Месть главкома
Обычно жизнь главкома протекала по старому армейскому правилу: «безобразно, но единообразно». Часами главком просиживал на нудных совещаниях, выслушивая идеально правильные, но совершенно бесполезные рассуждения военных советников. По ночам, хронически не досыпая, он пытался превратить эту галиматью в нечто принципиально исполнимое. Потом передавал выстраданный эскиз-план маршалу на детализацию. Тенпо возвращал бумаги на подпись, с некоторыми, как он выражался, редакционными правками. Годжун читал, в чужом тексте узнавал редкие, оставленные вежливым и умным Тенпо, обрывки собственной писанины и злился, зная по опыту, что именно они будут игнорированы при исполнении. Потом, отягощенный этим планом, Вниз отправлялся генерал Кенрен, прихватив в качестве адъютанта маршала Тенпо. Годжун не возражал против такого издевательства над должностями и званиями: репутация Кенрена внушала уверенность в том, что великий стратег Тенпо будет возвращен Наверх в приемлемом состоянии. Генерал по дороге к Вратам просматривал план по диагонали и тут же забывал о нем, потому как в горячке боя всегда поступал по собственному разумению. После возвращения Кенрен приносил главкому написанное прекрасным почерком беллетристическое произведение под названием Отчет. И Годжуну в срочном порядке приходилось превращать «это» в «то», что можно
произнести перед Императором. Потом он шел во дворец, отчитывался, сам понимая, что несет чушь, и выслушивал неприятные, но справедливые рассуждения о состоянии Западной армии и умственных способностях ее руководителей.
Обычно это можно было терпеть.
Но не сегодня.
За полчаса до визита к Императору отчета не было. Явился какой-то второй зам третьего помощника неизвестно кого. От волнения он почти так и представился. Из его лепета главком понял, что невосполнимых потерь нет, план – «ну, в общем, выполнен» и, что маршал и генерал первой группы «никак не могли явиться». Главком сходил во дворец, выслушал речь о разложении армии и отправился в казармы, проговаривая про себя то, что не посмел ответить Императору вслух. Его даже пошатывало от ярости. Согласно субординации первым в списке посещений был маршал.
Дверь в кабинет оказалась закрытой. Годжун присмотрелся. Изнутри закрытой. Годжун деликатно стукнул пару раз костяшками пальцев по декоративной вязи. Подождал. Грохнул кулаком по резному дереву.
- Кто там? – голос был маршальский, но какой-то непривычный.
- Главком, - терпеливо ответил Годжун, Тенпо он уважал.
- А надо-то что? – раздалось из-за двери.
Главком изумился, рассвирепел и испугался, причем – одновременно. Судя по отсутствию шагов и других звуков, открывать Тенпо не собирался. Годжун прицелился и изо всей дури лягнул замок. Перед ним предстал сидящий за столом совершенно расхристанный Тенпо. Лицо маршала украшали: кривая улыбка и крупный художественный синяк.
- Нализался! – ахнул Годжун.
За Тенпо такого не водилось вообще.
- Да вот… - Тенпо виновато развел руками.
- Генерал где?
- Генерал? – переспросил грустно маршал, - Нету, и теперь больше никогда… - он отключился, не успев договорить, и брякнулся на стол.
Отсутствие отчета внезапно перестало казаться Главкому таким уж важным.
В коридоре он нагнал бойца в форме Западной армии.
- Стоять. Подойдите. Где генерал Кенрен?
Боец развернулся, обдал главкома сивушным ароматом, схватил его за рукав и доверительно шепнул прямо в ухо.
- Не ходите к нему. Ну его…
Годжун так удивился, что тоже перешел на шепот.
- Почему?
- Ну, пусть его кто другой найдет. Вам-то зачем? Маршалу он врезал …
- За что?
- За дело! – боец поучительно поднял палец.
Годжун одумался и прервал безумный диалог.
- Трое суток ареста!
- Кому?
- Вам!
- А можно – пять?
Главком отстранил бойца. Оглядел. Не очень-то он и пьян, измотан, скорее. Что же там, Внизу, произошло? Рукоприкладство пахло трибуналом. Интересно, как среагировал вспыльчивый
маршал? Главком вспомнил экстраординарное состояние Тенпо, смысл его куцых реплик и ужаснулся.
- Можно. Пять суток домашнего ареста. Отдыхайте.
