Чучелка ФБ и её сжигатели

@темы: Анимэ

---

@темы: Saiyuki, Гайден, Годжун

---

Позор мне, позор. Я процесс сжигания чучелки ФБ променяла на сауну. Надеюсь только на фотографию процесса. Хорошо, хоть, на наш местный народ посмотрела. Самое странное, что у моей далёкой от ФБ подруги оказалось в этой компании сразу двое знакомых.

@темы: личное

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Блин, кроме тех команд, в которые уже подписалась на следующую ФБ ищу ещё одну любую - с чувством юмора!!!

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

С ФБ

@темы: Saiyuki, Гайден, Годжун

---

Так, раз деанонится можно, выкладываю самый никем не замеченный фик!
Педагогическая проза
Бета: FanOldie-kun, маленький грустный тролль
Дверь кабинета бодхисаттвы Любви и Милосердия Канзеон Босацу с хрустом распахнулась: на пороге стоял разъяренный секретарь Милосердной и по совместительству её племянник Конзен Доджи.
- Хорошо, что согласно правилам противопожарной безопасности, - передавая бодхисаттве очередной документ, сказал дракон Годжун, - дверь должна открываться наружу.
- Да, иначе бы он открывал дверь ногой, а это ещё страшнее.
Годжун не согласился:
- Он всё равно откроет ее ногой, когда будет уходить. Дверь должна открываться наружу, потому, что…
Конзен сжал кулачки и заорал, перекрывая звучный голос дракона:
- Заткнуться можно?! Старая карга! Ты надо мной издеваешься?!
- Конечно, - кивнула Милосердная. – А в чем дело?
- Это ты притащила на Небеса Гоку! Это он испортил отчет каляками! Почему я должен всё переписывать?! Хрен тебе, такой схаваешь!!!
Годжун снова подал голос:
- С дамами в любом случае надо разговаривать вежливо…
Конзен уже собрался уходить, но все-таки бросил через плечо:
- Тебя не спросили, минога сосущая!
Дверь захлопнулась. Дракон пожал плечами.
- Кто его только воспитывал?
- Он сирота, - несколько невпопад ответила Канзеон Босацу.
- Ощущается отсутствие мужской руки, - не отрывая глаз от тяжелого бюста своей прекрасной собеседницы, посочувствовал Годжун. - Но помочь беде можно.
Бодхисаттва Любви скромно поправила белый шелк декольте и сказала:
- Помоги. В накладе не останешься.
На следующий день у безмятежного секретаря образовался неожиданный посетитель - главнокомандующий Западной армией Небес Король-Дракон Годжун. Хозяин кабинета нахмурился.
- Чего надо? Я с военными дело не имею, к тётке иди, - отрезал он, но гость не собирался уходить.
Наоборот, Годжун подошел к столу и, к огромному удивлению Конзена, присел на корточки. После чего, на счет «раз» изящные лодыжки секретаря захлестнула петля, на счет «два» поднявшийся дракон обмотал другим концом веревки запястья Конзена, на счет «три» уложил его, стреноженного, животом на столешницу и потуже затянул узел.
Не успел Конзен осознать происходящее, как на него обрушилось продолжение: ни слова не говоря, Годжун задрал секретарю юбку и спустил с пленника джинсы вместе с трусами. Юбка закрыла обзор, но Конзен видел, что насильник уже расстегивает брючный ремень.
- Хррр…
Больше Конзену сказать было нечего.
- Вернемся к нашей вчерашней беседе, - миролюбиво предложил Годжун. – Итак, женщин надо уважать. Правильно?
- Да, - ответил Конзен, соображая, какими словами позвать на помощь.
- Я попросил клерков не мешать нашей беседе, - продолжил Годжун и для наглядности продемонстрировал ключ от кабинета.
Ремень свистнул и с громким, оскорбительным звуком шлепнул по голому телу. Конзен зашипел, мотая головой. Наказание продолжалось до тех пор, пока шипение не перешло в довольно громкий скулёж.
- Хватит, пожалуй, - решил воспитатель.
Веревка ослабла, и Конзен плюхнулся на стул, с которого, однако, тут же вскочил.
- Правильно, - одобрил Годжун, - когда старший по рангу покидает помещение, надо вставать.
- Штаны наденьте, - добавил он, закрывая за собой дверь.

- В моем семействе – тишина и покой! – похвалилась Канзеон Босацу, лаская роскошным бедром жесткую ногу дракона.
Годжун обнял бодхисаттву за талию и проурчал ей на ушко:
- Педагогическая деятельность показалась мне привлекательной. Только… надо внести в процесс разнообразие.
Бодхисаттва скосила глаза и подумала, что, если Годжун, действительно, внесет в процесс свое «разнообразие», то стул из кабинета Конзена можно будет убрать за ненадобностью.

@темы: Saiyuki, Гайден, Годжун

---

Да, кстати. О ФБ.

@темы: личное

---

Их опять завалило в пещере. Годжун. Кенрен.

- Что это? – спросил Годжун, когда грохот обвала, завалившего выход из пещеры, стих.
- Пиздец! – ответил Кенрен. – Не надо было на меня так орать!
Годжун заметно скукожился.
- А дальше?
- В лучшем случае – заснём, когда воздух кончится, в худшем – умрём от жажды. Давайте для начала нащупаем друг друга.
Кенрен успел увидеть вспышку рубиновых глаз, а потом его сознание померкло.

Когда через восемь часов спасатели откатили последний камень, в пещере обнаружились: чинно сидящий Годжун и чинно лежащий Кенрен.
- Генерал, подъём! - скомандовал дракон.
Кенрен вскочил, спросонья щурясь на свет.
- Нас нашли!!!
- Конечно. Я всегда оставляю адъютанту план маршрута и время выхода на контрольные точки. Это полезно для здоровья.
- А зачем тогда вы меня вырубили?
- Затем! Сначала «нащупаем», потом «обнимемся на прощание, ай, чешуйки, ой, косичка, а давайте перед смертью», и вот уже спасатели находят нас счастливыми, но мёртвыми.
- Почему «мёртвыми»? – прошептал Кенрен.
- Хорошо! – немедленно согласился дракон. – Нас спасают, когда мы жили долго и счастливо, и я уже высиживал своё первое яйцо.
Кенрен умудрился спросить, не закрывая рта:
- Вы можете снести яйцо?
- Могу. Вам.
- А два?
- Могу.
- А три?
Спасатели загоготали. Годжун тоже засмеялся неприятным рваным вороньим смехом.
- Годжун-сама, вы чего? – спросил очень испуганный Кенрен.
- Того, - ответил за дракона один из спасателей, - что воздух в пещере к нашему приходу кончился практически.

PS
- Годжун-сама, вы не хотели, чтобы я почувствовал приближение смерти?
- Кенрен-доно, я хотел, чтобы у меня был тихий запас пищи.

@темы: Saiyuki, Гайден, Годжун

---

Меня пытали мучительно и нудно:
- Что нарисовать?
Это длилось очень долго. Я ответила:
- Ценга!

мало слов и фотка

Дочь:
- Я не умею.
- Смотри, как рисуют Ценга!
Я накалякала. Дочь, нарисовав пяток таких же Ценгов, задалась вопросом:
- А кому он подарит цветочки?
- Елене, естественно.
- А ещё кому?
Мне стало любопытно, и я ответила:
- Руду.
Дочь помолчала, а потом спросила с большим сомнением:
- А зачем Руду цветочки?
Значит, с ребёнком пока всё нормально.

@темы: личное

---

Casey опубликовала, ну, прелесть же!

@темы: Сказочное

---

Женитьба Кенрена

на не той, о ком вы подумали

Чудесным весенним утром, а других в Тенкай не бывало, на пороге годжуньего кабинета возник адъютант. Возник, помолчал и доложил:
- Годжун-сама, прибыла Бодхисаттва Любви и Милосердия. Просит её принять.
Годжуну очень захотелось сказать: «в приёме отказано», и посмотреть на лицо адъютанта, но он, призвав на помощь всё своё благоразумие, приказал: «просите».
Канзеон Босацу грациозно прошлась по кабинету и чинно опустилась в кресло. Нечастые её посещения обычно сопровождались шутками, сплетнями и, между делом, просьбой помиловать очередного оболтуса. Обычно Годжун, в целях экономии времени, миловал как можно быстрее. Редко, но случалось, что поднимался вопрос о жизни и смерти преступника. Как правило, осуждённый отделывался ссылкой. Только один раз, когда разговор зашёл о предателе, из-за трусости которого полегла целая группа, с милосердием разразился жесточайший бой. Годжун милосердие победил.
- Я с просьбой, - потупив наглые очи, сообщила великолепная Канзеон.
- Слушаю вас, - излучив в пространство положенную порцию приветливости, ответил Годжун.
- Дело касается генерала Кенрена.
- Разве он наказан? – удивился Годжун, который склерозом не страдал и приказы свои помнил вместе с их восьмизначными номерами.
- Разговор предстоит не о наказании. Вы, конечно, знаете закон о том, что офицер не может жениться без разрешения командира?
Годжун знал. Он считал этот закон бредовым и рапорта по нему подписывал не читая. Даже казус однажды вышел… вся армия хохотала, просто позор какой-то.
- Знаю, - морщась от воспоминаний, ответил Годжун. - Только генерал Кенрен подобного рапорта не подавал. По крайней мере, ко мне на подпись такой документ не поступал, возможно, его в канцелярии потеряли. Пусть новый напишет и лично принесёт. Я подпишу.
- Пусть! – с жаром воскликнула Канзеон.
Воцарилось молчание.
- Не понял, - сказал Годжун через большое количество секунд, - видимо, что-то из вашей речи я пропустил.
- Что тут непонятного?! Прикажите ему!
- Новый рапорт написать?
- Жениться!!!
К некоторым вещам, в силу наличия сестры, Годжун относился трепетно. Поэтому он ахнул и взвыл:
- Кого этот стервец обрюхатил?!
Бодхисаттва замахала на дракона руками:
- Пока никого, и не надо на меня орать! Я же не Кенрен! Прикажите.
Представив текст предполагаемого документа, Годжун перекосился.
- Такие приказы уставом не предусмотрены.
- Припугните увольнением. Сейчас подробности расскажу.
- Подробности чего?
- Женитьбы. Есть женщина, приятная во всех отношениях. Её хотели бы видеть придворной дамой Императрицы, но для этого нужен статус замужней. Ради эффектной внешности вашего подчинённого она готова мириться с некоторыми его особенностями. Собой недурна, прекрасно готовит, пишет стихи, играет на нескольких музыкальных инструментах…
- Хватит!
Годжун взял себя в руки и вежливо продолжил:
- Боюсь, я не смогу уговорить генерала Кенрена, а идти на шантаж мне не позволяют принципы.
- Кенрена долго уговаривать не придётся. Для него этот брак – сплошная выгода плюс общество придворных дам и повышение ранга.
Годжун представил перспективу.
- Нет! Он и без ранга невменяем.
Бодхисаттва поняла, что промахнулась.
- В долгу не останусь!
Вот это было совсем другое дело.
- Я поговорю с ним, - согласился Годжун.

В назначенное время серьёзный и подтянутый Кенрен переступил порог кабинета главнокомандующего.
- Садитесь, - предложил хозяин. – Разговор предстоит серьёзный. Личного, так сказать, плана.
Кенрен затосковал и приготовился слушать нотацию, однако вместо неё услышал:
- Одинокому жить одиноко.
Спорить с этим было трудно, но Кенрен лицом выразил несогласие. Годжун продолжил увещевание:
- Вы шить умеете?
- Да.
- А готовить?
- Прекрасно готовлю.
Годжун пробурчал:
- Вы просто идеальны.
Годжун попробовал воспроизвести в памяти другие доводы Канзеон Босацу, но его военная голова ничего не вспомнила. И вовсе не потому, что была глупой или дырявой, а потому, что логику рассуждений Бодхисаттвы воспринимать отказывалась. Годжун решил говорить прямо.
- Вам надлежит вступить в брак.

Адъютант, услышав странный грохот и металлический звон, решил, что упала оружейная стойка. В сочетании с буйным посетителем падение стойки выглядело нехорошо. Тяжело вздохнув, адъютант пошёл спасать любимого командира, но спасать его не пришлось. Командир стоял над обморочным генералом и поливал его из мутного графина водой с тухлыми мухами.
- Я, собственно, не настаиваю, - вручив графин ошеломлённому адъютанту, сказал Годжун. – Наведите здесь порядок. Пылью всё заросло.
И сбежал из кабинета.
Погуляв часок для успокоения нервов, дракон вернулся в пенаты. Кенрен на полу отсутствовал, адъютант заканчивал уборку.
- После увещеваний с моей стороны Кенрен-доно согласился, - сказал он с улыбкой.
Годжун удивился.
- Вы его пытали?
- Нет, просто каждой рыбке нужна своя наживка.
Годжун хмыкнул.
- На что же купился генерал?
- Пришлось воспользоваться вашим баром. Ознакомившись с ассортиментом и объёмом, Кенрен сказал, что согласен быть хоть мужем, хоть женой. Как прикажете.
Годжун решил, что ослышался.
- Какой ещё женой?
- Вашей. Пошёл армии в новом качестве представляться. Годжун-сама? Я пошутил!!! И графин, как назло, пустой!

