Очередное дело закончилось весьма скверно. То есть, виновный был найден и арестован, но именно неуклюжий арест испортил всю радужную картину победы.
Осознав факт разоблачения, преступный сапиенс попытался уйти от закона в смерть и даже успел вытащить ампулу с ядом. Да и чёрт бы с ним, как твердил потом Олаф, но в момент захвата не все дознаватели так думали. Неизвестно, что нашло на Камила, скорее всего, с ним случился очередной приступ нечеловеческого упрямства и жадности. Не желая отдавать добычу такому инфернальному противнику, как скелет с косой, Камил кинулся яд у преступника отнимать. После короткой схватки сапиенс и элери с воплями отскочили друг от друга и повалились на пол. Санди, недоумевая, достал наручники, Райгу - пистолет. Олафа, в отличие от остальных, преступник не заинтересовал совершенно: только он увидел, что едкая жидкость, брызнувшая из повреждённой ампулы, залила Камилу половину лица и кисть руки.читать дальше
Олаф отдежурив в коридоре четыре часа, пролез в палату проснувшегося Камила, и тут выяснилось неприятное: раненого нельзя смешить. Разом накрылись практически все темы предполагаемых терапевтических бесед. Олаф принялся пересказывать подробности новой игры, основанной на древней легенде «Спаси бронепоезд от взрыва», но заметил гнилушечный свет в непострадавшем от кислоты глазе, заткнулся и просидел весь положенный час, попросту держа Камила за руку.
Вскоре Олафа сменил психолог. Вернее, попытался сменить. Олаф даже уходить никуда не стал, а, предвидя события, уселся в коридоре на подоконник. Через десять минут выяснилось, что психологу самому требуется медицинская помощь в виде стаканчика спирта или, на худой конец, валериановых капель. Врач выскочил из палаты и, невидяще глядя перед собой, завыл:
- Меняяяя! Как обосссавшегося кота! Я ему что?!
Тут врач заметил зрителя и, сменив регистр, хорошо поставленным, полным собственного достоинства голосом спросил:
- Где вы взяли этого врага разумной жизни? Какая чёрная сила научила его говорить человеческим голосом?! Почему я не был акушером, когда чудовище появлялось на свет?!
- Понравился? - радостно скалясь, спросил Олаф. - Орёл!
- Чтоб он на землю грохнулся, ваш орёл, и жопой больно ударился, - злобно оглядываясь на дверь, пожелал психолог.
- Скорее, - усмехнулся Олаф, - земля ударится об Камила.
Психолог уже и сам начал об этом догадываться, но отступить он не мог.
- Я по долгу службы обязан проводить реабилитационные беседы, поднимать, так сказать, самооценку пострадавшего.
Олаф только рукой махнул.
- Самооценку?! Да ты до неё сначала допрыгни, а потом поднимай. Короче, обязан - приходи и сиди на подоконнике, отдыхай, самооценку Камила я сам поправлю. А то у тебя, вон, психика имеется, а у меня её практически нет. И мат я правильно понимаю.
У психолога покраснели уши, проклятый дознаватель угадал: лишённый анестезии пациент самым естественным образом вплетал в сентенции о состоянии здравоохранения совершенно непечатные конструкции.
- Интересно, как можно неправильно понимать мат? - спросил врач гневно.
- Со временем, - ответил Олаф, - любой человек, на босую ногу которого давно не падал разводной ключ, начинает мат понимать неправильно. Вот тебе, например, когда последний раз на босую ногу падал разводной ключ?
После этого вопроса психолог многое в расстановке сил переосмыслил, перестал сопротивляться и предложил:
- Пусть пострадавший напишет заявление об отказе от помощи психолога.
Отлично представляя, в какой спектакль Камил превратит написание документа, Олаф признался:
- Вершитель только разговаривает складно, а писать практически не умеет! То есть умеет, но никто его текстов расшифровать не может. Ты сам напиши, подпись я тебе обеспечу.
С этого момента Олаф поселился в палате Камила. Врачи не возражали, видимо, психолог поделился с коллегами впечатлениями и ощущениями от общения с пострадавшим элери. Через несколько дней, когда раны уже начали рубцеваться, Олафа разбудил солидный голос существа, привыкшего отдавать приказы.
