читать дальше - Генерал Кенрен. Кенрен вышел на опушку леса и накинул капюшон. Обязательная ёкайская татуировка была просто прекрасна своей достоверностью, а вот уши генерала подкачали. От мысли прилепить накладные он отказался сразу, по здравому размышлению решив, что человек, прикидывающийся ёкаем, будет выглядеть подозрительнее обычного путешественника, забредшего в чужие места.
Кенрен, в целом, званием своим гордился. Вероятно, он мог бы добиться и большего, если бы в заднице зудел карьеризм. Не маршальской, конечно, должности добиться, но чего-нибудь аналогичного по рангу - вполне. Однако зудело у генерала совсем в другом месте. Короче, звание и положение в военной иерархии вполне Кенрена устраивали.
Но, когда родное словосочетание произносили именно так, Кенрену хотелось срочно уйти в отставку и сменить имя. Не лишне заметить, что у главнокомандующего Годжуна, кроме серой, унылой, неподвижной физиономии, был очень выразительный яркий голос. Причём голосов у него было много. Звучный низкий баритон, легко перелетающий через широкий плац, - для подачи команд и разговора с высшими. Хриплый, шершавый, как рашпиль, - для общения с равными в неофициальной обстановке. И, вот такой, как теперь, сверлом пролезающий через уши прямо в мозжечок, - для обращения к генералу Кенрену.
Генерал обернулся с видом первого христианского праведника, угрызаемого львом.
- Есть, господин главнокомандующий.
Странно, но Годжун выглядел растерянным и смущенным.
- Понимаете, генерал, через час спуск, а уровень дежурной группы не соответствует сложности задания. Вы не могли бы поднять по тревоге своих людей?
В подобной просьбе не было ничего особенного. Да, в армии существовал рейтинг групп. Да, группы тасовали в соответствии с задачами. Все понимали, что посылать новичков в опасный рейд нельзя. И бросать элиту на плановую безобидную зачистку тоже расточительно и глупо. Кенрен никогда не отказывался от подмен, но сегодня он увидел на ремне Годжуна боевую катану, и ему сделалось скучно: предстояло несколько часов провести в непосредственной близости к нелюбимому командиру.
Генерал сделал скорбное лицо и заныл ноябрьским котом:
- Вот, опять первая группа... Конечно... Только что с суток сменились...
- Тяжелый был бой? - разочарованно, но, тем не менее, сочувственно спросил Годжун.
Кенрену не хотелось врать, поэтому он ответил:
- Для первой группы невозможного...
- ...мало, - вовремя поправился генерал.
- Я понимаю, - Годжун развернулся и понуро поплёлся к штабу.
За оставшееся до спуска время подмены он найти не успел.
Когда группа в положенный срок не вернулась, маршал не придал этому особого значения, а вот генерал - придал. Он почесал в затылке, мысленно плюнул, пошёл к Тенпо и обрисовал печальную перспективу.
Маршал объявил общий сбор командного состава.
Говорил он мало, но так ёмко, что к концу этой речи Кенрен стал бордовым. Стыд сразил генерала. Впрочем, тратить время на болтовню Тенпо не собирался, он вскрыл копию плана и приступил к анализу возможных вариантов. Кенрен бросился формировать спасательную команду.
Однако когда уже всё было готово к десанту, пропавший отряд вывалился из врат на тенкайскую травку. Годжуна с ними не было. Маршал тряхнул едва стоящего на ногах командира несчастливой группы за отвороты шинели и завопил:
- Где Годжун? Как вы могли? Это преступление!
- Значит, мог, - ответил тот равнодушно и устало. - У меня трое убитых. Ранены - все. Труп бы принесли, но трупа я не видел, главком просто потерялся.
- Просто? Главком? - переспросил Кенрен не своим голосом.
Генерала на всякий случай уже держали за локти и спину.
- На карте покажи, где вы его бросили. Ребята, готовимся, - крикнул он, вырываясь.
- Ты разве приказ получил? - вкрадчиво спросил маршал.
- Так отдай его!
- Не имею права. Обстоятельства изменились, десант приказываю отменить.
- Тенпо... - растерялся Кенрен.
- «Маршал Тенпо», попрошу вас.
Командир разгромленной группы увёл своих бойцов, Тенпо - несостоявшихся десантников, Кенрен остался стоять у Врат. В голове у генерала царил хаос.
Утром следующего дня Кенрен, бледный, застёгнутый и серьёзный, стоял перед столом маршала.
- Примите рапорт на очередной отпуск.
- Упрятать бы тебя в карцер... - пробурчал Тенпо. - К бабушке в деревню поедешь?
- К дедушке, - сквозь сжатые зубы ответил Кенрен.
Тенпо подписал документ.
- Выслушай, что я тебе скажу, - маршал развернул карту. - Вот место боя. Рядом крупный город ёкаев - государство практически. Это не монстры какие-нибудь. Живут они с людьми в относительном мире, но к войне готовы, мелкие стычки там - в порядке вещей. Годжуну приказали провести рейд. Он провёл. Конечно, группу встретил крупный отряд прекрасных воинов.