@темы: Saiyuki, Гайден, Годжун

---

Всем участникам САЮКОСЛЁТА-2012 посвящается.
Предупреждение: текст содержит элементы плагиата и 10000 слов

ЩЕПКА
Авторы: Мышь Стебучая и Кошка-Плюшка

Глава 1. Наживка

А началось всё так!
С ерунды, если честно, всё началось, с неприметной потёртой бумажки сортирного типа, выпавшей из доклада «О состоянии Западной армии за период…». Бумажка спланировала на благородный мраморный пол и осталась лежать в самом центре кабинета. Годжун нахмурился, но продолжил читать доклад, изредка косясь на возникший беспорядок. По мере чтения, взгляды эти становились всё внимательнее, и вскоре Годжун понял: содержание доклада в голове не укладывается. Она, голова, занята исключительно бумажкой.
Годжун встал, обогнул стол и поднял возмутительницу спокойствия. На бумажке куриным маршальским почерком было накарябано: «…чтобы у врат не оказалось никого из высшего командного состава! Спускаемся быстро и незаметно, в 22.45».
Годжун взбесился.
Он уважал маршала и многое ему прощал, в том числе - несанкционированные прогулки в Нижний мир. Но это переходило все границы! Только вчера… Или позавчера? Или на той неделе? Короче, с маршалом была проведена воспитательная беседа о недопустимости, о пагубном влиянии и о дисциплинарных проступках. Беседа, понимали оба, носила исключительно ритуальный характер. Она требовала от маршала ритуального прогиба, который тот всегда совершал. За что, кроме прочих достоинств, был главнокомандующим любим. И вот – на тебе!
Посмотрев на часы, Годжун нацепил свою самую зловещую катану, одёрнул шинель, бросил взгляд на носки сапог - блестят - и покинул кабинет. Ловить беглецов лично показалось Годжуну занятием неподобающим, поэтому он зашёл в комендатуру, где прихватил двух дежурных бойцов – друзей-неразлучников Като и Рейджиро. Путь его лежал к вратам Идзора. Чтобы не терять время, топая по длинным переходам, Годжун выдумывал для маршала особое, изощрённое наказание. Посадить в карцер? Простудится, исхудает и озвереет. Переселить в комнату без книг? Прощай аналитические справки. Придётся всё делать самому. Так ничего не выдумав, Годжун остановился перед резной массивной плитой. «Сейчас придёт - я ему Хиросиму устрою».
В ответ на неосторожное обещание Короля-Дракона Врата покачнулись и исчезли в белом пламени взрыва.
Очухался Годжун на пожухлой траве в жарком полуденном мареве летнего дня. Ничего не болело, он даже смог устоять на ногах, но мир кренился и норовил расплыться. А когда мимо уточкой проплыла несравненная Канзеон Босацу, дракон усомнился в собственном психическом здоровье. Бодхисаттва пнула искорёженные Врата и разразилась проклятьями. Сомнения Годжуна испарились. Постепенно выяснилось, что Нижний мир просто кишит жителями мира Верхнего. Оба патрульных, ещё один, непонятно откуда взявшийся боец, Тенпо, Кенрен, всякие гражданские, даже Бог Войны. В ожидании починки все занимались своими более-менее тёмными делишками. Годжуна задёргали, вернее, изнемогая от ответственности за разношёрстную кодлу небожителей, задёргал себя он сам. Даже проступок маршала перестал казаться дракону важным. Тем более что и почерк на записке оказался не маршальским, если приглядеться, и даты не было указано, и текст выглядел странновато. Но думать о странностях текста Годжун был не в силах. Больше всего ему хотелось вернуться в Тенкай и найти преступников, так вовремя подсунувших проклятую записку.
Когда Врата, наконец, починили, маршал, вместо того, чтобы дисциплинированно возвращаться, устроил безобразную свару с четвёркой никому не нужных путешественников. Потеряв всякое терпение, Годжун несильно стукнул своего стратега сзади по шее, приказал Кенрену озаботиться доставкой бездыханного тела на родину, а сам шагнул через Врата в зал Верхнего мира.

Глава 2. Нижний мир

Из сожженного дневника Асано.
«С первой же минуты все пошло наперекосяк. А вроде бы тщательно готовился к операции. Главнокомандующий Западной армией, как и планировалось, вовремя подошел к Вратам, правда, в сопровождении двух моих боевых товарищей. Но я был уверен, что с этими тремя ничего не случится. Всего лишь запрёт на время по ту сторону Врат, в Нижнем мире. Я же сам смогу присоединиться к армии генерала Сё, и мы, совместными усилиями, исполним свой замысел до конца. А когда Рейджиро и Като вернуться, будет новый Император, новые правила, новая жизнь.
Но всё пошло не так.
Взрыв оказался мощнее, чем предполагалось, и меня зацепило. Очнулся я уже в Нижнем мире. К старым ранам, полученным в недавнем бою, прибавились парочка ожогов, в горле пересохло, голова раскалывалась. Сконцентрировавшись на белом пятне перед собой, которое оказалась не кем иным, как Годжуном, я медленно восстанавливал картину происшествия. Но перед лицом высшего Командира не поваляешься: хочешь – не хочешь, а пришлось встать, отдать честь и назвать свое имя… которое не с первого раза еще и удалось произнести.
Украдкой оглянувшись на Врата, я понял, что их все же заклинило, и вздохнул с облегчением. Генерал Сё с моими друзьями успеют исполнить задуманное, пока Годжун будет пытаться вернуться наверх. А мне до поры придётся оставаться верным и преданным солдатом старого режима. Тут я подумал, что раз так сложилось, неплохо бы переговорить с Като и Рейджиро и переманить их на сторону генерала Сё.
Ведь наше дело – правое!
Оттащив Като в сторонку, я подробно изложил суть проблемы. Немного, конечно, приукрасил реальность, но что не сделаешь для благого дела. Однако, как я не распинался, ответ был один: «нет, в грязные игры вмешиваться не буду». Пацифист хренов!!! Впрочем, я уже и сам жалел, что завел этот разговор. Като надо не уговаривать, раскрывая перспективы, а ставить перед выбором «либо ты с нами, либо нет». В противном случае все слова отлетают от него, как от стенки горох. И ведь неглупый парень. Одно слово - пацифист.
Из таверны, где проходил конкурс винопийц, с оглушающим криком «Я перепил генерала!!!» выскочил Рейджиро. Я быстренько сгрёб его в охапку и провёл профилактическую беседу на тему «переходи на сторону Сё, у нас плюшки вкуснее, трава зеленее, женщины красивее, и вообще, получишь высокую должность при новом Императоре». Рей оказался умнее и радостно согласился.
В это же время пришла радостная весть, что врата открываются. Радостной весть была для всех, кроме, естественно, меня. Небожители собрались возле врат, собираясь уходить домой. На ватных ногах я поплелся к ним, на ходу прикидывая, как буду выкручиваться».

Глава 3. Возвращение

Годжун, злой просто феерически, шагнул из Нижнего мира в зал, покачнулся и опёрся рукой о стену. Потребовалось сделать несколько глубоких вздохов, чтобы алая пелена перед глазами растаяла. Сейчас через врата пройдут Натаку и Канзеон Босацу. Вот уж перед кем никак нельзя было выказывать слабость. Годжун для верности мотнул головой и, наконец, поднял веки. В зале у Врат Идзора стояли вооруженные боги.
- Генерал Сё? Что вы здесь делаете?
- Спешу довести до вашего сведения информацию о событиях последнего часа. Нефритовый Император убит.
История с запиской начала принимать трагичный оборот и разрастаться до всенебесного масштаба.
- Кто это сделал?
- Бунтовщики. Маршал Тенпо и генерал…
Годжун обернулся. В тамбуре было много народа: Милосердная с племянником, трое бойцов Западной армии, Натаку, но разглядеть не составляло труда: генерал Кенрен, ковыляя по выжженной траве Нижнего мира, тащил к вратам оглушенного маршала Тенпо.
По счастью, катана была у Годжуна не на ремне, а в левой руке. По счастью, обеими руками Годжун владел одинаково хорошо. Короткий замах, и тяжелая драконья катана молнией полетела к панели управления, цуба углом разбила красный пластик кнопки и под вой сирены аварийная автоматика небыстро, но неуклонно скрыла от Верхнего мира палящее солнце и двух отставших богов.
Годжун рывком сдернул плащ, намотал его на левое предплечье и захлестнул косу вокруг шеи: смертоносный, не знающий жалости ни к себе, ни к другим, дракон приготовился дорого продать свою жизнь.
- Уважаемая Канзеон Босацу, вы, наверно, устали с дороги? – сквозь сжатые зубы прошипел Сё, не ждавший такого обилия свидетелей. – Натаку-доно, вас требует к себе Литотен-сама.
Натаку стоял, не решаясь действовать в такой беспрецедентной ситуации, но, после очередного напоминания о Литотене, всё же ушел. Канзеон Босацу, прихватив сопротивляющегося Конзена, тоже удалилась. Конечно, её племянник не хотел уходить, однако Милосердная умела убеждать.
Негромко чихнул револьвер, Годжун дёрнулся, но глаза его не помутнели, а только вспыхнули ярче.
- Не берёт наркотик? Твоя беда, - фыркнул кто-то, заряжая в барабан боевые патроны.
- Идиоты, живым брать! – крикнул Сё.
- Зачем?
- Драконы не простят.
- При определённых условиях…
- Выполнять!

Все произошло так быстро, что Асано не успел среагировать. Врата закрылись, перекрывая доступ генералу Кенрену и маршалу Тенпо на небеса. Солдат посмотрел на генерала Сё, потом на раненого, но не желающего сдаваться Годжуна. Складывалось впечатление, что дракон готов умереть, защищая своих подчиненных. Такой развязки Асано не ждал. Он вздохнул и сделал единственное, что считал верным: выхватил пистолет и с силой ударил главнокомандующего рукояткой по затылку. Годжун, не ждавший предательства, дернулся и упал.
Асано немедленно навел пистолет на Като и Рейджиро.
- Ваше последнее слово?
Друзья растерялись. Впрочем, разве было уместным теперь слово «друзья»? Первым опомнился Като. Он поднял руки, показывая, что не вооружен.
- Эй, слушай, я ж тебе еще в Нижнем Мире говорил: я с вами!
- Рей? – дуло пистолета переместилось чуть правее.
- Э-э-э-э? А у меня есть выбор?
- Думаю, есть, - Асано оскалился, одновременно раздумывая, что всё равно не сможет выстрелить в товарища. За него это сделают приспешники Сё…
- Ты мне обещал повышение по службе.
Асано посмотрел на улыбающегося генерала и опустил оружие.
- Этим двоим можно доверять.
- Посмотрим! Как их звать?
- Като и Рейджиро! Второй эскадрон Западной Армии.
- Хорошо. Его, - Сё небрежно указал на Годжуна, - в камеру! Вы трое – за мной!
Асано хотел сопровождать главнокомандующего в тюрьму, но не решился возражать властному генералу. Он был рад, что дракон не знает, кто его ударил, и одновременно ругал себя за трусость.

Рейджиро и Като временно оставили за дверью кабинета генерала Сё. Асано кратко доложил о произошедшем в Нижнем Мире, умолчав о том, что Като и Рей на самом деле так и не дали согласия присоединиться к мятежу.
- Генерал Сё, разрешите обратиться!
- Ты что-то ещё хочешь добавить к рапорту?
- Нет. Я хочу сказать, что бессмысленно было обвинять генерала Кенрена и маршала Тенпо в присутствии Годжуна. Главнокомандующий Западной Армией ещё в Нижнем мире понял, что записку писали не они. И потом, не могли же они одновременно быть Внизу и Наверху.
- И что?
- Годжун защищал своих подчиненных!
- Но вот подчиненные, - Сё ехидно посмотрел на Асано, - не смогли защитить своего командира.
«Смогли, только не лучшим способом».
- Всё правильно, - продолжил генерал, не заметив изменившегося лица Асано. - Чуть позже ты поймешь, что поступил правильно. Сейчас тебя, верно, мучает совесть? Ты мечешься между верностью тем, кому присягал и мечтой о новом мире? Это естественно. Я не ошибся, когда тебя выбрал. Нашему делу нужны такие ребята. Прямые, честные, храбрые. Кстати, о твоих друзьях. Ты в них уверен?
- Как в самом себе, - ответил Асано, который не мог разобраться не только в чужих, а и в своих чувствах. – С Реем и Като мы уже не первый год служим. Храбрее и отважнее людей сложно найти.
- Отлично. Позови их сюда, но учти, что за их действия отвечаешь ты лично!
- Слушаюсь.

