Час дракона
Вот, переделала нелюбимую часть. Всё? SuNa, вы иллюстрации будете менять?
Уттави. Весна
Кончались тёмные дни.
читать дальшеВсю зиму жители острова завтракали, когда за окном на аспидном небе ещё горели колючие звёзды.
И вдруг, за один день, всё изменилось.
Бамбук всего-то на четверть часа задержал завтрак. Забыл накануне сало разморозить, и пришлось бедолаге кромсать на кусочки совершенно окаменевший брусок. Допивая кофе, Чабрец заметил, что звёзды потускнели, а небо с одного края отдаёт синью. С тех пор за завтраком компания наблюдала рассвет. Сереющее небо, тонкую бордовую полоску, бутон солнца, исчерченный облаками, налитой диск, ещё не вставший в полный рост. Потом стало можно завтракать, не включая верхнего света. Но на острове ещё лежал снег, и о весне говорил только календарь.
Впрочем, нет. Пасмурные дни всё сильнее пахли дождём. А дни ясные, холодные и резкие, срывали капель с солнечной стороны крыши. На южных склонах начинал плавиться снег, а в белых сугробах чудилась сиреневая прозрачность.
Как раз в один из таких ослепительно-тревожных дней Чабрец, позанимавшись с Гоку, ушел гулять. Гулять, пока что, было можно только по тропинкам, пересекающим остров в стратегических направлениях. Одна из них: узенькая дорожка, протоптанная за зиму, вела к сосновому бору. Гоку часто бегал туда за шишками для камина. Чабрец миновал опушку, и ветер, увязнув в кронах, сразу оставил его в покое. Пробравшись по сухой прошлогодней траве к оврагу, Чабрец улегся на южный, бесснежный уже склон и подставил лицо полуденному солнцу. Пахло сырой хвоей. Растущие за оврагом сосны поблескивали чешуйками коры, как золотой слюдой, и ловили своими жёсткими гривами редкие облака. Чабрец, медленно проваливаясь в сон, размышлял.
Небеса их действительно простили. Даже больше: оставили в покое. Позволили забыть то, о чем хотелось забыть. По крайней мере, ему, Тенпо. Нет, другим тоже. Иначе, как объяснить упоение, с которым дракон, властитель и воин, копается в промасленных кишках лодочного мотора? Чабрец улыбнулся, вспомнив крупные сухие кисти смотрителя маяка. Красивые кисти. Красивые руки, надежные. Глаза ледяные, а руки горячие, сильные, жадные.
- Загребущие. Хм, что это со мной? Имеет смысл в город с Бамбуком смотаться. Только сказать о том, что я тоже еду, надо будет в самый последний момент, иначе Змей ни за что не даст лодку. Почему я в этом уверен? А я и не уверен. Мне так кажется. Мне кажется, что он слишком по-хозяйски ко мне относится. Что я - его, душой и телом. Разве это не так? Да, ощущается влияние весны. Что там, весны? Лета, практически. Паутинка щекочется... Паутинка?!
Чабрец распахнул глаза.
Сидящая рядом Милосердная уронила на его щеку второй лепесток вишни.
- Чем обязан? - скрипнул Чабрец.
- Да так, мимо проходила, смотрю – никому не нужный маршал валяется. Неужели это приятно: лежать в канаве? Вместо армии, готовой умереть по одному только слову приказа, – шкодливый непослушный ученик. Вместо сложнейших задач, решив которые чувствуешь себя выше всех богов, - вопрос, сколько нужно яиц на завтрак. Вместо блестящей формы - рванье с чужого плеча.
Тут Милосердная лукавила. Маршал кутался в прекрасную, почти неношеную военную куртку. Одежда была ему, правда, не по размеру, но что с того? Куртку эту Чабрец еще в начале зимы взял поносить у Змея. И стала она не только одеждой. Она стала поводом, которым Змей постоянно пользовался. Стоило Чабрецу одеться, как тот оказывался рядом, заботливо поправляя воротник и стряхивая с плеч несуществующие пылинки. Однажды Бамбук возмутился: «не твое, не лапай!». Тогда Змей ухмыльнулся, обнял Чабреца и ответил, что «лапает» свою собственность. А после паузы пояснил, да, собственность, предусмотрительно списанную перед увольнением, фамилию на бирке прочитай. Чабрецу понравился каламбур. Он представил, как главнокомандующий Годжун перед своим увольнением и убытием на родину списывает маршала Тенпо, чтобы иметь законное основание забрать его в Западный предел. Чабрецу стало весело, спокойно и тепло. Оказывается, иногда приятно быть чьей-то собственностью.
