Час дракона
читать дальшеSaiyuki Gaiden. Гоку: "А субординация - это больно?"
118 слов
Гоку очень торопился к Тен-чану. Но перед приоткрытой дверью затормозил. Чужой. В кабинете кроме Кен-нии-чана был ещё тот длинный, немного похожий на Конзена, дядька. Дядька Гоку никогда не обижал, но и дружить с ним не соглашался. Сегодня дядька ругал Тен-чана и Кен-нии-чана. Он орал на них даже громче, чем Конзен на него, Гоку. Из всей речи мальчик понял только шипящую «диссиплину» и рычащую «субординацию». Эти слова он слышал раньше и знал, что за «диссиплиной» следует подзатыльник. Что следует за «субординацией» даже представить было страшно.
Дядька вышел, аккуратно прикрыл дверь, усмехнулся и начал обходить замершего мальчика.
- Дядя, - решился Гоку, - а субординация – это больно?
Годжун наклонился к перепачканной шоколадом мордочке ребёнка.
- Нет, Гоку, субординация – это вкусно.
Saiyuki Gaiden. Конзен, стоя на столе, отбивается от Годжуна пачкой документов.
407 слов
Иногда, по счастью не часто, у дракона случались плохие дни. И причиной их были не потери Внизу, не собственные раны или клякса на подписи Императора. Это была тоска, тоска с которой не справлялся даже инстинкт самосохранения. Почему она вдруг просыпалась, дракон не знал. Может быть, в забытом утром сне он видел родину или семью, которой у него никогда не было и никогда не будет.
Годжун по опыту знал, чем может закончиться попытка игнорировать болезненное состояние. Однажды он едва не стал убийцей. На счастье подвернувшегося под раздачу ками в приёмной сидело много народу. И, по большей части, это были крепкие парни с боевым опытом. Им удалось отбить у дракона жертву.
С тех пор Годжун в такие дни вообще из дома не выходил.
Вот и сегодня…
Он встал, вытащил из шкафа меховую полсть и снова лёг в постель, укутавшись с головой. В этой жаркой темноте предстояло провести весь день.
Но одно посещение необходимо было пережить. Адъютант сразу всё понял, тихонько прикрыл дверь и пошёл к маршалу.
- …замучил сплин, и по этому поводу он бастует. Ну, что скажешь? – в свою очередь пожаловался маршал генералу.
- А что у него на сегодня планировалось?
- Да ничего, рутина. Меня другое беспокоит: как бы он совсем не кукукнулся.
«Что у меня на сегодня? Сами справятся. Маршал в случае чего генерала подключит. Сволочь эту. Так и тянет в зубы дать. Нельзя, это твой боевой товарищ. Не смей о нём такое думать. И о себе тоже не надо, чтоб в петлю не полезть. Книгу, что ли, почитать. Может, маршал потому из библиотеки и не вылезает? Нет, об этом чудовище тоже не надо…»
- Милосердная, вы не зашли бы к командиру? – Тенпо пальцами придушил сигарету.
- К этой дряни ползучей, которая не умеет с дамами разговаривать? С какой стати?
- Хм, он… заболел.
- Туда и дорога. Он, что? Маршал?
- Дружочек, документики Годжуну отнеси, и привет от меня.
Сволочи. Тётка драная! Тащись теперь. Нет никого. А это что?
Годжун скулил на каждом вздохе. Конзен впервые в жизни испугался. Погладил шкуру. Сдёрнул её и начал разминать сведённые судорогой плечи. Он никогда…
Его прижали к чему-то горячему.
- Отпусти!
Конзен вырвался и вскочил на единственное здесь родное - идеальный канцелярский стол: чернильница, перья, тушечница, кисти, стопка документов. Разрушить эту красоту было решительно невозможно.
«Ну почему я летать не умею»?
Под эту мысль его схватили за ноги и усадили на плечо.
«Ха, и ничего страшного», - додумал он мысль до конца, обнимая похитителя за длинную чешуйчатую шею.
Saiyuki Gaiden. Кенрен\Годжун Ревновать партнера ко всему, что шевелится.
- Сюда, Годжун-сама, - крикнул Кенрен в пургу, приоткрывая брезент.
- Спасибо, зря беспокоились, я вижу вход в пещеру: он тёплый.
