Кенрен сел и тут же лёг снова: разбитый затылок тянул к земле. Где же бойцы? Они не могли уйти Наверх, оставив его здесь. Или не заметили в темноте?
Кенрен огляделся и не напрасно. Он увидел серую, едва заметную тень, рыскающую среди валунов, но испугаться не успел.
- Генерал, - позвала тень.
Кенрен сразу узнал низкий звучный голос, различимый даже в рёве ветра, но звучать этот голос здесь не мог. Кенрен вспомнил, что он спустился Вниз с первой группой, вспомнил огромного йокая, с которым предстояло сразиться и вспомнил, что Годжун остался в Тенкай. Когтистые пальцы легонько коснулись щеки генерала. Ошибки быть не могло: лицо, узнаваемое даже во тьме и под пятнами копоти, белая коса, перекинутая на грудь и засунутая за ворот.
- Что произошло, господин главнокомандующий?
- Я дрался с той стороны гряды, а когда перебрался сюда... не успел. Монстр был слишком крупным, а мозг его - слишком маленьким. Все погибли. Тебе повезло - ты отключился в начале боя.
- Вся группа?.. - застонал генерал.
- Да, это трагедия, - равнодушно согласился Годжун, - идти можешь?
Кенрен сел, хватаясь за землю руками.
- Надо уходить. На запах крови могут прийти падальщики. И шторм усиливается. Ещё немного, и нас просто унесёт. Вставай, я помогу.
Они добрались до скал, где нашли подходящую щель между двумя огромными валунами.
- Тебе надо лежать, генерал.
Дракон помог Кенрену устроиться, подложив под его разбитую голову комок мягкой ткани.
- Но вы же остались Наверху?
Годжун хмыкнул.
- Тебе видней. Выпей отвара.
Губы ощутили прикосновение горлышка. Кенрен протянул руку, и его пальцы наткнулись на плоскую, в сетчатой оплётке фляжку. Теплая вода отдавала тиной, но это было лучше, чем ничего.
Годжун улёгся рядом, прижавшись к боку Кенрена. Неудивительно - камни, тесно. И странно. Оплечья на главкоме не было. И ещё Кенрен чувствовал сильный, побеждающий вонь сгоревшего пороха и свежей крови, запах воды.
- Вы ранены?
- Нет.
- А лицо всё в крови.
- Это сажа. Там всего-то царапина от щебня.
- Буря - ваших рук дело?
- Нет. Я очень не люблю ветер. Ненавижу. Где он зарождается - неведомо, где замрёт - не известно. Похож на жизнь смертного, короткую и разрушительную. Ветер нагоняет на меня черную тоску.
Кенрен притянул Годжуна ещё ближе и устроил пушистую голову у себя на груди.
- Океану положено волноваться во время бури, - улыбнулся Кенрен, - вы такой лёгкий и тёплый.
- Спи, поэт.
Утро встретило Кенрена солнцем, криками чаек и воплями спасательной команды.
- Ох, и везунчик ты, Кенрен. Удачно закатился.
Генерал не без труда встал, рукой придерживая больной затылок. На камнях лежали два замотанных в белое кокона.
- Остальных уже унесли?
После недолгого молчания спасатели заговорили разом.
- Каких «остальных»? Вас трое было.
- Да он головой шандарахнулся!
- Ты в разведку пошёл. Не помнишь?
Кенрен покачал головой и скривился.
- А Годжун... сама где?
- Соскучился? В кабинете, наверно, или в чайной. Обед уже.
- Ты уверен?
- Да откуда я знаю, где он шляется?! Может быть, маршалу рассказывает, что думает о таких вот вылазках, как твоя. Нас главком инструктировал очень доходчиво.
Кенрен не стал спорить, махнул рукой и побрёл к вратам.
- Эй, генерал, горючее забыл! - окликнули его.
На камне лежала плоская фляжка, оплетённая разноцветными, но потускневшими от времени нитями.
Наверху были: госпиталь, отчёт, серьёзный разговор с маршалом. Очень много суеты. Только поздним вечером Кенрен остался в одиночестве. Он лежал на кровати поверх одеяла и рассматривал трофейную фляжку.
- Генерал!
Дверь распахнулась: первая группа пришла навестить раненого командира.
- Вы без нас не скучаете? Откуда это?
- Не моё, - ответил Кенрен, - надо отдать.
И понял, что до утра с наедине этой загадкой он не доживёт.
Кенрен перемещался по ночному Тенкай как можно медленней. Многое надо было понять. Фляжка, вот она, материальная и неоспоримая. А остальное? Теплое тело, пушистые волосы и горячее дыхание. А места между двумя валунами, как оказалось при свете дня, хватило бы на четверых. Кто согревал его? Уж точно не Годжун - резкий, злобный, бессердечный.
Кенрен остановился. «Вшшш», - сказали вишнёвые листья, взлетая стаей. Сильный, но ласковый, небывалый на Небесах ветер, толкнул генерала в спину.
Генерал преодолел последние метры и стукнул по резному дереву.
У открывшего дверь дракона были очень грустные глаза, а на щеке алела свежая царапина.