Час дракона
Обещанная, а, скорее, навязанная, иллюстрация к фанфику "Интерлюдия"
Час дракона
О хвостах
- Тенпо, да оторвись ты от своей макулатуры! – взмолился Конзен.
Пятнадцать минут назад он явился в кабинет маршала, упал на кушетку и до сего момента признаков жизни не подавал.
- А? – удивился маршал, - я думал, ты книжки пришел выбрать или прямо здесь почитать. - Что произошло?
- Что, что? Он еще спрашивает, - пробурчал Конзен, лицо его приобрело мечтательное выражение. – Скажи, дракона можно убить?
- Морально или физически? – уточнил Тенпо и вздохнул про себя, настраиваясь на долгую профилактическую беседу.
- На хера мне морально?! – моментально поняв старого друга, взъерепенился нервный секретарь.
- Конзен… видишь ли, на Небесах есть только один дракон и он мне, в общем-то, нужен.
- Пойми, Тенпо, это было так унизительно. Меня до сих пор трясет. Почему ему можно руки
распускать, а другим нельзя?
- Если мы действительно говорим серьезно, то признаюсь, ты очень легко отделался.
В продолжение увещевания Тенпо совершенно неожиданно оказался рядом с другом и замахнулся для удара. Конзен отпрянул, закрывая лицо руками, но удара не последовало. Тенпо назидательно пояснил:
- Умом-то ты понимаешь, что я не ударю. Просто рефлекторно дернулся. А у него рефлекс – сломать нападающему руку. Или оторвать. А потом добить и, желательно, немедленно. Оценил разницу?
- Ему, что, можно убивать?
- Знаешь, чем отличается «запрещено» и «запрещено, но Император закроет глаза»? В данном случае – жизнью одного Конзена. И, между нами, он не сделал ничего, что заслуживало бы такой страшной мести.
- А какой заслуживало? – немедленно загорелся Конзен.
Тенпо понял, что его старый друг не в себе, и правды говорить не стал.
- Давай, ты придешь завтра в это же время. Я что-нибудь придумаю.
*************
- Главком, разрешите?
- Присаживайтесь, что вас привело?
- Можно задать вам несколько вопросов?
Маршал был явно смущен.
- Пожалуйста, - удивленно ответил дракон.
- А скажите, правда, что драконы?...
Далее последовал крайне странный перечень вопросов о подробностях жизни драконов.
- Маршал Тенпо, я не возражаю, когда застаю вас средь бела дня с книгой по военной истории, но даже вам я не позволю заниматься посторонними делами в рабочее время.
- Я обычаями драконов займусь на досуге, а сейчас зашел, чтобы не тревожить вас в неурочное время.
Дракон обстоятельно ответил на все, даже несколько смущающие, по меркам ками, вопросы. Подождал. Комментариев не последовало.
- Все? Можете идти, - неодобрительно фыркнул дракон и наклонился над документами.
************
- Милосердная, можно?
- Смотря что?
- А что-то нельзя?
- Тенпо, я вас не узнаю!
- Я о Конзене пришел поговорить.
- Или о Годжуне?
- Это хорошо, что вы в курсе.
- Может быть, мой племянничек впечатлится и влюбится.
- Милосердная, проявите милосердие.
- А вам то что? За кого просите? А, колитесь!
- Мне очень хочется, чтобы мой главком не убил моего старого друга.
- Да, ладно… Годжун не злопамятный.
- Конзен хочет мстить. Остановите это!
- Ой… Плохо дело. Конзен настырный. Годжун непреклонный. Добром это не кончится. У вас есть идеи?
- Есть. Что, если сделать так…
*************
- Конзен, я помогу тебе с одним условием: поклянись точно следовать инструкциям.
- Хорошо.
- В жаркие ночи дракон любит спать в воде. Для удобства он частично развоплощается. Если ты его выследишь и выскажешь свои претензии, он не сможет тебя догнать. А, зная главкома, ручаюсь, что мести не будет.
- Да, а как именно он развоплощается? – заинтересовался Конзен, обрадованный появившейся перспективой.
- Дышит он легкими, - Тенпо начал повторять то, что узнал у откровенного Годжуна, - для того, чтобы во сне не утонуть, превращается в химеру типа русалки, а косой цепляется за торчащее из воды дерево. Ты доволен?
- Да! – радостно ответил Конзен, потому как по ходу дела придумал собственный план, - спасибо.
Конзен, чем бегать по окрестностям в поисках подходящего для сна дракона озера, решил подумать. Посещаемые места отпали сразу. Потом отпали открытые места. А вот это подходит.
