вставайте. Простите, что помешал. У меня к вам серьезный разговор.
- Если серьезный, я предпочел бы завтра…
- Он не займет много времени. Мне кажется, вчера вы лучше выглядели. Очень плохо?
Годжун удивился: фамильярностью его гость обычно не отличался, но, тем не менее, ответил честно:
- Очень.
- Надоело?
- Да.
- Могу помочь вам избавиться от мучений.
Годжун засмеялся, закашлялся, его окровавленная ладонь сжала рукоять катаны.
- Я и сам могу это сделать.
Джирошин от возмущения даже руками замахал.
- Не смейте думать о смерти! Я подарю вам сон. До поры.
- Что значит «до поры»?
- До того времени, когда надо будет продолжить служение. За вами присмотрит сиделка, она уже нанята. В нужный момент я разбужу вас, произнеся слово, о котором мы сейчас договоримся.
- Скажите мне «ПОДЪЁМ», - усмехнулся Годжун. - А теперь позовите адъютанта, мне надо отдать некоторые распоряжения.
Через час Джирошин положил ладони на прохладный лоб дракона. Кашель прекратился, дыхание Годжуна стало медленным, почти неуловимым. Тонкие бледные губы тронула улыбка.
Адъютант вытянулся, отдавая честь.
Джирошин вздохнул с облегчением.

2.2 Крылья

Милосердная заглянула в зеркало пруда и обрадовалась.
Её верный страж возвращался домой.
Джирошин медленно шел по главной аллее императорского парка. Он знал, что если так идти, то до дома доберешься ровно через три четверти часа. Этого времени должно было хватить на восстановление сил. Усыпить измученного ранами дракона оказалось делом нелегким, Джирошин практически исчерпал всю свою силу. Зато теперь долг был отдан. Долг давний и крайне неприятный.
Много лет назад на дне рождения Императора Джирошин имел неосторожность подойти к стоящему в отдалении Королю-Дракону и заговорить с ним. Заурядный, в общем, поступок, несмотря на разницу в рангах. Они часто разговаривали, непременно находя общие темы. Тем злополучным вечером Джирошин посмотрел на лебедей, скользящих по глади Императорского озера и сказал:
- Знаете, им подрезают крылья. Чтобы не улетели.
Годжун скрипнул зубами, развернулся и ушел.
Джирошин еще долго старался не попадаться ему на глаза.
Да, дракон иногда позволял себе улизнуть в Нижний мир, чтобы поплавать там и полетать в своем истинном виде. Впрочем, подобным грешили многое небожители. Даже Конзен.
Сказать, что Конзен делал это добровольно, было, конечно, нельзя. Джирошин улыбнулся, вспомнив, как однажды…
- Солнце сияет, как свежий синяк! – грянуло за стеной.
Кенрен, конечно.
- Поэт хренов.
- Поторапливайся, лентяй!
- Куртку возьми.
Отцы-командиры Западной армии, под радостные вопли Гоку, собирали недовольного секретаря на пикник.
- Это что, обувь? Обрати внимание, даже маршал переобулся. Тебя укусит гадюка!
- Он ее сам укусит.
- Конзен, что в этом мешке? Неподъемный!
- Еда.
- Мы на несколько часов…
- Ребенок много ест.
- Кенрен, почему твой вещмешок булькает?
- Ребенок много пьет.
Наконец, голоса стихли.
Джирошин вздохнул с облегчением.

2.3 Призраки

Милосердная заглянула в зеркало пруда и улыбнулась.
Наконец, кое-что новенькое. Пикник в Нижнем мире. Интересней, конечно, было бы посмотреть на пикник без участия Гоку и Конзена. Убедиться, так сказать, в правдивости слухов. Нет-нет, исключительно по долгу службы.
Едят.
Смеются.
Разморило. Задрыхли.
Какая скука! Милосердная отвернулась. Поверхность пруда пошла рябью.
Муравей пробежал по генеральской чакре, длинному тонкому носу и заглянул в ноздрю. Какая хорошая норка: глубокая, просторная! Кенрен чихнул и проснулся. Будить спящих, особенно маршала, он не хотел, поэтому решил прогуляться. Камни, кусты кизила, усыпанные ягодами. Надо Гоку показать, он лопнет… от восторга. Кислятина, а вот тот куст на южном склоне наверняка готов к употреблению.
Не один Кенрен так считал. Спелыми ягодами лакомился ёкай. Кенрен кровожадно ухмыльнулся, достал револьвер и отщелкнул барабан. Порядок. Генерал медленно двигался вперед, но по мере продвижения его решительность испарялась. Перед ним стоял ребенок. Старше Гоку, но тем не менее. С красными волосами ёкая и фиолетовыми глазами небожителя. Весь в кизиле.
- Ты чей, замарашка?
Мальчик оказался неробкого десятка. Он принял величественную позу и возмутился:
- Как ты смеешь?! Я принц!
Кенрен засмеялся. Он оценил немаленькое количество косточек, белеющих на земле.
- Как в тебя столько кизила влезло, принц? Кстати, я и короля-то не боюсь!
Мальчик смутился.
- Сестра помогала.
- Старшая? – с надеждой спросил Кенрен.
Ёкай схватился за нож.
- Успокойся, никто никого обижать не собирается. Мы тут на пикнике, а не на войне.
- Меня Когайджи зовут, - буркнул принц, - а сестру – Лилин. Только она младшая.
- Пойдем со мной, Гоку разбудим. Поиграете.
Действительно, это оказался самый веселый из всех пикников Гоку. Дети визжали так, что даже Тенпо морщился. Конзен, улучшив момент, шепнул ему:
- Я только сейчас понял, насколько счастлив. У меня их только одна штука.
- Штука? Хлебнул бы ты из генеральской фляжки.
Впрочем, фляжки поблизости не оказалось: генерал играл с детьми.
Он не раз и не два потом спускался в Нижний мир поболтать с умненьким и несчастным принцем. Когайджи тоже привязался к странному генералу вражеской армии по имени Кенрен. Генерал никогда не выпытывал у него военные тайны, зато часто приносил конфеты и комиксы. Сладкое Когайджи не любил, из комиксов давно вырос, но подарки принимал с благодарностью.
Он страшно горевал, когда понял, что Кенрен больше никогда не придет к их Рыжей скале.
Ветра Нижнего мира несли время на своих крыльях.

2.4 Защитник

Сегодня в ближайшем городке намечалась ярмарка. По этой причине все мало-мальски вменяемое население из замка Хото потихоньку слиняло к людям. Принц Когайджи исключением не был. Волосы он стянул в хвостик, на голову нахлобучил шляпу, а вычурную одежду сменил на джинсовый костюм. Принц умело избежал компании сестры и направился в город с целью посетить бар. В баре было шумно, дымно и, предположительно, весело. В баре разговаривали, танцевали и пели разные песни одновременно.
- Смотрите - полукровка!
Шляпа Когайджи, сдернутая подпившим гулякой, полетела в угол. Ёкаев в городке терпели, а вот к метисам относились плохо. Крупный кулак впечатал пьяную голову в деревянную перегородку. Высокий крепкий ёкай сказал наставительно:
- Я тебя несильно ударил только для того, чтобы ты смог поднять шляпу и принести ее сюда.
Когайджи потерял дар речи. Перед ним стоял Кенрен. Нет, конечно, это был ёкай какой-то незнакомый со всеми ёкайскими подробностями: острыми длинными ушами, татуировкой… И всё же…
- Ты не испытываешь к полукровкам ненависти? – спросил Когайджи.
Его заступник засмеялся.
- Мой сводный брат – полукровка. Я его очень люблю и очень по нему скучаю. Кстати, он похож на тебя.
Тем временем подоспела шляпа, но Когайджи не торопился её надевать. Рядом с новым знакомцем он чувствовал себя в полной безопасности.
- Ты тоже напоминаешь мне одного… ёкая. Мне пришлось с ним расстаться. Очень не хочется снова пережить подобное. Поступай ко мне на службу.
На следующую ярмарку Когайджи отправился с телохранителем.
Нанимаясь, Са Джиен признался в убийстве своей матери, и, потрясенный историей, Когайджи придумал ему новое имя. Не гибель сумасшедшей женщины тронула принца ёкаев. Потрясло его совпадение судеб. У принца даже осталось ощущение, что он украл старшего брата у сироты.
Сегодня они вновь гуляли по веселящемуся городку.
- Слушай, - спросил, остановившись, Когайджи, – как ты относишься к татуировкам?
- Равнодушно, - ответил Джиен, ставший теперь Докугакуджи.
- Хочешь ещё одну сделать?
- Как-то в голову не приходило.
- А мне приходило. Вот, как раз, мастерская.
В мастерской Когайджи долго рисовал, а потом рвал листы, пока, наконец, не удовлетворился формой.
- Насколько я помню, она была именно такой. Вот, - передал он лист мастеру, - ему!
- Куда? – спросил мастер.
- На лоб.
- С каких это пор ёкаи носят чакры?
- Какие ёкаи? – спросил принц, звеня кошельком.
Докугакуджи поморщился, но послушно обзавелся чакрой.
- Теперь твоя очередь, - сказал он, вытирая покрасневший лоб. – Или боишься лицо испортить?
Принц задумался. К своей внешности он относился трепетно, но если Доку предлагает… Нет, принц не боялся и, надо сказать, полоски на щеке ему даже понравились. Героические такие…
Ветра Нижнего мира несли время на своих крыльях.