Дракон неуклюже пролез в щель.
- Позвольте, Годжун-сама!
Один из бойцов осторожно снял длинный плащ и унёс вглубь пещеры на просушку. Другой, встав на цыпочки и приоткрыв рот, принялся стряхивать с пушистой чёлки снежинки.
- Иди, я сам, - проворчал Кенрен, буквально отпихивая добровольного помощника, - что там, снаружи, Годжун-сама?
- Холодно. В смысле, нет никого, тёплых пятен не видел.
К ним подлетел лейтенант:
- Годжун-сама, пожалуйте к костру, - он несколько фамильярно, по мнению Годжуна, и невероятно нагло, по мнению Кенрена, обнял командира за талию и попытался на ходу согреть ледяные чешуйчатые пальцы, - да вы совсем замёрзли, нельзя же так! Посмотрите, это не руки, а лапки мороженого цыплёнка!
Главкому расчистили место и дали кружку с грогом.
- Ой, а у вас вся коса во льду!
- Не беда, - от крепкого и очень горячего напитка Годжун стал не по драконьи благодушен, - оттает.
- Шинель на спине намокнет!
Лейтенант принялся перебирать длинные пряди, избавляя их от ледышек.
Вполне разумное действие, дракон не возражал, и Кенрену оставалось корчиться от бессильной злобы, сверкая глазами из тёмного угла пещеры.
- Годжун-сама, я не слишком груб? Вам не больно?
Вопросы наивного лейтенанта, поглощённого своим занятием, пришлись Кенрену, что называется «ниже пояса», и он взвыл:
- Годжун-сама, может быть, караулы выставим?
- Не надо, только бойцов поморозим. Там даже мне ничего не видно, зато очень холодно. Хороший грог, - похвалил дракон.
К костру подошёл капитан – хранитель общественного согревающего средства, добавил в грог спирта и вытер с годжуньей щеки капли растаявшего снега. Кенрену на одно чёрное мгновенье показалось, что наглец сейчас обнимет главкома за шею. Но капитан просто снял с головы Годжуна мокрую повязку. Ничего особенного, у командира же руки заняты горячей кружкой.
- А нормально, что кожа холодная такая? Может быть, растереть вас спиртом? Где это видано, два часа гулять по сугробам в парадных сапогах?!
- Добро переводить не будем, а вот разуться – это мысль. Быстрее согреюсь.
Однако непослушными пальцами стащить высокие узкие сапоги оказалось проблематично. Помог капитан. При этом он сладострастно (по мнению Кенрена) придерживал командира за колено. И за бедро. А потом положил ладонь на узкую ступню, затянутую в белый носочек.
Из угла, в который забился генерал, послышалось рычание.
- Что это с вами, Кенрен-доно? – обернулся Годжун на звук.
- Горло болит.
- Плащ мой возьмите. Теперь вы поняли, как важно одеваться по форме? На вас смотреть страшно. Так, отбой. До утра всё равно никуда не двинемся. Слишком опасно. Кенрен, что вы там сидите, у костра погрейтесь.
- Можно, я об вас погреюсь?
- Что за глупости. «Об меня» вы только замёрзните, - фыркнул Годжун, но Кенрен уже сидел у него под боком, - а тыкаться в меня холодным носом совершенно не обязательно… и сопливым. И при всех.
- Идёт. Но в следующий раз я тебя раздену, причешу и согрею сам!
Saiyuki Gaiden. Годжун, император. "Отпуск по ... армейским обстоятельствам."
359 слов.
- Вы проиграли, Король-дракон! – торжественно объявил Император.
- Да, и верно, мат, - согласился Годжун, рассеянно осматривая доску.
- Имеете право добавить «впервые за столько игр». И, кстати, не обязан ли я своей победой вашему такту?
- Получается, что гипотетическое наличие вежливости мешает истинному наслаждению? Нет, я никогда бы не сдал поединок. Ни шахматный - из вежливости, ни боевой - из милосердия.
Императору нравился главком Западной армии: скромный, ответственный, неконфликтный. Игроки сдержано засмеялись, и из тёмного угла им ответил переливистый женский смех.
- А из любви, Годжун-сама? Может король рискнуть головой или победой ради своего офицера?