Озеро, там где сады Небес давно перешли в дикий лес. Дождаться жаркой ночи было не трудно. Для удобства Конзен дождался жаркой лунной ночи, переоделся в темное и пошел «на дело». Через два часа блужданий у него появился повод облегченно вздохнуть: на берегу аккуратной кучкой лежала одежда, а на темной, рябой от лунных бликов, поверхности озера наблюдался Годжун. Упавшее в воду и наполовину утонувшее древнее дерево, покрытое густым мхом, показалось дракону подходящим ложем. Конзен тихонько подобрался к драконьему облачению, подхватил его и стал отступать в лес.
- Стой. Верни. Мое.
- Да? – развернулся к озеру Конзен, - а если нет, то что? Не догонишь, куда тебе, хвостатому?
Годжун лениво изогнулся и без единого всплеска оказался рядом с берегом.
- Изобретательный, мстительный, маленький ками! – в голосе дракона не было ни злости, ни, даже, раздражения.
- Не подлизывайся, все равно пойдешь в свою казарму в чем мать родила.
- А ты уверен, что знаешь, в чем она меня родила? А? И кто ж тебе все это насоветовал?..
- Кенрен, - беззастенчиво соврал секретарь.
- Только не говори мне, что ты обратился за советом к генералу, ты с ним разговаривать-то брезгуешь! – неожиданно звонко рассмеялся Годжун.
«Намоченный дракон становиться благодушным и разговорчивым», - оторопело подумал Конзен и представил, как на совещании у Императора он встает и выливает на голову главкома графин с водой. Конзен хихикнул. Давивший на сердце ком бессильной злобы начал рассасываться. Он положил чужую одежду на траву.
- Милосердная? – с сомнением продолжил Годжун, - странная для такой утонченной дамы идея про хвост. Кстати, - дракон высунул из воды и продемонстрировал когтистую ступню размера на три больше конзеновой. - Это как раз у тебя – хвост!
После некоторого молчания дракон уверенно заявил:
- Тогда – Тенпо.
Конзен, к этому времени совершенно расслабившийся, увидев ступню, переполошился, но дракон продолжал спокойно нарезать круги по заводи и был явно не агрессивен. Тенпо?
- Нет! Вот, клянусь, не советовал он мне этого!
- Верю. А то маршал иногда так пошутит, что и сам не рад. Не он один, кстати, - добавил главком и опять улыбнулся, Конзену показалось - смущенно, - ты, если хочешь, купайся скорее,
извини, мне спать надо, завтра подъем в 5:30.
- Я лучше - в ванне. Спокойной ночи, - удовлетворенный собственным благородством и дружелюбием Конзен отбыл домой.
****************
На следующий день, после текущих мероприятий, главком вызвал маршала. Он ответил на обычное приветствие и, едва подняв глаза от бумаг, буркнул:
- Маршал, вы недавно интересовались с научной целью некоторыми физиологическими особенностями драконов. А я в ответ недопустимо легкомысленно пошутил. Про хвост. Прошу прощения. Это не повредило научным исследованиям?
- Нет, - выдавил Тенпо, уже имевший разговор с Конзеном.
- Вы свободны.
И главком опять склонился над документами.
пятница, 30 апреля 2010
Час дракона
Я - вот!
Час дракона
Первое впечатление - мне жрать вообще нельзя!
Второе - что, я к девушке клеюсь?
Третье - уфф. Не я.
среда, 28 апреля 2010
Час дракона
вторник, 27 апреля 2010
Час дракона
Убив змею обязательно повесь ее на осине. чтобы все видели
Личное:
Несколько лет назад пошли мы весной с мужем в лес. По сморчки. И в самом сморчковом месте обнаружилась гадюка. Мы парни не робкие, гадюк не боимся. Но, никогда не убиваем. Муж поддел гадюку палочкой и отбросил из сморчкового места. Но че-то не рассчитал и запустил ее в космос прямо над нашими головами, где она и зависла на веточке. Мы (не боимся гадюк) быстренько собрали сморчки под пристальным взглядом "ну, и кто после этого гад?", сняли несчастную и убрались. Больше гадюк запускать не будем!
Час дракона
Сегодня был не его день. Слишком солнечный, слишком ветреный.
Слишком длинное совещание. Пустопорожняя болтовня. Но высказаться хотят все, надо подтверждать собственную значимость и ценность. Что ж это за советники, если они не советуют? Годжун попытался слушать, но тут же отвлекся.
Его постоянно расспрашивали о судьбе опального генерала, то с деланным безразличием, то с искренним любопытством. Он отвечал, что не судья, а главком, чешуей чувствуя дыхание опасности. У него была неплохая армия, но катастрофически мало доверенных ками, многое приходилось делать самому.
Сначала – разведка. Начав тихую войну против Литотена, он часто спускался Вниз: тайно со стороны приглядывался к бойцам. Опасно? Да.