2.5 Оранжерейное растение

Милосердная заглянула в зеркало пруда и улыбнулась.
Конзен, то есть, нет, Корю трудолюбиво подметал монастырский двор.
- Джирошин, посмотри, как мальчик изменился.
Секретарь удивленно поднял брови. Канзеон Босацу за все прошедшие со времени бунта пятьсот лет ни разу о племяннике не упомянула.
- Какой послушный, трудолюбивый ребенок получился!
- Канзеон-сама, раз уж вы вспомнили…
- Я и не забывала.
- Что же изменилось?
- Ему открылся путь на Небеса.
- Он может вернуться?
- Он может заслужить право вернуться.
- Каким образом?
- А, подвиг совершит, и все дела… Что у нас сейчас на повестке дня? Хомура совсем охомурел, сбежал в Нижний мир и хулиганит там? Попрошу Императора, и он поручил Конзену вернуть Хомуру.
Джирошин удивился наивности бодхисаттвы.
- Госпожа, никто не справится с Богом Войны, пусть даже бывшим!
- В качестве силового сопровождения используем Сейтен Тайсея.
Джирошин сглотнул. Он не хотел бы даже в сторонке стоять во время битвы Великого Мудреца и Бога Войны.
- Кстати, про Хомуру… Вот, что происходит, когда со мной не советуются. Ну, была бы у мальчика подружка, разве это плохо?
Джирошину не хотелось перечить Канзеон Босацу, но он припомнил изящного, облаченного в шелка секретаря, посмотрел на хрупкого белокурого ребенка и не выдержал.
- Канзеон-сама, вы хотите остаться без племянника? Он не воин, он оружие в руках держать не умеет!
- Между прочим, именно Конзенчик Литотена порешил. А что ты предлагаешь?
- Ему нужны помощники. Те двое.
- Невозможно!
- Почему?
- Их не простят.
- Но Конзена же простили.
- Конзен никого не убивал… практически никого. И он мой племянник, не забывай это.
Впервые в жизни Джирошин по-настоящему разозлился на свою госпожу.
- Канзеон-сама, я знаю ещё одно существо, которое может пригодиться Конзену.
- Говори, не тяни.
- Король-Дракон.
- Разве он не помер?
- Я усыпил его.
- Да ты хитрюга! Но что с калеки возьмешь?
- Магическую силу.
- Молодец!
Джирошин потупился.
- Годжун, конечно, маршалу не тётя, но, думаю, он не оценит вашего отношения к его офицерам. Или, наоборот, оценит.
Милосердная потерла чакру.
- Ладно, есть у меня должники, подергаю кое-кого за причинные места.
Джирошин вздохнул с облегчением и добавил.
- Надо было в свое время послушаться меня и отдать мальчика в армию. Он многому бы там научился.
- Обойдется без армии. Посмотри, в новой жизни у него прекрасный учитель.
Джирошин посмотрел, махнул рукой и ушел. Канзеон Босацу крепко задумалась.

Часть 3. Эндшпиль

3.1 Ферзь

Милосердная заглянула в зеркало пруда и плюнула в сердцах.
- И тут его нет!
- Канзеон-сама, вы что-то потеряли?
- Наоборот, нашла! Нашла пропавшего черного ферзя. Вчера нашла, сегодня опять потеряла. Что ты будешь делать?!
- Не волнуйтесь, найдется где-нибудь.
Милосердная задумалась.
- Забавно: где-нибудь… будь нигде…

Странно, но Комё Санзо с утра мучили дурные предчувствия. Мнительностью он не отличался и даже реальные опасности привык встречать с улыбкой, а тут какой-то морок. Но Санзо умел слушать окружающий мир. Он глубоко вздохнул и позвал:
- Корю, иди сюда.
- Да, учитель.
- Пойдешь в город. Мне срочно нужна… книга по кулинарии.
- Разве в библиотеке ее нет?
- И это называется послушный ученик?
- Я пойду, учитель.
- Иди сейчас, в городе переночуешь. Вернешься завтра.
- Но… да, учитель.
Комё проводил ученика и остался сидеть на крыльце веранды. Его пальцы привычно складывали оранжевый лист бумаги.
- Хороший сегодня вечер, - пробормотал тридцатый Санзо. – Тихий.
Ночью его разбудил топот и крики. Комё взял сутру и открыл дверь, торопясь на помощь сражающимся монахам. К нему кинулось сразу несколько ёкаев. Санзо приготовился крикнуть заклинание, но у одного из врагов соскользнул капюшон плаща. Это был не ёкай, это была божественно прекрасная женщина.
Секундного замешательства убийцам хватило. Санзо уже не слышал, как женский голос приказал:
- Забирайте сутру и уматывайте. Если я вас где-нибудь увижу…
- Не увидишь, сука небесная.
Комната мгновенно опустела. Женщина потрогала горло убитого и тоже ушла. Черный ферзь остался лежать в луже крови.

- Будь нигде… - повторила Милосердная. – Знаешь, Джирошин, Конзен все-таки станет настоящим бойцом, и, возможно, ему не придется сражаться с Хомурой. Достаточно будет, например, отыскать пропавшую сутру.
Канзеон Босацу отправила в полет маленький бумажный самолетик. Оранжевая точка быстро растаяла в кружении розовых лепестков.
- Вы так сильно его любите? – грустно спросил древний воин.
- Как «так»? Не болтай чепухи, пошли дракона будить. Будут ему маршал и генерал, я договорилась.
Джирошин вздохнул с облегчением.

3.2 Джип

Милосердная строевым шагом направлялась к штабу Западной армии, в недрах которого уже пятьсот лет «дрых этот бездельник». Джирошин, открывший за последние несколько дней много нового, плелся за своей госпожой.
- Как же ты оброс! – поприветствовала спящего бодхисаттва Милосердия. –Просыпайся!
Милосердная тряхнула дракона за плечо.
- Слушай, а он точно живой? Это труп, по-моему.
- Живой. Слышите, он дышит, и сердце бьется. Вы же сами заметили, что волосы отросли.
Милосердная протянула руку и поднесла ладонь к драконьему лбу.
- Проснись, - приказала она мысленно и вслух.
Годжун лежал неподвижно.
- Что он вам ответил? – спросил Джирошин, пряча улыбку.
Ему стало любопытно, сможет ли госпожа преодолеть сонное заклятье.
- Послал. Сказать, куда? Да, потеря глаза и частичный паралич плохо влияют на характер. Ну, я сейчас тряхну эту анабиозную рептилию!
Рука бодхисаттвы утонула в голубом свечении, поток энергии устремился к Годжуну. Золотое облако защиты окутало драконье тело.
От вспышки Джирошин ослеп. Когда к нему вернулось зрение, оказалось, что Годжун по-прежнему спит, а на полу ошалело хлопает глазками маленький белый дракончик.
- Канзеон-сама, что это такое?
Милосердная недоуменно посмотрела на свою ладонь.
- Почем я знаю?! – раздраженно воскликнула она. – Сам зародился, пакость такая! Эй, вставай уже, посмотри, что ты натворил!
Лицо Годжуна осталось безмятежным. Дракончик, встав на лапки, деловито прошелся взад-вперед.
Джирошин присел на корточки и позвал: «кис-кис-кис». Дракончик обнюхал пальцы протянутой к нему руки, подумал и прикусил самый длинный. Милосердная засмеялась.
- Дядя невкусный! Кстати, что они едят? Блин, и спросить не у кого!
Она мстительно пнула монументальную кровать. Дракончик требовательно заверещал, взлетел и приземлился ей на плечо.
- Ого! – вскрикнула бодхисаттва. – Вот это хватка! Осторожней. Посмотрим, может, сгодишься и ты.
Она пошла на выход, а Джирошин обернулся к спящему. Он погладил отросшие волосы дракона и пообещал:
- Я присмотрю за ним.
Очень скоро ему пришлось сдержать свое обещание.
Буквально через несколько часов Джирошин услышал вопль «что это такое?!» и побежал госпоже на помощь. На готовом документе расплывалось желтое пятно. Дракончик с самым независимым видом сидел на полке, где хранился драгоценный фарфор.
Только через несколько месяцев он привык гадить в саду.
Впрочем, некоторая польза от дракончика была. После того, как от его когтей пострадало платье, Милосердная стала убирать вещи в шкаф, а не разбрасывать их где попало.
Все шло очень неплохо до тех пор, пока питомец не открыл для себя пруд. Дракончик научился на лету ловить декоративных карпов. Первый обглоданный хребетик он с благодарностью преподнес Милосердной. Она подарок выкинула, и тогда маленький рыболов начал оставлять дары в спальне на подушке.
Милосердная бесилась, проклинала Годжуна и его порождение, обещала придушить обоих, но постепенно утряслось и это. Иногда Канзеон Босацу даже гладила шелковую гривку и чесала мягкую шейку дракончика.
Но однажды над пушистой бесшабашной головенкой грянула гроза. Поначалу, ничто не предвещало беды. Дракончик мирно дремал на пачке документов. Милосердной эти документы понадобились. Она сказала «кыш», дракончик ответил «ашш». Милосердная стукнула его рулоном бумаги. Дракончик шарахнулся и перевернул чернильницу. Ко всему уже привычная бодхисаттва спокойно попросила:
- Джирошин, убери его.
Не желая воевать с царапучим существом, старый солдат снял безрукавку и накинул ее на угрожающе растопыренные крылья.
Сначала полыхнуло, потом грохнуло.
На обломках стола, передом в одной комнате, а задом - в другой, стоял джип. У него нервно помаргивала фара.
- Мальчик вырос, - сказала Милосердная. – Пора.
Джирошин попытался стряхнуть с повелительницы пыль и щепки.
- Да подожди ты! Заклинания тащи!
Джип обмотали фудами и под протестующее «кююю» спихнули в Нижний мир.
Вечером Джирошин посетил Годжуна.
- Простите, но пришлось ваше создание отправить в путешествие. Надеюсь, он любит приключения и лёгок на подъем.
Годжун открыл единственный глаз, сел и сказал:
- С добрым утром.
Выглядел он помятым, но бодрым.
Джирошин вздохнул с облегчением.

Годжо и Хаккай бодро топали из магазина домой.
- Нет, подожди. Яблоки надо помыть, а то будешь завтра животом маяться.
- Тогда пива дай.
- Не дам. Обольешься.
- Я пиво не разолью, даже если небо рухнет! – воскликнул полукровка, роясь у Хаккая в пакете.
В общем-то, удар был не очень сильным: когда идущий человек внезапно остановился, дракончик начал тормозить. Он плюхнулся на голову Годжо и накрепко вцепился когтями в алые волосы.
- Аааааа!
- Не кричи, ты его испугаешь! Иди ко мне, маленький. Хочешь яблочка?
Ветра Нижнего мира несли время на своих крыльях.

3.3 Память

Милосердная заглянула в зеркало пруда и ахнула.

