Час дракона
(стихотворение чужое, Мартынов)
Кенрен принёс документы на подпись главкому, ждал и откровенно скучал. Опять. Столько раз это повторялось? А сколько ещё повторится! Невыносимо. «Везёт же смертным. У них перемены. Хочу Вниз! Или в отставку. Не могу больше. Чего, собственно, не могу? Смотреть на эту морду чешуйчатую! О, сейчас!»
- Годжун-сама.
Главком поднял голову и похлопал белёсыми ресницами.
- Да?
- Разрешите обратиться?
- Да.
Кенрен вскочил и… от усталости или от чего другого вдруг «поплыл».
«Слиняю, найду красавицу-блондинку, попудрю и…,» - мечтал генерал в своей собственной звенящей пустоте.
Потом очнулся.
Драконье лицо превратилось в «морду». Звуки кенреньего голоса ещё было слышно… «попудрю… и…» «Вслух заговорил, валаамова ослица!» - генерал проклял судьбу свою невезучую.
- Кенрен-доно, я вас… Знаете, что я с вами сделаю? Вот именно то, что вы сейчас сказали! Но, в переносном смысле. Потому, как в прямом, – брезгую!
- Годжун-сама! Вы видели, как горит спирт?
- И?
Кенрен плеснул в декоративную пепельницу из фляжки жидкости и поднёс зажигалку.
- Вы похожи на белое пламя.
- Ничего не вижу, пошёл вон! – взвыл дракон, не особенно слушая речи невменяемого подчиненного.
Кенрен провёл кистью над пепельницей. Кожа ладони побелела. Запахло палёным. Генерал зажмурился.
- Сядьте, идиот! Сегодня спуск а, вы...
- Что я? Я вас… Спуск? Есть!
И вспомнил, что у дракона, что он о нём..
И эти стихи, неизвестно, чьи
Кенрен принёс документы на подпись главкому, ждал и откровенно скучал. Опять. Столько раз это повторялось? А сколько ещё повторится! Невыносимо. «Везёт же смертным. У них перемены. Хочу Вниз! Или в отставку. Не могу больше. Чего, собственно, не могу? Смотреть на эту морду чешуйчатую! О, сейчас!»
- Годжун-сама.
Главком поднял голову и похлопал белёсыми ресницами.
- Да?
- Разрешите обратиться?
- Да.
Кенрен вскочил и… от усталости или от чего другого вдруг «поплыл».
«Слиняю, найду красавицу-блондинку, попудрю и…,» - мечтал генерал в своей собственной звенящей пустоте.
Потом очнулся.
Драконье лицо превратилось в «морду». Звуки кенреньего голоса ещё было слышно… «попудрю… и…» «Вслух заговорил, валаамова ослица!» - генерал проклял судьбу свою невезучую.
- Кенрен-доно, я вас… Знаете, что я с вами сделаю? Вот именно то, что вы сейчас сказали! Но, в переносном смысле. Потому, как в прямом, – брезгую!
- Годжун-сама! Вы видели, как горит спирт?
- И?
Кенрен плеснул в декоративную пепельницу из фляжки жидкости и поднёс зажигалку.
- Вы похожи на белое пламя.
- Ничего не вижу, пошёл вон! – взвыл дракон, не особенно слушая речи невменяемого подчиненного.
Кенрен провёл кистью над пепельницей. Кожа ладони побелела. Запахло палёным. Генерал зажмурился.
- Сядьте, идиот! Сегодня спуск а, вы...
- Что я? Я вас… Спуск? Есть!
И вспомнил, что у дракона, что он о нём..
И эти стихи, неизвестно, чьи
Вода
Благоволила
Литься!
Она
Блистала
Столь чиста,
Что - ни напиться,
Ни умыться,
И это было неспроста.
Ей
Не хватало
Ивы, тала
И горечи цветущих лоз.
Ей
водорослей не хватало
И рыбы, жирной от стрекоз.
Ей
Не хватало быть волнистой,
Ей не хватало течь везде.
Ей жизни не хватало -
Чистой,
Дистиллированной
Воде!