Иай-дзютсу - искусство внезапного нападения.
читать дальшеБлиже к вечеру хлопнула дверь, и кабинет маршала огласился нежизнерадостной генеральской руганью. Вдоволь наслушавшись, Тенпо потребовал:
- Другими словами...
- Я так больше не могу! - голосом умирающего каторжника сообщил Кенрен.
Тенпо приуныл: судя по всему, избежать жалобной повести не удастся, придётся поддерживать разговор.
- Чего ты больше не можешь из того, что раньше мог? Конкретно.
- Я эту морду рябую видеть больше не могу!
Тенпо ждал конкретностей, но не настолько конкретных, поэтому сказал удивлённо:
- А кто тебя заставляет её видеть? На совещания генералов не приглашают, на развод ты сам не ходишь, тренируешься вечером, а Годжун - утром. Ты ведь о Годжуне говоришь?
- О ком же ещё!
Немного помолчав, умный и опытный Тенпо осведомился:
- Что произошло на этот раз?
Дождавшись вопроса, Кенрен начал живописать:
- Сижу я на дереве, никого не трогаю, настроение - во! И вдруг вижу: девушка идёт. Красавица и не сказать, чтоб скромница. Решил я как-нибудь оригинально внимание к себе привлечь. Веточку с цветами отломил и под ноги ей кинул, но промахнулся.
- По голове попал?
- Ага.
- Веточкой?
- Маленькой.
- И?
- Сначала - ничего. А потом пришёл советник юстиции и Годжуна с собой привёл. Оказалось, что девушка эта - советникова дочь. Советник долго распространялся о жизни. Годжун речь вежливо до конца дослушал и за меня извинился. А советник сказал, что каков поп, таков и приход. Тенпо, я про приход не понял. От чего и у кого приход?
- Не обращай внимания: идиоматическое выражение из параллельного мира.
- Да... теперь устроит мне дракон «параллельный мир».
Тенпо закурил, кинул пачку генералу и спросил:
- Он уже придумал наказание?
- Годжун собирается меня «дисциплинировать».
- В карцер отправил?
- Если бы. «Хороший командир должен воспитывать бойцов на личном примере». Мне приказано прибыть утром, вместе на построение пойдём. И так весь день.
- Как «так»?
- Всё вместе делать будем.
Тенпо хихикнул.
- Оригинальное решение
- Тенпо, я Годжуна видеть больше пяти минут не могу, а тут - весь день! Смертоубийством эта дисциплина закончится. Помоги, придумай что-нибудь. Ты можешь.
Генерал второй раз за сегодняшний день совершил непоправимую ошибку. В своём горе он не заметил, что друг и командир пребывает в крайне опасном для окружающих состоянии: в экспериментально-исследовательской ипостаси. А ипостась эта была даже страшнее, чем состояние берсёрка. Маршал склонил голову набок и поправил очки.
- Ничего не может быть проще. Ты на него не смотри. Тебе же не приказано смотреть?
Кенрен представил себе процесс.
- Невозможно! За такой марлезонский балет с косым рылом Годжун меня без каши съест.
Тенпо досадливо мотнул головой.
- Ты в глаза ему не смотри, а смотри, - маршал задумался, - на руки. Руки, правда, тоже чешуйчатые, но это не целый Годжун, а его маленькая подробность. Выглядеть такое поведение будет нормально, и нервы на месте. Маленькую подробность Годжуна выдержишь?
Кенрен задумался, пробурчал «попробую» и ушёл, намереваясь перед утренней побудкой раньше лечь спать.
Утром в пять часов тридцать минут он появился перед дверью в кабинет. Дверь немедленно открылась.
- Здравия желаю, - отдавая честь, рявкнул генерал.
Тут уж делать было нечего, предстояло посмотреть в глаза чудовищу.
Идеально ровная когтистая лапа взлетела к белой пряди у виска. Кенрен обрадовался: вот и рука, можно сосредоточиться на ней. «Двадцать один, двадцать...» - отсчитал Кенрен машинально. Лапа убралась. Меньше двух секунд - как и положено при существенной разнице в званиях. «Правильный мальчик» - похвалил дракона ценящий армейские обычаи генерал. Годжун пробурчал:
- Учтите, Кенрен-доно, все неуместные мысли немедленно отражаются на вашем лице. Вперёд. И прошу вас, не сбивайтесь с шага.
Офицеры были практически одного роста, идти в ногу не составляло труда. Кенрен не отрывал глаз от узкой ладони, коротко отмахивающей ритм. «Ничего она не узкая. Это только так кажется из-за длинных пальцев. Ладонь как ладонь, ухватистая».
Стоя в строю, Кенрен не отрывал глаз от рук Годжуна. Это было просто, потому что левая кисть оставалась неподвижной, даже во время экспрессивной речи по поводу вчерашней безобразной драки. Распустив группы, Годжун подошёл к Кенрену вплотную и зло прошептал:
- Да, у меня покалечено левое плечо, не надо его дополнительно буравить своими глазёнками. Никому эта рана не мешает.
- А вам?
Годжун опешил и только буркнул в ответ:
- Скоро пройдёт.
Кенрен скорбно вздохнул.
- Значит, тренировки не будет?
Годжун хмыкнул и пожал здоровым плечом.
- Почему же? Будет. Идёмте.
- А чем займёмся?
- Иай-дзютсу.
Кенрен протестующе замотал головой.
- С одной рукой? Нет, так дело не пойдёт.
Годжун удивился:
- Вы со мной пререкаетесь от большой неприязни или от большой любви? Я возьму вакидзаси, он не требует двух рук.