У генерала дверь оказалась открытой. Кенрен лежал ничком на аккуратно застеленной кровати посреди идеального порядка своей личной комнаты. В совершенно изодранном плаще.
Спиртным не пахло.
- Лекаря! – крикнул в коридор Годжун. Обычно он не повышал голос, но когда надо, умел вот так гаркнуть: не очень громко, но очень слышно.
Когда Кенрена перевязали и привели в чувство, все оказалось не так уж и страшно – от
йокайских когтей генерал пострадал куда меньше, чем его плащ. Главком бросил Кенрену добытую в шкафу цивильную рубашку.
- Пойдете со мной ...
Кенрен грустно вздохнул.
- Можно, в карцер - завтра?
- … к маршалу Тенпо.
Кенрен вздохнул еще горестнее и поднялся, застегивая пуговицы.
Придерживая генерала за локоть, Годжун вошел в офис, выдернул свободной рукой проснувшегося
от кантования Тенпо из-за стола и толкнул на маршальский стул Кенрена.
- О, правильно, - обрадовался маршал, - повисая на крюке драконьей лапы, - завтра рапорт подам!
- Ра-пор-том не от-де-ла-е-тесь! – в такт слогам Годжун встряхивал субтильного Тенпо за шкирку. Сухощавый и тонкий в кости дракон был, что естественно, не человечески силен.
- Он ранен, поэтому пусть сидит, - уже спокойней добавил он.
Главком решил обратиться к вменяемому, на этот раз, генералу.
- Если вы сейчас же не доложите о происшедшем Внизу, я отстраню вас обоих от спусков навсегда!
- Ну, … маршал не выполнил мой приказ отступать, и я не сдержался… - ответил внявший угрозе генерал. – Так ведь почему? Если б я один, а то, пять бойцов жизнью рисковали
из-за этого … смелого…
- Ну, виноват, не смог остановиться, - голос маршала был трезвым и серьезным, - ну, прости, и так тошно.
- Ты тоже, прости, погорячился, как-то сегодня все не задалось с самого утра…
Эта скоропостижно наступившая идиллия стала для Годжуна последней каплей.
- Ну, вы … Ну, я вас! - он оскалился, - Ну, посмотрим!
С чем и отбыл.
После следующего, довольно удачного спуска, Кенрен бойко, безо всяких черновиков, накатал очередную героическую повесть из жизни первой группы, и, предвкушая вишню и саке, пошел к Годжуну. В кабинете наблюдались небрежно брошенная в кресло форма главкома и полное отсутствие собственно Годжуна. Генерал рванул к маршалу. Час они метались по казарме, дворцу и окрестностям, пока в саду их не остановил свист. Драконий. Годжун, одетый крайне легкомысленно, босиком, свешивался с любимой кенреновской ветки. Без шинели с оплечьями и тяжелого плаща он выглядел как собственный младший брат.
- Генерал, вы меня решили отчетом осчастливить? Отдайте свое творчество маршалу, и идите вы оба к … Императору!
Растрепанная коса, внушительный кувшин саке в когтистой лапе и глумливое выражение драконьей морды не оставляли надежды на помилование.
- Я - писал, значит, тебе докладывать, давай, иди, а то, знаешь, я там брякну что-нибудь… - зачастил Кенрен, подталкивая растерявшегося не вовремя Тенпо в сторону дворца, - я тебя здесь подожду.
Тенпо судорожно вздохнул и, благо был в форме, направился к сияющим стенам.
- Годжун, хватит, слезай, а то свалишься, - с надеждой позвал Кенрен, - видишь, Тенпо уже ушел на доклад…
Он попытался влезть на дерево, но Годжун нацелился ему в глаз голой пяткой.
- Мне здесь и одному хорошо.
Кенрен сел на землю под вишней и стал мстительно ждать свершения своего предсказания. Через час вернулся помятый Тенпо и сухо сказал.
- Пиши, пожалуйста, в следующий раз что-нибудь менее игривое.
Он сунул под нос Кенрену кулак, развернулся и ушел. Генерал не обманулся некрупной величиной заляпанного чернилами кулака. Так, выпить в пыльный кабинет его сегодня не позовут.
Лишенный последней радости, Кенрен решил в качестве компенсации хотя бы дождаться,
«когда гадюка дойдет до кондиции, заснет и сверзится».
Через два часа он рискнул залезть посмотреть «как там». Дракон сладко спал, намертво вцепившись в ветку крепкими когтями.