- Алмазная моя, какие яйца? Я на кухню только есть хожу.
Милосердная удивилась:
- Уважают, стало быть? Субординация?
- Нет, кулинарный кретинизм.
Милосердная поджала губы и продолжила:
- А как же жизнь на острие меча, атаки, интриги, стратегия, власть?
На этот вопрос Чабрец ответил серьёзно.
- Жажду власти можно пить только в чистом виде, не смешивая её с благородством, любовью, дружбой и прочими приятными компонентами. Раньше я этого не знал, а теперь просто предпочитаю компоненты в чистом виде. А вы?
Милосердная разозлилась:
- Что ты знаешь о моей ноше?!
Чабрец немедленно согласился:
- Ничего не знаю и знать о вашей ноше не хочу. Мне своей хватает.
Милосердная пожала плечами.
- Скромность - это, конечно, хорошо, но ты заигрался, Тенпо. Скромный водитель и всеобщая нянька. Школьный учитель на паршивом острове. Шкура Хаккая маршалу мала.
- Вы так и не поняли что произошло? Не судите по навыкам и бытовым пристрастиям. Никто не выбирал «из той жизни – это, из этой - то». Смерть, знаете ли, сильное переживание. Умирая, я уже не был тем маршалом, который заботился в былое время о создании собственной коалиции в военном совете.
- Кем же ты сделался? – спросила потрясённая бодхисаттва.
- Тем, кем стал Хаккай к концу путешествия. Или, если угодно, я стал.
Милосердная сменила тактику.
- Место главного императорского библиотекаря свободно. Ну, не то чтобы свободно… для тебя можно освободить. Тепло, погода всегда хорошая, а здесь холодно, то - снег, то - дождь. Или надеешься, что Годжун согреет?
Чабрец закутался в широкие полы куртки и смущённо улыбнулся:
- Гнусные измышления.
Милосердная не отступала.
- Он, определенно, клинья к тебе подбивает. Я не слепая. Смотри, завалит.
- Подглядывать нехорошо.
- Имею право, по должности положено, - уверила бодхисаттва и вздрогнула. – Слышишь, топает.
Действительно, из-за поворота извилистого оврага показался Змей, в распахнутой ветровке, растрёпанный и очень недобрый.
- Канзеон Босацу, что вам надо?
Бодхисаттва отступила на шаг, приняла томную позу и проворковала:
- Мне бы племянничка, но с ним разговаривать – себе дороже. А маршал вежливый. Впрочем, могу и с тобой поговорить. Возвращайся, станешь опять командиром. Тенпо окажется в полной от тебя зависимости. Хочешь – кнутом, хочешь – пряником маршала в постель заманивай. А здесь что ты ему можешь дать?
На них опустилось облако розовых лепестков. Дохнуло теплым ласковым ветром.
Змей протянул Чабрецу руку и разжал кулак. На ладони желтел маленький, слегка помятый цветок.
- Вот это.
К острову приближалось неизбежное - весна.
Уттави. Весна
Кончались тёмные дни.
читать дальшеВсю зиму жители острова завтракали, когда за окном на аспидном небе ещё горели колючие звёзды.
И вдруг, за один день, всё изменилось.
Бамбук всего-то на четверть часа задержал завтрак. Забыл накануне сало разморозить, и пришлось бедолаге кромсать на кусочки совершенно окаменевший брусок. Допивая кофе, Чабрец заметил, что звёзды потускнели, а небо с одного края отдаёт синью. С тех пор за завтраком компания наблюдала рассвет. Сереющее небо, тонкую бордовую полоску, бутон солнца, исчерченный облаками, налитой диск, ещё не вставший в полный рост. Потом стало можно завтракать, не включая верхнего света. Но на острове ещё лежал снег, и о весне говорил только календарь.