Джип, поднимая облака пыли, как кот, затормозил всеми колесами. Когда пыль улеглась, стала понятна причина экстренной остановки: на дороге стояла крепенькая рыжая девчушка.
- Привет, - сказала она, помахав рукой. – А от меня ручной дракон сбежал. Лететь не на чем. Подвезете?
- Почему же он сбежал? - не торопясь отвечать на вопрос, вежливо спросил Хаккай.
- Я сказала, что съем его, если мы опоздаем к обеду.
Гоку сел ровненько и нежно погладил обивку джипа.
- Я пошутила, - оправдалась девчушка.
- Драконы, - Хаккай нравоучительно поднял палец, - не всегда понимают шутки. Иногда они понимают их, но по-своему. А иногда они тоже склонны пошутить.
Джип подмигнул поворотником.
- Ну, подвезите… - заныла девочка. – Вы, может быть, меня не узнали? Я Лилин – сестра Когайджи.
Санзо булькнул что-то невнятное, но Годжо уже открыл заднюю дверцу машины. Лилин, потеснив его и Гоку, забралась в джип. Машина тронулась. Мелькали деревья, ветерок сдувал пыль в сторону, впереди светило солнце.
- А когда мы будем обедать? - тремя слаженными голосами спросило заднее сидение.
Санзо скрипнул зубами. Хаккай улыбнулся.
Пока нашли подходящее место, пока разожгли костер, пока Хаккай разобрался с продуктами, наступил вечер. Лилин и Гоку, как часовые, сидели у костра и гипнотизировали булькающий суп. На запах подошел Хакурю. Лилин привычным жестом почесала его рожки. Дракончик заурчал от удовольствия.
- Цуми, тебе спать не пора? – спросила девочка.
Гоку возмутился:
- Это Хакурю! Ещё скажи, что он твой!
- Почему я должна так говорить? Он ничей. Сейчас он играет с вами, а раньше, когда он играл со мной, его звали Цуми.
Лилин заглянула Гоку в глаза и спросила:
- Ты что, совсем ничего не помнишь?
Гоку подумал, что, если он не может ответить на этот вопрос, значит, действительно, не помнит, и кивнул.
- Я сначала решила, что ты сердишься и поэтому дерешься, а ты просто все забыл, - догадалась Лилин.
- Что я забыл? Расскажи, – жалобно попросил мальчик.
- Помнишь пикник у Рыжей скалы? Как было весело! Годжо отдал мне все сладкие булочки и сказал, что девочкам надо уступать.
- Противный каппа!
- Тогда он был не каппой, а воином Небес, но все равно меня не обижал.
- Я такой игры не помню, - расстроился Гоку. – Может быть, я головой ударился?
- Мы не играли! Годжо был настоящим воином Небес! И Хаккай. Я ещё одного небесного воина знаю: он победил моего отца. А с виду – совсем ребенок. Зовут – Натаку.
Гоку вдруг сделалось так тоскливо, что он едва не заплакал.
- Не расстраивайся, - успокоила его Лилин. – Вспомнишь. Санзо же ты вспомнил, раз называешь его «солнцем»?! Теперь вспоминай Хаккая. Хаккай очень на себя похож, только раньше он носил очки. Ну! Начи…

Милосердная ахнула.
Сейчас эта ёкайская принцесса сорвет все дело. Этого нельзя было допустить, слишком много судеб поставлено на карту. Милосердная протянула руку, чтобы заставить болтливую девчонку замолчать навсегда, но вместо положенного заклятья из ее уст вырвалось нечленораздельное:
- Уууу!!!
- Виноват, Канзеон-сама, зазевался.
- Зазевался и вместо того, чтобы налить чай в чашку, вылил мне его на спину?! – прошипела бодхисаттва.
- Именно так, - спокойно ответил Джирошин.
- И шкура моя тебе не дорога?
- Мне дорога ваша карма, - пожал плечами Джирошин. – Не волнуйтесь, эти плоды упадут вовремя.
Бодхисаттва, непрерывно матерясь, ушла переодеваться. Джирошин ухмыльнулся и достал ингредиенты для следующего чайника. Подумал и поставил на столик третью чашку.
- Добрый вечер, Натаку-доно, - сказал он, заслышав шаги. – Что привело вас сюда?
- Здравствуйте, Джирошин-доно, - отозвался Бог Войны. – Я понял, что должен сражаться. Это мое предназначение, а жизнь без предназначения не имеет смысла.
Джирошин вздохнул с облегчением.

- Обед готов, - сообщил Хаккай.
Лилин осеклась на слове.
- Ура!!! – закричали подростки.
Ветра Нижнего мира несли время на своих крыльях.

3.4 Угли остынут…

Милосердная заглянула в зеркало пруда и поморщилась.
Это было ни на что не похоже!
Два придурка стояли нос к носу и орали так, что слюни разлетались во все стороны:
- Верни сутру учителя!!!
- Отдай мне эту!!!
У дальней стены, не обращая внимания на взрослых, Лилин втолковывала что-то Гоку. Она махала руками, делала страшные глаза и приплясывала на месте. Гоку зачаровано слушал.
Годжо и его брат снисходительно наблюдали за спорящими. На лицах полукровки и ёкая явственно читалось желание растащить своих предводителей по разным углам и кончить дело миром. Только они оба не знали, как это сделать.
Хаккай и Яоне дисциплинировано ждали развязки.
«Когда же это кончится?» - спросили судьбу все без исключения действующие лица.
И судьба им ответила.
Страшной силы удар потряс стену замка. Камни разлетелись: на обломках стоял Бог Войны с пылающим мечом в руках. Выбрав самого крупного врага, он обрушил меч на Докугакуджи. Годжо, неожиданно даже для самого себя, оказался быстрее и принял удар меча на сакуджо.
- Где-то это уже было, - сквозь сжатые зубы выдохнул он.
Гоку с воплем «Натаку» кинулся вперед. Бог Войны выронил меч. Санзо с недоумением разглядывал револьвер – оружие не стреляло.
- Курок взведи, растяпа! – крикнул Хаккай и вырвал револьвер у Санзо, так не во время ставшего Конзеном.
Ёкаи, во главе с Когайджи, ничего не понимая в происходящем, сбились в тесную стайку.
В коридоре на подступах к залу послышались странные звуки: казалось, там играют в классики, нехорошо при этом ругаясь. Под вопли «отдай» в зал влетел Нии Джени. Подпрыгивая и хватая руками воздух, он гнался за Хакурю. Дракончик летел низко и медленно, что было неудивительно: в зубах он тащил белого игрушечного кролика.
Тенпо переглянулся с Яоне. Они раньше других догадались, что кролик не так прост, как кажется. Через секунду за дракончиком бегали уже трое: человек, ёкай и ками. Когайджи, окончательно запутавшись, метнул несколько файерболов: и в дракона, и в его преследователей.
После этого Докугакуджи и Кенрен принца на всякий случай скрутили.
Хакурю перехватил зайца лапками, восторженно заорал и начал плеваться огнём во все стороны.
От деревянных перекрытий и древних гобеленов потянуло дымом.
- Как вы мне все надоели!
Резкий женский голос остановил кутерьму. Сама хозяйка замка госпожа Гёкумен-кошу решила навести в нем порядок.
- Бесполезный мальчишка! - крикнула она пасынку. - Хороший повод избавиться от тебя.
- Ещё четверых, до кучи, не прихватишь на тот свет? Вздорные пареньки, – поддержал Гёкумен медвяный звучный голос. - Ай, Джирошин, я пошутила! Это не повод давать леща своей госпоже!
От бодхисаттвы Любви и Милосердия исходил острый всепроникающий свет.
- Пошепчемся, как кумушки, или мне с тобой по-мужски поговорить? – спросила великолепная Канзеон, отбрасывая босой ножкой кусок колонны. – Оставь их. Пусть дети веселятся. ЗАмком больше, зАмком меньше…
- Сделай что-нибудь! – приказала Гёкумен многоумному Нии Джени.
Ученый не отрывал завороженного взгляда от белого дракончика и на хозяйку не обращал никакого внимания. Гёкумен-кошу, закрываясь от света бодхисаттвы рукой, ушла в пролом стены и растаяла без следа.
- Кстати, - сказала Милосердная принцу, - ты бы матушку свою коматозную из замка вынес, а то сейчас тут все еб… ай, Джирошин!
- Дети, госпожа.
- …накроется медным тазом.
Джирошин вздохнул с облегчением.

3.5 …и на них вырастут цветы

Когайджи переглянулся с Докугакуджи, и они устремились вглубь замка.
С потолка сыпалась труха и лилось остервенелое «кюююю».
- Годжун-сама, - позвал Джирошин, - требуется ваше присутствие.
- Я здесь, - ответил Король-Дракон.
Белоснежный Годжун, незаметно опираясь на катану, вышел из-за груды камней.
- Не нравится мне этот замок. Жарко слишком, - неодобрительно заявил он.
Дракон поднял руку. Хакурю сделал ещё несколько кругов и послушно опустился на неё.
- Выплюнь немедленно, - приказал Годжун дракончику. - Не маленький – всякую дрянь в рот тянуть.
Изгрызенная сутра упала на пол под ноги ошеломленному Конзену.
- Чьё? - спросил Годжун. – Ничьё? В любом случае прошу простить. Дети – порождение ветра, что с них возьмёшь?!
Замок полыхал уже всерьёз.
- Народ, пойдемте до дому, - предложила Милосердная. - Неуютно тут. Хозяева разбрелись…
Народ, подгоняемый искрами, потянулся на свежий воздух. Они уходили в Верхний мир, едва коснувшись ногами цветов Нижнего.
- И как вы собираетесь жить? - спросила Милосердная в надежде, что именно у неё попросят совета.
- Постригу волосы, - сказал Кенрен.
- Отращу волосы, - сказал Тенпо.
- Всех убью, один останусь, - сказал Конзен, нехорошо косясь на тётю.
Путь на Небеса был недлинным, но прощенные шли медленно, не торопясь увидеть сияющие дворцы Небес. Годжун осторожно сложил крылья заснувшего Хакурю, и устроил дракончика за бортом шинели.
- А кому отдадим джип? – ревниво поинтересовалась бодхисаттва. – Думаю, Конзен, как предводитель компании, имеет на него все права.
Джирошин фыркнул. Годжун возмутился:
- Цуми – мой сын, будет жить в штабе Западной армии, при мне. Он уже может принимать антропоморфный вид и непременно подружится с Гоку.
Это сообщение заставило Милосердную замолчать на целых пять минут, по истечение которых она спросила:
- Это у вас наследственное?
- Что?
- Превращения. Из тебя бы получился шикарный лимузин. Можешь?
- В гусеничный экскаватор могу… в стратегический бомбардировщик… в эсминец.
Милосердная махнула рукой и побежала догонять племянника. Джирошин счел возможным поинтересоваться:
- Годжун-сама, вы отправили в опасное путешествие собственного сына. Это испытание?!
- Это наказание. Цуми должен был исправиться, но, похоже, ничего не вышло.
- В чем исправиться?
- Есть у него привычка: медом не корми, дай что-нибудь поджечь. Обычно, это водным драконам несвойственно.
- Пиромания? Не может быть!
- Да вы оглянитесь!
За их спинами догорали руины замка Хото.
Впереди сияли стены небесных дворцов.
Джирошин обреченно вздохнул.