- Почему Годжун не взял три-четыре группы?
- Это означало бы войну между людьми и ёкаями, про небесных воинов там никто не знает, решили бы, что это люди. Мы бы потом смылись, а жители соседних деревень - нет. Мысль понятна? Годжун знал, на что идёт.
Кенрен прошёлся по кабинету.
- Ты представляешь, что с ним будет в плену?
Маршал поправил очки и улыбнулся.
- Знаешь, у меня фантазия бедная, а нервы слабые, ты сам что-нибудь придумай. И, давай... езжай, передай привет дедушке.
Город Кенрену понравился. Симпатичный такой городок: много лавок, много шума, много солдат. Внушительный тёмный замок, окруженный цепью озёр.
В кабаке Кенрен потребовал пива и новостей.
- А ты кто такой? - без всякого любопытства поинтересовался хозяин.
Кенрен положил на тёмную столешницу мелкую золотую монетку.
- Турист.
- В такие времена лучше дома сидеть. Разбойников много развелось, да и люди нас не жалуют.
«Я, значит, не человек. Это радует», - подумал Кенрен и сказал:
- Плохо, конечно, но других же времён не предвидится?
- Это верно. Однако, страшно. Вот попадётся тебе на пути нормальный, вроде бы, попутчик, а ночью возьмёт и страшной тварью перекинется.
- С чего бы?
- По сути своей такой, потому что!
- И много тут тварей?
- Случаются. Недавно одного в плен взяли. Красоты необыкновенной, но злющий страшно.
Кенрен подумал: «не он», но огляделся - народец в городке пригожестью не отличался - и засомневался.
- И что с ним сделали? - как можно небрежнее спросил генерал.
- Принц у солдат выкупил. Оно к лучшему.
- Лучшему?
- Лихая слава городу не нужна. Вдруг этот малахольный - большая шишка, и за него будут мстить. Пусть принц разбирается.
Повышенный интерес к происшествию выказывать было опасно.
- Какой принц?
- Наш. У нас, как король погиб, только королева и принц остались. Вон в том замке живут.
- Что-то я не понял, а почему принц не становится королем?
- Молод ещё, и мачехе властью делиться не хочется. Не наша это забота. Что король, что принц... Пусть развлекается, вот, игрушку себе купил.
Кенрен решил, что расспросы можно продолжить, раз уж хозяин сам упомянул про пленника.
- Ну и как он выглядит, этот «злющий малахольный»?
- Высокий очень. На ногах, правда, не держался, но и так видно. Коса длинная, светлая и пушистая. Я издалека смотрел, думал сначала - баба. Но наших, говорят, положил - уйму. А с виду - нормальный ёкай. Солдаты злые были, так что повезло ему с принцем.
Кенрен задумался.
Кенрен сидел на совещании и из-под челки рассматривал Годжуна.
Дракон, белый и обстоятельный, как двухкамерный холодильник, дисциплинированно слушал докладчиков, изредка что-то черкая в записной книжке. читать дальше
«Интересно, как он выглядит в гражданском? В джинсах, например. Или без... Не спит же он в форме! Придёт домой, пижамку наденет, поужинает и сапоги начнёт чистить. Чистить будет до ночи. И развлечение, и польза. Ну, сегодня, наверно, конспекты докладов будет перечитывать. Ишь, строчит. А потом Тенпо к себе вызовет и облагодетельствует перлами военной мысли».
Годжун вздернул брови и пристально посмотрел на Кенрена.
«Я - что? Я - ничего! Пиши, не отвлекайся».
Годжун заглянул в записную книжку, с досадой покосился на Кенрена и раздражённо дёрнул ухом. Кенрен сел прямо, сделал деревянное лицо и уставился на докладчика. Следующие пять минут он медленно, по чуть-чуть, возвращал голове и туловищу прежнее удобное положение.
Годжун, хмурясь, продолжал писать. Во время эволюций Кенрена, он несколько раз поднимал голову, и постепенно на равнодушной чешуйчатой мордочке появились несвойственные дракону недоумение и обида. Годжун подчеркнул в тексте какую-то фразу, перевернул лист и продолжил свое занятие.
Кенрен краем уха уловил произнесённые с трибуны слова «первая группа» и прислушался. Да, говорили о его подчинённых. О том, что ёкаи в департамент научных исследований поступают от группы некачественные (дохлые), о том, что статистика драк во внеслужебное время переходит всякие разумные пределы, о том, что моральный облик командного состава...
- Что вы имеете в виду? - перебил докладчика Годжун.
- Факты таковы...
Кенрен и представить не мог, что в последний месяц его личная жизнь была столь бурной и замысловатой. Годжун водил карандашом со скоростью и артистизмом матерой стенографистки. Уши его покраснели, глаза опасно поблёскивали.