Через четверть часа офицеры, переодетые в тренировочные костюмы сидели на корточках друг против друга. Кенрен прилежно рассматривал левую кисть Годжуна, безжизненно лежащую на колене, и прикидывал: обезоружить дракона сразу или политичнее будет поддаться. Медленно, очень медленно, как минутная стрелка, правая драконья кисть поползла по тёмной ткани хакама. Безоружная, хрупкая, с тщательно подпиленными ногтями. Кенрен понимающе хмыкнул и приготовился к бою.
Вроде бы в зале повеяло сквознячком. Светлая драконья рука так и осталась покоиться на тёмной ткани. «А что это мне под ключицу упирается?» - заинтересовался Кенрен. «А это рукоять вакидзаси, - ответило мироздание. - Или ты предпочитаешь острие?»
- Где было оружие? - спросил Кенрен, скосив глаза на пальцы, обратным хватом держащие короткий меч.
- Так, где и сейчас - в левом рукаве. Конечно, следовало бы лезвием - к горлу, но куртку казённую стало жаль.
Кенрен отодвинул тонкие, жёсткие пальцы от своей шеи. Годжун тихонько зашипел.
- Плечо? - огорчился генерал.
- Плата за коварство.
- Я провожу вас к врачу.
- Кенрен-доно, я не ребёнок. Вы проводите меня в кабинет, будем работать.
Кенрену случалось писать за маршала отчеты о действиях боевых групп, но как работает главнокомандующий, генерал не представлял.
- Я не очень-то понимаю...
Годжун пощёлкал пальцами.
- Сосредоточьтесь. Я буду читать, писать и разговаривать с посетителями. Вы - изучать уставы.
Следующие шесть часов всё было именно так, как сказал Годжун. Вот только уставы в генеральскую голову не лезли, генеральское внимание занимало порхание кисточки. Шёлковая бумага чудесным образом покрывалась идеально ровной вязью. Кенрен и сам любил каллиграфию, он по достоинству мог оценить лёгкость, с которой Годжун управлялся с кисточкой и тушью.
Отложив исписанные листы, дракон достал из сейфа конверт и с хрустом сломал печать. Кенрен знал, что это: сводки разведгруппы. Не существуй на свете первого взвода, Кенрен служил бы именно в ней. Даже маршал не знал время и место её маршрутов. Годжун лично сообщал координаты командиру. Он же приказывал интендантам обеспечить группу всем необходимым и жестоко карал за малейшее отклонение от перечисленного в списке. И вот теперь драконьи пальцы бережно перебирали корявые, неровные листочки.
Ближе к обеду в кабинет потянулись посетители, и чем выше поднималось солнце, тем они становились сиятельнее. Но у Годжуна были собственные критерии качества гостей. Кенрен пытался угадывать реакцию хозяина на очередного посетителя, но у него ничего не получалось. Нескольких ками в простой одежде Годжун приветствовал стоя, у кого-то молча принимал документы, с другими, ничем не примечательными, подолгу беседовал. Одного позднего посетителя - Кенрен так и не вспомнил, где видел эту бородатую физиономию - выслушал, спрятав сжатые кулаки под стол, и отказал.
Кенрен так увлёкся созерцанием процесса сегрегации посетителей, что забыл о времени.
- Кенрен-доно, - позвал, наконец, Годжун, - вы глаза не вывихнете? Проголодались?
Кенрен прислушался к себе и понял, что проголодался ужасно.
- Я сбегаю, - предложил он, пытаясь устоять на совершенно отсиженных ногах.
- Не надо.
На спиртовку был водружён чайник. Маленький столик украсился фруктами и вазочкой с миниатюрным печеньем. У генерала заурчало в животе. Годжун хмыкнул и достал из буфета тёмно-малиновый кусок мяса. Кенрен заворожено наблюдал, как дракон нарезает полупрозрачные ломтики.
- Знаете, Кенрен-доно, вы бы рот закрыли. Я устал бороться с желанием вложить в него какую-нибудь несчастливую муху.
- Лучше вложите в него ветчины. И не надо резать её так тонко.
Годжун возмутился:
- Обижаете, это вяленое мясо кабана. А вы мне пальцы не откусите? Последнее время я наблюдаю совершенно нездоровое любопытство...
- Оно здоровое!
Годжун открыл замысловатую банку, с сомнением осмотрел этикетку и ногтём поддел остро пахнущий кусок паштета.
- Кенрен-доно, немедленно объясните, почему вы целый день смотрите на мои руки!
Кенрен подумал, что его реакции против драконьей может не хватить, поэтому прихватил Годжуна за запястье и только тогда слизнул лакомство с пальца.
- Не хотел пропустить вот этот момент.
- Понравилось? - ошарашено спросил Годжун.
- Очень, - пылко ответил Кенрен. - А почему у вас пульс такой частый?
- Да... - неизвестно с кем согласился дракон, - не хватает личному составу физической выносливости и психической устойчивости.
Годжун с такой страстью протянул баночку вперёд, что Кенрену пришлось отпрыгнуть.
- Ваше счастье, условно-нормальный генерал, что сегодня нет вечернего заседания. Свободны.
- Завтра приходить? - спросил Кенрен на всякий случай.
- Приходить. Всенепременно.
Кенрен решил, что руки у Годжуна, да, красивы, и в следующий раз надо будет для пробы сосредоточиться на длинных, развесистых драконьих ушах. Они, точно, не могут никому понравиться. Ведь так?