@темы: Saiyuki, Гайден

---

О ФБ

Леплю я себе виртуала. Забылась, дай, думаю, посмотрю, что в команде творится? Лезу, а меня не пускают. Чуть не окочурилась.

@темы: личное

---

С ФБ

Нижний мир
4000 слов
Бета: FanOldie-kun, маленький грустный тролль


В офицерской чайной, в отличие от других чайных Небес, всегда было суетно. Здесь не вели интеллектуальные споры и утонченные беседы о высоком искусстве. Здесь не слушали изысканную музыку и не курили душистых кальянов. Сюда приходили в редкие свободные минуты с сугубо практической целью: поесть и перекинуться новостями.
Сегодня была среда. Генерал Кенрен приканчивал свой первый за неделю горячий обед. Маршал Тенпо, появившийся на пороге чайной в своей обычной рассеянной ипостаси, огляделся и подсел к другу.
- Чаю налить? - предложил радушный генерал, поднимая крышку чайничка.
Тенпо понюхал, отстранился и даже рукой замахал.
- Мятный? Нет! Закрой! Терпеть не могу!
Кенрен отодвинул чайник на угол стола, к себе поближе.
- Эй, - крикнул маршал прислужнику, - лимон, белый мед, тосты, чёрный чай без отдушек.
Кенрен с сомнением заглянул в чайник.
- У меня тут тоже чёрный. Чем тебе мята так насолила?
Тенпо вздохнул. Он не любил вспоминать, чем. Более того, много лет он физически не мог говорить об этой мятной истории. Но вот сейчас, в уютной чайной, за одним столом с другом, маршалу хотелось всё рассказать. Может быть, время залечило душу и разум? Может быть, генерал Кенрен стал для него тем, кто всё и всегда понимает правильно?
Маршал решился.
- Это была рядовая, в целом, вылазка.
Он покривил душой. Вылазка была уникальная, тщательно спланированная и подготовленная. Тенпо сам выбрал для неё место и выбил средства.
А начиналось всё так.

В один более или менее прекрасный тенкайский день сонную текучку событий оборвало экстренное совещание: внимание военной администрации Небес привлекло то, что обычно внимания не привлекало - очередная междоусобная война Нижнего мира. Выяснилось, что ёкаи тоже принимают в ней активное участие. Вот это обстоятельство уже требовало вмешательства небесной армии. Годжун, просмотрев все разведсводки и не найдя объективных следов тёмных нечеловеческих сил, пошел по инстанциям с протестами, но чем дольше он ходил, тем отчетливей понимал: дело не обошлось без его любимого офицера - полковника аналитического отдела. Именно этот гениальный стратег являлся настойчивым разносчиком сомнительной, непроверенной информации. Годжун решил лично допросить офицера.
На прямой вопрос главнокомандующего о причинах странного поведения отважный полковник так же прямо ответил:
- Да, я сознательно создал такую ситуацию. Это обман, но теперь нам разрешат провести разведку в местах, где раньше никогда бы не разрешили.
Годжун усомнился в душевном здоровье аналитика и спросил осторожно:
- А зачем нам разведка там, где, как я понимаю, нет врагов?
У Тенпо загорелись глаза.
- Там воюют люди. Представляете, не ками против ёкаев, а люди против людей. Неужели вам неинтересно посмотреть и даже, может быть, выяснить причины такого неестественного поведения?
Годжуну было неинтересно. Драконы хорошо знали тайны Нижнего мира, эти прелести и пороки бытия, где жизнь идёт рука об руку со смертью. Годжун лениво потянулся, посмотрел на карту и оценил расстояние до портала.
- Тенпо, это двадцатидневный переход только в одну сторону! По голой степи. Вы поведёте туда группу?
- Вот! - обрадовался аналитик. - Правильно! Не поведу. Никто не поведёт. Под это дело можно транспорт выбить! Строить новый портал дорого, и финансисты делать этого не разрешат. Куда дешевле купить обычный транспорт нижнего мира. На это они согласятся.
Годжун задумчиво почесал кончик носа. Тенпо продолжил соблазнение.
- У транспорта окон практически нет. Вообще никакой маскировки не нужно. Опять же, выгода - отсутствие вопросов у местного населения. Даже вы не вызовете подозрений. Надо же кому-то прекратить безобразие: ёкаи распоясались совсем, а финансисты армию, можно сказать, за руки держат, долг служебный выполнять не дают!
- Не надо подсказывать, я и сам знаю, как разговаривать с министром финансов. Но, предупреждаю, впредь, без моего ведома, не совершайте столь масштабных поступков. Накажу. Вам ясно?
Годжун дождался от аналитика унылого «так точно» и продолжил:
- Вы уже выбрали тип техники?
- Конечно, - кивнул Тенпо, - взгляните на этот...