Вчера он рисковал. Внизу. Неоправданно. За что и получил по затылку. Теперь организм вел себя нехорошо. От каждого резкого движения пол кренился, попытки поесть заканчивались печально. Под речь очередного оратора Годжун гипнотизировал графин с водой, пить хотелось очень, но вот так на виду у всех наливать воду трясущейся рукой было решительно невозможно.
В дверях замаячил Кенрен. Значит, когда кончится совещание, придется выслушивать этого обалдуя. После освобождения Кенрена из карцера и его выздоровления они встречались только в случае острой необходимости. Вероятно, что-то случилось, причем серьезное. Годжун дослушал последнего советника, встал и сообщил об окончании совещания. Наконец напился.
- Главком, вы себя нормально чувствуете?
- Нормально. Я боюсь и одновременно надеюсь, - Годжун зло зыркнул, - что вас ко мне привело нечто важное.
- Я хотел бы узнать имена офицеров, которые сопровождали меня в карцер.
- Еще одно движение в этом направлении, и я вас лично отделаю хлеще, чем они, - дракон вскочил со стула и тут же рухнул обратно.
- Э, да вы…, - Кенрен наклонился и заглянул Годжуну в глаза, - опять спускались? Зачем? Вы не думайте, я мстить не собираюсь, просто хочу спросить об одной вещи.
- О вещи? Кенрен, вы их пристыдить, что ли хотите?
- Да нет, амулет свой вернуть. Черепок такой…
Дракон змеиным движением выкинул вперед руку, вцепился Кенрену в подбородок и тряхнул его так, что щелкнули зубы.
- Одного тебе мало, второго захотелось? Совсем без черепка останешься! Арестую! – голос сорвался, и дракон закашлялся, - на коврике у меня будешь жить в кабинете.
Кенрен обогнул стол, плеснул воды в стакан и попытался влить ее по назначению.
- Ну, что вы так волнуетесь, подумаешь, шестерки! Я им ничего не сделаю, припугну только… - видя, как меняется обычно неподвижное драконье лицо, Кенрен осекся, - не буду я их
искать. Клянусь!
- Как бы они вас не нашли! Жить в офисе Тенпо, приберетесь заодно. Никаких художеств. И помните, никто не может отдать вам приказ отправиться Вниз с другой группой. Я запрещаю. Перемещения солдат из группы в группу только по моему особому распоряжению. Можете идти.
Он отлично помнил тех троих, заступивших ему дорогу в коридоре карцера. Из разных групп, один вообще из Южной. Небывалое дело. Он рыкнул на них: «Распоряжение Императора! Ключи!» и для убедительности положил руку на эфес. Три ками – это не то, что может остановить драконьего короля. Собирался ли он сражаться за своего генерала? Еще несколько секунд назад – нет. Теперь дракон отчетливо понял, что на кону – их жизни. Не здесь, в коридоре, - на Небесах. С тех пор он в любое свободное время спускался «на разведку», наблюдая со стороны, кого эти трое предпочитают прикрывать в бою и с кем курят, отдыхая. Пригодится на будущее.
Годжун открыл ящик стола. Черепушка жила в нем уже второй день. Вчера Западной для усиления была придана группа Южной армии. Главком подумал, что это кстати. Они просто должны были воспользоваться случаем и встретиться. К огорчению дракона ни о чем серьезном люди Литотена не беседовали. Покурили, потом южанин достал звенящую серебряную цепь со знакомым
украшением. «А как себя чувствует то, что осталось от генерала»? «Скрывается у нашего рогатого пугала». Все трое засмеялись. Годжун взбесился. Его болезненно раздражала безвкусная неуставная побрякушка, но мародеры раздражали его смертельно.
Он дождался, пока южанин останется один, вышел из своего укрытия и приказал: «Отдайте». Вырвал амулет, развернулся и… О чем он думал? Затмение нашло! Впрочем, от удара, в голове прояснилось, и он убил ками, махнув когтями по горлу. Йокаи.
Осталось добыть халат Тенпо.
воскресенье, 25 апреля 2010
Час дракона
Расскажу-ка я вам, друзья, печальную историю из моего далекого детства.
Когда деревья были большими, трава зеленой, сахар продавали по талонам, а на заборах было написано "Вперед на Белый дом", жил-был на свете юный Кодзё-кун. В те далекие времена было мне пять лет, и выглядел я как нечто среднее между красивым мальчиком и умной девочкой. По выходным мы с родителями ходили гулять по проспектам города Ульяновска, тогда еще не застроенными торговыми центрами и не заплеванными сэмками. Ну а что еще нам было делать - наш телевизор принимал ровно три канала, два из которых были государственными, а по третьему - кабельному - сутками крутили одну и ту же видеокассету с "Рэмбо. Первая кровь" и "Коммандо". Ну да бог с ним, с тяжелым медийным прошлым. Добавлю разве что, что во многом благодаря отсутствию иных развлечений я научился читать в три года и с тех пор читал все, что попадалось под руку, от сказок Бажова до рассказов По. У меня тогда было два главных недостатка - я был очень начитан и полностью лишен чувства юмора.