С тех пор, как генерал Сё позвал к себе Като и Рейджиро, прошло два часа. Асано изнывал от любопытства и одновременно от беспокойства за товарищей. О чем так долго можно разговаривать? То, что он сам не присутствовал при этом разговоре, тоже его раздражало. Неужели у Сё есть, что скрывать?
Солдат помотал головой, пытаясь выкинуть глупые мысли, и попытался размышлять о чем-то другом. О новой жизни, например. Но его все время отвлекали другие солдаты, то хлопающие по плечу, то лезущие обниматься. "Классно ты рогатого приложил!" или "О! Да тебе скоро дадут повышение! Приходи, обмоем".
Только вот от всех этих "поздравлений" настроение Асано отнюдь не поднималось, а совсем наоборот. Перед глазами постоянно появлялось удивленное лицо Годжуна, не ожидавшего удара сзади. Или видение: главком на грязном полу темницы. Асано даже решился спросить у очередного "поздравлявшего", что тот думает по поводу ареста Годжуна. Мятежник улыбнулся и ответил, что пусть зажравшаяся рептилия на своей шкуре испытает то, что испытывали, отправляясь в карцер, в течение долгих лет они сами. Асано рассмеялся, внутренне сжимаясь в комочек.
Наконец дверь распахнулась, и из кабинета вышли Като и Рей.
- Ну как? - повернулся к ним друг. - Что вам генерал Сё говорил?
- Наше дело правое и прочее, - физиономия у Като была крайне унылая. - Вы как хотите, а я в казарму.
- Подожди, я поговорить с вами хотел... - начал было Асано, но их окружила толпа солдат.
- Эй! Это же те новенькие?
- Да. Они с нами. Я в них уверен. Проверенные и надежные ребята.
- Ну, так за это надо выпить!
- Халявная выпивка! - радостно потер руки Рейджиро.
- О да, - засмеялся Асано, - я всех угощаю. Мне как раз денег привалило. Иди, Рей, мы с Като к вам скоро присоединимся.
Вообще-то он хотел как можно скорее избавиться от денег, которые в награду дал ему Сё. Казалось, что они грязные. Запачканные кровью и смердящие.

Глава 4. Полуночный разговор

В голове Като творилась полная белиберда. Лучше всего было бы сейчас сныкаться в темный уголок, побиться головой о какую-нибудь стену, немного успокоиться и привести мысли в порядок, так нет же. Этот гаденыш Асано, похоже, всерьез решил поговорить. И о чем с ним говорить, интересно? Да ещё так, чтоб морду не набить ненароком. Вдох-выдох, агрессию запихать поглубже, успокоиться и поговорить. По возможности кратко - чтоб отстал.
- Что ты хотел? – грубо уточнил Като, когда Асано утащил его подальше от ненужного общества.
- А ты как думаешь? Зачем ты согласился присоединиться к нам? Уж явно не из-за наставленного оружия.
- Не твоё дело. И если у тебя осталось хоть немного чести, ты меня не сдашь.
- Думаешь? - Асано зло усмехнулся. - Если бы хотел, давно бы сдал. И дело, как раз, мое. Я отвечаю за вас. Понятно? Я отвечаю за каждое ваше движение. Лично. Перед генералом Сё. А теперь говори, что у тебя на уме. За мной следить собрался? За Реем? Расстроить наши планы?
- Пф. Больно нужны вы мне. И здесь я говорить не собираюсь. Народу шляется - тьма.
Като сплюнул в сторону генеральского кабинета.
- Пойдем туда, где ты будешь уверен, что нас не подслушают. Мне есть, что сказать тебе, и чего не должны слышать посторонние уши.
- Ну, пойдем.
У Като была пара любимых мест, где он мог спокойно посидеть в одиночестве, зная, что никто не помешает. Одно из них располагалось неподалеку от казарм - довольно неприметный склад амуниции, куда захаживал разве что завхоз. Правда, в дни выдачи одежды место становилось весьма оживленным. Ну, да ладно, сейчас вокруг такая суматоха творится, что военным уж точно не до склада. Всего-то дел - отодвинуть доски и просочиться.
Хорошо, что дойти до склада и залезть в него никто не помешал. Като уселся на тюк чего-то там, хрен знает чего. Ботинок? Плащей?
- Так что ты имеешь мне сказать?
Асано остался стоять у окна. Он знал место, куда его привел Като, и споткнуться о разбросанные вещи желания не испытывал.
- Ты не ответил на мой вопрос. Я хочу сначала... - он осекся, внезапно осознав, что его тон напоминает тон командира. А Като - все же его друг… - прости, я просто... теряюсь, наверно.
- И все же, почему ты внезапно изменил решение, - теперь тон Асано больше подходил для дружеской беседы двух друзей.
- Такое впечатление, что это допрос, - Като пнул соседний тюк и тяжело вздохнул. - А чего ты теряешься? Ведь всё случилось так, как ты задумал.
- Я не хочу, чтобы у тебя осталось такое впечатление, - Асано достал пачку сигарет, сунул сигарету в рот и щелкнул зажигалкой.
Затянулся, выпустил струйку дыма.
- Такое ощущение, что генерал Сё хочет избавиться от Годжуна. Я не смог ему доказать, что Годжун нужен армии. Маршал и генерал объявлены вне закона и названы предателями, хотя он прекрасно знает, что это не так. За их голову будет назначена награда....
- Хочешь сказать, что ты это не предусмотрел?
- Думаешь, мне есть выгода от их смерти? – взвился Асано. - Я ничего не имею против командования.
- Теперь Годжуна, Кенрена и Тенпо просто казнят и все. Если за генералом и маршалом им ещё придется побегать, то главком уже у них в руках и всё благодаря тебе, зараза. А на твоё мнение Сё положить большой и толстый. Ты - мелкая сошка и ничего не решаешь. Что теперь будешь делать?
- Попробую Сё переубедить. Ты ошибаешься, что ему нет дела до моего мнения. Он всегда ценил ум и решительность. Зачем ему смерть Годжуна? Главком может стать очень хорошим союзником. Да и Тенпо с Кенреном... хотя, с ними все сложнее.
- Я бы на твоем месте не пытался никого переубеждать. Годжун для Сё опасен, ведь он не примет новый режим. А на кой хрен им тогда живая угроза? Тенпо с Кенреном - тем более. Эти двое, сам знаешь - и при предыдущей власти покладистостью не отличались. Но тогда это сводилось к мирным вылазкам в Нижний Мир. А сейчас что начнется - хрен знает. А вот если ты будешь спорить с начальством, очень скоро окажешься в какой-нибудь камере по соседству с Годжуном.
- Если Годжуну растолковать, что Тенпо с Кенреном ничего не грозит, а им - что главнокомандующий останется на своем месте, все уладится. Императора не вернешь. С чем им придется бороться?
- Да ты видел, как Годжун на Сё кинулся?! И какими словами убеждать его станешь?
- А ты б не кинулся, если б при тебе стали обвинять невиновных? Теперь понимаешь, почему я его вырубил? Покромсали бы Годжуна на кусочки - на тряпочки.
- Я сделал то, что сделал. Хорош же твой Сё - нашел козлов отпущения, а сам с чистыми руками остался. Если его дело правое, то на кой ему обвинять генерала и маршала?
Асано отвернулся.
- Маршал Тенпо тоже не чист. Только дурак не заметит, что он ведет какую-то свою, никому не известную игру. Изначальный план был, что мы действительно обвиним во всем его. Так было нужно. Но сейчас ситуация изменилась. Зачем лишняя кровь, если можно привлечь их к сотрудничеству? Хотя бы попробовать!
Асано говорил неуверенно, в глубине души осознавая, что не прав. И все же, с идеалами так просто не расстаются.
- Да ты хоть понимаешь, что произошло?! - Като вскочил, резко развернул Асано к себе лицом и встряхнул так, что аж зубы лязгнули. - На Небесах запрещено убивать. Даже цветок сорвать нельзя. А убийство Небесного Императора - подрыв самих устоев Тенкай! Это не то преступление, за которое отправят в карцер на денек! Тенпо и подумать о таком не мог. А теперь всем внушат, что это его рук дело. И начнется охота на них с Кенреном. О каком сотрудничестве может идти речь?! Они уже вне закона!
Асано резко ударил по рукам, вырываясь из захвата, и оттолкнул Като.
- Я прекрасно всё понимаю. Генерал Сё прав, маршала нельзя оставлять в живых. В противном случае ситуация повторится. И на небесный трон опять взойдет тряпка, подобная предыдущему. Я был недальновиден, увы. Мне нелегко это осознавать, - добавил Асано, закуривая новую сигарету.
- И, тем не менее, ты будешь плыть по течению?
Като разбирала такая злость, что очень хотелось пристрелить этого долбаного фанатика прямо здесь и сейчас. Но нельзя. Вот же задница.
- Ты бы сходил к Годжуну. Не думаю, что все его несчастья сводятся к плохой кормежке и жесткой подстилке
- Играешь роль моей совести? Что ж, давай пойдем к Годжуну!
- Пошли. Где его держат, знаешь?
- Знаю.
Пробираться в ночи по темным коридорам небесной тюрьмы было крайне неудобно. Ход, в который они пролезли, был известен только некоторым солдатам из второго эскадрона – ведь они сами его когда-то оборудовали, что б пролазить к друзьям, наказанным за то или иное нарушение.
Несколько раз им приходилось прятаться от проходивших мимо солдат Сё. Все это навеяло воспоминание о старых временах. Точнее об одной истории. Тогда Асано и еще несколько солдат из их эскадрона по-крупному накосячили, а позже стало известно, что генерал Кенрен взял их вину на себя. Именно по этому полуподвалу Асано с двумя товарищами ползли к генералу в карцер. А когда они все трое, понурив голову, просили прощения, Кенрен сквозь боль только рассмеялся, сказав, что не отдаст никого на растерзание этим плешивым псам из управления правопорядка.
Асано остановился.
- С ума сошел? – прошипел идущий следом Като, - у нас каждая секунда на счету.
- Слушай, - Асано стоял, опустив голову и сжимая кулаки, - уходи. Возвращайся, забери Рея и уходите. Простите, что втянул вас в эту грязь.
Каждое слово давалось с огромным трудом. Но Асано всё же договорил фразу до конца.

Услышав шорох, Годжун встрепенулся и поднял голову. Его янтарные глаза светились солнцем нижнего мира и яростью западного моря.
- Мне не пристало с тобой разговаривать. Хищнику с падальщиком говорить не о чем. Задавить только. Однако, я любопытен не по рангу. Что испытывает предатель? Радость? Удовольствие? Знаешь, жизнь моя удалась - раньше не у кого было об этом спросить.
Каждое слово, произнесенное главнокомандующим, било не хуже плети. Асано стоял, опустив голову и не смея смотреть бывшему командиру в глаза.
- Годжун-сама… - тихо произнес он, - я знаю, что заслужил и ваше презрение и смерть. Я был слеп и глуп. Но прошу вас, говорите чуть тише – генерал Сё не знает, что я здесь.
Он поднял глаза, но встретившись с драконьим взглядом, снова отвел.
- Сначала я хотел просто убедиться, что с вами все в порядке, но теперь…
Был ли смысл скрывать правду? И так пал ниже некуда, бывший рядовой, бывшего славного второго эскадрона.
- Годжун-сама, чем я могу искупить свою вину? Время вспять не повернешь, но я бы хотел помочь вам и Тенкай. Если вы прикажете, конечно.
Впрочем, подразумевалось, что если главнокомандующий не отдаст указаний, Асано будет действовать по своему усмотрению.
- Прошлого, Асано, не отменить. Прощать я не умею. Идите к Довэню. Он вас выслушает. Он мудрее, чем я. Если вы объясните ему свои побуждения, Довэнь поймёт. Идите, мне не хочется сейчас ни с кем говорить. Воды у вас нет?
Асано покачал головой.
- Я через час смогу снова пробраться сюда, принесу вам воды и немного еды. А потом отправлюсь к Командующему Северной армией.
Асано привычно склонил голову и скрылся в темноте.
Когда они с Като вновь добрались до отряда генерала Сё, празднование шло вовсю. Солдаты были еще не мертвецки пьяны, но поднабрались хорошо. Настолько хорошо, что длительного отсутствия двух товарищей по оружию даже не заметили. Асано изобразил из себя уже изрядно выпившего, открыл кошелек, вынул приличную сумму денег, недавно полученных от Сё и бросил на стол.
- Тащите все запасы! Победа, нечего скупиться!
План действий они с Като выработали по дороге, и он оказался на удивление прост: до утра оставалось еще достаточно времени, должно хватить, чтоб добраться до расположения Северной армии и вернуться. Вернувшись, Асано собирался освободить Годжуна и самолично убить генерала Сё, захватив с собой на тот свет как можно больше мятежников. Примерно через час-два веселой попойки, бравая армия генерала Сё спала мертвецким сном. Като и Асано растолкали дрыхнущего прямо на столе Рейджиро и под покровом ночи покинули Западную армию.