...бронетранспортёр вторые сутки пылил по бурой осенней степи. До цели оставалось всего несколько часов. Сидящие внутри бойцы развлекались, наблюдая, как мятый и пыльный дракон скрючивается, пытаясь уберечь голову от низкого жёсткого потолка.
Судя по карте, скоро дорога должна была выйти к реке. Всё чаще в степи стали попадаться балки и широкие овраги.
- Какой прособаченный недомерок купил этот гроб? - спросил дракон, в очередной раз боднув броню.
«Прособаченный недомерок», едва достающий темечком до годжуньего подбородка, вжал закрытую каской голову в плечи.
- Годжун-сама, в мягком шлеме можно дырочки для рожек проделать, - не в первый раз предложил сидящий в отдалении боец.
Дракон уже знал, что если встать, то тут же упадёшь, поэтому он стукнул кулаком по двум ближайшим каскам. Мотор клекотал и ревел. Машину плавно покачивало. Через несколько минут все снова впали в привычную спячку. Вдруг Годжун оживился и завертел головой.
- Остановите транспорт, - приказал он.
Тенпо показалось, что дракон побледнел. И уж совершенно точно на его спокойном, практически неподвижном лице проступили озабоченность и испуг.
- Дымом пахнет.
- Конечно, Годжун-сама, это на торможении отработанный газ внутрь затягивает,
- пояснил Тенпо.
- Люк откройте.
Дракон змеёй выскользнул наружу.
- Так бы и сказал, что поссать надо, а то дым ему... - буркнул кто-то.
Тенпо принюхался.
- И правда, дымом пахнет, причём снаружи сильнее, чем внутри. Покинуть машину, - приказал он.
Годжун стоял столбиком, принюхиваясь к ветру, и лица на нём не было. Только теперь это уже никого не смешило. Одна половина высокого хрустального неба оставалась ясной и светло-голубой, а вторая почему-то сделалась желтой.
- Степь горит, - сказал дракон очень тихо и уже громче приказал. - В транспорт! К реке!
Высокая стена прозрачного огня догнала их на крутом берегу. Тенпо лично вытаскивал зазевавшихся бойцов из люка, а Годжун спихивал нерешительных в воду. Минут пять бойцы ругались и плескались в реке, а потом вымокшая до нитки группа вылезла на другой берег. Им ничего не оставалось делать, только наблюдать, как догорает, чадя шинами, их бронетранспортер.
- Хорошо, - сказал звенящим от пережитого голосом кто-то из бойцов, - что с нами оказался дух воды.
- С хуя ли? - спросил Тенпо безрадостно. - То есть... простите, Годжун-сама, конечно, хорошо. Но, всё же, почему?
- Никто не утонул, - объяснил боец.
- Да, - согласился Годжун, - желающих присесть на корточки и покончить с собой таким экзотическим способом, не нашлось. Тенпо, доложите, чем располагает группа?
- Личным холодным оружием и револьверами.
- Продукты есть?
- Вон они, на том берегу жарятся.
- Полковник, умерьте веселость. Успокойтесь. Вы двое, - Годжун пальцем показал, кто именно, - проверьте местность. Насколько я помню, это обитаемый остров. Осмотрите причалы и строения. К людям не выходить.
Разведчики вернулись довольно быстро.
- Остров маленький...
- Карту я видел, - скрипнул зубами Годжун.
- Мы обнаружили всего несколько строений. Они разрушены взрывами или сгорели. У причала - ялик и плоскодонка. Есть свежие могилы. В одном из домов, наиболее сохранившемся, наблюдается движение. Предположительно - мародёры, не хозяева. Остальные строения полностью вычищены, даже рамы и двери отсутствуют.
- Всем отдыхать. Что будем делать, полковник Тенпо?
- Вариантов нет. Надо отсюда выбираться и уходить к порталу.
- Вы помните про двадцать дней пути?
- Если с перебежками, то сможем уложиться в десять. Нормативы позволяют.
- Не сможем. Горелая степь - это вам не дорожка стадиона. Ночью - температура минусовая. Раз в сутки часов на восемь придется останавливаться и разводить костер. Причем, дрова надо будет нести на себе. Всё, что может гореть, на маршруте уже сгорело.
- Придётся обойтись подножным кормом. Драконы же едят траву?
- Там нет травы.
- Да, неудачно получается.
- Тенпо, я рад, что вам меня жалко.
- Как вы могли подумать! Нисколько не жалко.
Годжун за шиворот притянул Тенпо к себе и коснулся клыками его губ.
- Полковник, если вам так нравится строить из себя шута, развлекайте бойцов. Меня - не надо. Я сам развлекусь, когда станет слишком тоскливо. Вам понятно?
- Так точно. Больше не повторится, Годжун-сама. Поверьте, я хорошо понимаю серьёзность нашего положения, но срок не критичный. При достаточном количестве воды...
- Большие запасы воды с собой нести не будем. Я её найду даже в степи. Так что дух воды в этом переходе лишним не будет, понял ты, ебанутый пучок кобр очкастых?
- Так точно! - молодцевато ответил полковник.
В целом, новое звание ему понравилось. Годжун вздохнул и приказал:
- Попробуем скрытно подойти к дому. Может быть, там есть продукты. Если нет, то нам, и правда, плохо придётся. За эти двадцать дней возможны бои, а, значит, раненые. Точно неизвестно, сколько продлится переход...
Тенпо тоже вздохнул: предстояла стычка с мародёрами.
При ближайшем рассмотрении стало понятно, что дома уничтожались постепенно, люди, скорее всего, успели с острова уйти и унести большую часть вещей. По крайней мере, свежих трупов не было видно. Из единственного более-менее уцелевшего дома доносились вполне мирные стуки. Возможно, там столярничал оставшийся на острове мирный житель и что-то чинил, рассчитывая восстановить клочок прежнего быта.
- Не думаю, что там много народу, - сказал, прислушавшись, Тенпо. - Может быть, даже, он один. Разговоров не слышно.
- Я тоже думаю, что людей на острове мало. Лодки маленькие. В разведку пойдут трое. Безоружных не убивать и не калечить. Нет, полковник, вы останетесь со мной.
Назначенные разведчиками бойцы ушли к дому. Оставшиеся, взведя курки револьверов, расположились в опаленных огнем и осенью кустах. Вскоре из дома послышался звон упавшего ведра, придушенные вопли и возня. Судя по отсутствию стрельбы, внутри не происходило ничего для небесных воинов опасного.
Именно поэтому всех, в том числе и Годжуна, ошеломило развитие событий.
Сначала в дверях появился бледный, всклокоченный боец. Опытного воина, прошедшего не одну битву с ёкаями, стошнило прямо у крыльца. К всеобщему облегчению, остальные разведчики выглядели бодрее и решительней. В их цепких руках бился крепкий парень вполне человеческой наружности. Увидев неровную шеренгу вооруженных людей, возглавляемых непонятным существом, пленник окончательно сдался и затих.
- Доложите, - приказал Годжун.
- Там, в доме, мертвая девушка. Она изнасилована. Просто ужас... - сообщил разведчик.
Осеннюю теплынь унесло мерзлым ветром.
- Нечего глаза закатывать! - заорал второй разведчик на кого-то из шеренги. - Иди, посмотри, если проблеваться хочешь! Все у неё там разворочено, от крови не разберёшь!
- Разговаривайте со мной, - предложил Годжун. - Вы проверяли, она точно мертва? Или вам так показалось?
- Проверяли. Вон он, - разведчик кивнул на своего позеленевшего, едва стоящего на ногах соратника, - подползал. Этот гад ничего не слышал, камин крушил. Скорее всего, искал схрон. А девушку он, судя по ожогам и переломанным пальцам, ещё и пытал.
Тенпо качнуло. Годжун придержал его за ремень шинели и попросил тихонько:
- Хоть вы держитесь.
- Я держусь. Надо обыскать всё вокруг. Жертва не могла приплыть с ним. Но и одна она, скорее всего, не решилась бы путешествовать в такое время.
- Правильно, возьмите свободных бойцов и займитесь тщательным осмотром местности.
Поиски были недолгими: очень скоро за домом, под листом старого рубероида нашли ещё одно изуродованное женское тело. Тенпо доложил командиру о результатах.
- Так, - сказал Годжун и достал из кармана маленький ладный пистолет.
Мародёр, конечно, не знал языка богов, но такой жест трудно было не понять.
- Это не я! - заорал пленный. - Когда я приплыл на этот чёртов остров, они уже были мертвыми! Я и близко к ним не подходил. Клянусь богом, я не трогал ни девчонку, ни старуху.
- Обратите внимание, Годжун-сама, - поправив очки, сказал Тенпо, - близко не подходил, но знает, что вторая женщина немолода.
- Обратил внимание, не дурак.
Годжун брезгливо поморщился, медленно, словно сомневаясь, вытащил катану из ножен и распорол пленному брюки. Одежда сползла к щиколоткам.
- Есть сомнения? - обратился дракон к бойцам.
В паху и на бедрах пленного отчетливо были видны следы небрежно вытертой крови. Неровный строй не двигался и молчал, потом, как по команде, бойцы сделали шаг вперёд. Послышались щелчки: это открылись замки катан.
- Возьмите клад себе! - взмолился мародёр.
Годжун жестом вернул всех на место и повернулся к пленному. Он понимал, что читать мораль глупо, но удержаться не смог.
- Ты решил, что женщины приплыли за кладом? Нет. Они вернулись похоронить мертвых. На острове четыре свежие могилы.
- Сначала он убил мать... - продолжил Тенпо.
- Хватит. Расследование закончено. У нас ещё очень много дел.
Тенпо махнул рукой. Небесные воины отпустили преступника и отошли в сторону. Годжун поднял ствол на положенную высоту, потом, пристально глядя мерзавцу в глаза, опустил оружие ниже. Раздался негромкий выстрел. Мародёр, хрипя, рухнул в пыль. Несколько секунд он выл и катался по земле, держась за пах. Дракон, склонив голову набок, наблюдал за происходящим.
- Годжун-сама, добейте, - попросил Тенпо.
- Пусть умрет от потери крови. Не расслабляйтесь, ничего ещё не кончилось, всё только начинается. Четверо - в караул по периметру, остальным тщательно обыскать окрестности. Соберите как можно больше дров. Мы с полковником займёмся строением.
Годжун, не дожидаясь ответа, прихватил потерявшего сознание мародёра за капюшон куртки и потащил к дому. Тенпо на подгибающихся ногах пошел следом.
В доме не оказалось почти ничего, кроме разбитого камина, голых стен и несчастной жертвы. Тенпо, стараясь не смотреть на светлое, окровавленное тело с переломанными пальцами и черными пятнами вместо глаз, делал вид, что ищет кладовку. Годжун раздраженно хлопнул люком от погреба и позвал:
- Тенпо, хватит прогуливаться с лунным видом, подойдите ко мне!
Полковник послушно подошел и, неожиданно для самого себя, уткнулся лбом в застегнутый строго по форме ворот белой шинели. Годжун подождал немного, отстранил подчиненного и начал расстегивать крючки. Он снял верхнюю одежду, огляделся и сказал:
- Держите её, да не уроните. Проклятый белый цвет! Теперь, слушайте внимательно. Средств передвижения у нас нет. Достать продукты здесь не удастся. На обоих берегах - степь. Вверх по течению имеется город, но там идут бои, и неизвестно, кто и как нас встретит. Поэтому приказ: стойте и молчите. Можете отвернуться.
Тенпо приказ выполнил. Он не сказал ни слова и устоял на ногах. Вот только отвернуться не получилось.
Дракон вытащил из-за голенища узкий стилет с тонкой, по виду деревянной рукоятью, подошел к преступнику и перерезал ему горло. Потом началось странное: дракон вырезал из добротной одежды трупа прямоугольные лоскуты и складывал их стопкой. Оставшиеся клочки он отбрасывал в сторону. Тенпо, сам не понимая, зачем, лоскуты считал. Оказалось, что их десять штук.
- Раз в двое суток мы будем есть, - не оборачиваясь, сказал дракон.
Следующим движением он вспорол грудную клетку мертвеца и, протолкнув нож под кожу, начал споро свежевать труп. Тенпо с отстранённым любопытством наблюдал за безупречными движениями дракона. Ни разу нож не наткнулся на кость. Ни одна капля крови не попала на светлые галифе или серую чешую лица.
- Принесите бельевую верёвку и соль. Если нет соли, достаньте золы из камина, - попросил дракон и добавил: - Шинель не уроните.
Последняя фраза подсказала Тенпо, что, несмотря на внешнюю ледяную сдержанность командира, с ним далеко не всё в порядке. Соли на кухне, конечно, не было, но золы в камине оказалось много, и на каминный совочек тоже никто не позарился.
Дракон аккуратно отрезал тонкие пласты мяса, пересыпал их золой, складывал стопочкой, заворачивал в ткань и обвязывал верёвкой. В результате у него получилось десять увесистых пакетов. На некоторых проступили багровые пятна, но другие, завернутые в непромокаемую курточную ткань, выглядели совершенно невинно. Закончив, дракон тщательно вытер руки и поднялся с пола.
- Дайте сюда. Дайте же! Очнитесь!
Годжун вырвал у Тенпо свою одежду, замотал шинель в плащ и повесил скатку на плечо.
- Помогите нести пайки. Берите половину.
Тенпо зажмурился, мотнул головой и немедленно получил пощёчину.
- Нам повезло, что сейчас осень, и уже довольно холодно. Мясо не протухнет. Берите и несите.
- Но это...
- Это приказ!
Тенпо наклонился, чтобы поднять мерзкую ношу, и услышал, как дракон шепчет:
- Пощадите меня.
Действительность вернулась: все её звуки, предметы... запахи. Тенпо распрямился, прихватив пять свёртков, и пошёл к двери.
Когда командиры вышли на крыльцо, говорившие замолчали, сидящие поднялись. Какой-то боец, надеясь на невозможное, спросил:
- Что это?
- Пайки на время пешего перехода. Разбирайте.
Подчиняться приказу никто не спешил.
- Но, Годжун-сама, это грех.
- Что именно?
- Питаться плотью.
- А убивать?
Такого вопроса от Годжуна не ждали.
- Молчите? Оставлять мерзавцев на этом свете нельзя. Поступая так, вы обрекаете на смерть их будущие жертвы. Правильно?
С этим группа была согласна целиком и полностью.
- Другой еды нет. Отказываясь есть, вы убиваете себя. Сделать это просто, но прошу вас, найдите мужество жить. Иначе некому будет останавливать преступников.
Молчание стало неуверенным. «Они уже согласны, но никто не хочет быть первым», - догадался Тенпо.
- Я не могу толкать вас в спину или нести на руках. Но я должен сделать всё, чтобы вы были живы и могли сражаться.
Было заметно, что Годжун выбился из сил. Тенпо рявкнул:
- Долго нам ждать?! Берите пайки, засранцы! Капитан, ко мне! Тенью ваших яиц да об плетень!
Наверно ждали именно последней фразы, после неё пайки разобрали моментально. Годжун продолжил:
- Распорядок в пути такой. Днём движемся медленно, ночью - перебежками. Каждую вторую ночь спим и питаемся. Кто жрать не будет - уебаю на месте. Об одном жалею, - вздохнул дракон, - мы не можем похоронить женщин в соответствии с их ритуалом. Цель - река. Ориентир - вон тот дуб. Пошли!
Чтобы ещё раз не купаться в мелкой, но холодной осенней речке, пришлось позаимствовать ялик и плоскодонку. И вот уже колонна, нагруженная вязанками дров, ступила на дымящийся пепел сожжённой степи.
- Может быть, транспорт проверим? - предложил Тенпо.
- Вдруг поедет? - ядовито спросил Годжун, но люк открыть попробовал. - Заклинило. Не останавливайтесь, мы вас догоним.
От шин остались только мотки металлического корда, от которого Тенпо решил отломить несколько кусков. Годжун в это время пытался открыть верхний люк. Он остервенело дергал ручку и, в конце концов, своего добился - спёкшаяся резина чмокнула, люк распахнулся, и Годжун, не удержавшись, полетел на землю.
- Что б я Небеса имел раком! Кончилась эрекция. Судьба моя невезучая!
- Ну, почему сразу «невезучая»? Вы могли упасть в люк, а, судя по столбу чёрного дыма, внутри ещё очень жарко.
- Жарко, говорите? Почему тогда боеприпасы не взрываются?
Отцы-командиры переглянулись и, немедленно потеряв к погибшей технике интерес, бросились догонять колонну.
- Давайте, Годжун-сама, я вам лицо вытру, - предложил Тенпо и достал из кармана шинели носовой платок.
- Вот этой грязной тряпочкой?! - возмутился Годжун.
- Видели бы вы себя, - усмехнулся Тенпо.
Они остановились. Тенпо водил платком по гладкой и, в целом, чистой чешуе, недоумевая: зачем он это делает? Чтобы успокоить зверя, дремлющего в драконе? Чтобы утешить человека, рождённого драконом?
- Тенпо, создается впечатление, что у меня на лице помойка трёхслойная. Скоро вы? - поинтересовался Годжун, щуря глаза.
- Собственно, всё, - смутился полковник и спрятал носовой платок.
Стемнело.
- Годжун-сама, привал будет этой ночью или следующей?
- Следующей, конечно.
Послышался дружный вздох облегчения.
- Сменить темп! Перемещаемся по классической схеме марафона, чередуя час бега с получасом шага. Пошли.