- Здравствуйте! Судя по действиям на посту и недавнему положению тела, вы - Страж моего непутёвого сына.
Олаф сел, открыл глаза и немедленно вскочил на ноги. Он вспомнил слова наркодиллера о красоте расы элери, собственное недоумение по этому поводу, и задним числом с хвастуном согласился. Сияющая, как белое золото кожа, огромные глаза, переливающиеся всеми красками заката, тонкий нос и красиво вырезанные губы гостя потрясали. Подчёркивала всё это великолепие одежда непонятного покроя серенького сиротского цвета.
- Здравствуйте, - ответил Олаф, изо всех сил пытаясь найти на отце Камила хоть один, пусть маленький, драгоценный камень. - Как вас зовут?
- Симон. Да, я знаю о недавнем деле. Нет, сын обычно не делится подробностями. Просто в данном случае Камил, со свойственной ему деликатностью, напомнил мне, к чему приводит чрезмерная жажда денег. Не удивляйтесь совпадению. По легенде, жители Элери произошли от тридцати упавших звёзд. Их именами, в основном, и называют детей. Выбор невелик.
Олаф оживился, уж очень созвучны земным были элерийские имена.
- А вдруг, это, на самом деле, были не звёзды, а пришельцы? - с надеждой спросил он.
В ответ глаза Симона сузились.
- Раз в год на Элери случается звёздный дождь, он длится неделю и представляет собой красочное зрелище. Отсюда корни легенды. Утверждать, что элери в древности посещали Землю, я бы тоже не стал.
Перины и покрывала на кровати пришли в движение.
- Ты приехал, чтобы нести культуру Элери в массы дознавателей? - неприветливо поинтересовался проснувшийся Камил.
- Оставьте нас, пожалуйста, наедине, - попросил Симон. - Не волнуйтесь, времена, когда я порол сына, давно прошли.
Олаф вышел, закрыл дверь и прислушался. Звукоизоляция в госпитале оказалась идеальной. Впрочем, Олаф напрасно расстраивался. Когда дверь за ним закрылась, элери перешли на родную речь, а понимал их язык только Санди, да и то с грехом пополам.
- Вероятно, - сказал Симон, присаживаясь на кровать Камила, - косметические операции не оплачиваются страховкой. Могу взять расходы на себя, хороший повод кардинально преобразиться.
Камил улыбнулся половиной лица.
- Корпус дознавателей не экономит на сотрудниках. Меня обязаны выписать точно таким, каким я изображён на удостоверении.
- Поменяешь удостоверение.
- Тема закрыта много лет назад. Даже аноформ в моей группе не меняет своей внешности (злыдни, я едва выжил у Райгу в спальне), не престало и мне.
- Как знаешь. Рад, что случившееся не выбило тебя из колеи.
Камил пробурчал:
- Хоть чем-то сын должен быть похож на своего отца. Что у нас там новенького?
Через час Симон отбыл.
- Слушай, - перво-наперво спросил Олаф, - он, правда, тебя порол?
- Ишь, обрадовался. Не надейся. Отец меня жалел и никогда не навязывал своего мнения.
Олаф фыркнул:
- Тебе навяжешь.
Камил дёрнул бровью и сказал с уважением в голосе:
- В принципе, он умеет.
Олаф тихо и нерешительно спросил:
- А мать?
- Она актриса, а наличие непривлекательного сына могло испортить карьеру. Мать уехала сразу после моего рождения.
Олаф расстроился, он никак не ожидал такого поворота событий.
- Чёрт.
- Не переживай, мне-то жизнь казалась нормальной. Сам посуди: идеальных существ не бывает. Один, может быть, и некрасив, зато другой глуп - равновесие даров природы.
- Кто глуп? - спросил Олаф, зыркнув на часы. - Ты когда, ехидна, болеть начнёшь?
Камил, молча, показал своей добровольной сиделке язык. Теперь ему предстояли нудные, но не слишком болезненные восстановительные операции. Пришлось их пережить. Через неделю Камила выписали. Он сиял новой светло-розовой чешуёй и, где только было возможно, любовался маленьким шрамом в уголке глаза.
Тем временем, судьба, с новым делом за пазухой, уже караулила дознавателей.