Одним прекрасным субботним майским утром благородное семейство собралось на прогулку. Мама, строго глядя на сидящего в кресле с книжкой Кодзё-куна, весомо изрекла:
- Переоденься.
А были на мне вельветовые синие клеша, как сейчас помню. Клеша были немецкие, привезенные бабушкой из Германии соответственно, и я ими жутко гордился. Естественно, предложение переодеться было воспринято в штыки.
- Джинсы - рабочая одежда, - привела убийственный аргумент мама. - А для выхода в свет нужна парадная одежда.
Я вздохнул и поинтересовался, какие альтернативы мне могут быть предложены.
- Голубенькое платье.
Тут я мысленно взвыл. Голубенькое платье было очень красивым. Собственно, поэтому оно и было куплено. Но оно радовало меня как эстетический объект, а как предмет гардероба не радовало совсем, ибо резало под мышками, задиралось от ветра и дополнялось белыми носочками и лаковыми сандаликами. Нужно было срочно что-то предпринимать.
- Это праздничное платье, - заявил я. - Его нужно носить по праздникам.
Я и не подозревал, сколько в моей маме коварства, пока она не сказала:
- А сегодня праздник!
- И какой же? - поинтересовался я.
- Суббота! - мама была довольна собой. Но я был очень начитанным ребенком. Очень начитанным.
- Суббота - праздник только для евреев, - парировал я, донельзя гордый своей эрудицией.
- А мы евреи, - не моргнув глазом, заявила мама.
Из коридора послышался грохот. Это папа, надевавший ботинки, не удержал равновесие, услышав это судьбоносное откровение. Я тоже был сражен.
- А почему мы не ходим в синагогу, работаем в субботу и не едим рыбу фиш? - робко поинтересовался я. Мои познания о евреях были почерпнуты из детской Библии и рассказов Бабеля.
- А мы тайные евреи, - рубанула мама. Из коридора послышался грохот второй раз. - Переодевайся.
Возразить было нечего. Сраженный новостью, я послушно влез в платье, носочки и лаковые сандалики и сосредоточился на исполнении роли приличной еврейской девочки...
В детстве у меня не было чувства юмора. Совсем не было. Поэтому когда я по возвращении домой заявил, что отныне я буду есть только кошерную пищу, соблюдать пост и играть на скрипке, маме пришлось объяснять мне (и заодно не оценившему ситуацию папе), что это была шутка. Просто шутка. Мы не евреи. Мы правда не евреи, Сашенька. И не тайные. И не явные. Вообще не евреи!
Когда деревья были большими, трава зеленой, сахар продавали по талонам, а на заборах было написано "Вперед на Белый дом", жил-был на свете юный Кодзё-кун. В те далекие времена было мне пять лет, и выглядел я как нечто среднее между красивым мальчиком и умной девочкой. По выходным мы с родителями ходили гулять по проспектам города Ульяновска, тогда еще не застроенными торговыми центрами и не заплеванными сэмками. Ну а что еще нам было делать - наш телевизор принимал ровно три канала, два из которых были государственными, а по третьему - кабельному - сутками крутили одну и ту же видеокассету с "Рэмбо. Первая кровь" и "Коммандо". Ну да бог с ним, с тяжелым медийным прошлым. Добавлю разве что, что во многом благодаря отсутствию иных развлечений я научился читать в три года и с тех пор читал все, что попадалось под руку, от сказок Бажова до рассказов По. У меня тогда было два главных недостатка - я был очень начитан и полностью лишен чувства юмора.
Одним прекрасным субботним майским утром благородное семейство собралось на прогулку. Мама, строго глядя на сидящего в кресле с книжкой Кодзё-куна, весомо изрекла:
- Переоденься.
А были на мне вельветовые синие клеша, как сейчас помню. Клеша были немецкие, привезенные бабушкой из Германии соответственно, и я ими жутко гордился. Естественно, предложение переодеться было воспринято в штыки.
- Джинсы - рабочая одежда, - привела убийственный аргумент мама. - А для выхода в свет нужна парадная одежда.
Я вздохнул и поинтересовался, какие альтернативы мне могут быть предложены.
- Голубенькое платье.