Рассвело.
Когда первые лучи солнца окрасили небо бордовыми, алыми и лимонными красками, выяснилось, что за ночь пепел, смешавшись с потом, тоже постарался и расписал лица вымотанных ками причудливыми полосами и пятнами. После короткого отдыха отряд двинулся дальше. Годжун и Тенпо шли замыкающими. По правилам, одному из них следовало идти во главе колонны, но расставаться не хотелось.
Ближе к вечеру дракон принюхался и слегка изменил направление движения.
- Я говорил вам, что нельзя полагаться на топографическое расстояние, даже с учетом рельефа? Воду нам на маршруте не подадут, придётся идти галсами.
Годжун остановил отряд в балке.
- Нечего рассиживаться! Трое посменно копают вот здесь, - он показал пальцем. - Вода близко. Остальные пройдутся по дну оврага. Огонь мог его перескочить и оставить на дне нетронутую траву. Подкормимся одуванчиками. Ищите.
Бойцы с готовностью выполнили приказ: наблюдать за изготовлением основного блюда никто не хотел. Годжун запалил костерок, на потрескивающих углях расставил котелки, один на двоих, и мелко порезал мясо. К костру подошёл Тенпо.
- Первая порция будет полуторной. Вдруг оно всё-таки потом начнёт тухнуть.
- Странный запах. Неприятный.
- Неудивительно. Вот если бы вы сказали, что запах вам знаком и приятен, то я бы испугался.
Тенпо судорожно вздохнул.
- Не думайте о прозе жизни, полковник. Посмотрите на звёзды.
- Небо в степи такое высокое и безграничное, - согласился Тенпо. - А в лесу оно обрамлено ветками деревьев, и столбы света...
- Столбы света хороши на мелководье. Особенно, если полежать без движения с полчаса, рыбки успокоятся и займутся своими мелкими делишками. Совсем как ками.

Прошло несколько дней.
- Нам в каком-то смысле повезло с пожаром. Никто сюда не сунется. Поживы нет.
- Тенпо!
- Что?
- Вам плохо?
- Нормально.
- Нормально сидеть на земле с закрытыми глазами, улыбаться и бредить?
Годжун потёр лицо обеими ладонями и хрипло крикнул:
- Алё, бойцы! Встать! Видите валуны? Там будет привал. Двигаться бодро, совсем распустились!
К счастью, на этот раз воды было много: только начали копать, а на дне лунки уже заблестел пупочек родника, лунка быстро наполнилась. Воды хватило даже на то, чтобы помыться. Годжун, последний час тащивший Тенпо на руках, занялся им лично: напоил, вытряхнул из волос труху, помог вымыть лицо и, несмотря на возражения, завернул в свой плащ.
- Вы ночью замёрзнете, - сказал Тенпо, стуча зубами.
- Отдыхайте, у костра не замёрзну.
Годжун вернулся через два часа и тихонько пробрался под теплую мягкую ткань.
- Холодно?
- Ноги - нормально, а уши подмерзли.
Тенпо нащупал холодную длинную раковину острого уха и прижался щекой к пахнувшей пылью шинели.
- Если бы вы знали, полковник, как я ненавидел этот плащ. Мотается за спиной, как хер слона. На праздниках я им или рюмки со стола сшибаю, или в пирожные с кремом влезаю. Но это ещё не всё. Каждое второе совещание такое случается: забудусь, и стул переставлю ножкой на полу плаща. Начинаю вставать, а этот стервец меня за горло хватает и обратно валит. Так и сражаюсь, пока стул не упадёт. Представляете, какой грохот? Однажды дверь кабинета захлопнулась и плащ прищемила. Ключа у меня не было. Император ждёт с докладом, а я в коридоре под дверью стою.
Тенпо засмеялся, пододвинулся и спросил прямо в губы дракона:
- Снять плащ не пытались?
Годжун сделал страшные глаза.
- Вы считаете, я мог явиться к Императору одетым не по форме?
- Судя по тому, что вы сейчас лежите рядом со мной, а не украшаете своим чучелом коридор, выход был найден.
Годжун обнял Тенпо и прижал к себе.
- Плащ я, конечно, снял. Помните, какие в коридоре занавески? Одну содрал и на плечи пристроил. Никто и не заметил подробностей. Кому я нужен?
- Мне, - ответил Тенпо.
- А плащ на двери висеть остался. Бойцы стаями ходили полюбоваться, от рядовых до генералов, и все ржали. Вот позор!
- Годжун... - тихо позвал Тенпо.

Через два дня измученная и потрёпанная группа увидела на горизонте сияющую радугу портала.

- Вот такая со мной в стародавние времена приключилась история, - закончил своё повествование маршал Тенпо и налил в чашку поданный прислужником чёрный чай.
Кенрен поднял бровь и ухмыльнулся.
- Врать ты не любишь, но сочинять умеешь.
- Не хочешь - не верь, - разрешил Тенпо. - Просто знай, что если Годжун говорит «шкуру спущу», то он знает, о чём говорит.
- Не пугай, дружочек, не верю я тебе! Начали мы с мяты, а мята к твоему рассказу никакого отношения не имеет!
- Не имеет? Сейчас будет иметь. Когда мы вернулись в Тенкай, разговоров ходило много, но они остались разговорами. Годжун дело о нашем счастливом спасении как-то замял. Даже бронетранспортёр новый купил на свои деньги. Бойцы тоже не горели желанием обсуждать подробности. Говорить о таком с посторонними было страшно, а с друзьями - противно. Группа практически распалась. Сразу после экспедиции больше половины бойцов слиняли в отставку и разъехались по своим провинциям, оставшиеся начали по какой-то мистической закономерности гибнуть или калечиться. На сегодняшний день служить продолжаем только я и Годжун.
- Про мяту давай! Что, фантазия подводит?
- Аппетит не хочу портить. Понимаешь, когда Годжун первый раз похлёбку готовил, я попробовать подошёл. Как раз рядом никого не было. И меня немедленно вывернуло.
- Брось! Нервы у тебя крепкие и мясо ты ешь, - снова не поверил генерал.
- Девушка эта несчастная... Я, как суп увидел, сразу о ней вспомнил. И голодно было, и необходимость осознавал, а есть не мог. Годжун меня понял, в карманах порылся, а у него там - целая горсть слипшихся мятных конфет, да таких вонючих, как зубная паста. Чтобы не создавать прецедента, Годжун бойцам сказал, что я буду с ним из одного котелка питаться. Так и ели: он бурду эту сладковатую, а я конфету прямо с фантиком. Всё-таки глюкоза. Ослабел, конечно. Последние несколько дней как-то смутно помнятся. С тех пор у меня мята с мертвечиной ассоциируется.
Кенрен неодобрительно покосился на свою чашку.
- И тебе - приятного аппетита, - пробурчал он. - Зато теперь понятно, почему про вас сплетни всякие романтические ходят. Ночь, звёзды, война, а эти, с позволения сказать, отцы-командиры, воркуют в сторонке.
Тенпо отвёл глаза и, чтобы скрыть смущение, пробурчал:
- Очень романтично и по-военному - делить на двоих котелок бульона, сваренного из трупа врага.
Кенрен весело рассмеялся.

Через месяц состоялась закрытая вечеринка для офицеров Западной армии. Шикарное мероприятие с выпивкой, закусками, музыкой и гейшами. Кенрен зорко следил за Годжуном и, когда тот выпил уже достаточно много, подошёл ближе. Годжун налил в прозрачный бокал рубиновое вино, полюбовался им и взял с блюда мудрёный бутербродик. Кенрен поздоровался с командиром, сказал ему пару дежурных приветственных фраз и осведомился небрежно:
- Годжун-сама, вы не знаете, случайно, почему Тенпо-доно так ненавидит мяту?
Годжун окинул генерала помутневшим взором, счел вопрос уместным и ответил:
- Знаю, причём совершенно неслучайно. Это очень печальная история.
- Прошу вас, расскажите, пожалуйста.
- Сегодня праздник, положено веселиться, а не слушать грустные истории о делах давно минувших дней.
- Ну, а где её рассказывать? Завтра на разводе? Когда ещё выпадет случай поговорить!
- Да, об этом лучше рассказать сейчас, чем на разводе, - согласился Годжун. - Слушайте. Однажды, очень давно, маршал Тенпо... в моём кабинете... сидел, писал аналитическую справку и потянулся взять с верхней полки очередной чистый листок бумаги. А я, как на грех, за несколько секунд до этого поставил на пачку чайник со свежезаваренным мятным чаем. К счастью, благодаря хорошей реакции, самое главное маршалу удалось спасти.
- Слава Милосердной!
- Ещё бы, чайник - чугунный, а голова - нет. Но кипятком маршал обварился от галстука до того места, про которое вы подумали. Кожа потом лоскутами сходила.
Обладающий живым воображением Кенрен дёрнулся прикрыть ладонью своё «самое главное», но вовремя остановился.
- Да, там тоже, - мстительно добавил Годжун. - После этого случая маршал ненавидит запах мяты. Неудивительно. Правда?
Годжун подождал, пока Кенрен уйдёт, посмотрел на свой не съеденный бутерброд с копчёным мясом, скривился и выбросил еду под стол.