- Это не доклад, а порнографическое произведение. Хватит, - распорядился председатель.
- Почему же? - огорчился дракон. - Очень интересный доклад. Итак, каждому военному в месяц положено десять суточных дежурств. Вышеозначенный генерал обычно получает пятнадцать нарядов. Чтобы для блага Небес занят был постоянно. Если учесть ежедневный шестичасовой сон и все, что вы успели рассказать, то, суммируя, имеем сорок суток. Не много ли для месяца?
В зале засмеялись. Годжун, конечно, смухлевал, но пафос обвинения был безнадёжно посрамлён. Докладчик сказал ещё несколько кислых фраз и уселся на своё место.
«Интересно, - подумал Кенрен, - что безопасней для здоровья: отсидеть в карцере или задолжать нашему командиру. Опять пишет. И не надоело ему».
Годжун выступал последним. В конце доклада он принялся вежливо, но настойчиво что-то не вполне ясное доказывать Довэню. Председатель поспешил объявить собрание закрытым. Стихии, не прекращая спора, ушли из зала.
Блокнот остался лежать на столе.
Конечно, Годжун, склерозом не страдающий, скоро вспомнил бы о нем, но Кенрену очень не понравились хищные любопытные взгляды некоторых присутствующих ками. Генерал, недолго думая, схватил блокнот и, оттолкнув зазевавшихся металлическим оплечьем, пошёл на выход.
До самого вечера Кенрен ощущал себя укротителем стихий и хозяином жизни. Поделиться радостью обладания с Тенпо не удалось. Маршал был сразу после совещания драконом изруган и брошен на устранение недостатков. Тенпо в связи с этим послал радостного Кенрена очень далеко. Кенрен, догадываясь о причине драконьей раздражительности, решил на маршала не обижаться и, куда послали, не ходить. Вечером, когда солнце начало склонятся к горизонту, он отправился пожинать плоды своей внимательности и ловкости. На самом подходе к штабу армии генерал остановился, сел на скамейку и полез за пазуху. Блокнот был клеенчатым, скромным и высокому рангу дракона никак не соответствовал.
Кенрен удивился и от удивления открыл первую страницу.
На ней каллиграфическим почерком было начертано короткое, но ёмкое эссе о любви к совещаниям.
Кенрен ухмыльнулся, перевернул лист и перестал ухмыляться.
Да, надо было признать, что рисовать дракон не умел. Точнее, его рисунок походил на оригинал, как топографическая карта на пейзаж. То есть, присутствовало всё: торчащие дыбом волосы, страдальчески сложенные губы, сонные глазёнки и перекошенная истомой фигура, но узнавать себя Кенрен отказывался.
Он перевернул лист. Скорее всего, Годжун решил нарисовать ещё один портрет, полностью полагаясь на свой глазомер и фотографическую память, но он не учел, что раз от раза ракурс слегка меняется. В результате портрет приобрел загадочную динамику и расплывчатость, за что был аккуратно перечеркнут.
Следующий лист был изрисован меленькими злобными картинками из жизни армии Небес.
Кенрен перевернул ещё несколько листов. Да, рисовал Годжун плохо, поэтому на высокохудожественную эротику картинки не тянули, а были они самой, что ни на есть, низкопробной порнографией. Тем более что на некоторых изображениях Годжун присутствовал лично в человеческом, а местами и драконьем виде. Картинки иллюстрировали похождения командира первой группы и реакцию на эти похождения командира Западной армии.
Кенрен решил сжечь блокнот и потянулся за зажигалкой, но вовремя вспомнил: не менее чем половина советников знает, кто забрал паскудную книжечку. Блокнот предстояло вернуть.
Кенрен подошёл к заветной двери и постучал. Он стучал до тех пор, пока хозяин, одетый только в собственные спутанные волосы, не открыл дверь.
- Что?!
- Вот.
Годжун покосился на протянутый предмет.
- Кенрен, я воюю с вами плечом к плечу. Более того, я принимаю решения и отдаю команды. Хотелось бы понимать вашу логику. Зачем вы мне это принесли?
Кенрен задумался, но думал недолго.
- Это ваше? Значит, должно быть у вас.
- Вашего там гораздо больше, - возразил Годжун. - Дарю.
Высокий голос духа огня позвал из недр спальни:
- Что там у тебя? Тревога?
- Обсуждение перечня завтрашних мероприятий. Представляешь, комиксы приходится для наглядности рисовать!
- А ты воспитывай на личном примере, - посоветовал Феникс.
- Завтра попробую! - сказал Годжун и с силой захлопнул дверь.
Ловкий Феникс вырвал записную книжку у зазевавшегося Дракона и, прикрывая её своим телом, просмотрел. Дух огня пропустил картинки, вырвал исписанные страницы, и они сгорели прямо на его ладони.
- Бедная фантазия. Стыдно кому-нибудь показывать! И небезопасно.