Тут я мысленно взвыл. Голубенькое платье было очень красивым. Собственно, поэтому оно и было куплено. Но оно радовало меня как эстетический объект, а как предмет гардероба не радовало совсем, ибо резало под мышками, задиралось от ветра и дополнялось белыми носочками и лаковыми сандаликами. Нужно было срочно что-то предпринимать.
- Это праздничное платье, - заявил я. - Его нужно носить по праздникам.
Я и не подозревал, сколько в моей маме коварства, пока она не сказала:
- А сегодня праздник!
- И какой же? - поинтересовался я.
- Суббота! - мама была довольна собой. Но я был очень начитанным ребенком. Очень начитанным.
- Суббота - праздник только для евреев, - парировал я, донельзя гордый своей эрудицией.
- А мы евреи, - не моргнув глазом, заявила мама.
Из коридора послышался грохот. Это папа, надевавший ботинки, не удержал равновесие, услышав это судьбоносное откровение. Я тоже был сражен.
- А почему мы не ходим в синагогу, работаем в субботу и не едим рыбу фиш? - робко поинтересовался я. Мои познания о евреях были почерпнуты из детской Библии и рассказов Бабеля.
- А мы тайные евреи, - рубанула мама. Из коридора послышался грохот второй раз. - Переодевайся.
Возразить было нечего. Сраженный новостью, я послушно влез в платье, носочки и лаковые сандалики и сосредоточился на исполнении роли приличной еврейской девочки...
В детстве у меня не было чувства юмора. Совсем не было. Поэтому когда я по возвращении домой заявил, что отныне я буду есть только кошерную пищу, соблюдать пост и играть на скрипке, маме пришлось объяснять мне (и заодно не оценившему ситуацию папе), что это была шутка. Просто шутка. Мы не евреи. Мы правда не евреи, Сашенька. И не тайные. И не явные. Вообще не евреи!
суббота, 24 апреля 2010
Час дракона
23.04.2010 в 14:35
Пишет Изит:Пара интересных научных новостей:
Во-первых, показано, что робость эволюционно полезна. Суть в том, что робкие люди, как показано в работе ученых, более склонны к анализу информации, внимательнее к деталям и принимают решения тщательнее. В общем, все это вполне было понятно и так, но приятно что ученые подтвердили интуитивную оценку.
А вторая работа, о которой хочу вам сообщить, показывает что в нас всех есть гены
Во-первых, показано, что робость эволюционно полезна. Суть в том, что робкие люди, как показано в работе ученых, более склонны к анализу информации, внимательнее к деталям и принимают решения тщательнее. В общем, все это вполне было понятно и так, но приятно что ученые подтвердили интуитивную оценку.
А вторая работа, о которой хочу вам сообщить, показывает что в нас всех есть гены
неандертальцев. Известно, что наши предки и неандертальцы относятся к разным
ветвям Homo, но данная работа показывает, что эти ветви все же пересекались.
Глаза - мои. Блин! Я - неандерталец? Фигушки, я - дракон!
URL записиЧас дракона
Догадываюсь, что это мало кому интересно, но, если кто-то кинет сюжет, уверена, что Лемм, Стругацкие или Высоцкий уже на ЛЮБУЮ тему ВСЕ сказали. Отвечу цитатами. в качестве эпиграфа. Остальное добавлю свое.
Час дракона
|
четверг, 22 апреля 2010
Час дракона
Раньше я думала, что это истерика или что-то в этом роде. Теперь понимаю - эффект узнавания! Пример: нихто никогда не вспомнит фильм "Времена землемеров". А мы его смотрели (2 часа) истекая слюной. Почему - секрет! Узнавание.
Час дракона
Топонимическое
Разговаривают два исландца:
- Слышал, Эйяфьятлайокюдль ожил?
- А ты уверен, что не Хваннадальснукюр?
- Конечно, Хваннадальснукюр возле самого Каульвафедльсстадюра, а Эйяфьятлайокюдль ближе к Вестманнаэйяру, если ехать в сторону Снайфедльсйокюдля.
- Слава богу! А то у меня родичи в Брюнхоульскиркья!
(Пришло от Вершинина)
Разговаривают два исландца:
- Слышал, Эйяфьятлайокюдль ожил?
- А ты уверен, что не Хваннадальснукюр?
- Конечно, Хваннадальснукюр возле самого Каульвафедльсстадюра, а Эйяфьятлайокюдль ближе к Вестманнаэйяру, если ехать в сторону Снайфедльсйокюдля.
- Слава богу! А то у меня родичи в Брюнхоульскиркья!
(Пришло от Вершинина)
Час дракона
Если писан, то не читан,
Если читан, то не понят,
Если понят, то не так!
Вечером после дежурного вопроса адъютанта о завтрашнем распорядке дня Годжун заявил, что их ждет обычный рабочий день. Себе же он поклялся, что в ближайшее время выходных брать
не будет.