«Сука», - синхронно подумали такие разные царственные особы.
- Обычно этим… у шахмат… занимаются ферзи, бездумно подставляя своих королей, - чуть громче, чем следовало при Императоре, отчеканил главком.
- Посмотрите, Император, Годжун-сама так измотался: бледен и нервы ни к чёрту. Отпустите его отдохнуть. Проявите милосердие.
- Если вы просите?..
Устраивать свару в таком месте Годжун не мог.
- Хорошо, я сам напишу приказ.
Милосердная дождалась, пока дракон перестанет раздражённо черкать кистью и схватила со столика печать.
- Я передам в канцелярию, - она взмахнула скрученным в трубочку листом и выпорхнула за порог.
- Хм, - остановил Император Годжуна, - мне бы не хотелось, чтобы в такой момент…
- Вам стоит приказать.
- Но я уже приказал.
- Устного распоряжения будет достаточно. С канцелярией я разберусь сам.
Через полчаса в кабинет Тенпо, где маршал и главком разбирали свежие карты, потрясая листком бумаги, ворвался Конзен. К удивлению присутствующих секретарь притащил с собой обомлевшую от напора тётю. Он хотел было сунуть документ в лицо Годжуну, но покосился на клыки (дракон улыбнулся) и кинулся к Тенпо.
Тенпо, с трудом разбирая кривой от злости почерк командира, процитировал:
- …предоставить белой карцие из западного болота отпуск… по армейским обстоятельствам. Место проведения отпуска – постель Милосердной, при условии, что её там не будет.
- Главком?! – ахнул Тенпо.
- Я разозлился, - пробурчал дракон в хомут плаща.
- А гнева Императора вы не боитесь, Годжун?
- Не припомните, кто тиснул Золотую императорскую печать на эту лабуду? Идите, кайтесь.
- А ваша подпись?
- Там на моём родном языке написано «гадючья лапка».
Конзен спрятал приказ, а потом повесил его у себя в спальне.
118 слов
Гоку очень торопился к Тен-чану. Но перед приоткрытой дверью затормозил. Чужой. В кабинете кроме Кен-нии-чана был ещё тот длинный, немного похожий на Конзена, дядька. Дядька Гоку никогда не обижал, но и дружить с ним не соглашался. Сегодня дядька ругал Тен-чана и Кен-нии-чана. Он орал на них даже громче, чем Конзен на него, Гоку. Из всей речи мальчик понял только шипящую «диссиплину» и рычащую «субординацию». Эти слова он слышал раньше и знал, что за «диссиплиной» следует подзатыльник. Что следует за «субординацией» даже представить было страшно.
Дядька вышел, аккуратно прикрыл дверь, усмехнулся и начал обходить замершего мальчика.
- Дядя, - решился Гоку, - а субординация – это больно?
Годжун наклонился к перепачканной шоколадом мордочке ребёнка.
- Нет, Гоку, субординация – это вкусно.
Saiyuki Gaiden. Конзен, стоя на столе, отбивается от Годжуна пачкой документов.
407 слов
Иногда, по счастью не часто, у дракона случались плохие дни. И причиной их были не потери Внизу, не собственные раны или клякса на подписи Императора. Это была тоска, тоска с которой не справлялся даже инстинкт самосохранения. Почему она вдруг просыпалась, дракон не знал. Может быть, в забытом утром сне он видел родину или семью, которой у него никогда не было и никогда не будет.
Годжун по опыту знал, чем может закончиться попытка игнорировать болезненное состояние. Однажды он едва не стал убийцей. На счастье подвернувшегося под раздачу ками в приёмной сидело много народу. И, по большей части, это были крепкие парни с боевым опытом. Им удалось отбить у дракона жертву.
С тех пор Годжун в такие дни вообще из дома не выходил.
Вот и сегодня…
Он встал, вытащил из шкафа меховую полсть и снова лёг в постель, укутавшись с головой. В этой жаркой темноте предстояло провести весь день.
Но одно посещение необходимо было пережить. Адъютант сразу всё понял, тихонько прикрыл дверь и пошёл к маршалу.
- …замучил сплин, и по этому поводу он бастует. Ну, что скажешь? – в свою очередь пожаловался маршал генералу.