Глава 5. Когда приходят титаны

В Северной армии уже знали о мятеже. Поэтому, даже ночью, территория была полна патрулей и посыльных. Солдат Западной армии засекли сразу. Троица, уставшая от долгой дороги, буквально свалилась на руки дозорным. Асано попросил Като остаться с Рейджиро – тот после попойки чувствовал себя преотвратно, а сам, сославшись на Годжуна, потребовал аудиенции у главнокомандующего.
Довэнь принял Асано, но сразу сказал:
- Предателю - смерть.
Взгляд смоляных глаз духа земли нелегко было выдержать.
- Или вы не предатель? Вы ошиблись? Тогда попробуйте исправить те ошибки, которые совершили. Согласны?
Довэнь написал короткое письмо, накапал сургуч и, к ужасу Асано, запечатал конверт пальцем.
- Отнесите моё послание драконам. Иначе они разнесут наш мир на части. Драконы умеют умирать и уносить мир с собой. Они - порождения небыли. Сохраните Жуня, иначе ничего на этом свете не останется. Вернее, этого света не останется.
При первых прозвучавших словах сердце Асано на несколько секунд остановилось, но потом забилось в два раза быстрее. Он отказывался верить услышанному и уже хотел перебить Довэня, но вовремя понял, что тот дает ему шанс искупить вину. Это было как глоток воздуха для утопающего.
Преклонив одно колено, Асано выслушал речь Довэня и сказал в ответ:
- Я выполню любой ваш приказ. Но… Годжун-сама сейчас в тюрьме. Я боюсь представить, что может сделать с ним генерал Сё. Сё не любит непокорных.
Довэнь смежил веки. В весеннем воздухе повеяло запахом мёрзлой земли.
- Я не могу немедленно штурмовать тюрьму и идти свергать нового Императора. Жизнь Тенкай – это большое болото. Подождём, пока мятежники увязнут в нём. А вы поторопитесь.

Очутившись перед драконом, Асано на несколько секунд опешил, с ужасом рассматривая возникшее из ниоткуда антропоморфное чудесное существо. Воздух подрагивал и хрустел на зубах, как песок. Языками пламени шевелились пряди волос. Глаза выпивали душу. Асано понятия не имел, что нужно сказать в данной ситуации. «Хоть бы проинструктировали, как себя принято с ними вести», - подумал он, преклоняя колено и протягивая дракону свиток.
- Солдат второго эскадрона Западной армии. Главнокомандующий Северной Армией приказал в срочном порядке доставить вам этот пакет.
- Солдат, говоришь? В этой жизни мы все солдаты. В одном строю стоят драконы, тигры, фениксы. Мы все – воины небес. Мы не воюем за Императора, только – за порядок жизни, которую держим в своих руках. Посмотри, вот она.
Повинуясь приказу, Асано поднялся и посмотрел вперед, туда, куда указывал Дракон. Все вокруг заволокло белым туманом.
То тут, то там туман клубился, создавая образы людей, екаев, животных. Существа жили своей жизнью, не подозревая, что за ними наблюдают. Счастье, грусть, надежда, печаль, радость, скорбь, ликование, война, вера, предательство, любовь, ненависть, все чувства: положительные и отрицательные, хорошие и плохие, все они образами пролетали, касаясь края сознания, и сразу же сменялись другими. Не слова, не картины, что-то более эфемерное и трепетное, то, что невозможно облечь в грубую форму слов и звуков.
«Жизнь, которую мы призваны защищать. Баланс, на страже которого находится небесная армия. Знание, которое должен нести каждый воин, вне зависимости от ранга.
Крах мира – что-то ужасное, не материально темное и ненасытное. Оно, как хищник, поджидающий неосторожную добычу. Жизнь так легко разрушить».
Асано задрожал от сковавшего сердце ледяного ужаса. Он хотел заорать, но в той части пространства, где он находился, не было звуков. Только образы, что тоньше слова, легче дыма, неуловимее миража. Асано понял, что генерал Сё, тот, кого он недавно слушал, раскрыв рот не хуже желторотого птенца, следуя своим эгоистическим порывам, ведет жизнь к краху.
Внезапно все вернулось на свои места. Видения исчезли, и Асано почувствовал под ногами землю. Не удержавшись, он упал, и долго не мог отдышаться, жадно хватая ртом воздух.
Только одна мысль крутилась в голове - «что с этим делать?»

Глава 6. Не отступлюсь!

Вернувшись и не получив больше никаких указаний от Довэня, Асано в кои-то веки был предоставлен сам себе. Бездействие порождало в голове мысли, которые раз за разом возвращали солдата к его первым разговорам с генералом Сё. Асано корил себя за то, что поверил льстивым речам честолюбивого генерала, что не разглядел за собственным презрением к Небесному Императору и его двору, умело присыпанным приправами из слов Сё, желания банальной власти. За то, что оказался столь недальновидным, не проанализировал ситуацию, прежде чем ответить то роковое «Да, я с вами». За то, что поддался собственным эгоистическим порывам.
Наверное, в сложившейся ситуации лучше всего было сидеть и ждать новых приказаний от командиров. Но каждая секунда казалась вечной. Асано решил действовать самостоятельно. «Если нет приказаний – действуй по своей инициативе!» Как там ребята? Он знал только о судьбе Като и Рейджиро, а все остальные друзья из второго? Мертвы? Под арестом? Асано от злости скрипнул зубами и направился к казармам, где временно расположились Като и Рейджиро. Друзья спали, изнуренные путешествием. Асано нащупал бумагу и карандаш, зажег свечу и написал несколько слов о том, что он возвращается, чтоб друзья за ним не шли, что их появление у Сё нарушит его план. И чтобы о его уходе непременно сообщили Довэню.
«Если главком северян подумает, что я переметнулся… впрочем, сейчас это самое меньшее, что меня волнует…» - думал он, покидая территорию Северной армии.
Уже на подходе к своей, ставшей внезапно чужой, Западной армии, Асано остановился, достал нож, хранившийсяза отворотом армейского сапога, и тремя четкими, быстрыми движениями нанес себе несколько глубоких ран. Сил у него осталось только на то, чтобы добрался до казармы.
- Несколько солдат, верных прежней власти… - переводя дыхание, сообщил он патрульным. – Судя по форме, из Северной, хотя, в темноте сложно было понять… они напали на нас с Като и Рейджиро… Их убили, а мне удалось уйти… Чёрт…
Асано потерял сознание.
Через несколько часов он очнулся в местном госпитале. Усилием воли заставив вернуться ускользающий мир на место, Асано поднялся.
Вырваться из госпиталя (ох, как же он ненавидел это место), Асано удалось, хотя и не сразу. Настырные медики то и дело пытались его уложить в кровать. Пришлось пригрозить, что если генерал Сё не услышит отчета о «вражеской попытке разведать ситуацию», то им всем придется несладко.
Конечно же, первым делом он отправился к Сё и в красках рассказал ему про «ночное столкновение». На вопрос, где же трупы Рея и Като, Асано лишь пожал плечами, дескать, откуда мне знать. Место столкновения показать смогу… наверное… мы немного перебрали, простите, Сё-сама, праздновали нашу победу и все такое. Ну да, дурак, недооценил обстановку. Помню ли, что отвечаю за них? Конечно, помню. Наряд вне очереди? Слушаюсь. Чистить сортиры в тюрьме? Есть! Разрешите выполнять?
От Сё Асано вышел в приподнятом настроении. До этого он все время гадал, как пробраться в тюрьму средь бела дня. Оказалось – очень просто.
Оформив все нужные бумаги и пропуска - куда ж без бюрократии – Асано приступил к отработке наказания, одновременно выискивая среди пленных своих ребят. На третьем часу он их нашел. Не всех, конечно, но некоторые выжили.
- Асано? Так ты переметнулся на сторону этой шавки?!
Асано приложил палец к губам, призывая к тишине, оглянулся по сторонам, и, не заметив никого поблизости, просунул через решетку руку.
- Вас почти не охраняют.
- А кому мы нужны? Нас сюда сунули, и ждут, пока мы сдохнем от голода.
- Вот, - Асано протянул паек, который ему полагался на завтрак, - больше пока не могу дать… тихо!
Послышались шаги, Асано пришлось спешно ретироваться и делать вид, что драит полы в другой камере. Оттуда он увидел, как один из солдат Сё, подошел к его друзьям и, презрительно усмехнувшись, сказал им что-то про полудохлых глистят – ублюдков большого глиста, который тоже скоро сдохнет.
С трудом сдерживаясь, чтоб не придушить мерзавца, Асано поклялся, что позже перережет ему горло. Когда солдат генерала Сё, вдоволь поизмывавшись над пленниками, ушел, Асано снова подошел к своим. Посыпались вопросы.
- Что с Тенпо? С Кенреном и Годжуном?
- Маршал с Генералом – в Нижнем Мире, а главком здесь, этажом ниже.
- $*^&^$*#&^.
- Я не могу здесь долго оставаться. Ночью я вас выведу, отправитесь к северянам. Мне пока доверяю, не знаю, надолго ли это.
- Вытащим и Годжуна!
- Не получится. Его охраняют. Главком Северян уже всё знает, и готовит операцию по спасению. Мы ещё сразимся под драконьим началом! – Асано попытался улыбнуться, но улыбка получилась натянутой.
Повисло неловкое молчание, после которого Асано все же решился спросить:
- Ещё кто-то остался в живых?
- Нет.
«Ненавижу себя!!!!»
- Ясно. Като и Рей сейчас в расположении Северной. Все. Теперь – до ночи.
- Будь осторожен!
- Постараюсь…
Уже ближе к ночи, уповая на темноту, Асано вновь подполз к тайному ходу, ведущему в тюремный зал. Алиби себе он обеспечил: сославшись на то, что раны, нанесенные утром, снова начали кровоточить, да и вообще, он ужасно себя чувствует, солдат пришел в госпиталь. Добрые врачи обрадовались, уложили его в отдельную палату, напичкали лекарствами и велели отдыхать. Как только стемнело, Асано применил старый как мир прием: под одеяло напихал всего, что нашлось в палате, сымитировав спящую фигуру, а сам сбежал через окно.
Немного поплутав по темным коридорам между камер, он вновь подошел к оставшимся из второго эскадрона. Ребята его уже ждали. Прислушавшись к тишине – не идет ли кто – Асано достал из сумки несколько отмычек и некоторое время возился со старым ржавым замком, пытаясь задеть нужный механизм. Наконец, дверь поддалась.
- До следующего обхода около двадцати минут, - шепотом сообщил он товарищам, которые пытались из подручных средств слепить подобия спящих фигур.
– На первое время – сойдет. К старой дыре, живо!
Снаружи Асано выдал беглецам несколько ножей и свой пистолет – все, что он смог незаметно добыть.
- Как же ты без оружия?
- Я себе свой старый возьму. Мне пока ничего больше и не надо.
Когда Асано только начинал служить, ему выдали пистолет, который испортился во втором же бою – ёкаи постарались. Но так как это было первое оружие, солдат решил оставить его себе, как талисман, а сам оформил потерю табельного оружия на месте проведения боя. Конечно, получил за это втык от начальства, отработал наряды вне очереди и получил новое целёхонькое оружие.
Вот теперь старое пригодилось.
Ребята разделились по двое, и чуть в расстоянии друг от друга передвигались к тому месту, где в обозначенное Асано время, не должно было находиться патруля.
Маршруты патрулей Асано выпытал ещё днем у приспешников Сё проверенным методом: «напоить, разговорить, узнать по минимуму всё, что нужно, замести следы проникновения в мозг байками из жизни». Сам он шел неподалеку от своего бывшего эскадрона, готовый прикрыть его, если возникнет необходимость.
Необходимость возникла.
Один из солдат Сё заметил странные передвижения за кустами и пошел узнать, кто там. Но буквально в двух шагах упал с перерезанным горлом. На хрип из казарм выбежало ещё несколько солдат.
- Ты? – узнал один из них Асано и направил пистолет, готовый выстрелить. - Я так и знал, что из второго эскадрона нельзя никому верить!
Выстрела не последовало. Из кустов, обнажив оружие, выбежали беглецы и набросились на врагов. Тишина, царившая в ночи, была разбита криками умирающих.
«Чёрт!!!» Асано увернулся от удара и всадил нападавшему нож в спину.
- Уходите!!!!
- А ты? – боевой товарищ вывернул руку своему сопернику и резким движением отправил его к праотцам.
- Разберусь с этими, - Асано взглядом указал на атакующих врагов, - и в госпиталь. Я спал и ничего не знаю.
Пять выстрелов – и все пять нападающих лежат мертвыми.
- Боевые? – удивился счастливчик, которому досталось оружие Асано.
- Явно не транквилизаторы, - улыбнулся тот, намекая, что не то время, что б вспоминать про запрет на убийство. – Вот, держи!
На прощание Асано кинул ребятам запас патронов.
- Уходите, пока вас не увидели! Дорогу знаете. Обо мне не волнуйтесь. Я заслужил то, что заслужил.
С этими словами он нырнул за ближайшее дерево и понесся к госпиталю, пока часть взбудораженной армии предателей стекалась к месту уже закончившейся схватки.
«Будьте осторожны…»
Вот и госпиталь! Боги, это чудо, что по пути ему не попался никто из дозорных, да и обычных ками. Асано на бегу подпрыгнул, дотягиваясь до лестницы, подтянулся, перелез через окно в свою палату, скинул форму на пол, залез под одеяло и только после этого понял, что у него адски болит порезанная рука. Марлевая повязка стала алой от крови, а сердце продолжалось колотиться с невиданной доселе скоростью.
Он с трудом заставил себя отдышаться, успокоить бешено колотящееся сердце и выбросить из головы ненужные мысли о судьбе оставшихся в живых.
Через несколько минут в палату ворвались несколько приспешников Сё, сопровождаемые переполошенными медиками.
- Вы должны немедленно оставить этого пациента в покое! Ему нужно отдыхать!!!! – пытался остановить солдат врач!
- Заткнись ты! – грубо ударил его кто-то из военных.
Асано изобразил насильно вытащенного из сна человека.
- А, что? Что тут происходит?
- Твои сбежали из-под стражи!
- Их поймали? – стараясь сохранить хладнокровие, медленно произнес Асано.
- Нет.
- Плохо, - покачал он головой.
- Ты где был час назад?
Асано изобразил удивление и то, что до него только сейчас дошло, почему посреди ночи ворвались именно к нему.
- Спал. Если не ошибаюсь, ко мне кто-то заходил несколько часов назад. Я сквозь сон слышал открывающуюся дверь.
Медсестра закивала, и предатель понял, что попал в точку. Спрятанное под одеялом другое одеяло медсестра приняла за спящего солдата.
- С больной рукой крепко не заснешь, малейший звук может разбудить…
Для весомости аргумента, Асано приложил к груди перевязанную окровавленными бинтами руку. Медсестра, увидев это, вскрикнула и убежала за новыми бинтами.
- Я понимаю, почему вы пришли именно ко мне, но если бы попытку побега осуществил первый или третий эскадрон, вы пришли бы арестовывать тех, кто ранее служил там, а потом перешел на нашу сторону? Я кажется не раз доказал свою преданность нашему делу…
Офицер, возглавлявший солдат, был вынужден признать правоту Асано. Но, все же, уходя, оставил двух людей для охраны.
«Пронесло…» - подумал предатель, снова ложась в постель и на этот раз действительно засыпая.

