Сакуры цветы
В весеннем ветерке
На землю падают,
Подобно снегу.
Но небо – не при чем.
Цураюки.
В дверь кабинета игриво постучали.
Годжун удивился. Он отлично помнил все обычные варианты: засыпающий на ходу стук маршала рассеянного и один удар, уже в открытую дверь, маршала деятельного, стремительную дробь генерала, два вежливых удара драконьего адъютанта (зайти следовало через пять секунд без всяких «разрешите» и «входите». Один раз пришлось заорать на страдальца: «это рабочий кабинет, а не спальня!»). Посетители обычно не экспериментировали. Дракон тоже зарекся. Однажды он, засидевшись допоздна, решил сам пойти к маршалу. А когда из-за двери раздалось «кто там?», за каким-то… рявкнул «свои!». Дверь немедленно распахнулась, явив дракону маршала, одетого не по форме, если так можно назвать отсутствие одежды. Годжун от смущения с трудом вспомнил причину визита. Тем более, что очень скоро заявился настоящий «свои». Минуту он пялился на маршала в халате наизнанку на голое тело, а потом пять минут ржал, мешая слушать сбивчивый ответ по важному стратегическому вопросу.
В дверь кабинета стучали кокетливо. Ну, конечно… Приходилось проявлять вежливость. Годжун встал и сам открыл дверь.
- Прошу вас, Милосердная. Какой чай предпочитаете?
- Мятный ликер.
Годжун послал адъютанту выразительный взгляд. Бодхисатва изящно устроилась у чайного столика, дождалась пиалки с маслянистой изумрудной жидкостью и сказала, пристально глядя дракону в глаза.
- Я к вам с разговором. О милосердии.
- Это несколько не по моей части, - пожал плечами Годжун.
- Ну, ну, не прибедняйтесь, - рассмеялась богиня, - вот, скажем, вы знаете, как вас бойцы называют за глаза и не мстите.
- «Белый глист»? Эка невидаль. Но почему вы решили, что я не мщу?
- О, вы кровожадны?
- Нет, но я тоже умею придумывать клички.
«Ну да, ты белый и пушистый».
«О нет, я черный и лысый».
- И убивать вам не случалось? – Милосердная ласково улыбалась. – Не скромничайте, Годжун-сама. Мало ли кому на Небесах может понадобиться это ваше умение.
- Не положено, - голос дракона звучал строго и равнодушно.
- Что это я? Хотела о милосердии… Вы не вернетесь домой. Погибните за несколько дней до отставки. Секреты армии Небес слишком важны. Вспомните судьбу своего предшественника. И, очень может быть, для разнообразия вас объявят изменником и казнят. Я в состоянии вам помочь… уйти достойно. Мне нужна жизнь вашего подчиненного. Ничего личного, но на кону судьба моего единственного племянника. Так сложилось, вернее, сложится. Вам делать ничего не надо, просто первая группа во главе со своим генералом должна сегодня уйти по второму маршруту.
- Исключено.
- А чем он плох, второй маршрут? Желаю удачи, - Милосердная махнула рукой и выпорхнула из кабинета.
- Разрешите? – на пороге топтался Кенрен.
«Что б ты сдох»! – несколько нелогично пожелал главком.
- Я за указаниями. Второй маршрут?
- Подслушал? - дракон перешел на шипение.
- Да я думал, у вас серьезный разговор, и решил не соваться. Дракон, так я – по второму?
Это был перебор, и Годжун наградил наглеца оплеухой. Потом сам поднял с пола за отвороты распахнутой шинели.
- Не смей фамильярничать, шпана тенкайская! Не смей называть меня «дракон».
Кенрен демонстративно повис в драконьих руках и осклабился:
- А кто ж ты? Не надо, главком, прорвемся, - добавил он уже совершенно серьезно.
- Может статься… Но на сегодня – спуск запрещаю вообще. Тенпо предупреди. В чистом поле. Понял?
- Есть!
Через несколько дней Кенрен принес Годжуну сверток.
- Цветы снизу.
- А в глаз? – буднично спросил очень занятый главком.
- Эдельвейсы, белые. Что-то последнее время цветы сакуры мне кровь напоминают.
И Кенрен ткнул пальцем в алый форменный кант главкома.