@темы: Saiyuki, Гайден, Годжун

---

У мамы на балконе образовалась дырочка, через которую, вместо чтобы везде капать, по стене стекает вода. И прямо соседу в окно. Он пришёл дырочку зацементировать. Холодно, мама сквозняков боится, сосед – нет, в рубашечке пришёл. Мама дверь - пластик, три слоя стекла - на балкон закрыла и ушла в противоположный конец своей четырёхкомнатной квартиры по телефону поговорить, а про соседа забыла. Начисто. Часок с подругой поболтала, потом мне позвонила.
- …и представляешь, у меня на балконе… Ай!
Короткие гудки.

@темы: личное

---

С ФБ

Мелочи жизни

Хаккай заболел. С самого утра он чихал и шмыгал носом, а когда компания в полдень остановилась пообедать, отказался от своего бутерброда. Бутерброд был съеден Гоку, но прожорливого подростка неожиданная добавка совсем не обрадовала. Машина всю дорогу виляла, как пьяная. В конце концов, джип, затормозив в полуметре от обрыва, разразился протестующим «кююю».
- Не верещи, сам вижу, - рявкнул Санзо, трогая лоб обморочного водителя. – Жар.
- Хаккай… - жалобно заныл Гоку.
Годжо выбрался из машины, примерился и взял дружка на руки.
- Что застыли? Разгружайтесь и палатку ставьте.
- Палатку? – спросил Санзо.
- Ему без палатки нельзя. Ночью холодно будет.
Хаккая заметно трясло, он прижимался к горячему полукровке и выглядел очень нехорошо. Годжо почувствовал себя рыцарем-госпитальером.
- Ну, шевелитесь! – крикнул он.
Санзо, путаясь в юбке, разложил палатку, поднял её за угол крыши и приказал:
- Гоку, кол давай. Не тот. Не тот. Не тот. Не… Убью! Теперь держи его. Где второй?
Палатка несколько секунд постояла на двух колах, потом накренилась и улеглась на траву.
- Санзо, а почему она не держится? – удивился Гоку.
- Идиот! – ответил Санзо, в глубине души разделяя недоумение своей мартышки.
У Хаккая с палаткой почему-то получалось очень быстро и просто.
Первое время Годжо от души потешался над суетой, но потом ему стало не до смеха: субтильный Хаккай начал стремительно набирать вес. Руки Годжо норовили разжаться вопреки желанию хозяина. Пришлось сесть, устроив Хаккая на коленях.
Наконец перекособоченное сооружение приобрело более-менее устойчивый вид. Хаккая уложили внутрь и напоили лекарствами.
- Обед… - растеряно сказал Гоку.
- Воды принеси, - распорядился Санзо. – А ты, каппа, разводи костёр.
Сам он принялся разгружать джип. Вещи полетели в разные стороны и надо же такому случиться, что один маленький рюкзачок угодил под ноги вернувшемуся Гоку. С воплем «Санзо!» тот покатился кубарем, предварительно вылив воду на препятствие.
Мысленно застонав, Санзо распаковал пострадавший рюкзак. После чего он застонал вслух и матерно – в подмокшем рюкзаке, среди прочего, хранилась туалетная бумага. Пробурчав «намочил - суши», Санзо взял котелок и сам пошёл за водой.
Каппу, что удивительно, происшествие не рассмешило. Щелкая зажигалкой, он тщетно пытался поджечь отвоёванную у ближайшего дерева ветку.
- Спички, - прохрипел из палатки очнувшийся Хаккай.
- Что? – кинулся к нему Годжо.
- Собери сухие ветки и достань из моего рюкзака каминные спички.
- Спасибо, Хаккай, - обрадовался Годжо. - Ты отдыхай, не беспокойся.
Тем временем Гоку, размотав первый рулон, попытался разложить этот влажный серпантин на джипе. Джип запищал, превратился в дракончика и спрятался под полог палатки.
- Кретин, - бросил обмотанному бумагой Гоку вернувшийся Санзо, - просто положи рулоны на солнце. Где костёр?!
Белоснежные одежды священника были испачканы сажей, подол длинного платья намок.
Оказалось, что установить треногу поверх жаркого пламени – непростая задача, но с ней удалось справиться, вылив в костёр хорошую порцию воды.
- Воду надо посолить, - уверено сказал Гоку.
- И тогда она станет вкусной, - добавил Годжо.
- Глупый каппа, надо положить в воду кашу и мясо из баночки.
- Насыпать чая.
- Уроды, - закрыл дискуссию Санзо.
Ему очень хотелось есть.
Вода весело булькала, дело оставалось за малым. Санзо выудил из мешка с продуктами пакет жёлтой крупы.
- Почему эту? – спросил Годжо.
- Мелкая, быстрее сварится, - снизошёл до ответа голодный священник. – Засыпай.
- А сколько? – поинтересовался Годжо.
- Идиот! Нас четверо. Насыпь четыре миски. Может, Хаккай тоже будет. И ещё джипу кружку.
Годжо посчитал совет резонным.
Через несколько минут из котелка полезла серая пена.
- Что это? – удивился Гоку.
Годжо попытался ложкой убрать пену, но только обжёгся. Вскоре пена победила огонь, извержение прекратилось само собой. И вот тут выяснилось, что недоваренная каша распухла и горкой возвышается над котелком. Часть продукта пришлось эвакуировать в тазик для мытья посуды.
Запахло горелым.
- Воду тащите! – заорал усталый и растерянный Санзо.
Двух кружек оказалось мало. Вода испарялась быстрее, чем её приносили.
В суете пнули и перевернули уже открытую банку с тушенкой. Одуряющее запахло мясом, лавровым листом и душистым перцем.
- Уберите дрова и поставьте котелок на угли, - подал голос Хаккай.
Убрали, поставили.
Годжо запихал годную, по его мнению, тушенку обратно в банку. Никто не возразил. При размешивании выяснилось, что лучше было не размешивать – на дне каша основательно пригорела.
Серую, с редкими бордовыми прожилками массу, украшенную листочками и былинками, опасался пробовать даже Гоку.
- Хаккай, - позвал Санзо, - кашки хочешь?
- Спасибо, я не голоден, - донеслось в ответ.
Санзо осторожно попробовал варево.
- Ничего, съедим, - сказал он, положив себе в миску две ложки, - посолить забыли.
- А я говорил! – напомнил Гоку и немедленно получил по затылку.
Хакурю обнюхал свою мисочку, презрительно пискнул и улетел охотиться на мышей.
- Подогрейте мне, пожалуйста, пива, - хрипло попросил Хаккай.
Годжо положил в костёр свою, ещё не открытую банку и пошёл за другой. Пока он ходил, распаковывал и упаковывал баул, банка дошла до кондиции, сказала «чпок» и начала вращаться, изрыгая пенную струю. В результате у Гоку в миске образовалось горячее озеро, а Санзо обдало пивом чуть ниже талии. Это было не больно, но очень обидно, тем более, что каппа немедленно загоготал:
- Монах описался!
И ему ничего не было - у Санзо не осталось сил даже на выстрел.
До поздней ночи, размазывая по лицам многочисленных комаров, вся троица стирала в студёной речке монашеское облачение.

Утром Хаккай был здоров, остальные чихали и кашляли.

@темы: Saiyuki

---

Муж, узнав, сколько стоит мейн кун, и какого он размера, озаботился поиском другого какого-нибудь котёночка. И нашёл. Пушистенького такого, беленького, колор пойнт. Я согласилась.
Но, пока котёночка нет, очень прошу, посоветуйте имя. А то у меня уже чувство юмора кончилось.

@темы: личное, котовное

---

С ФБ

О мате в армии Небес

Матерятся ли в армии Небес?
Я бы настороженно отнесся к человеку, утверждающему, что он знает точный ответ на этот вопрос. Лично мне ни разу не удалось встретить небесного воина и проконсультироваться с ним по этому вопросу. Поэтому остаётся обратиться к логике.
Согласитесь, что шлёпнувшись в свежее дерьмо ёкая, небесный воин заорёт нечто нечленораздельное. То есть «нечто, из чего даже слово «член» нельзя выделить». Простите, увлёкся. Конечно, упавший не будет рассказывать дерьму, как невежливо лежать на дороге, но и безмолвным вряд ли останется.
Теперь представим себе другую ситуацию.
Идущий в первой шеренге небесный воин неловко задевает рукоять своей катаны, и её ножны, описав дугу, прилетают в пах небесного воина, идущего во второй шеренге. Как вы считаете, захочет ушибленный поделиться ощущениями с невольным обидчиком? Хотя бы вербально. О каком органе он вот прямо сейчас сочтёт нужным поговорить? Впрочем, не настаиваю. Возможно, отдышавшись, несчастный скажет: «спасибо Милосердной, небесные девы меня теперь не волнуют». Кстати, к этой фразе мы ещё вернёмся.
Но, так или иначе, за бесконечные годы службы у небесных воинов непременно выработается определённый ритуал словесного выражения претензий к мирозданию. Должны же они как-то с мирозданием общаться? Конечно. Они и общаются.
Как раз это общение нам необходимо перевести на русский язык.
Мы же хотим знать, о чём говорят герои?
Из присутствующих кто-нибудь знает небесный язык? Нет.
Тогда обратимся к аналогиям.
Матерятся ли в земной армии? И если да, то как?
Как и везде: монотонно и нудно, через пять, три, одно слово машинально вставляя матерную связку. Иногда матерная речь военных бывает распространённой и даже витиеватой. Например, вместо того чтобы сказать «извините, проход закрыт, обойдите справа», идущему раскроют глаза на его генезис и неприятные последствия этого генезиса.
Казалось бы, ну какая это аналогия?
Не торопитесь.
Есть ещё варианты.
Иногда среди офицеров случаются умники, которые замечают, что незнакомое большинству слово, вставленное в мат, звучит эффектнее, чем матерное, вставленное в обычную речь. Со временем им открываются и другие полезные свойства имитации мата узкоспециальными терминами.
Гуляет этакий умник перед строем новоприбывших бойцов, останавливается и грозно рявкает: «ну что, трихоломы, чушейки осыпались?!» Если у кого-то в строю на лице проступает удивление, и он ухмыляется, то этого человека умник забирает для личных нужд. Будет с кем посмеяться вместе на досуге и о грибах поболтать. Умникам тоже иногда хочется с кем-нибудь совместно посмеяться. Не ржать же постоянно в одиночестве. Так и спиться можно. Остальные – в ужасе – куда их пригнали? Такого мата они ещё не слышали!
Постепенно умник может усовершенствовать лексику, а при наличии единомышленников, создать особый местичковый словарь. Постепенно людям, матерящимся столь извращённо, становится ясно, что употребление неизвестных терминов – это только первая ступень в создании нового ругательного аппарата. Продолжение они ищут в построении авторских идиом, артистизме, аллюзиях и лёгком искажении цитат, где матерные слова встречаются только в качестве приправы. В отдалённых гарнизонах войск, имеющих отношение к интеллектуальной деятельности, новый ругательный аппарат, обогащая и совершенствуя, передают из поколения в поколение.
Вот этот странный вычурный язык автор и счел возможным приписать славным воинам небес.
Теперь вернёмся к фразе «спасибо Милосердной, небесные девы меня теперь не волнуют». В небесной армии она вполне может в процессе трансформации смысла перейти от рейтинга NC-13 к рейтингу NC-21 «слэш и кинк» и выглядеть весьма непристойно.
Спасибо за внимание.
Автор.
Вторник.