- А что у него на сегодня планировалось?
- Да ничего, рутина. Меня другое беспокоит: как бы он совсем не кукукнулся.
«Что у меня на сегодня? Сами справятся. Маршал в случае чего генерала подключит. Сволочь эту. Так и тянет в зубы дать. Нельзя, это твой боевой товарищ. Не смей о нём такое думать. И о себе тоже не надо, чтоб в петлю не полезть. Книгу, что ли, почитать. Может, маршал потому из библиотеки и не вылезает? Нет, об этом чудовище тоже не надо…»
- Милосердная, вы не зашли бы к командиру? – Тенпо пальцами придушил сигарету.
- К этой дряни ползучей, которая не умеет с дамами разговаривать? С какой стати?
- Хм, он… заболел.
- Туда и дорога. Он, что? Маршал?
- Дружочек, документики Годжуну отнеси, и привет от меня.
Сволочи. Тётка драная! Тащись теперь. Нет никого. А это что?
Годжун скулил на каждом вздохе. Конзен впервые в жизни испугался. Погладил шкуру. Сдёрнул её и начал разминать сведённые судорогой плечи. Он никогда…
Его прижали к чему-то горячему.
- Отпусти!
Конзен вырвался и вскочил на единственное здесь родное - идеальный канцелярский стол: чернильница, перья, тушечница, кисти, стопка документов. Разрушить эту красоту было решительно невозможно.
«Ну почему я летать не умею»?
Под эту мысль его схватили за ноги и усадили на плечо.
«Ха, и ничего страшного», - додумал он мысль до конца, обнимая похитителя за длинную чешуйчатую шею.
Saiyuki Gaiden. Кенрен\Годжун Ревновать партнера ко всему, что шевелится.
- Сюда, Годжун-сама, - крикнул Кенрен в пургу, приоткрывая брезент.
- Спасибо, зря беспокоились, я вижу вход в пещеру: он тёплый.
Дракон неуклюже пролез в щель.
- Позвольте, Годжун-сама!
Один из бойцов осторожно снял длинный плащ и унёс вглубь пещеры на просушку. Другой, встав на цыпочки и приоткрыв рот, принялся стряхивать с пушистой чёлки снежинки.
- Иди, я сам, - проворчал Кенрен, буквально отпихивая добровольного помощника, - что там, снаружи, Годжун-сама?
- Холодно. В смысле, нет никого, тёплых пятен не видел.
К ним подлетел лейтенант:
- Годжун-сама, пожалуйте к костру, - он несколько фамильярно, по мнению Годжуна, и невероятно нагло, по мнению Кенрена, обнял командира за талию и попытался на ходу согреть ледяные чешуйчатые пальцы, - да вы совсем замёрзли, нельзя же так! Посмотрите, это не руки, а лапки мороженого цыплёнка!
Главкому расчистили место и дали кружку с грогом.
- Ой, а у вас вся коса во льду!
- Не беда, - от крепкого и очень горячего напитка Годжун стал не по драконьи благодушен, - оттает.
- Шинель на спине намокнет!
Лейтенант принялся перебирать длинные пряди, избавляя их от ледышек.
Вполне разумное действие, дракон не возражал, и Кенрену оставалось корчиться от бессильной злобы, сверкая глазами из тёмного угла пещеры.
- Годжун-сама, я не слишком груб? Вам не больно?
Вопросы наивного лейтенанта, поглощённого своим занятием, пришлись Кенрену, что называется «ниже пояса», и он взвыл:
- Годжун-сама, может быть, караулы выставим?
- Не надо, только бойцов поморозим. Там даже мне ничего не видно, зато очень холодно. Хороший грог, - похвалил дракон.
К костру подошёл капитан – хранитель общественного согревающего средства, добавил в грог спирта и вытер с годжуньей щеки капли растаявшего снега. Кенрену на одно чёрное мгновенье показалось, что наглец сейчас обнимет главкома за шею. Но капитан просто снял с головы Годжуна мокрую повязку. Ничего особенного, у командира же руки заняты горячей кружкой.
- А нормально, что кожа холодная такая? Может быть, растереть вас спиртом? Где это видано, два часа гулять по сугробам в парадных сапогах?!
- Добро переводить не будем, а вот разуться – это мысль. Быстрее согреюсь.