Впрочем, нет. Пасмурные дни всё сильнее пахли дождём. А дни ясные, холодные и резкие, срывали капель с солнечной стороны крыши. На южных склонах начинал плавиться снег, а в белых сугробах чудилась сиреневая прозрачность.
Как раз в один из таких ослепительно-тревожных дней Чабрец, позанимавшись с Гоку, ушел гулять. Гулять, пока что, было можно только по тропинкам, пересекающим остров в стратегических направлениях. Одна из них: узенькая дорожка, протоптанная за зиму, вела к сосновому бору. Гоку часто бегал туда за шишками для камина. Чабрец миновал опушку, и ветер, увязнув в кронах, сразу оставил его в покое. Пробравшись по сухой прошлогодней траве к оврагу, Чабрец улегся на южный, бесснежный уже склон и подставил лицо полуденному солнцу. Пахло сырой хвоей. Растущие за оврагом сосны поблескивали чешуйками коры, как золотой слюдой, и ловили своими жёсткими гривами редкие облака. Чабрец, медленно проваливаясь в сон, размышлял.
Небеса их действительно простили. Даже больше: оставили в покое. Позволили забыть то, о чем хотелось забыть. По крайней мере, ему, Тенпо. Нет, другим тоже. Иначе, как объяснить упоение, с которым дракон, властитель и воин, копается в промасленных кишках лодочного мотора? Чабрец улыбнулся, вспомнив крупные сухие кисти смотрителя маяка. Красивые кисти. Красивые руки, надежные. Глаза ледяные, а руки горячие, сильные, жадные.
- Загребущие. Хм, что это со мной? Имеет смысл в город с Бамбуком смотаться. Только сказать о том, что я тоже еду, надо будет в самый последний момент, иначе Змей ни за что не даст лодку. Почему я в этом уверен? А я и не уверен. Мне так кажется. Мне кажется, что он слишком по-хозяйски ко мне относится. Что я - его, душой и телом. Разве это не так? Да, ощущается влияние весны. Что там, весны? Лета, практически. Паутинка щекочется... Паутинка?!
Чабрец распахнул глаза.
Сидящая рядом Милосердная уронила на его щеку второй лепесток вишни.
- Чем обязан? - скрипнул Чабрец.
- Да так, мимо проходила, смотрю – никому не нужный маршал валяется. Неужели это приятно: лежать в канаве? Вместо армии, готовой умереть по одному только слову приказа, – шкодливый непослушный ученик. Вместо сложнейших задач, решив которые чувствуешь себя выше всех богов, - вопрос, сколько нужно яиц на завтрак. Вместо блестящей формы - рванье с чужого плеча.
Тут Милосердная лукавила. Маршал кутался в прекрасную, почти неношеную военную куртку. Одежда была ему, правда, не по размеру, но что с того? Куртку эту Чабрец еще в начале зимы взял поносить у Змея. И стала она не только одеждой. Она стала поводом, которым Змей постоянно пользовался. Стоило Чабрецу одеться, как тот оказывался рядом, заботливо поправляя воротник и стряхивая с плеч несуществующие пылинки. Однажды Бамбук возмутился: «не твое, не лапай!». Тогда Змей ухмыльнулся, обнял Чабреца и ответил, что «лапает» свою собственность. А после паузы пояснил, да, собственность, предусмотрительно списанную перед увольнением, фамилию на бирке прочитай. Чабрецу понравился каламбур. Он представил, как главнокомандующий Годжун перед своим увольнением и убытием на родину списывает маршала Тенпо, чтобы иметь законное основание забрать его в Западный предел. Чабрецу стало весело, спокойно и тепло. Оказывается, иногда приятно быть чьей-то собственностью.
- Алмазная моя, какие яйца? Я на кухню только есть хожу.
Милосердная удивилась:
- Уважают, стало быть? Субординация?
- Нет, кулинарный кретинизм.
Милосердная поджала губы и продолжила:
- А как же жизнь на острие меча, атаки, интриги, стратегия, власть?
На этот вопрос Чабрец ответил серьёзно.
- Жажду власти можно пить только в чистом виде, не смешивая её с благородством, любовью, дружбой и прочими приятными компонентами. Раньше я этого не знал, а теперь просто предпочитаю компоненты в чистом виде. А вы?