@темы: Saiyuki, Гайден, работа, блин!, Сказочное, Годжун, Анимэ

---

С ФБ

ПО ДОРОГЕ К САЮКАМ

Это был самый замысловатый курсант в училище, и вот прямо сейчас он силился сдать экзамен. Выглядел процесс уныло.
За узким, старым, но чистеньким столиком сидели двое. Первый - изящный очкарик – вжимался затылком в высокую жесткую спинку стула. Второй – широкоплечий дылда с наглыми глазами – утвердив локти на столе буравил огненным взором визави.
- Господин Го Джин, я должен сдать экзамен! – в который раз повторил дылда.
- Сдавайте, - ударившись затылком о спинку стула, в который раз кивнул очкарик. – Мы здесь для этого и находимся, курсант Хакку.
- Я полосу препятствий прохожу лучше всех!
Преподаватель ещё раз кивнул, но попытался затеять спор:
- Мой предмет называется «Теоретические основы современного подхода…»
- Помню! – перебил преподавателя курсант. – Наизусть!!!
- Тогда скажите что-нибудь.
- Что именно сказать? Скажу моментально, только вы скажите, что сказать. Потому что иначе я скажу то, что сказать не надо…
- Стоп.
- Как?
- Как угодно. Молчать!!!
Это слово огнеглазый курсант Хакку понял моментально.
- Сколько раз вы подтягиваетесь?
- Четыре, - гордо сообщил Хакку.
Го Джин удивлённо распахнул изумрудные глазищи.
- Маловато…
- На одной руке, - осклабился коварный курсант.
Го Джин выдохнул и продолжил экзамен.
- Тогда вспомните байку про подход, выполнение и отход.
- Э?
- Курсант бойко подходит к турнику, висит на нём лапшой и молодцевато уходит. Пять за подход плюс два за упражнение плюс пять за отход. Средний балл – четыре. А наглецы, которые…
- Понял! Спрашивайте!
- Скажите, может ли загореться двухсотвольтовая лампочка, если ее подключить к девятивольтовой батарейке?
- Может! – обрадовался Хакку.
- Да? – скучным голосом спросил преподаватель - господин Го Джин.
- Конечно! – радость курсанта не знала границ. – У меня всегда в кармане зажигалка и он.
- Он?
- Ну, вы даёте! Спирт! Загорится всё, что прикажите!
Го Джин задумался.
- А взорваться может? – спросил он, блеснув стёклами очков.
- Без проблем!
Го Джин почесал нос.
- Средний балл – три. Вам хватит?
Хакку радостно ухмыльнулся.

Фронт гнулся, гнулся и прогнулся до самого училища. Курсанты пятого курса ушли в бой.
Взрыв обрушил потолок коридора, и Хакку остался в полной темноте. Рядом было тихо. Практически. Несколько часов. Потом кто-то всхлипнул и разразился тирадой:
- Нашинковать твой хуй мелко, да - на сковородку! И чтоб там уже масло скворчало. С молодым лучком. А потом всё укропом посыпать…
- Убью!!!
- И съешь?
- Зачем?
- Чтобы выжить.
- А дальше?
- Это тебе решать.
- Чо?
- Выживешь, и что дальше?
- Генералом стану!
В темноте засмеялись:
- Я, тогда, стану маршалом. И приготовлю на ужин зелёную молодую фасоль с красной капустой и золотистым зажаристым ломтиком ягнятины.
- Заткнись.
- Почему?
- Жрать очень хочется.
- Жрать? Это можно! – обрадовались из темноты.
Послышалось странное бульканье и томные вздохи. Хакку, несмотря на всю абсурдность ситуации, внезапно поверил, что его сейчас накормят.
- Кстати, как ты относишься к запеченной в сухарях утке? А к лисичкам, тушенным в сметане вместе с гусиными шкварками? Гарниром – солёные огурчики, патиссончики и маринованные перцы. Красные, оранжевые, жёлтые и зелёные. И острая хренотень.
- Ща я из тебя самого хренотень сделаю!
В темноте хихикнули и закашлялись.
- Это – вряд ли. Нужны переспелые помидоры, крупные корни хрена и много чеснока. Соль, сахар и перец. Можно добавить оливковое масло. И есть всё с белой хрустящей булкой.
Озверевший Хакку из последних сил пополз на звук голоса.
- Эй, ты где тут? Лаврушку в хренотень добавлять не надо?
В углу снова кашлянули.
- Чудак! Лаврушку надо добавлять в лапшу из мяса. Мясо режется длинными такими, в два раза или даже в три длиннее листа кусочками. И гвоздички, сахар – обязательно, желательно - лимон…
Хакку нащупал теплую влажную руку, остановился и чиркнул зажигалкой.
Перед ним, в изодранной до неузнаваемости форме сидел Го Джин.
- Пппростите, господин наставник… но почему?..
- Потому, - оставляя на губах плёнку крови, улыбнулся Го Джин.
- Вас – почему?!
- Когда стало известно о разгроме, в дело пошли все… кто не отказался в дело пойти.
- Когда вы меня узнали?
- Сразу.
- И надо было издеваться?
- Хочешь, продолжу?
- Изверг, зачем?
- Поминальная трапеза.
Хакку сглотнул, а потом всё понял и заливисто расхохотался.
- Господин Го Джин… Вы умеете готовить вот прямо везде?
- Моя мама любит готовить.
- Счастливчик.
Го Джин фыркнул:
- К сожалению, я не люблю есть. Так как, продолжить?
- А, давайте!
- Что предпочитаете, курсант?
- Сладкое!
- И чему вас учили на уроках этикета?! Впрочем, некоторых учить – только портить! Сладкое называется «десерт». Если тушить яблоки с сахарной пудрой и корицей…
Го Джин ладонью смял зажигалку Хакку. Мир погас, и курсант не успел увидеть падающую на двух ещё живых людей каменную стену.
Если бы Го Джин знал, что в следующей, буквально рядом, жизни он станет Хаккаем, если бы Хакку знал, кто такие каппы, и какими блюдами его совсем скоро начнёт кормить наставник Го Джин…

@темы: Saiyuki, Анимэ

---

С ФБ

@темы: Saiyuki, Гайден

---

С ФБ

ПУТЕВЫЕ ЗАМЕТКИ ДЖИПА
Бета: FanOldie-kun
…В некоторых, купленных Тенп… (вымарано) Хаккаем книгах написано, что особые люди – путешественники – получают удовольствие от самого процесса путешествия. Я очень подозрительно отношусь к таким персонажам и не стал бы знакомить их со своей мамой. В шкафу у этих чудаков запросто может оказаться набор плёток и наручников…

…Из-за праздника задержались в городе. Всем, кроме меня, хотелось посмотреть фейерверк. Пришлось потом ехать в темноте. До полуночи моё заднее сидение служило ареной боя на игрушечных светящихся мечах. Дорога озарялась разноцветными всполохами. Хаккай с пламенеющими алыми рожками тоже был весьма эффектен. Встречные машины, не в силах понять происходящее, прятались в кювет…

…Жара. По вечерам компания настойчиво собирается вокруг костра. Почему бы не собираться вокруг заранее купленного в городе куска льда и, слушая милую болтовню Кенр… (вымарано) Годжо, изредка подбрасывать новые льдинки…

…Утром Хаккай, косясь на зелёного Санзо и серого Годжо, прочёл лекцию о вреде вредных привычек. Свежий воздух, активный образ жизни, умеренность во всём, ля-ля-ля… Мне кажется или полезные привычки, на самом деле, куда вреднее вредных?..

…При резкой смене курса с северо-западного на юго-западный непостижимым образом вместо дующего ранее ветра в рыло получил ветер в лицо. До города оставалось триста километров…

…Слышал, что во время беременности с организмом происходит странное. Подташнивает и хочется непонятно чего съесть или выпить. Например, омаров, сваренных в пиве, а потом, когда ценой неимоверных усилий омаров достают, оказывается, что хочется наоборот строганины под взбитыми сливками. Накопленный за пройденную дистанцию личный опыт позволяет сделать вывод: да, то, что со мной творилось в последнее время, было кратковременной двадцатичасовой беременностью…

…Ехали без еды два дня. Наконец, дотянули до очередного населённого пункта. Перекусили и сходили на рынок за продуктами. Сейчас, когда туман голодного помешательства улёгся, Хаккай не может объяснить, зачем он купил четыре пачки соли, например…

…Вчера нас встретила толпа ликующих монахов. Они тянулись к Санзо за благословением. На скорости шестьдесят миль в час. Хаккай хотел остановиться, но у меня, как на грех, тормозные колодки стёрлись. Обо что? Об жизнь!..

Дверь в пыльный кабинет скрипнула.
- Годжун! – ахнула Милосердная. – Ты что здесь делаешь?!
- Тебе снюсь, - ответил дракон, закрыл чернильницу и выпорхнул в окно.

@темы: Saiyuki, Гайден