Однако непослушными пальцами стащить высокие узкие сапоги оказалось проблематично. Помог капитан. При этом он сладострастно (по мнению Кенрена) придерживал командира за колено. И за бедро. А потом положил ладонь на узкую ступню, затянутую в белый носочек.
Из угла, в который забился генерал, послышалось рычание.
- Что это с вами, Кенрен-доно? – обернулся Годжун на звук.
- Горло болит.
- Плащ мой возьмите. Теперь вы поняли, как важно одеваться по форме? На вас смотреть страшно. Так, отбой. До утра всё равно никуда не двинемся. Слишком опасно. Кенрен, что вы там сидите, у костра погрейтесь.
- Можно, я об вас погреюсь?
- Что за глупости. «Об меня» вы только замёрзните, - фыркнул Годжун, но Кенрен уже сидел у него под боком, - а тыкаться в меня холодным носом совершенно не обязательно… и сопливым. И при всех.
- Идёт. Но в следующий раз я тебя раздену, причешу и согрею сам!
Saiyuki Gaiden. Годжун, император. "Отпуск по ... армейским обстоятельствам."
359 слов.
- Вы проиграли, Король-дракон! – торжественно объявил Император.
- Да, и верно, мат, - согласился Годжун, рассеянно осматривая доску.
- Имеете право добавить «впервые за столько игр». И, кстати, не обязан ли я своей победой вашему такту?
- Получается, что гипотетическое наличие вежливости мешает истинному наслаждению? Нет, я никогда бы не сдал поединок. Ни шахматный - из вежливости, ни боевой - из милосердия.
Императору нравился главком Западной армии: скромный, ответственный, неконфликтный. Игроки сдержано засмеялись, и из тёмного угла им ответил переливистый женский смех.
- А из любви, Годжун-сама? Может король рискнуть головой или победой ради своего офицера?
«Сука», - синхронно подумали такие разные царственные особы.
- Обычно этим… у шахмат… занимаются ферзи, бездумно подставляя своих королей, - чуть громче, чем следовало при Императоре, отчеканил главком.
- Посмотрите, Император, Годжун-сама так измотался: бледен и нервы ни к чёрту. Отпустите его отдохнуть. Проявите милосердие.
- Если вы просите?..
Устраивать свару в таком месте Годжун не мог.
- Хорошо, я сам напишу приказ.
Милосердная дождалась, пока дракон перестанет раздражённо черкать кистью и схватила со столика печать.
- Я передам в канцелярию, - она взмахнула скрученным в трубочку листом и выпорхнула за порог.
- Хм, - остановил Император Годжуна, - мне бы не хотелось, чтобы в такой момент…
- Вам стоит приказать.
- Но я уже приказал.
- Устного распоряжения будет достаточно. С канцелярией я разберусь сам.
Через полчаса в кабинет Тенпо, где маршал и главком разбирали свежие карты, потрясая листком бумаги, ворвался Конзен. К удивлению присутствующих секретарь притащил с собой обомлевшую от напора тётю. Он хотел было сунуть документ в лицо Годжуну, но покосился на клыки (дракон улыбнулся) и кинулся к Тенпо.
Тенпо, с трудом разбирая кривой от злости почерк командира, процитировал:
- …предоставить белой карцие из западного болота отпуск… по армейским обстоятельствам. Место проведения отпуска – постель Милосердной, при условии, что её там не будет.
- Главком?! – ахнул Тенпо.
- Я разозлился, - пробурчал дракон в хомут плаща.
- А гнева Императора вы не боитесь, Годжун?
- Не припомните, кто тиснул Золотую императорскую печать на эту лабуду? Идите, кайтесь.
- А ваша подпись?
- Там на моём родном языке написано «гадючья лапка».
Конзен спрятал приказ, а потом повесил его у себя в спальне.
-
-
26.02.2011 в 14:46-
-
26.02.2011 в 14:48-
-
13.03.2011 в 18:50И драконья улыбка
-
-
13.03.2011 в 19:45Здравствуйте, а вы кто? Рада встрече.
-
-
13.03.2011 в 20:56Взаимно))
-
-
13.03.2011 в 21:09Рада. Саюки ещё гляньте. Там они люди.