Глава 7. Экспедиция за экзотическим животным

Со дня убийства Императора прошло три недели.
Было объявлено: организатора преступления – маршала Тенпо – разоблачили, арестовали и казнили. В соучастии признались генерал Кенрен и несколько бойцов скандально известной первой группы. Они тоже были казнены. Годжун, как вышестоящий офицер, недосмотревший за подчинёнными, находился под арестом. Небеса не торопились решать его участь.
Драконы молчали.
Дипломаты обходили стороной миссию этих гордых и спесивых существ.
Генерал, назначенный в первую группу, уволился ещё до представления.
Маршал, назначенный в Западную армию, скоропостижно заболел и ушёл в бесконечный отпуск.
В армии царил порядок, которого дракон в качестве главнокомандующего добиться так и не сумел.

По темному коридору тюрьмы бесшумно двигались двое в камуфляже.
- У нас час до следующей смены, - прошептал тот, что был повыше.
- Знаток местных порядков? - усмехнулся низкий. – Вот он.
У дальней стены следующей камеры лежала светлая, покрытая бурыми пятнами фигура.
- Скоты.
- А ты чего ждал?
Тенпо опустился на колени и полез в вещмешок.
- Это нас можно было «казнить», никто и не хватился, а за него драконы порвут. Он нужен живым, но тихим. Покладистым.
- В отрубе, что ли?
- К лучшему.
Годжун поднял голову, разбитые губы шевельнулись, покраснев от выступившей крови.
- Идите сюда, - позвал маршал. – У Кенрена есть вода, а я пока решетку того…
- Не успеете, да и охрана услышит.
- Что она слышать будет? – свирепо спросил маршал.
Раздалось тихое шипение.
- Идите же сюда, только глубоко не дышите – у меня кислота концентрированная.
Годжун попробовал встать, но не смог. Кенрен судорожно крутил крышку фляги, радуясь тому, что маршал запретил тащить на дело алкоголь. Ему удалось дотянуться и вылить несколько капель на губы арестанта.
- Хватит, лучше часто, но маленькими порциями.
Годжун неловко повернулся и тихо застонал.
- Что там? – спросил Тенпо, не отрываясь от процесса травления.
- Ступни обожжены.
Кенрен витиевато выругался.
- Генерал, что вы себе позволяете в присутствии командира?! – возмутился Годжун.
Генерал закашлялся.
- Действительно, самый упёртый тип из всех, кого я знаю. Вас пытали?
- Поговори лучше о погоде, - давясь парами кислоты, фыркнул Тенпо.
- Им быстро надоело, - пытаясь сесть, ответил Годжун.
- Лично убью Сё, - пообещал Кенрен.
- Не трещи крылышками, - посоветовал Тенпо. - У нас очень мало времени.
- Дай я!
Кенрен сел на осклизлый пол, упёрся ногами в бетонную раму и потянул решетку на себя. Через несколько секунд он опрокинулся на спину, удерживая в руках выгрызенный кислотой металл.
- Оцените, Годжун-сама, качество физической подготовки личного состава, - пробурчал Тенпо, отнимая решетку у Кенрена. – Отдай. Вцепился.
Маршал поковырялся в вещмешке и оскалился:
- Хватай его и отходи, у меня отвлекающий манёвр задуман.
Годжун вскинул голову.
- Вас схватят и казнят. Запрещаю.
Маршал пожал плечами:
- Вы не в том положении, чтобы запрещать.
- Не армия, а хам на хаме. Тогда убейте меня сейчас. Если я опять попаду к Сё, боюсь, уже не смогу… сопротивляться.
Кенрен протестующе замотал головой.
- Да фиг с ним, с Сё, пусть живёт пока! Бежим, а то командира уморим.
Тенпо вернул решетку на место. На первое время этот нехитрый ход мог прокатить. Годжун был длинным и неудобным, но очень лёгким. Кенрен не отставал от летящего впереди маршала, хотя сердце его билось где-то в районе горла. Темнота полуночи скрывала беглецов, однако и им рассмотреть тропу удавалось с трудом.
- Знаешь, Феникс… - звучный бас грянул прямо над затылком Кенрена.
Похитители Годжуна остановились, как вкопанные, но оборачиваться не стали.
- Знаю. А что именно?
- В кустах, у заброшенных, но два часа назад кем-то вскрытых Врат прячутся вооружённые солдаты.
- Твои?
- Я думал - твои.
- Мои все дома.
- А у Врат Идзора не пасется ли какая-нибудь загадочная компания?
- Тигр, разве что, гуляет.
- Пойдём-ка туда.
Стихии двинулись по темной аллее парка к одному из непарадных входов во Дворец. Догадливые ками пошли за ними.
- Закрыто? - удивился Черепаха и аккуратно снял дверь с петель. - Открыто. Я знаю одного нервного юношу с длинными ушами, который огорчится, если генерал Сё умрет до разговора с ним.
- А я и не… - начал было маршал.
- У него даже рога от огорчения отвалятся, - добавил Феникс. – Привет, Тигр.
- Сколько вас ждать можно?!
- Не надо нас ждать, - заметил Черепаха, вскрывая Врата личным кодом. – Маршал Тенпо, вы не только рассеянны, но и криворуки. Поднимите свой кошелёк.
Тенпо послушно поднял с мраморных плит портмоне.
Тигр осторожно убрал с лица Годжуна беспризорную прядь волос и горестно вздохнул. Феникс торжественно проговорил:
- То, что не убивает, делает нас сильнее.
Врата закрывались медленно, но ками, выпавшие в Нижний мир, так и не успели узнать, от кого именно дух огня схлопотал подзатыльник.
- Дело сделано, - заторопился Тигр, как только тяжелые створки сомкнулись. - Мне пора, я уже везде опоздал!
- Трусишка! – проводил его ласково Феникс.
Черепаха подумал о хоронящихся у него солдатах Западной армии и прогудел:
- Да, по лезвию ножа ходим. Кстати, Сё в поисках Жуня весь Тенкай перероет, а мне на свою территорию пускать его очень не хочется.
Фениксу тоже не хотелось принимать чужаков в своём гламурном гнёздышке.
- Какие будут идеи?
- Тех, кто в засаде сидит у старых Врат, надо убить. Тогда Сё решит, что Годжун именно там покинул Небеса.
- Пошли?
- Один справлюсь, - пробурчал Довэнь.
- Чо сразу ты?! – возмутился Феникс. – Жребий!
В лунном свете блеснула монета, и убивать засаду отправился дух земли.

Глава 8 Щепка

День, растягиваясь расплавленной резиной, медленно переполз в вечер. Потом за окном окончательно стемнело. Делать было нечего и от этого хотелось выть на луну. Только вот луны и звезд в Тенкай не было. Солдат со стоном откинулся на жесткую спинку стула, закрыл руками глаза и надавил на глазницы. Спать хотелось неимоверно, но его определили в ночной караул.
В обычное время Асано с легкостью мог не спать сутки. Но нервное напряжение последних дней давало о себе знать.
Внезапно в казарму ворвался один из старших офицеров.
- Подъем! Аскарида сбежала! Срочно перекрыть все дороги!
Далее следовали распоряжения, кто в составе какой группы куда идет. Услышав свое имя, Асано и несколько солдат направились в назначенное место.
Он уже знал со слов того же офицера генерала Сё, что помощники беглеца проникли в Тенкай именно через эти Врата. Но очень сомневался, что они, да еще и с полуживым Драконом на руках, вновь решатся выбрать этот путь.
Они и не выбрали.

Довэнь, тяжеловесный и медлительный в мирной жизни, в бою равных не знал. Разве что Бог Войны, вооружённый заклятьями, мог его остановить. Никаких душевных терзаний Черепаха не испытывал, искренне считая мятежников предателями, а запрет убивать – небесной блажью. Нельзя же запретить огню гореть, воде литься, а ветру дуть? Раз так, то следует смириться с тем, что огонь будет пожирать, вода – топить, а воин - убивать.
С момента прихода вести о гибели Императора Довэнь только и делал, что копил злобу. Он ни на секунду не поверил в виновность умного и не тщеславного маршала. Мысль, что генерал Кенрен – раздолбай и бабник – захотел власти, тоже показалась духу земли нелепой. Попытки каких-то неизвестных генералов наложить лапу на управление армиями бесили, а известие о том, что наивного, трудолюбивого и честного духа воды держат в каземате, разозлило Довэня до маленьких красных гномов в глазах. Но тогда резких движений делать было нельзя. А теперь одно резкое движение сделать было даже нужно.
На подходе к цели Довэнь, хмыкнув, притормозил, а потом наклонился, и несколько крупных булыжников перекочевали в его широкие карманы. «А то разбегутся, как тараканы», - сквозь сжатые зубы зло процедил дух земли. По большой дуге он обошёл засаду, вытащил два камня и легко, как теннисные мячики бросил их в солдат.
- Раз, два.
Удары булыжников, раздробивших две головы, получились негромкими, шум падения тел - очень слабым – солдаты сидели на корточках. В несколько прыжков Довэнь оказался рядом с остальными и ударил катаной…
- Три и… четыре.
- Трево…
- Пять.
Для шестого убитого хватило удара кулака, для седьмого – ноги. Из кустов по другую сторону Врат к ним уже бежали.
- Разворошил я муравейник.
С этими словами дух земли метнул ещё два камня…
- Восемь, девять.
…и бросился навстречу бегущим. Двое солдат, вооружённых катанами, задержали его на несколько секунд, не больше. По одному Довэнь прошёлся мечом, по другому – ребром ладони.
- Десять, одиннадцать.
- Бежим!!!
- Ну да! У маршала Тенпо острая катана, а у генерала Кенрена крепкие кулаки. Двенадцать, тринадцать.
За спиной грохнул выстрел, и Довэнь крутанулся на каблуках в надежде катаной отбить пулю. Однако никакой пули там не было, а был один готовый труп и тело, медленно падающее на землю.
- Четырнадцать, пятнадцать. Все, - машинально досчитал Довэнь. – Что это за поворот сюжета?
Он оценил расположение тел и нож, торчащий из горла раненого.
- И куда же летел этот нож на самом деле? – пробурчал Довэнь. – Впрочем, догадываюсь. А ты вмешался? Почему?
Довэнь присел на корточки и стёр кровь с лица лежащего.
- Солдат Жуня?
При всём желании Асано не мог ответить. Черепаха поморщился: нож, брошенный с такого расстояния, пробить пластины его панциря был неспособен, но кто об этом знал?
- Спасибо. В карму зачтётся.
Асано силился что-то сказать.
- Кстати, Жунь… тьфу ты, Годжун-сама теперь в безопасности.
Асано прикрыл веки и тут же снова открыл.
- Прости, солдат, но в госпиталь я тебя отнести не могу. Это вызовет подозрение. Рисковать нельзя. Знаешь, есть такая поговорка «Лес рубят – щепки летят»?
Из уголка рта Асано потекла струйка крови.
- Не жилец. Оно и к лучшему. Не буду тебя мучить.

