Февральские цветы
Часть первая
читать дальшеГоджун вернулся с утреннего построения, сел за стол и придвинул к себе пачку документов. Начинался новый день размеренной унылой жизни. Списать то, выписать это, разрешить, запретить, поставить печать, адресовать сетевой план (пять экземпляров) финансисту, маршалу, коменданту. Потом адъютант принесёт остывший обед. После обеда придут посетители, и опять начнётся: безграмотные документы, невнятные просьбы, мольбы о приёме на службу и не менее горячие мольбы о досрочном увольнении. Иногда Годжуна посещали осиротевшие родственники погибших бойцов, и после их визитов хотелось самому уйти к Счастливым берегам. Иногда, с мутными намёками и безумными прожектами приходили знатные сановники. В такие моменты Годжуну казалось, что он понимает своего непутёвого генерала, как в плане бутылочки с млеком забвения, так и в плане перманентного желания устроить мордобой.
Отпуск не маячил даже в виде отдалённой перспективы, выходных не было вообще, оставалась жизнь, угробленная на то, чтобы у хамоватого генерала вакса для сапог не переводилась.
В окошко весело постучали. Подоконник возвышался над землёй не менее чем на три метра – Годжун, дёрнувшись, обернулся и, конечно, никого за стеклом не увидел. «Ну, - подумал он раздражённо, - к чему бы этот стук? Дождя нет, ветки деревьев далеко. Может быть, у меня в ушах стучит? Что-то звонко слишком».
В окно забарабанили ещё веселей. Приглядевшись, Годжун заметил маленькую серенькую птичку, которая пыталась склевать жучка, ползущего по внутренней стороне стекла. У птички были тёмные азартные глазки-бусинки и по одному малиновому пёрышку на каждом крыле. Жучок спокойно продолжал свой путь по чисто вымытому хрустальному стеклу. Тщетная суета птички неожиданно разозлила дракона. Он рыкнул: «развели тут насекомых», схватил кожаную папку и хлопнул ею по жучку. Птичка улетела. Неизвестно, что стало с жучком, а вот стекло треснуло и со звоном посыпалось на пол. В лицо дракону дунул ветерок с прохладными лепестками раннего утра.
За спиной стукнула дверь, и раздался взволнованный голос адъютанта:
- Что с окном? На вас покушались?
Дракон пробурчал:
- В каком-то смысле.
- Кто?!
Адъютант шуток на такую тему не понимал, поэтому он кинулся к тревожной кнопке.
- Да нет, я сам разбил окно. Вызовите ремонтников и уберите тут всё.
Широко шагая, Годжун вышел из кабинета. Он отправился путешествовать по Небесам. Мирные утренние ками шарахались от грозной фигуры, всё сильнее раздражая дракона. Вскоре Годжуну встретился его любимый генерал. Вернее, генерал, бредущий от очередной пассии, увидел перед собой белую спину и знакомую косу. Годжун гулял, то есть он думал, что гуляет, на самом деле неодолимая сила привычки искривила маршрут, и гуляющий по замысловатой дуге приближался к тренировочному залу. Кенрен вспомнил, что именно там происходит по утрам – лежбище котиков – бойцы досыпают на матах - и по прямой бросился к высокому стеклянному корпусу.
- Главком! – заорал он с порога.
Спящие, за исключением двух тел, проснулись, самые бойкие с противоположной стороны здания через открытые окна душевой успели улизнуть. Оставшиеся, расхватав защиту и боккэны, попытались изобразить разгар учебного боя. Кенрен спрятался за большой боксёрский мешок.
Годжун, постояв в дверях, тяжко вздохнул.
- Вяло, - сказал он, - вяло.
- День сегодня такой, - вступился Кенрен. – В Нижнем мире февраль.
- День? Действительно, неудачный, - согласился Годжун. – Станьте мне в пару.
Кенрен, скрипнув душой и телом, отправился переодеваться.
Ловок был генерал и силён, но из всех типов единоборств предпочитал тайский бокс. А Годжун – нечто, больше всего напоминающее айкидо. Поэтому сейчас Кенрен летел на татами при любой попытке ударить, только иногда натыкаясь кулаком на жёсткое царапучее от чешуи предплечье.
Неожиданно дракон замер и спросил:
- А что «февраль»?
Кенрен не успел остановить удар прямой левой, и Годжун грохнулся на пол. Генерал подул на кулак и растерянно ответил:
- Канун весеннего праздника.
Проверив целостность челюсти, Годжун пробурчал:
- Ну, раз у вас, как у кота, вся весна – праздник, то февраль, да, канун.
- Нет, это я неправильно выразился. В середине февраля Нижний мир празднует День Влюблённых. Послезавтра.
Годжун задумался, что-то придумал, встал и сказал злобно:
- Если останется синяк – накажу.
- За что?!
Глупый вопрос. Где это видано, чтобы у опытного командира не нашлось причины?
- За плохую реакцию, - ответил Годжун и ушёл переодеваться.
Предстояло посетить маршала.
Прикрыв дверь библиотеки, и оглянувшись в поисках хоть какого-нибудь зеркала, Годжун сказал маршалу:
- Бросьте всё и спланируйте мне личную операцию.
Тенпо встал, обогнул стол и снова сел. Но эти эволюции пониманию не помогли. Пришлось спросить:
- Насколько личную?
- Полностью, - ответил Годжун.
- Нельзя ли конкретней? – насторожился Тенпо.
- Разработайте комплекс мер, благодаря которым следующие три дня я, тайно, смогу провести в Нижнем мире.
Тенпо не знал, что и сказать, тем не менее, сказал:
- Вы, Годжун-сама, конечно, элитный боец…
Годжун потёр больной подбородок.
- …но без группы сопровождения – опасно.
- Тенпо-доно, ключевые слова: лично и тайно. Я, обратите внимание, не прошу вас разрабатывать схему боя. Я прошу вас организовать прикрытие.
- Возьмите с собой хотя бы генерала Кенрена.
Годжун снова проверил челюсть.
- Без него спокойнее.
Тенпо печально вздохнул и взялся за бланк.
- Оформим как разведку?
Годжун тоже вздохнул – с интонацией огнедышащего дракона.
- Тенпо-доно, если вы внезапно не поумнеете, я внезапно озверею. Сколько можно намекать?!
- Вот и я говорю, сколько можно намекать?! Скажите прямо. Вы через три дня вернётесь или совсем тю-тю?
- «Тю-тю»?! И не надейтесь! Жду вас вечером с планом мероприятий. Средства на расходы получите у моего адъютанта.
Тенпо только кивнул, а когда дракон ушёл, пробубнил себе под нос: «На что ж тебе денег не жалко?»