Милосердная разозлилась:
- Что ты знаешь о моей ноше?!
Чабрец немедленно согласился:
- Ничего не знаю и знать о вашей ноше не хочу. Мне своей хватает.
Милосердная пожала плечами.
- Скромность - это, конечно, хорошо, но ты заигрался, Тенпо. Скромный водитель и всеобщая нянька. Школьный учитель на паршивом острове. Шкура Хаккая маршалу мала.
- Вы так и не поняли что произошло? Не судите по навыкам и бытовым пристрастиям. Никто не выбирал «из той жизни – это, из этой - то». Смерть, знаете ли, сильное переживание. Умирая, я уже не был тем маршалом, который заботился в былое время о создании собственной коалиции в военном совете.
- Кем же ты сделался? – спросила потрясённая бодхисаттва.
- Тем, кем стал Хаккай к концу путешествия. Или, если угодно, я стал.
Милосердная сменила тактику.
- Место главного императорского библиотекаря свободно. Ну, не то чтобы свободно… для тебя можно освободить. Тепло, погода всегда хорошая, а здесь холодно, то - снег, то - дождь. Или надеешься, что Годжун согреет?
Чабрец закутался в широкие полы куртки и смущённо улыбнулся:
- Гнусные измышления.
Милосердная не отступала.
- Он, определенно, клинья к тебе подбивает. Я не слепая. Смотри, завалит.
- Подглядывать нехорошо.
- Имею право, по должности положено, - уверила бодхисаттва и вздрогнула. – Слышишь, топает.
Действительно, из-за поворота извилистого оврага показался Змей, в распахнутой ветровке, растрёпанный и очень недобрый.
- Канзеон Босацу, что вам надо?
Бодхисаттва отступила на шаг, приняла томную позу и проворковала:
- Мне бы племянничка, но с ним разговаривать – себе дороже. А маршал вежливый. Впрочем, могу и с тобой поговорить. Возвращайся, станешь опять командиром. Тенпо окажется в полной от тебя зависимости. Хочешь – кнутом, хочешь – пряником маршала в постель заманивай. А здесь что ты ему можешь дать?
На них опустилось облако розовых лепестков. Дохнуло теплым ласковым ветром.
Змей протянул Чабрецу руку и разжал кулак. На ладони желтел маленький, слегка помятый цветок.
- Вот это.
К острову приближалось неизбежное - весна.
@темы: Уттави
-
-
16.02.2013 в 13:28иллюстрации будете менять?
)))) поняла намек, руки дойдут, продолжу иллюстрирование этой истории.
-
-
16.02.2013 в 13:38Какие-такие намёки? Мне лично иллюстрации очень нравятся, но вдруг вы что-то изменить хотите? Я же тексты меняю.
-
-
16.02.2013 в 14:01в тех иллюстрациях конечно много недочетов, я их вижу, и они раздражают. Но, если честно, не люблю исправлять после того, как ставлю последнюю жирную точку. Поэтому так долго не ставлю эту точку. Исправляя одно, хочется исправить другое, задумка меняется, новые исправления меняют первоначальное не всегда в лучшую сторону. Мне проще по мотивам первой версии сделать новое, изначально цельное, а не латать старое. Но не думайте, что эта установка категорична, я еще как исправляю старое, но при этом сильно (но молча) плююсь ядом на свою криворукость и т.п.)))
Так что, всякое может быть. Сейчас по плану другое давно обещанное.
-
-
16.02.2013 в 14:13Может быть, тогда просто оставить те иллюстрации? Они очень тёплые, а технику можно вечно оттачивать. Взять в пример любые классические иллюстрации - у них полно недочётов, если присмотреться.
Короче, оставляю всё, как есть, дописываю летнюю главу и оформляю как книжечку. )))
-
-
16.02.2013 в 14:34любые классические иллюстрации - у них полно недочётов
тут правда вымысла важнее правды жизни.
Дописывайте, а там посмотрим, что еще можно сделать.
-
-
16.02.2013 в 15:20Угу.
Сейчас весенних Дознавателей допишу, потом, когда жара настанет, придумаю и летний Уттави.
Блин, я ещё за 7 самураев на Битву фэндомов подписалась, но там - без фанатизма.