Стояла живая тишина тенкайской ночи. Засада расслабилась. Оборвавшийся крик «тревога» грянул, как гром с ясного неба. Асано и ещё несколько солдат кинулись на помощь. Но навстречу им уже в панике бежали те, кому не посчастливилось первым встретиться с вражеской армией.
- Что там?
- Монстр!!! - только и успел в ужасе выкрикнуть солдат, прежде чем камень, вылетевший из темноты, раздробил ему череп.
Асано инстинктивно вжался в ствол дерева, нащупывая на поясе сломанный пистолет. Безобидная игрушка, только мальчишек пугать годна... И тут он увидел того, кто одним махом изничтожил почти весь отряд. Довэнь, главнокомандующий Северной армией.
Пока Асано, цепенея от ужаса, наблюдал окончание битвы, Довэнь расправился еще с двумя солдатами, которые решили подкрасться сзади и неожиданно напасть. Неожиданно не получилось. По одному полоснули катаной, другой получил удар кулаком и отлетел с размозжённым лицом.
Боковым зрением Асано заметил движение. Солдат Сё замахнулся, прикидывая расстояние до цели, и метнул нож.
Тело среагировало раньше мозга. Асано кувыркнулся, подбирая с земли пистолет, который кто-то выронил, в панике убегая от Черепахи, и, оказавшись между Довэнем и солдатом, не прицеливаясь, выстрелил. В следующую секунду он почувствовал толчок, отступил назад и схватился за горло.
Дышать сразу же стало невозможно.
Асано осел на землю, хватая ртом воздух, мир начал крениться. Из темноты проступило лицо Довэня.
Умирать одному было страшно. Асано вцепился в рукав главнокомандующего, силясь задать только один вопрос, мучавший его, но не смог издать ни звука. Однако Довэнь всё понял.
Годжун в безопасности. Это самое главное сейчас. Как и то, что Черепаха не пострадал. Асано хотел улыбнуться, но губы уже не подчинялись воле хозяина.
"Простите меня", - слов опять не получилось. Проклятый нож!!!
Он закрыл и открыл глаза, давая понять, что понял.
Если бы он мог хоть что-то сказать...
- Прости, солдат, но в госпиталь я тебя отнести не могу, - сквозь пелену кровавого морока услышал Асано.
Понимать, что не проживёшь ещё и несколько секунд - уже не страшно. И жизнь, как ни странно, не проносилась перед глазами. Волновало только то, что он умирает, не вовремя. Что он не искупил все свои ошибки. Волновала судьба ребят из его эскадрона. Но, как назло, он не мог спросить...
Возможно, Довэнь говорил что-то еще. Возможно, но Асано не слышал.
Стало холодно.
Потом – темно.
А потом, не стало ничего.

Чёрный воин прижал свои ледяные пальцы к горлу Асано и подождал, пока пульс исчезнет.
- Прощай, щепка.

Ещё две главы не влезли. Могу выложить их отдельно.

@темы: Асано

---

Котоноска. Нервным не смотреть.