Ночью Годжун проснулся со стойким убеждением, что на Небесах идет дождь. Прислушался. Тихо. Нет, кто-то пытается влезть в огромное, от потолка до пола окно, ведущее в сад. Неуклюжие попытки злоумышленника определить, какая секция окна открыта, Годжун и принял во сне за шум дождя. Это что-то новенькое! Годжун с любопытством наблюдал, как темная фигура со странным предметом в руке неуверенно лезет в окно. Где ж ей лезть уверенно, если в саду – светлая лунная ночь, но луна ушла за дом, и поэтому в спальне – темень. А вот Годжун легко смог разглядеть не характерную для Небес прическу и оценить немалый рост. И ему очень захотелось использовать свое преимущество!
Вариант первый. Вскочить и заорать. Не подходит, слишком легкомысленно. О том, что хулиганить – в любом случае легкомысленно, Годжун после тяжелого выходного дня вообще не подумал.
Вариант второй. Подкрасться и зашипеть. Нереально. Глаза в темноте светятся, а подкрадывание с закрытыми глазами слишком экзотичное занятие даже после тяжелого выходного дня.
Вариант третий. Выбраться через гостиную, закрыть окно снаружи и уйти досыпать в сад, пусть утром Кенрен объяснит адъютанту, что он делает в апартаментах у старшего офицера. Вопрос о том, что он, Годжун, при этом, делает в саду, самому Годжуну после тяжелого выходного дня казался не важным.
Вариант четвертый. Встать и потребовать поприветствовать старшего офицера как положено. Достойно и стильно… Стоять! В смысле, лежать! Ты одет-то во что? В чешую. Надо хотя бы пижаму завести на будущее… А, кстати, действительно, что здесь делает Кенрен? Не интересно после тяжелого выходного дня.
Вариант пятый. О! То самое! Особенно, после тяжелого выходного дня.
Кенрен потоптался на месте, потом двинулся вперед, по дороге зацепив низкий столик. После нескольких секунд тихого мата послышалось более осмысленное:
- Главком, вы что это так рано спать легли, время детское! Вы где тут? Вы, вообще, у себя?
Видимо, глаза у Кенрена начали адаптироваться. Он опустил на пол принесенный предмет и довольно уверено двинулся к кровати, справедливо предположив, что если и найдет искомое, то там. Искал он на ощупь, и довольно скоро ему подвернулось ледяное чешуйчатое предплечье.
- Главком, проснитесь! Что с вами?
- В коме, - ответил главком, но про себя, - или умер.
Кенрен так и понял. Он тряхнул вялого Годжуна пару раз. Потом перехватил за плечи, тряхнул уже со всей дури и попытался поднять. Голова дракона бессильно мотнулась. Кенрен не по-военному охнул: «мамочки» и прижался щекой к чешуйчатому горлу.
- Не прослушивается пульс под чешуей, - пояснил ему дракон, но снова про себя.
Кенрен замер в трагической позе, продолжая прижимать к себе удовлетворенного розыгрышем, растроганного и несколько смущенного Годжуна.
- Хоть кто-то огорчится, - молча утешил себя дракон, - концовочка, - и обнял Кенрена в ответ.
В последующем потоке воплей ужаса, переходящих в мат, Годжун не понял и половины. Он отпустил Кенрена и строго сказал:
- Объяснения?
Кенрен отскочил и замер у своей ноши, прерывисто дыша. Годжун зажег фонарь. Заметно успокоившись, Кенрен шагнул вперед.
- Вот! – гордо заявил он, протягивая дракону ведро, - как вы приказали, восемь штук!
Судя по некоторой напряженности позы, ведро было полным.
От удивления Годжун забыл, что вставать бы не надо, и пошел посмотреть на содержимое. Через секунду он одумался, но равнодушие к традициям ками и любопытство победили. В ведре кипела красно-желтая жизнь.
- Если я узнаю, что вы их украли…
- Я их купил! Спросил у Тенпо названия, пошел и купил. Обижаете.
- Я – могу, - подтвердил дракон ехидно, потом очень серьезно добавил, - спасибо. Пойдемте, выпустим.
Рыбки поплюхались в воду и закружились в ней, осваиваясь. Дракон присел на берегу и ссыпал в пруд какую-то серую труху. Рыбки принялись толкаться за корм.
- Знаете, что, Кенрен,.. - голос дракона звучал мягко, почти нежно.
Кенрен сглотнул и положил ладонь на драконье плечо.
- Да, главком?
- Это не принципиально, - продолжил дракон, не оборачиваясь и на ладонь никак не реагируя, - но у меня было пять красных рыбок и три желтых, а не наоборот!
