Главком, которого не было уже несколько дней, пронёсся мимо ошарашенного адъютанта. Только коса свистнула. Он ввалился к себе в кабинет, едва не своротив оплечьем косяк, и захлопнул дверь. Потом что-то глухо стукнуло. «Стул свалил, - подумал адъютант, - какой еще стул?» И после нескольких минут гробового молчания решился заглянуть в кабинет.
- Генерал Кенрен!
Заполошенный голос главкомовского адъютанта нельзя было не узнать. «Ксо, - расстроился Кенрен. - Дракон, значит, нарисовался. Закончилось моё счастье».
- Вызывает?
- Да как вам сказать, Кенрен-доно…
- Скажи внятно!
- Пойдемте со мной, там увидите.
- И я должен по своей воле… - пробурчал Кенрен, кожей понимая, что идти придется.
Они уже подходили к зданию, когда адъютант начал притормаживать.
- Я знаю, что он вам доверяет, Кенрен-доно, но…
- Так, быстро, что у вас случилось!
- Он просто упал и, по-моему, ему плохо…
- А что он сам говорит?
- Ничего. Он в отключке.
- Врача давай!
- Кенрен-доно, мы почти уже пришли.
Кенрен махнул рукой и открыл дверь в знакомый кабинет. Да, гордый дракон уж точно не пожелал бы лишних глаз. Видимо, он попытался напиться, но уронил стакан и графин. Тошнило его скорее всего уже в бессознательном состоянии.
- Ты, быстро в коридор и никого не пускай. Где он шлялся в последнее время?
- Не велено говорить!.. В Западном море.
История становилась все более загадочной. Кенрен выкинул испачканную форму в корзину и, как мог, вымыл Годжуна. В процессе реанимации дракон пришел в себя, но не сказал ни слова.
- Пить хотите?
Годжун так замотал головой, как будто ему предложили расплавленный свинец. Ран и синяков на нем не наблюдалось, зрачки были одинаковы, оставалось отравление. Кенрен уложил командира на кушетку и притащил таз. Началась экзекуция. С десятой, наверно, попытки вода кое-как усвоилась, дракон свернулся калачиком и затих.
- Расскажите, что с вами случилось? – Кенрен погладил влажный ледяной лоб.
И Годжун ответил, не открывая глаз.
- Я убил дракона. Горло перерезал.
- Как вам удалось бежать?!
- Почему бежать? Я король и по совместительству судья. Приговорил его к смерти, а палачи у нас не водятся.
- Только не говорите, что вы убили первый раз в жизни.
- Я убивал. Йокаев.
- А ками?
- Эка невидаль. Мы воевали с ками, когда я начал служить.
Теперь тошно стало Кенрену, но командир выглядел таким жалким, что генерал простил ему некоторое легкомыслие по отношению к жизни нынешних соратников. Он придвинул к кушетке графин с водой, укрыл начальство тёплым и ушел навстречу личной жизни, ехидно рассуждая о том, что нервы и желудок на таких должностях надо бы иметь покрепче.
Но утром всё-таки пришёл к главкому пораньше. Ещё унылый вид адъютанта ему не понравился. И тем более не понравился вид бледно-зелёного дракона с потрескавшимися губами. Годжун окуклился, замотавшись в одеяло, и на Кенрена даже не смотрел.
Генерал потряс дракона за плечо, но единственной реакцией был невнятный ругательный скулёж. Графин остался нетронутым. Кенрен понял, что вчера сильно недооценил ситуацию. Он рванул к знакомому не болтливому доктору.
- Ну убил! Я так понял, ты о солдате говоришь? Почему воды не пить-то?
- Ему кажется, что это кровь, и поделать он с этим ничего не может.
- Зачем вы таких барышень кисейных набираете. Уволь его сразу, чтоб не мучился!
- Он сам кого хочешь уволит, - пробурчал Кенрен, - понимаешь, он не в бою убил, это была казнь.
- Казнь в армии Небес? Ничего о таком не слышал… Это что, Внизу, произошло?
- Тебе так важно знать?
Доктор притормозил.
- Я понял, о ком ты. Ему помочь ничем не могу. Просто ничего о нём не знаю. Это ж чистая психология, о таком в справочнике за час не прочитаешь. Вообще, зря ты волнуешься, захочет жить – напьётся.
- Он на живого уже не очень похож.
- Поговори с ним, себя представь на его месте.
Кенрен побрел обратно, пытаясь представить, как он взмахивает ножом и обливается чужой кровью. Ничего более серьёзного, чем воспитание шкодливого бойца парой оплеух, не представлялось. Тогда он в своих фантазиях зашел с другой, более знакомой, стороны.
Кенрен повозился в ванной, принес к кушетке фаянсовый стакан и большую кружку с водой.
- Годжун-сама, вам доктор лекарство передал.
Он выпотрошил ослабевшего командира из одеял, запрокинул ему голову и решительно плеснул в инстинктивно приоткрывшийся рот жидкость из фаянсового стакана. Годжун неожиданно ожил и, держа Кенрена одной рукой за горло, другой вцепился в большую кружку, которую моментально и выхлебал.
Клин клином – святое правило. А нацедить пол стакана крови было для бесшабашного генерала плёвым делом.