а я говорила - не смотреть

@темы: Сказочное, личное, котовное

---

Серая пурга

Группа топала по ярким оранжево-палевым осенним холмам. Небо, уже не такое прозрачное и высокое, как летом, но всё ещё беспечно-голубое, дарило группе номер один нежаркое тепло затянувшейся осени нижнего мира. Впрочем, тёплая осень от лета отличалась не только состоянием небес. Не было видно насекомых. Не слышалось птичьего пения, не свистели у своих норок суслики, не перебегали дорогу ящерицы.
- Поторопимся, - приказал Годжун, украдкой смахивая с виска каплю пота. – Перейти на бег!
Кенрен, услышав приказ, от жары и восторга недавней победы сплоховал: не по-уставному фыркнул и затормозил.
- Да мы ёкав на тряпочки в последнем бою порвали! Вы думаете, они уже залатались и за нами гонятся?
Бойцы приказу подчинились: им не хотелось присутствовать при неприятном разговоре командиров. Всем было известно – Кенрен не любит Годжуна. И чувство это особенно опасно своей взаимностью.
- Не приписывайте мне идиотских умозаключений! – тоже остановившись, выдохнул Годжун.
Кенрен обрадовался: ему надоело без всякого повода быстрым шагом гулять по пересечённой местности.
- Поделитесь тогда не идиотскими, - вежливо предложил он.
- Ответьте сначала: почему люди, которых мы спасли, унеслись к деревне, опередив моих доблестных тренированных бойцов? Чего они испугались?
Кенрен деланно покашлял и задал встречный вопрос:
- Полагаете, ваш вид мог оставить их равнодушными?
Годжун недаром считался одним из лучших воинов. Когтистые чешуйчатые пальцы дракона в одно мгновение сомкнулись на мускулистой шее генерала.
- Геррроя арррмии…
Годжун разжал пальцы.
- … душить.
- Чего они испугались? – повторил дракон.
- Почём я знаю? – проворчал Кенрен, массируя горло. – Ну, и чего, по-вашему мнению?
Годжун, молча, ткнул пальцем в сторону темнеющей цепочки гор. Кенрен долго разглядывал её, так ничего и не понял. Годжун пояснил:
- Не уверен в своих предположениях, но жёлтая мгла над горной грядой мне не нравится.
Кенрен махнул рукой.
- До гор три дня пути!
- Только не для урагана, - сумрачно возразил Годжун.
- Кенрен-доно, - позвали из-за холмов, - тут двое. Люди.
Люди – крепкие парни – по инерции подбежали к Кенрену и, притормозив, шарахнулись от Годжуна.
- А я говорил… - трагично прошелестел Кенрен.
- Докладывайте! – раздражённо рыкнул Годжун.
Парни попытались спрятаться друг за друга, и проигравший пролепетал:
- Староста просил предупредить, чтобы вы поторопились. Серая пурга начинается.
- Пыльная буря, что ли? – удивился Кенрен.
- Пойдёмте! – хором взмолились гонцы.
Небесные воины устремились к деревне.
- У нас в долине каждый год осень поначалу теплее, чем положено, и дольше тянется…
- Мы заметили, - утирая пот, подтвердил Кенрен.
- Кенрен, заткнитесь! – попросил Годжун.
- Это потому, что горы прикрывают долину с запада, и осенний ветер долго не может через них перебраться. А потом приходят тучи…
- Циклон, - поправил паренька Годжун.
Вновь прозвучало неизвестно откуда взявшееся «заткнитесь». Наверно, эхо отразилось от холмов. Парнишки вжали головы в плечи, но страшный белёсый ёкай – грозный командир чудесных солдат - эхо вроде бы не услышал.
- … из туч валит густющий снег. Дует очень сильный ветер, такой, что надо обязательно закрывать ставни. Пурга длится целый день, убивая всех, кто в неё попадёт. Потом снег тает, и начинается нормальная осень.
Годжун пожал плечами и усомнился:
- Почему так трагично: «убивает»? Перед вами закалённые воины!
Кенрен, подгоняемый ветром, на всякий случай наглухо застегнул обычно распахнутую шинель.
- Никто из тех, кто попал в серую пургу, - еле дыша от страха и быстрой ходьбы, уверил дракона старший паренёк, - не вернулся. Охотники с собаками, полицейские, которые гнались за беглыми каторжниками, много кто ещё, - все пропали. Даже те, кто просто из дома пошёл к Форштадту.
- Куда? – не удержался Кенрен.
- Недалеко от городка выстроен большой дом с конюшнями и запасами еды. В нём пережидают пургу гости и те, кто до дома не успел дойти.
- Что-то прямо уж…
- Пурга поёт песню, и все сходят с ума! – объявил парень помладше.
- У кого он есть… - неслышно прошептал Годжун.
- У кого он есть! – заржал Кенрен.
За чёрные патлы вредоносного генерала уже цеплялись белые, почти незаметные в режущем ветре, кристаллики снега. Недоверчивый Годжун в трагичное развитие событий, наконец, поверил.
- Бежим!!! – заорал он не своим голосом.
Ками прибавили хода. Люди едва поспевали за ними, а снег становился все гуще. Через час стал невидим горизонт, через два – группу окружила молочная стена. Непрерывно матерясь на всех доступных языках, Кенрен тащил за руку младшего паренька. Радовало то, что второй посыльный в помощи не нуждался и вместе с небесными воинами бодро мчался по серым теперь холмам к темнеющему вдали зданию.
Подбадривая друг друга пинками, беглецы вломились в сумрачную, заваленную мебелью комнату. Скрипнула дверь: из тускло освещённого зала к небесным воинам вышла немолодая женщина.
- Ох, и много же вас! А самая большая комната уже занята – охотники из столицы пожаловали…
Кенрен хозяйку не слушал. Его поразила паника. В толпе не наблюдалось белой фигуры дракона. Распихивая бойцов, Кенрен пробрался к двери, но на нём мёртвым грузом повис один из посланцев.
- Не ходите!.. – умолял он. – Никто не может отнять жертву у серой пурги.
Конечно, парню не под силу было остановить генерала, но Кенрена уже держали двое его собственных бойцов.
- Мы тёмный большой дом едва в пурге разглядели! А ты надеешься найти белого в человеческий рост дракона?
Хозяйка протиснулась к двери и плотно её закрыла.
- Если хочешь драконов спасать – иди, но пусть за тобой задвинут засов. Иначе пурга придёт в дом.
Кенрен перестал вырываться. Не то, чтобы он смирился, скорее – растерялся.
- Всем отдыхать.
Охотники, вальяжно расположившиеся у камина, увидев выражения лиц новоприбывших, подхватили вещи и тесной компанией устроились в углу. В камин отправились котелки с водой, на пол полетели спальники. Кенрен бродил из угла в угол: он не мог ни сесть, ни лечь, ни согреться горячим чаем. Генерал молча кривил губы, мотал головой и пинал вещи, которые казались ему беспризорными. Особенно досталось оставшимся у камина охотничьим капканам.
- Кенрен-доно, - грея руки о кружку, позвал генерала заместитель, - ты ничего не придумаешь. Если сила и особое чутьё помогут Годжуну, он сам найдёт дорогу.
- «Особое чутьё», - передразнил Кенрен противным голоском. - Нет, ну как можно было так лажануться?!
- Не спрашивай судьбу, а то ответит, - предупредил заместитель.
Постепенно все угомонились, только у камина остался дежурный. Кенрен отправился бродить по дому.
«А ведь он ещё может быть живым. Спит под снегом. Блядство».
Кенрен подошёл к окну с подветренной стороны дома. Стекло не закрыли ставнями, и было хорошо видно, что творится снаружи. Серая стена кипящего снега казалась плотной, как полотно. На её фоне отчётливо выделялись огромные белые нетронутые ветром хлопья, тихо падающие на подоконник.
«Лежит где-нибудь… Или идёт. Нет, скорее всего, ногу подвернул, иначе бы не отстал. Лежит и замерзает. А я прячусь, как крыса. Интересно, если бы там Тенпо остался? Кто б меня остановил? Значит, Годжун погибает потому, что я его терпеть не могу? Даже нет, просто недолюбливаю».
Кенрен впечатал кулак в стену.
«Что ж я маршалу скажу? А остальным? Будь здесь равнина, а то холмы эти проклятущие, за угол завернул – и нет тебя. Может быть, он рядом совсем. Пойду! Покричу, вдруг отзовётся. И обратно как-нибудь, по следам. Дураком жил, дураком и помру!»
Кенрен вернулся в прихожую. Здесь не было видно пурги, но было её слышно. В дверь и плотно закрытые ставни с грохотом ломилась необоримая сила.
«Я его не найду. Годжун, если в сознании, не то, что крика, даже выстрелов не услышит».
Кенрен впервые в жизни назвал командира по имени.
«А что я так испереживался? Судьба солдата. Это даже лучше, чем зубы и когти монстров. Заснёт под песню пурги. Местные, вообще, считают, что погибшие - это жертвы каким-то высшим силам, и не парятся. Кстати, в качестве жертвы, наверно, чаще всего выступают неопытные приезжие. Ноги у них подворачиваются не к месту. Или… в капканы попадают».
Кенрен представил себе Годжуна, на снегу с переломанной ногой, и хватил по двери кулаком уже в полную силу.
Из тёмного закутка в сторону кухни шарахнулись два подростка: мальчик и девочка. Кенрен услышал конец тихой фразы: «никак нельзя, ты видел, какой он злой…»
«Да, я злой! С чего мне добрым быть?! Пойду, перехвачу горячей хавки и решу всё окончательно, иначе чокнусь».
Первыми, что Кенрен увидел на кухне, были отрубленные куриные лапки. Чешуйчатые, с длинными когтями и отчаянно растопыренными пальцами.
- Хозяйка, - позвал Кенрен, не узнавая собственного голоса. – Горячего не найдётся?
Кенрена оделили дымящейся тарелкой с зеленоватой жидкостью.
- Куриный?
- Овощной. И знаешь, парень, вас много, а курей мало, - пробурчала хозяйка, но хлеб порезала и плюхнула в суп ложку сметаны.
- Кто ж вы такие? – поинтересовалась она, продолжая привычно ощипывать птицу.
Кенрену очень хотелось ответить правду, но он не мог материться при женщине.
- Истребители ёкаев, - дуя на ложку, хмуро ответил генерал.
- Ёкаи разными бывают.
- Ну да, - согласился Кенрен. – Крупных легче убивать, они тупые. А мелкий ёкай, похожий на человека, может и из засады пальнуть.
- У нас – только крупные, - сказала хозяйка, сосредоточенно собирая перья.
- А вы на них капканы случайно не ставите?
Женщина удивлённо посмотрела на гостя.
- Ты в своём уме, истребитель?! Здесь овцы пасутся везде! Вот, разве что, охотники. У них волчьи капканы были.
- Сейчас я сам спрошу, - неприятным голосом пообещал Кенрен и залпом допил суп.
Закрывая дверь, он услышал, как хозяйка говорит подросткам: «не мелькайте в коридоре, я принесу, когда готово будет».
Разбуженные охотники оказались плохими собеседниками, но Кенрен и не собирался с ними беседовать. Он схватил лежащего с краю человека и принялся трясти его за грудки, умело отбивая нападение остальных ногами. Небесные воины не торопились оттаскивать разбушевавшегося генерала. Наконец одному из охотников удалось ответить на невнятную претензию Кенрена.
- Ставили, ставили капканы! Отпусти его, убьёшь.
- Где ставили? – обрадовался Кенрен.
- Где камни, там овцы не ходят. А то от местных влетит – не расплатишься.
- Веди, показывай.
Охотник побелел и шарахнулся от сумасшедшего.
- Я не помню!
Кенрен кивнул головой.
- Ага, и снимать капканы не собирался. Показывай, гад!
Заместитель решил утихомирить командира.
- Сейчас он не найдёт, где их ставил, даже под страхом смерти.
- Отличная идея!
Кенрен взвёл курок, но несколько небесных воинов сумели прихватить его за локти.
- Кенрен-доно, это же человек всё-таки!
- А Годжун – дрянь разменная?! Он живой ещё там! Пустите меня!
У Кенрена отняли пистолет и уволокли брыкающегося генерала к камину.
- Кенрен-доно, если предположить, что Годжун-сама в капкан попал, то при отрицательной температуре это верная смерть от потери крови. Умер он, смирись. Посиди у камина, может быть, заснёшь.
- Не могу я здесь сидеть. Я в прихожую пойду.
Кенрен, опёршись лбом о ледяную дверь, стоял в коридоре и слушал пургу. Наверно, ветер слегка изменил направление: теперь он не ломился в Форштадт, а скользя по двери, пронзительно выл «иди сюда, ко мне, сюда».
Кенрен припомнил место, где видел камни, и положил ладонь на засов.
По коридору прошелестели шаги.
- Эй, малый, подойти, - позвал генерал. – Дверь за мной закроешь.
Подросток не изъявил желания помочь. Было похоже, что он собирается сбежать.
- Не, ну, если ты хочешь прямо у себя дома в снежки играть…
Слова прозвучали убедительно, и парень неохотно подошёл.
- А вы всех ёкаев убиваете, даже хороших? – неожиданно спросил он.
Кенрен вышел из снежного транса.
- Дались вам эти ёкаи! Я людей скоро убивать начну!
Генерал, хотя и поглощен был совсем другим, заподозрил неладное. Нет, подросток был человеком, но вопрос звучал странно и по внутреннему убеждению Кенрена имел отношение к тёмному закутку. Вообще, эта коридорная суета как-то не вписывалась в мрачный трагизм стихийного бедствия.
- Что у вас там? – ткнув пальцем, поинтересовался Кенрен.
«Там» была обычная дверь.
- Чулан.
- А в чулане что?
- Старая мебель.
В чулане шуршали и шептались.
- Стулья беседуют? – улыбнувшись, спросил Кенрен. – Или табуретки?
Подросток неожиданно окрысился:
- Вы уходить собрались? Вот и уходите!
Кенрену даже умирать расхотелось от любопытства, но время терять было нельзя. Генерал поднял воротник и потянул тугую щеколду. За его спиной стукнула кухонная дверь, Кенрен почуял острый запах куриного бульона, и свет для него померк.
Очнулся неудачливый спасатель на коврике у камина. Лицо горело, затылок ныл, память отказывалась подчиняться хозяину.
- Что произошло? – спросил Кенрен у сидящего рядом заместителя.
- Хозяйка тебя супницей по затылку огрела. Очень ей идея дверь входную открыть не понравилась. Особенно в присутствии ребёнка. И, надо сказать, я с ней в целом солидарен.
- Силы небесные! – Кенрен с трудом оторвал от коврика голову. – Сколько времени прошло?
- Остаток ночи и всё утро. Полдень сейчас.
Кенрен все-таки сел и прошипел зло:
- Я хозяйку удавлю.
Заместитель недоверчиво усмехнулся. Кенрен подумал, что да, убить женщину он не сможет.
- Тогда охотников передушу!
Заместитель снова хмыкнул:
- Они, наверно, тоже так решили. Смылись охотники. Ты прислушайся.
Шум за окном действительно изменился. Пурга кончилась, Форштадт и холмы поливал дождь. Кенрен встал и на шатких ногах двинулся к выходу.
- Пошли искать, - приказал он решительно.
Бойцы встретили приказ без энтузиазма.
- Мы лапшу с тебя, конечно, объели, - проворчал заместитель, обуваясь. - Но, может быть, ты умоешься? Хотя, сейчас все умоются.
К некоторому облегчению Кенрена, в непосредственной близости от приюта трупа не обнаружилось. Группа растянулась неверной цепочкой и двинулась на поиски. Заместитель на всякий случай держался к командиру поближе и поэтому был вынужден слушать его рассуждения.
- Да, ты прав: я не удушу эту женщину. Она – моё оправдание. Она напала – и вот уже не я погубил Годжуна. А это именно так. Подсознательно я желал ему смерти. Я всегда его ненавидел, и теперь мне понятно почему. Я страстно завидовал. Годжун был лучше во всём. Сила, доблесть, осанка, даже рост. И ничего с этим не сделаешь, хоть из кожи лезь.
Заместитель подумал, что серая пурга снаружи прекратилась, а в генеральской голове - нет.
- Один раз я услышал, как Довэнь назвал Годжуна «авантюристом». И тут я влюбился окончательно… Возненавидел, в смысле!
- Мне казалось, ты с ним по службе не пересекаешься. Только с маршалом, - осторожно возразил заместитель.
Это было чистой правдой: офицеры встречались на редких совместных вылазках, у маршала (Кенрен немедленно из кабинета изгонялся) и случайно на территории армии.
- Почему это произошло именно со мной?!
Кенрен горестно помотал головой.
- Не знаешь? Сейчас скажу.
Заместитель не знал и знать категорически не хотел.
- Это кара за самоуверенность и гордыню. Нашлась и на меня управа. Жаль только, заплатил за кару Годжун, и заплатил своей жизнью. Но я с ним сквитаюсь!
Заместителю стало совсем нехорошо.
Группа прошла уже половину пути, однако труп не находился. В перспективе предстояло обыскивать все холмы в округе. Искренняя печаль сменилась раздражением: «где ж ты есть, задолбал совсем». Решено было направиться к каменной пустоши. Там, попав в него, нашли капкан и выяснили, что армейский сапог неплохо держит укус зубьев. Впрочем, эта информация актуальность несколько утеряла.
Стемнело.
- Продолжим завтра, - приказал заместитель и поволок Кенрена к Форштадту.
Раздевались молча, благоухая мокрой кожей и несвежим бельём.
- Вы что, не нашли своего? – огорчилась хозяйка.
Было видно, что гости ей порядком надоели. Кенрен злобно проскрипел:
- Удушить не удушу, но… Говори, кто в чулане?!
Хозяйка возмутилась:
- Не ваше дело! Это мой дом! И в нём никто никого не тронет!
- Да ну? – удивился Кенрен. – Сейчас проверим. Если там ёкай – конец ему!
Бойцам не хотелось убивать хозяйкиного ёкая, бойцам хотелось спать и есть. Кенрен, как символ куриной лапши, весь день маячил у них перед глазами.
Генерал сам распахнул дверь.
На кровати, подслеповато щурясь, сидел погибший и потерянный командир. Придавленный кучей одеял и облачённый в байковую рубашку, он выглядел очень несчастным. У кого-то достало сил спросить:
- Давно вы пришли?
Годжун ответил простуженным голосом:
- Вчера. Даже раньше, чем вы. Когда началась пурга, я двигался последним и увидел четырёх детей, уходящих в сторону от тропинки. Думал, они с пути сбились, а оказалось, там просто дорога короче.
Дети – шестнадцатилетние дяди и тёти - не собирались отдавать своего спасителя на растерзание. Хозяйкин сын, вооружённый неведомой железной загогулиной, сумрачно пояснил:
- Ёкай девочкам плащ отдал и пальто. Они одеты легко были.
Годжун, кивая, шмыгнул носом.
- Околел, как цуцик. Заболел. Сплю всё время, только поесть просыпаюсь…
Кенрен диким воем перебил объяснения командира:
- Сволочь сизая!!!
Он протянул хищные руки к отворотам тёплой рубашки, но Годжун отодвинул подчинённого ногой.
- Уберите от меня этого чокнутого, - попросил он жалобно.
- Вы его простите, - едва сдерживая нервный смех, выговорил заместитель. – Кенрен-доно думал, что вы погибли, и от горя рехнулся.
Годжун, недоумённо поморгав красными веками, спросил:
- Как это я погиб, если форма в коридоре висит?!
Гробовую тишину нарушил голос хозяйки:
- Не висит.
Годжун ахнул.
- Я плащ постирала, а пальто почистила. Они в сушилке.
- Кх… - сказал заместитель.
- Не то слово, - подтвердил Годжун. – Кенрен-доно, вы идите.
Неожиданно взгляд дракона потеплел, а голос стал мягок.
- Отдохните, и всё пройдёт. Я, например, на неделю вперёд отоспался, только сон снился плохой: будто вы, Кенрен, тонете, а я на берегу стою и не могу вам помочь. Мерзко. Дети сказали, что это был не сон, а песня серой пурги.
Кенрен умер.
А утром проснулся и воскрес.