Час дракона
вторник, 20 апреля 2010
Час дракона
Говорили же Вам вчера, Годжун-сама, не пейте с Кенреном!
Час дракона
Если писан, то не читан,
Если читан, то не понят…
Через час блаженного безделья появился адъютант с докладом о посетителе. Ледяное величество Конзен Доджи. У меня выходной. По личному делу. Одеться и принять в кабинете? Ах, по личному? Сюда его.
Конзен раздражился тем, что его не пригласили в кабинет. А когда он увидел импровизированный пикничок в рабочее время, ладно, в его рабочее время, тут же дошел до белого каления и начал, не здороваясь:
- Я к вам по поводу здоровья маршала Тенпо. Он совершенно не отдыхает, днем воюет, а ночью занят административной деятельностью.
- У маршала Тенпо есть определенный перечень должностных обязанностей, ничего сверхъестественного. Запретить ему читать в свободное время я не имею права, а вот вам, как другу, действительно стоит заняться его здоровьем.
Разговор исчерпан? Годжун набил стакан льдом, налил сока и протянул Конзену. Не взять было нельзя. Пришлось сидеть и пить.
// Лягушка белобрысая из Западного болота. Сдохшая и высохшая на солнце в
прошлом году. На висках что? Мочалка растрепанная? А эти патлы с торчащими во
все стороны ушами и рогами! Кого же мне это напоминает? Пакость такая! //
- Заставьте, по крайней мере, работать этого безумного генерала с идиотским украшением.
// Ах, ты немощь бледная, будешь еще учить меня армией управлять. //
- Как украшаться – дело вкуса, - Годжун вздернул бровь и стал демонстративно рассматривать одежду Конзена, - к генералу Кенрену у меня много претензий как эстетических, так и профессиональных, но это мои субъективные претензии и они не касаются объективных показателей его деятельности.
// Сам-то понял, что сказал? Сколько ж ты выдул? Обложили Тенпо два алкоголика. За одного – думай, за другого – воюй. Привилегии у него видите ли драконьи! Император ценит (старый маразматик)! Боятся все, даже тетка опасается. А я молчать не буду! //
- Какие показатели, если он постоянно напивается и бездельничает? - Конзен не менее многозначительно уставился на пустые бутылки пива.
// Не твое дело, снулая рыба! // Годжун вспомнил рыбок, сомнительные намеки Милосердной и Кенрена, но уже не как генерала, а как [цензура].
- Кстати, о Кенрене, - Годжун, которому надоела беседа, решил окрыситься и выпроводить Конзена, - недавно мои рыбки переселились в озеро вашей опекунши. Так, что воспитанников теперь у нее значительно прибавиться. Вы очень похожи, и, я надеюсь, подружитесь. При случае
передавайте им привет, - Годжун махнул Конзену на прощание рукой и блаженно
растянулся на плаще.
Да, Конзен Доджи не привык контролировать себя. Необычный статус позволял ему это. Чернильницы, пресс-папье и книги часто летали в неугодных клерков. В плохой день нерасторопная административная мелочь могла и подзатыльник получить. Распространялось это только на подчиненных, никому особо не мешало и служило, по большей части, предметом слухов и шуточек.
Что его сейчас дернуло?.. Эфемерная хрупкость дракона, беззащитность его позы или нестерпимо высокомерный тон высшего существа? Секретарь Милосердной вскочил и привычно замахнулся для оплеухи. Мир дернулся и смазался. Когда к Конзену вернулась способность
соображать, оказалось, что его запястье застряло в угрожающих переломом тисках.
Вторая рука прижата к телу кольцом из его собственной и драконьей рук. Вырваться невозможно, дышать трудно. Сидит он на земле и встать не может. А у дракона, как немедленно выяснилось, одна рука свободна. Но это не все! Исчезли главком и секретарь, Небеса исчезли. Остались только дракон, хозяин в своем мире, и по неосторожности забредший к нему ками.
Дракон не слишком нежно прихватил Конзена за подбородок и повернул лицом к себе. Дыхания не стало – ками тонул.
- Как вы сказали, у нас личная беседа?
Конзен, конечно, видел дракона раньше и не раз. Эдакий белый столбик, идеальный участник официальных мероприятий. Коса, катана, плащ – мертвая равнодушная кукла. Теперь через
тонкий шелк своей туники и драконьей майки он слушал глухие удары чужого сердца
и дыхание, мерное как прибой. Дракон оскалился, глаза засветились кошачьими бликами. Кто сказал, что у него красные глаза? Золотые. Он не ками! Убьет и не моргнет этими самыми глазами.
- У, ё! – Тенпо, рассеянно бредший по тропинке, наконец увидел их, - прошу прощения, что помешал,.. - начал он было извиняться, но быстро оценил неласковость боевого захвата.