PS

Кенрен умер.
До «воскреснуть» оставалась целая ночь, не спалось, хотелось есть и вообще. Главное – вообще.
Генерал заглянул на кухню и вымолил у хозяйки горшок лапши. Что он с бедной женщиной делал, описывать не буду, а то так каждый пойдёт и горшок лапши надыбает. Получив желаемое, Кенрен выковырял из карманных залежей несколько золотых монет и обменял их на плоский булькающий свёрток.
- Годжун-сама, - постучав деликатно в дверь чулана, осведомился довольный собой генерал, - вы спите?
После долгого молчания из чулана послышался ответ:
- Да. А вы?
Держа в одной руке горшочек, а в другой пакет, Кенрен боком открыл дверь. Годжун попытался укрыться с головой, но сделать это не позволил высокий рост и неподобающий размер человеческого одеяла.
- Я здесь поем, - сообщил Кенрен. - Вы же не станете на суп претендовать? А то бойцы поделиться заставят и не посмотрят, что я – генерал.
- Вон отсюда!
Кенрен осмотрел свисающую с ложки лапшу.
- Я, можно сказать, все глаза по вам выплакал, а теперь и поесть в присутствии высокородной особы нельзя.
Годжун решил встать и покарать наглеца, но вспомнил, что из одежды на нём – одна рубашка, а карать с голой жопой эффектно, конечно, но эффектность относится не к каре.
- Вы хотите мне отомстить, устроив тут шутовское представление?
Кенрен со свистом всосал лапшину и отрицательно замотал головой.
- А между тем, я ни в чём не виноват. Глупые девчонки отправились гулять в туфлях и тонких чулках. Пришлось их до Форштадта на руках нести. Не бог весть, какая ноша, однако, устал. И замёрз сильно. Только сгрузил девчонок на пол, хозяйка мне – «попал ты, парень!»
- Теперь женись, - одобрил хозяйку Кенрен.
- Если вам неинтересно…
- Конечно, интересно!
- «В доме охотники, а тут ты со своей ёкайской рожей». Представляете?
- Зачем мне представлять, я её вижу перед собой. Всё-всё, уже замолчал!
Годжуну очень хотелось поделиться пережитым и, если совсем уж честно, оправдаться.
- Запихала она меня в этот чулан и сказала «жди». Я ждал-ждал, сел на кровать и заснул. А когда будить начали, чувствую – глаз открыть не могу. Хозяйка одеяло притащила, бельё, смутно помнится. Дети чай приносили. Сидели тут всё время, или это я просыпался, когда они приходили? Так ослабел, что не мог у парней катану отнять, всю захватали. Вот только сейчас очухался, да и то…
Кенрен отставил суп и сел на кровать.
- Что сейчас?
- Знобит. Но это не от холода, это от…
Годжун постучал себя пальцем по голове. Кенрен ладонью коснулся его лба. Кожа дракона оказалась прохладной и, несмотря на текстуру чешуек, гладкой, как шёлк.
- Простуда. Со всяким бывает, - сказал генерал утешительно.
- Я очень редко болею. Да и не болен уже. Но ощущение какое-то неприятное, а завтра надо отсюда уходить. И так все сроки операции похерены.
Кенрен руку убрал, но, убирая, погладил белые растрепавшиеся волосы дракона.
- Я однажды у маршала книгу прочёл…
- Да как же вы умудрились?!
Кенрен на иронию не повёлся.
- Случайно открыл, а там – парень в постели с двумя девушками.
- Интересные книги у маршала водятся.
- Маршал, кстати не аскет!
- Чаще надо беседовать с личным составом в частном порядке. Много нового можно узнать о личной жизни этого состава.
- Книга была вовсе не о личной жизни, а о том, что отогревать замёрзшего человека лучше всего посредством живого тепла. В смысле, живого тела.
Годжун хмыкнул:
- Где же найти живое тело, которое в здравом уме согласится меня отогревать?
Кенрен возмутился:
- А я на что?! Сейчас согрею.
Годжун спросил участливо:
- Жестко на полу спать?
Кенрен ответил, пафосно подвывая и быстренько скидывая ботинки:
- Вы меня в меркантильности подозреваете, а я не меркантильный, я – героический подвижник. Так что подвиньтесь.
Годжун на несколько секунд задержался с ответом, но этих секунд хватило на то, чтобы Кенрен разделся и забрался под одеяло.
- Прыткий какой!
- Большой опыт, - оправдался Кенрен. – Итак: грелка на месте, лекарство тоже.
Из пакета была извлечена плоская бутыль с полынью на этикетке.
- Осторожно, крепкий, - предупредил генерал, свинчивая крышку.
- Что я, абсента не видел, - буркнул Годжун, отпивая из горлышка хороший глоток.
Кенрен бутылку отобрал.
- На брудершафт пить будем.
Годжун провёл когтем по небритому подбородку генерала.
- Я – от горя. От горя не брился, - немедленно откликнулся Кенрен и вдруг спросил очень серьёзно: - Почему вы меня из реки не спасли, плаваете же отменно?
Годжун отвёл взгляд.
- Да, плаваю я хорошо, но всё равно не успел бы доплыть. В ледяной воде умирают быстро.
Кенрен ухмыльнулся.
- И это единственная причина?
Очи Годжуна вспыхнули так, что генерал отпрянул.
- Я не трус!
Кенрен махнул рукой, обнаружив при этом в ней бутылку. И отпил столько, сколько за раз влезло.
- Не о страхе речь. Страх – не самое страшное. Когда ты замёрзал, я не пошёл спасать потому, что не люблю тебя. Не любил. Так что страх – не самое страшное.
- Самое страшное – полюбить? – спросил почему-то понявший невнятного генерала Годжун. – Не того, и не вовремя. Но я не замерзал.
- А я не тонул.
Годжун пробурчал: «но выглядело правдоподобно».
Кенрен сунул ему бутылку.
- Пей, на брудершафт.
Годжун бутылку взял, но переспросил опасливо:
- Что, и целоваться будем?
- Будем, - ответил Кенрен, - только допьём и свет погасим.

- Взззззз…
- Комары, - простонал Годжун, утыкаясь холодным носом в голое плечо Кенрена.
- Не сезон, – буркнул генерал.
Касаться пятками ледяных досок, брести к керосиновой лампе и пытаться зажечь её пластиковой зажигалкой, чтобы отыскать на тёмных стенах несуществующих насекомых Кенрену казалось совершенно невозможным.
- Взззззззззззззз…
- Комары, - напомнил Годжун.
- Тебе-то что за беда?!
Генерал прикусил непрокусываемую никакими насекомыми драконью шкуру.
- Спи, чума на ножках!
- Хррр…
- Вззз…
- Нет тут никаких комаров!
- А кто есть?
Кенрен только совсем недавно, как ему казалось, согрел ледяного дракона и пригрелся сам.
- Глазёнки разжмурь, я-то в темноте не вижу!
Годжун покорно расклеил веки.
- Бля! – выдохнул он, нащупывая табуретку.
- Оригинальная реакция, - пробурчал Кенрен, засыпая.
Годжун прицельно табуретку метнул.
- Не надо было мне абсента столько пить. Видения преследуют.
Утром, закапывая на заднем дворе маленькую тушку, Кенрен занудно повторял:
- Причём здесь абсент? Не было абсента. В смысле, мне не досталось. Практически.
Феечка очень любила подглядывать за голыми мужчинами. Она не знала, что сильно пьяные голые мужчины ничем, кроме летающих табуреток, не могут удивить хрупкую наивную феечку.

---

Какая сауна! И холодный бассейн. Это на всю зиму, надеюсь.

@темы: личное

---

Сразу не выложила, писала для себя. Так стёрла безвозвратно всю Пургу. Пришлось эту часть по памяти восстанавливать. Впредь умнее буду.

Кенрен умер. До «воскреснуть» оставалась целая ночь, не спалось, хотелось есть и вообще. Главное – вообще.

связка про феечку

Генерал заглянул на кухню, где вымолил у хозяйки горшок лапши. Что он с бедной женщиной делал, описывать не буду, а то так каждый пойдёт и горшок лапши надыбает. Получив желаемое, Кенрен выковырял из карманных залежей несколько золотых монет и обменял их на плоский булькающий свёрток.
- Годжун-сама, - постучав деликатно в дверь чулана, осведомился довольный собой генерал, - вы спите?
После долгого молчания из чулана донеслось:
- Да. А вы?
Держа в одной руке горшочек, а в другой пакет, Кенрен боком открыл дверь. Годжун попытался укрыться с головой, но сделать это не позволили высокий рост и неподобающий размер человеческого одеяла.
- Я здесь поем, - сообщил Кенрен. - Вы же не станете на суп претендовать? А то те поделиться заставят и не посмотрят, что я – генерал.
- Вон отсюда!
Кенрен осмотрел свисающую с ложки лапшу.
- Я, можно сказать, все глаза по вам выплакал, а мне и поесть в присутствии высокородной особы нельзя…
Годжун решил встать и покарать наглеца, но вспомнил, что из одежды на нём – одна рубашка, а карать с голой жопой эффектно, конечно, но эффект не относится к каре.
- Вы хотите мне отомстить и устроить тут шутовское представление?
Кенрен со свистом всосал лапшину и замотал головой. Годжун продолжил:
- А между тем, я ни в чём не виноват. Глупые девчонки отправились гулять в туфлях и тонких чулках. Мне пришлось дурочек до Форштадта нести. Не бог весть что, однако, устал. И замёрз страшно. Только сгрузил их на пол, хозяйка мне – «попал ты, парень!»
- Теперь женись, - одобрил хозяйку Кенрен.
- Если вам неинтересно…
- Конечно, интересно!
- «В доме охотники, а тут ты со своей ёкайской рожей». Представляете?
- Зачем мне представлять, я её вижу перед собой. Молчу!
Годжуну слишком хотелось поделиться пережитым и, если совсем уж честно, оправдаться.
- Запихала она меня в этот чулан и сказала «жди». Я ждал, сел на кровать и заснул. А когда меня будить начали, чувствую – глаз открыть не могу. Хозяйка одеяло притащила, бельё, смутно помнится. Дети чай с мёдом приносили. Сидели тут всё время или я просыпался, когда они приходили. Так ослабел, что не мог у парней катану отнять, всю захватали. Вот только сейчас очухался, да и то…
Кенрен отставил суп и сел на кровать.
- Что сейчас?
- Знобит. Но это не от холода, это от…
Годжун постучал себя пальцем по голове. Кенрен ладонью коснулся его лба. Кожа дракона была прохладной, гладкой, как шёлк, несмотря на текстуру чешуек.
- Простуда. Со всяким бывает, - сказал генерал утешительно.
- Я очень редко болею. Да и не болен уже. Но ощущение какое-то неприятное, а завтра – переход. Мы сильно задержались.
Кенрен руку убрал, но так, чтобы коснуться белых растрепавшихся волос дракона, от внимания которого жест не ускользнул.
- Я однажды у маршала книгу прочёл…
- Да как же вы умудрились?!
Кенрен иронии предпочёл не заметить.
- Случайно открыл, а там – парень в постели с двумя девушками.
- Интересные книги у маршала водятся.
- Маршал, кстати, не аскет!
- Чаще надо беседовать с личным составом в частном порядке. Много нового можно узнать о личной жизни этого состава.
- Книга была вовсе не о личной жизни, а о том, что согреть замёрзшего человека лучше всего посредством живого тепла. В смысле живого тела.
Годжун хмыкнул:
- Где же я могу найти живое тело, которое в здравом уме согласится…
Кенрен возмутился:
- А я на что? Сейчас согрею.
Годжун спросил участливо:
- Жестко на полу спать?
Кенрен ответил, пафосно подвывая и быстренько скидывая ботинки:
- Вы меня в меркантильности подозреваете, а я не меркантильный, я – героический подвижник. Так что - подвиньтесь.
Годжун на несколько секунд задержался с ответом, но их хватило на то, чтобы Кенрен разделся и забрался под одеяло.
- Прыткий какой!
- Опыт большой, - оправдался Кенрен. – А это взятка.
Из пакета была извлечена плоская бутыль с полынью на этикетке.
- Осторожно, крепкий, - предупредил генерал, свинчивая крышку.
- Что я, абсента не видел, - буркнул Годжун, отпивая из горлышка хороший глоток.
Кенрен бутылку отобрал.
- На брудершафт пить будем.
Годжун провёл когтем по небритому подбородку генерала.
- Я – от горя. От горя не брился, - немедленно откликнулся Кенрен и вдруг спросил очень серьёзно: - Почему вы меня из реки не спасли, плаваете же отменно?
Годжун отвёл взгляд.
- Да, плаваю, но вода была ледяной, а вы - далеко. Вы умерли бы прежде, чем я доплыл.
Кенрен ухмыльнулся.
- А говорят, что драконы не лгут.
Очи Годжуна вспыхнули так, что генерал отпрянул.
- Я не трус!
Кенрен махнул рукой, обнаружив при этом в ней бутылку. И отпил столько, сколько за раз влезло.
- Дело не в страхе. Страх – не самое страшное. Расскажу про себя: ты замёрз, а я не пошёл спасать потому, что не люблю тебя. Не любил. Так что страх – не самое страшное.
- Самое страшное – полюбить? – спросил почему-то понявший невнятного генерала Годжун. – Не того, и не вовремя.
Кенрен сунул ему бутылку.
- Пей, на брудершафт.
Годжун бутылку взял, но переспросил опасливо:
- Что, и целоваться будем?
- Будем, - ответил Кенрен, - только допьём и свет погасим.

- Взззззз…
- Комары, - простонал Годжун, утыкаясь холодным носом в голое плечо Кенрена.
- Не сезон, – буркнул генерал.
Касаться пятками ледяных досок, брести к керосиновой лампе и пытаться зажечь её пластиковой зажигалкой, чтобы отыскать на тёмных стенах несуществующих насекомых Кенрену казалось совершенно невозможным.
- Взззззззззззззз…
- Комары, - напомнил Годжун.
- Кто?!
Генерал прикусил непрокусываемую никакими насекомыми драконью шкуру.
- Спи, чума на ножках!
- Хррр…
- Вззз…
- Нет тут никаких комаров!
- А кто есть?
Кенрен совсем недавно, как ему казалось, согрел ледяного дракона и пригрелся сам.
- Глазёнки разжмурь, я-то в темноте не вижу!
Годжун покорно расклеил веки.
- Бля! – выдохнул он, нащупывая табуретку.
- Оригинальная реакция, - пробурчал Кенрен, засыпая.
Годжун прицельно табуретку метнул.
- Не надо было мне абсента столько пить. Видения преследуют.
Утром, закапывая на заднем дворе маленькую тушку, Кенрен занудно повторял:
- Причём здесь абсент? Не было абсента. В смысле, мне не досталось. Практически.
Феечка очень любила подглядывать за голыми мужчинами. Она не знала, что сильно пьяные голые мужчины ничем, кроме летающих табуреток, не могут удивить хрупкую наивную феечку.

@темы: Сказочное, Годжун

---

С утра и до вот сейчас мы были в лесу. Грибы там теперь хилые.
Однако, мы очень хорошо порыскали. На суп набрали, пожарили колбаски самодельные. В кишках, с перцем, чесноком, рубленой говядиной и кусочками сала.
Самое странное – земляника начала опять цвести.

@темы: Сказочное, личное

---

Печалит фраза «Хорошо там, где нас нет».
Зато «Все там будем» - внушает оптимизм.

@темы: Сказочное