Зная о легендарном самообладании Годжуна при почти полном отсутствие этого ценного качества у Конзена, Тенпо не поторопился заступаться за старого друга и вырывать его из драконьих лап.
- Здравствуйте, маршал, - повернулся к нему главком, - Секретарь Милосердной оказался на редкость драчливым существом. Он пытался ударить меня. Не посоветуете, что с ним делать?
Да, Конзен был в беде и нуждался в помощи.
- Согласно древней легенде Нижнего мира, дракон должен отпустить пленную принцессу, если она его поцелует.
Годжун воззрился на деморализованного секретаря.
- Что-то не помню я таких легенд… Знаете, маршал, забирайте вы его себе. Не хочу я с ним целоваться, он, наверняка, токсичный.
- Про живое существо точнее будет сказать – ядовитый.
- Вот и забирайте свое живое существо. Вы приходили-то зачем?
- Генерала Кенрена не могу найти.
- Ну, это его обычное состояние. Прощайте.
Продолжение следует...
понедельник, 12 апреля 2010
Час дракона
Если писан, то не читан...
Через полчаса стояния Кенрена на жаре и его мучительных попыток внятно отвечать на туманные вопросы устроившегося в тени ивы Годжуна, по дорожке сада прошелестели шаги.
- О, у вас пикничок? Пивом угостите?
- Будьте любезны, Милосердная, - Годжун с видимым удовольствием протянул богине свеженькую бутылку, - присаживайтесь.
Милосердная зубами сорвала крышку и сладострастно присосалась к горлышку.
- Генерала воспитываете? Ну-ну. Годжун-сама, я процесс прерву… ненадолго. Пришла спросить, это вы за мной так оригинально ухаживаете или у драконов настолько специфический юмор?
- А что бы вы предпочли? – спросил уже несколько захмелевший, но еще осторожный Годжун.
- Я, вообще-то, богиня Любви и Милосердия, а не Приколов и Розыгрышей! И заглядываю в свое озеро не для того, чтобы полюбоваться на выпученные глазенки ваших рыбок. Но как
способ привлечь к себе внимание – не спорю, весьма действенно, очень по-военному. И, кстати, Кенрен, садитесь, что вы торчите на солнцепеке как обгорелый пенек. Годжун-сама, проявите милосердие.
Да, Кенрен определенно нуждался в милосердии, особенно, когда увидел «выпученные глазенки» главкома и понял, что краснеет как подросток.
- Ха-ха, я права в смысле любви, только действующих лиц не угадала, да?
Годжун, пытаясь оперативно осмыслить поворот сюжета, залпом выхлебал еще одну бутылку пива. С непривычки его повело.
- Если рыбки вам сильно мешают, Милосердная, я прикажу генералу их выловить и водворить на место.
- А может, вы сами? Вы экзотичнее и эффектнее бы смотрелись среди лотосов.
- В озере вода пресная, я в ней захлебываюсь, уж простите.
- Жаль. Ладно, пусть рыбки плавают. На память. - Богиня сцапала еще одну бутылку пива и величественно удалилась.
- Я вас внимательно слушаю! – по правде говоря, Годжуну ничего не хотелось слушать, но уж лучше слушать, чем говорить. - Вольно, ладно, пейте.
- Не ел я их, ясень пень. Выпустил в озеро, в дальнем углу, где деревья, и легко подойти незаметно. Она, Милосердная, в смысле, как раз на балконе печенюжки доела и крошки в воду стряхнула. Ну, рыбки и решили подкормиться, от переживаний, наверное. А она наклонилась посмотреть, что там за плеск… Жаль, я не художник.
- Кенрен, чем дольше мы знакомы, тем больше мне хочется задать вам вопрос, который драконы обычно не задают.
- Что-то личное, главком? – Кенрен даже поставил на землю пиво.
- Очень личное. Кенрен, вы – дурак?
- Скорее всего, да, - ответил Кенрен решительно. – Но, что странно: до меня мысли умных доходят, а наоборот – далеко не всегда, в том числе и намеки.
- Генерал с дурью в голове, если вы не знаете, похож на мину незнакомой конструкции: вещь полезная, но, не известно, когда рванет… - Годжун услышал, наконец, продолжение кенреновского ответа, - Что? Вон отсюда! Стоять! Где хотите, доставайте, но без рыбок не возвращайтесь!
- Есть! – неожиданно бодро отозвался Кенрен и смылся.
Годжун потянулся за очередным пивом, придумывая, куда бы ему послать Кенрена вместе с намеками. Мешал размышлениям, как заноза в заднице, неясный смысл собственной последней реплики.
Продолжение следует...
Час дракона
Час дракона
